Антон Иванов
Кошмары Серебряных прудов
Глава I
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ЖАННЫ Д’АРК
Глянув на себя в зеркало, я на всякий случай еще раз провел щеткой по уже тщательно расчесанным волосам. Вроде бы все нормально. Подарок лежал на подзеркальнике. Я взял его и шагнул к входной двери, но тут из кухни показалась мать.
– Погоди, погоди-ка, Федя. Дай на тебя посмотреть.
У меня вырвался невольный, но тяжкий вздох. Ну почему на меня обязательно надо смотреть?
– Ма, я уже опаздываю, – щелкнул замком я.
– Плюс-минус минута роли не играет, – возразила моя родительница. – И идти тебе всего-навсего до соседней квартиры. Кстати, – лицо ее враз посерьезнело, – зачем ты напялил эту дурацкую майку? Я ведь тебе приготовила рубашку.
«Начинается», – пронеслось у меня в голове.
– Ты все-таки, Федя, собрался на день рождения, – продолжала мать. – Это тебе не какая-нибудь дискотека, а торжественный день.
– Ты еще скажи: юбилей! – фыркнул я.
– Ничего смешного, – нахмурилась мать. – Пятнадцать лет – это и впрямь почти юбилей.
– А Жанне, между прочим, вот эта майка как раз очень нравится, – потыкал я себя в грудь. – И она специально просила меня прийти сегодня в ней.
– Ну-у, если так… – мать явно растерялась. – Ладно, Федя, иди.
Я наконец открыл дверь. И даже шагнул на лестничную площадку.
– Ой, нет! Погоди! Цветы! – завопила мать.
Я было снова занес ногу над порогом, так сказать, родного дома. Но мать крикнула:
– Нет, нет, Федя. Возвращаться – плохая примета. Подожди. Я сейчас принесу.
Она исчезла и мгновение спустя появилась с букетом роз. Я схватил их и немедленно укололся.
– Осторожней! – тут же последовало родительское напутствие. – Погоди. Сейчас оберну стебли целлофаном. Тогда больше не уколешься.
– Не надо! – на сей раз решительно воспротивился я и ногой захлопнул родную дверь.
Обе руки у меня были заняты. Одна подарком, другая – букетом, который продолжал колоться. Передо мной стояла сложная задача – позвонить в квартиру Тарасевичей. Кое-как устроив подарок под мышкой, я освободил левую руку и надавил на кнопку звонка. Дверь распахнулась. Под ноги мне немедленно кинулся маленький бородатый двортерьер Тарасевичей – Пирс. Он радостно тявкнул и, высоко подпрыгнув, едва не вышиб у меня из рук розы.
– Здравствуйте. Поздравляю, – поспешил я вручить букет Юлии Павловне.
– Какая прелесть! – засияли из-под очков глаза у Жанниной мамы. – Только, наверное, это надо отдать виновнице торжества. Жанночка! Где ты? К нам уже Федя пришел.
– Иду! – показалась из комнаты Жанна.
– Поздравляю! – и я протянул ей коробку с подарком.
– Спасибо. Давай проходи. Между прочим, ты первый.
– Жанночка, ты погляди, какая прелесть! – продолжала восхищаться букетом Юлия Павловна. – Пойду поставлю их в воду, а потом уж буду собираться.
Она убежала на кухню.
– Сейчас уйдет, – проведя меня в комнату, сообщила Жанна. – К подруге.
В дверь позвонили три раза подряд. Мы снова вышли в переднюю. Это явился наш друг Макси-Кот. Вернее, вообще-то он раньше был только моим другом. Мы с ним вместе учились в старой школе. А когда я переехал сюда и познакомился с Жанной, то Макси-Кот стал ездить ко мне в гости и тоже с ней познакомился.
Наверное, вы уже поняли: Макси-Кот – это прозвище. Оно образовалось, во-первых, от имени и фамилии: Максим Кот. А во-вторых, от внешности. Лучший мой друг и впрямь очень смахивает на большого, упитанного и крайне довольного жизнью кота. И улыбка у Макса совершенно чеширская. Помните, был такой Чеширский кот в «Алисе в Стране чудес». Некотовый у моего друга разве только нос – длинный, тонкий и острый. Эта часть лица у Макса от мамы. Кстати, у нее фамилия… только не смейтесь, пожалуйста! Так вот, у нее фамилия Крыса. Поэтому друзья Максовых предков называют их Кошки-Мышки. Хотя, если строго сказать, мышка – это совсем не крыса.
Ну да ладно. В общем, дверь Тарасевичей распахнулась, и в передней возник Макси-Кот. Верней, сперва возникло нечто большое и плотно обернутое газетами.
– Довез! – торжествующе донеслось из-за свертка.
Нечто в газетах опустилось на пол, и я наконец увидел довольную физию своего старого друга.
– Поздравляю с днем рождения, это тебе, – на одном дыхании выпалил он.
– А что это? – уставилась на сверток Жанна.
– Подарок, естественно, – пояснил Макс. – От меня лично.
– Это ежу понятно, – усмехнулась Жанна. – Я имела в виду, что внутри?
– Разверни – и увидишь, – в темпе избавился от куртки, шапки и шарфа Макси-Кот.
Жанна надорвала газету.
– Осторожней, – предупредил Макс. – Не урони.
– Да что там у тебя такое? – охватило еще большее любопытство виновницу торжества.
– Смелей! – ободрил мой друг.
Жанна решительным движением разорвала газету. Мы увидели большой кактус, покрытый вместо колючек длинными седыми волосками.
– Потрясно! – захлопала в ладоши Жанна. – Где ты, Максик, нарыл такое сокровище?
– Старался, искал, – с важностью изрек он. – К вашему сведению, это единственный в мире вид неколючего кактуса.
– Ты уверен, что единственный? – спросил я.
– Почти, – честно ответил Макс. – Во всяком случае, в том магазине, где я покупал, все остальные кактусы были колючие.
– Чудесно! – раздалось за нашими спинами.
Мы обернулись. В передней стояла с сигаретой в зубах Жаннина мама.
– Ну прямо старичок-лесовичок!
И, наклонившись к кактусу, она выпустила в него густую струю дыма.
– Мама! – строго воззрилась на нее Жанна. – Убери сигарету! Иначе старичок-лесовичок сейчас загнется от передозировки никотина.
– Ой, прости, Жанночка! Забыла!
И Юлия Павловна унеслась со своей сигаретой на кухню.
– Действительно, на старичка похож, – продолжала разглядывать кактус Жанна. – Слушай, Максик, а он чего, поседел от старости?
– Нет, – покачал головой Макси-Кот. – Эти кактусы все такие. Даже совсем маленькие.
– Ладно, – подхватила горшок с кактусом на руки Жанна. – Поставлю его на окно. Надеюсь, ему там понравится.
Пирс, который все это время бурно здоровался с Макси-Котом, неожиданно звонко тявкнул и, взвившись в воздух, попытался устроиться на руках у Жанны вместе с кактусом.
– Отстань! – прикрикнула она. – Дай старичка сначала устроить.
Пирсу решение хозяйки пришлось совсем не по душе. В Макси-Котовом старичке он явно усмотрел серьезного соперника. А потому лишь усилил натиск. Кажется, я разгадал его замысел. Этот хитрец собирался выбить горшок у Жанны из рук. Не схвати я его, план мог удаться. Но все обошлось, и старичок благополучно поселился на подоконнике. После чего Жанна взяла на руки Пирса.
В дверь опять позвонили. На сей раз явились сразу четверо. Все из нашего девятого «Г». Новая Жаннина подруга Диана Кирейцева, Светка Полежаева, Лариска Рыжова и Игорь Соломатин.
Все они, разумеется, вручили по подарку, однако Жанна пока даже не стала их разворачивать, а просто положила на журнальный столик рядом с моим подарком, который она, между прочим, тоже так и не успела посмотреть.
Последним явился Славка Кирьян.
– Ну, теперь все в сборе, – сказала Жанна.
Юлия Павловна немедленно усадила нас за стол. Побыв немного с нами, она засобиралась к подруге, однако не успела еще уйти, как в дверь опять позвонили. Жаннина мама открыла.
– О-о-о! – тут же донесся до нас из передней ее восторженный возглас. – Жанночка, иди сюда скорее! Оказывается, у тебя еще один гость.
Жанна, недоуменно пожав плечами, выбежала из комнаты. Я тоже был удивлен. Насколько мне было известно, она пригласила на день рождения только семь человек. Кого же это принесло? Впрочем, мне недолго пришлось ломать голову.
– То-олян? – изумленно протянула Жанна. – Разве я тебя…
Она осеклась. Я тоже ушам своим не поверил. Толян Волобуев тоже учился в нашем девятом «Г». Однако его Жанна могла пригласить на день рождения только под страхом смертной казни. Потому что относила таких людей, как он, к разряду «средних придурков». Однако сам Толян последнее время почему-то изо всех сил старался с нами подружиться.
– Жанночка, я ухожу. Веселитесь! – крикнула Юлия Павловна.
Дверь за нею захлопнулась.
– Толян, – снова заговорила Жанна, – разве я тебя сегодня пригласила?
– Нет, – честно и радостно отозвался тот. – Я пришел по-английски.
К этому времени мы все тоже высыпали в переднюю. Здоровенный белобрысый Волобуев переминался с ноги на ногу возле самой двери. В одной руке он крепко сжимал букет алых гвоздик. В другой у Толяна была коробка с тортом, которой он нервно помахивал из стороны в сторону.
– По-английски? – скривились в усмешке тонкие губы Жанны. – Насколько я знаю, по-английски не приходят, а уходят.
– Другие, может, уходят, – почему-то кинул заискивающий взгляд на меня Толян. – А я вот пришел поздравить. В общем, желаю этого самого… счастья.
– Спасибо, – нарочито сухо произнесла Жанна.
Мы с остальными ребятами переглянулись. Хорошенькое начало дня рождения. Более идиотской ситуации не придумаешь. Вроде бы собрались свои люди повеселиться. И вдруг припирается какой-то «средний придурок», да еще с букетом, с тортом. Ну что с ним прикажете делать? И ведь вроде бы все, кроме Макси-Кота, его знают. Нравится же некоторым ставить всех в неловкое положение!
Я покосился на Жанну. Похоже, она и сама не знала, как поступить. Волобуев по-прежнему елозил спиной по входной двери. Можно было подумать, будто он вознамерился отполировать ее собственной курткой.
– Возьми, Жанна, – протянул он букет и торт. – А если мешаю, могу и уйти.
– Ладно, Толян, – сжалилась виновница торжества. – Раздевайся и заходи. Ведь по-английски все равно уже уйти не сможешь.
– Ага! Не смогу! – радостно улыбнулся он.
Бросив куртку и вязаную шапочку на подзеркальник, Волобуй направился с нами в столовую. Но не тут-то было. Пирс, дотоле попросту настороженно косившийся на него, вдруг грозно зарычал и решительно преградил ему путь к праздничному столу.
– Чего это он? – порядком озадачился Толян.
Пирс продолжал скалить зубы и рычать.
– Фу! – крикнула Жанна. – Свои.
Пирс недоуменно взглянул на хозяйку, затем вновь покосился на Толяна и, брезгливо фыркнув, улез с поджатым хвостом под стол.
– Во псих, – повертел головой Толян.
Тут его взгляд упал на праздничный стол, и он совсем другим тоном воскликнул:
– Классно!
– Специально для него старались, – шепнула мне Динка Кирейцева. – И чего Жанка сразу его не вытурила? Теперь нам весь вечер испортит.
– Ее день рождения, ей и решать, – тоже шепотом возразил я. Положа руку на сердце, я тоже вполне обошелся бы сегодня без Толяна.
– Все равно лучше бы выставить, – настаивала Динка. – Теперь целый вечер придется слушать его дебильные прикольчики.
Не успела она это произнести, Толян, по-прежнему завороженно глядя на стол, потер руки и громко изрек:
– На халяву и зверь бежит.
– Минздрав предупреждал, – выразительно закатила глаза Динка. – Начинается.
Толян, видимо, окончательно преодолев первоначальное смущение, с размаха плюхнулся на стул.
– Брысь! – подскочила к нему Динка. – Это мое место!
– Кто первым сел, тот и прав, – громко заржал Толян. – Не нумеровано.
– Ну, так, дорогой джентльмен, – нахмурилась Жанна. – Это как понимать? Ты сейчас себя тоже ведешь по-английски?
– Я нет, – враз стушевался Толян.
– Тогда брысь с Динкиного места и дуй на кухню за табуреточкой, – строже прежнего распорядилась хозяйка. – А я пока достану тебе чистую тарелку. Извини, интуиция подвела. На тебя не накрыли.
Динка мстительно фыркнула. Толян покорно попер на кухню за табуреткой. Я посмотрел на Макси-Кота, сидевшего рядом с Динкой. Он усмехался.
Вернувшись, Толян разочарованно уставился на приготовленную Жанной тарелку.
– На угол не сяду, – твердо произнес он.
– Почему это? – спросила Жанна.
– Примета плохая, – на полном серьезе откликнулся он. – Семь лет без взаимности.
– Взаимность тебе и так не грозит, – без обиняков заявила Жанна. – Так что садись спокойно.
Толян, с большой неохотой поставив табуретку на угол, опустился на нее. Затем сказал сидевшему рядом с ним Славке Кирьяну:
– Гони сюда пирог. Как говорится, никогда не откладывай на завтра то, что можно съесть сегодня.
И он захохотал на всю комнату.
– Глупости говорит и ржет, – поморщилась Диана. И так громко шепнула на ухо Макси-Коту, что мы с Жанной, сидевшие рядом, расслышали: – Все-таки надо было его выставить.
Однако Толян недовольства собою явно не чувствовал. Запихнув в рот большой кусок кулебяки с капустой, он весело обратился к Динке:
– Ржу, говоришь? Ну и нормально. Хорошо смеется тот, кто смеется, как лошадь.
– Это когда… как лошадь, – мигом отреагировала Диана. – А когда за столом вместе с тобой сидит сама лошадь…
Лицо у Толяна сделалось задумчивым. Вернее, на нем появились отдаленные признаки мыслительного процесса. В комнате повисла напряженная тишина. Кажется, все присутствующие подумали об одном и том же: назревает серьезный конфликт, и праздник может быть безнадежно загублен.
Однако Толян вдруг снова радостно заржал.
– Не. Я не лошадь. И вообще, как говорится, на чужой каравай семеро одного не ждут.
С этими словами Волобуев увлеченно занялся салатом «оливье». Динка снова раскрыла рот, явно намереваясь ему схамить, когда Жанна вдруг словно бы спохватилась:
– Ой, а подарки-то! Надо их посмотреть!
И она подбежала к журнальному столику. Сперва она развернула Светкин подарок. Это оказался диск одной модной группы.
– Ставь, – немедленно потребовал жующий Толян. – Сейчас попрыгаем!
– Ты сперва поешь, – фыркнула Жанна. – А то с полным ртом танцевать очень вредно.
– Ну, тогда я молчу, – смирился Волобуев и покорно продолжил жевательный и пищеварительный процесс.
После диска обнажился Славкин подарок. Кирьян приволок огромную коробку шоколадных конфет под названием «Моцарт». Такую огромную, что почти убежден: купил он ее не сам, а его предку-врачу преподнес кто-то из благодарных пациентов.
– Это пока оставь, – по-хозяйски распорядился Толян. – Позже с чаем сожрем.
– Как же. Сейчас, – ответила Жанна. – Ты, Толян, случайно не забыл, что это не твой, а мой день рождения? Так что с конфетами я как-нибудь решу сама.
И она от греха подальше упрятала «Моцарта» в стенку.
– Правильно, – с легким армянским акцентом произнес Кирьян. – А с чаем мы его торт будем лопать, – указал он оттопыренным большим пальцем на Толяна.
– А я чо, против? – откликнулся тот. – Для того и волок.
Я про себя отметил: «В общем-то, Волобуев парень правильный. Только немного диковатый. Так сказать, «дитя джунглей».
– Но конфеты торту, по-моему, никак не помешают, – продолжало «дитя джунглей». – Как говорится, ум хорошо, а два сапога – пара.
Естественно, не дожидаясь реакции окружающих, Толян снова громко заржал. Диана со злобой на него уставилась.
– Подарки! Подарки! – немедленно закричала Жанна. – Мы же еще не все посмотрели!
Следующий сверточек оказался Ларискин: маленькая бутылочка туалетной воды и желтый пушистый зайчонок.
– Какой хороший! – обрадовалась Жанна.
Пирс вылез из-под стола и, облизав розовым языком бороду и усы (видимо, под столом его кто-то из присутствующих усиленно кормил деликатесами), тоже сильно заинтересовался зайчонком. Пес высоко подпрыгнул и попытался завладеть игрушкой. Однако Жанна оказалась проворнее и отдернула руку.
– Пошел вон, паразит.
«Паразит» снова улез под стол. Вскоре его усатая морда показалась на коленях Славки Кирьяна. Теперь было ясно, кто его кормит.
В свертке Игоря оказалось два детектива. Жанне такие книги нравились. Нам с Макси-Котом – тоже. Мы переглянулись. Мол, теперь почитаем.
Настала очередь моего подарка. Пока Жанна отклеивала липкую ленту и разворачивала плотную цветную бумагу, я напряженно ждал: понравится или не понравится? Во всяком случае, я очень старался. Эта старинная гравюра девятнадцатого века с изображением Жанны д’Арк мне совершенно случайно попалась в букинистическом магазине. Видимо, по мнению продавцов, особенной исторической и художественной ценности картина не представляла. Во всяком случае, цена оказалась очень умеренной и для меня доступной. Зато Жанна д’Арк на портрете была вылитая наша Жанна. А если еще учесть, что у нашей Жанны прозвище Жанна д’Арк и назвала ее Юлия Павловна в честь Орлеанской Девы, то, ясное дело, мне захотелось подарить ей эту гравюру.
Обертка упала на пол.
– Ну, Федя! – По Жанниному голосу я немедленно убедился: она в восторге. – Где ты такое взял?
Заинтригованные столь бурной ее реакцией, все остальные сгрудились возле гравюры.
– Молодец, Фома, – хлопнул меня по плечу Макси-Кот. – В яблочко!
Другие тоже с интересом взирали на мой подарок. Толян подошел смотреть вместе с тарелкой и вилкой.
– Это чего за мужик? – глянув из-за Жанниной спины на гравюру, поинтересовался он.
– Совсем спятил? – шикнула на него Диана. – Разуй глаза. Какой же это мужик?
– А кто, по-твоему, в таком прикиде еще ходить будет? – ткнул пальцем Толян в рыцарские доспехи Жанны с гравюры.
– Жанна д’Арк, – свысока бросила Диана.
– А-а-а, – ухмыльнулся Толян. – И впрямь она. Сам, Фома, рисовал? – повернулся он ко мне. – С нашей Жанны? Ко-онкретно. Я и не думал, что ты в этом так волочешь.
Остальные засмеялись. В том числе и я.
– Вы чего? – похлопал глазами Толян.
– Да так, – ответил ему Макси-Кот. – Это не Фома, а старинная гравюра.
Волобуев крякнул. На лице его вновь появились признаки глубоко скрытого, но напряженного мыслительного процесса. Он заглянул в лицо Жанне. Глаза у него выпучились.
– Как же так получается, – медленно начал он. – Гравюра старинная, а Жанна – вот она, здесь. И там наша Жанна, – вновь перевел взгляд на картину он. – Совершенно такая же. Ну, я полностью не врубаюсь.
– Потому что там, – указал на гравюру я, – Жанна д’Арк. А наша Жанна очень на нее похожа.
– А-а-а, – протянул Толян. Внезапно лицо его просветлело, и он с видом первооткрывателя радостно воскликнул: – Ну, теперь мне понятно. А то я все с самого начала учебного года башку ломал, почему нашу Жанку зовут Жанной д’Арк?
– Потому что до некоторых доходит, как до жирафа, – вновь не сдержалась Диана.
Толян помрачнел. По-моему, жирафом ему быть совсем не хотелось. Однако Жанна, чутко контролировавшая ситуацию, с возгласом: «А подарки-то еще не все!» – потянулась к последнему свертку на журнальном столике.
– Ща развернешь, – захохотал Толян. – А там мини-скульптура мужа Жанны д’Арк!
– Толик, – обратилась к нему, словно к маленькому, наша Жанна, – у Жанны д’Арк не существовало мужа. Она ведь была Орлеанской Девственницей.
«Дитя джунглей» замялся, но лишь на мгновение. Затем не отшлифованный цивилизацией природный ум взял свое, и Толян эдак небрежно бросил:
– Шутка юмора. Понимать надо. Ты лучше поскорей разворачивай. А то там, на столе, все скиснет.
Жанна сняла обертку. Под ней оказалась прямоугольная коробка из плотного картона, обклеенного бархатной бумагой бордового цвета.
– Динка, что это? – посмотрела на подругу виновница сегодняшнего торжества.
– Открой, и увидишь.
Вид у Динки сделался очень загадочным, а смотрела она почему-то не на Жанну, а на меня.
Аккуратно придерживая позолоченное основание, новорожденная потянула крышку вверх. В коробке лежало что-то завернутое в мягкую белоснежную бумагу.
– Разворачивай осторожно, – предупредила Динка и вновь покосилась на меня. Можно подумать, сегодня празднуют мой день рождения и подарок она принесла тоже мне.
– Да что это? Что?
Я заметил, что у Жанны от нетерпения подрагивают кончики пальцев. Наконец бумага была развернута.
– Ой! – огласил комнату изумленный возглас Жанны. – Какая красивая! Динка, да ты с ума сошла! Это, наверное, столько стоит!
Мы, расталкивая друг друга, склонились над подарком. Каждому, кроме Дианы, любопытно было узнать, что это столько стоит. В коробке лежала на белом шелку кукла с фарфоровым лицом и в старинной одежде.
– Класс! Потрясающе! – почти одновременно выкрикнули Лариска Рыжова и Светка Полежаева.
Мужская часть гостей проявила больше сдержанности, однако и нам подарок Дианы понравился. Даже Толян с шумом поскреб затылок и объявил:
– Вещь антикварная.
– Как всегда, Волобуй, пальцем в небо, – с нескрываемым удовольствием возразила ему Диана. – Эта кукла современная, просто сделана под старину. Но мне понравилась. По-моему, очень симпатичная.
– Очень, – кивнула Жанна.
Подбежав к стенке, она отперла застекленную створку и со словами: «Вот, смотрите!» – аккуратно вытащила трех кукол разных размеров.
– Эти тоже под старину? – поинтересовался Толян.
– Нет, – бережно прижимая кукол к груди, ответила Жанна. – Они самые настоящие старинные. В них играла еще моя прабабушка. Мама их называет: «Наше единственное наследство».
– Дай посмотреть, – потянулся к фарфоровым куклам Толян. – Хочу сравнить, чем старинные отличаются от нестаринных.
– Нет, – увернулась от его растопыренной пятерни Жанна. – Руками не трогать.
Толян вздохнул, но послушался. Жанна, видимо решив не искушать судьбу, вернула «единственное наследство» обратно в стенку. Затем, вернувшись к журнальному столику, взяла Динкин подарок и поставила его рядом со старинными куклами.
– Как здорово! – улыбнулась она. – Теперь у меня действительно целая коллекция!
– Так и было задумано, – самодовольно ухмыльнулась Динка.
Еще через некоторое время Толян с грохотом отъехал в тесной компании с собственной табуреткой от стола.
– Ну, все, – похлопал он себя по оттопыренному животу. – Я нажрался. Больше не могу.
– С чем тебя, конечно, и поздравляем, Толик, – скорчила презрительную гримасу Динка.
– Да я, вообще-то, к чему, – полностью проигнорировал ее выпад «дитя джунглей». – Теперь самое время растрястись и попрыгать. Ставь, Жанка, свой новый диск.
Мы с Макси-Котом переглянулись. Конечно, совсем неплохо, когда человек чувствует себя в гостях как дома. Но ведь не до такой же степени. Хотя Толян, судя по его виду, был вполне собою доволен.
– Так, – поднялся он с табуретки. – Стол ставим к стенке. Освобождаем пространство.
И, полностью игнорируя Славку Кирьяна, который еще что-то доедал, Толян толкнул стол по направлению к стене.
– Эй, осторожней! – взвился на ноги Славка.
– Смотреть надо, – ничуть не смутился Толян.
Завершив перестановку стола, он довольным взглядом окинул освободившееся пространство и властно распорядился:
– Давай, Жанка, ставь диск.
Она повиновалась.
– Нет. Это слишком тихо, – тут же сказал Толян и, подбежав к музыкальному центру, повернул регулятор громкости до предела.
Грохот в комнате поднялся такой, что, по-моему, даже затряслись стены.
– Ну и ну, – поделился я впечатлениями со стоявшим рядом Максом, но собственного голоса не услышал.
– Говори громче! – любезно поднес ухо к самому моему рту Макси-Кот. – Я ни фига не слышу.
Толян, однако, был вполне доволен. Он уже ритмично двигался в самом центре комнаты. Нам ничего не оставалось, как присоединиться.
Но танцевальная часть продолжалась недолго. Где-то под потолком оглушительно хлопнуло. На нас дождем посыпались стекла. Одновременно вырубился свет. Музыка смолкла. Мы все застыли на месте.
– Ребята, вы живы? – послышался из темноты голос Жанны.
– Живы, – ответил я. – А чего случилось?
– Это все Волобуев виноват, – узнал я голос Славки Кирьяна.
– При чем тут Волобуй? – немедленно возмутился Толян. – Лампочка в люстре лопнула, и все дела. Хорошо, я еще стол к стене отодвинул. А то бы всю еду стеклом засыпало.
– Зато я вся в стеклах, – послышался хнычущий голос Светки. – Ой! Ну вот! Порезалась! Ребята! Сделайте что-нибудь!
– «Что-нибудь» – это, Фома, к нам, – тронул меня за плечо Макси-Кот. – Айда на лестницу. Там у вас где-то должны быть пробки.
Мы ощупью двинулись в переднюю. Пирс, естественно, завертелся у нас под ногами, и я два раза чуть на него не наступил. Наконец мне удалось нашарить его на полу и подхватить на руки.
– Жанна! Возьми пса! Иначе он лапы себе порежет, как Светка.
– У меня не лапы, – тут же с обидою отозвалась Полежаева. – Я руку порезала. У меня кровь идет.
Жанка добралась до нас и взяла у меня Пирса. Мы с Котом вышли на лестничную площадку. Хорошо, хоть тут свет горел. Оказалось, предохранитель у Тарасевичей и впрямь выбило.
– Вполне банальный случай, – с важностью произнес Макс и щелкнул рычажком на распределительном щитке.
По оглушительному «ура» Толяна и не менее оглушительной музыке мы сразу поняли, что авария ликвидирована. Как раз когда мы входили в комнату, Жанна, подбежав к музыкальному центру, решительно выключила его.
– Ты чего? – уставился на нее Толян.
– Хватит! – крикнула она. – Неужели не видишь?
Она указала на Светку. Только тут мы с Котом заметили, что у той порезана не только рука, но и лицо. Возле нее суетились Динка, Лариска и Славка.
– Светка, Светка, сейчас, – кинулась в направлении ванной комнаты Жанна. – Принесу перекись.
– Света, да ничего страшного, – утешал Кирьян. – Маленькая царапина. Завтра-послезавтра совсем пройдет.
– Ну! – бодро воскликнул «дитя джунглей». – Вон моему другу Витьку один раз по роже кастетом заехали, и то прошло без остатка. А тут, подумаешь, тоненькое стеклышко от какой-то лампочки.
– Слушай! – прошипела Диана. – Ты можешь хоть иногда помолчать?
Волобуев заткнулся. Тем более что вернулась Жанна с бутылочкой перекиси и начала обрабатывать Светке порезы на руках и лице.
Чуть погодя выяснилось, что Светка забрызгала кровью белоснежную блузку. Это еще сильней испортило ей настроение, если, конечно, вообще оставалось что портить. Девчонки кинулись в ванную объединенными усилиями отстирывать Полежаеву.
– Ребята! – крикнула нам Жанна. – Соберите пока стекла!
– А почему у нас горит только торшер? – удивился Игорь Соломатин. – Какой дурак выключил люстру?
Выяснилось, что никто не выключал. Просто она теперь не работала.
– Во, блин! – воскликнул Толян. – Конкретно замкнуло. Теперь без электрика не обойтись.
– Ни фига себе день рождения, – покачал головой Макси-Кот.
– Погуляли, – с трагическим видом изрек Славка Кирьян.
– Подумаешь, – отмахнулся Волобуй. – Просто им люстру халтурно повесили. Вот мы однажды с Витьком…
– Отстань, – не дал ему поведать очередную историю из жизни «детей джунглей» Славка. – Лучше бы занялся стеклами.
При детальном изучении оказалось, что стекла валяются по всей комнате. Кстати, они попали даже на стол. И, естественно, живописными блестками рассыпались по ковру.
– Без пылесоса не обойтись, – сказал Макси-Кот. – Фома, ты знаешь, где у Тарасевичей пылесос?
Вообще-то Жанна и Юлия Павловна меня еще ни разу не приглашали к себе убираться. Однако интуиция мне подсказывала, что искомый предмет должен находиться в кладовке. По-видимому, шестое чувство у меня и впрямь хорошо развито. Пылесос действительно оказался там. С ним вызвался поработать Толян, а остальные занялись столом и стульями.
Жанна, вернувшись из ванной, посокрушалась над люстрой. Затем нашла выход:
– У меня ведь есть свечи! Сейчас поставим на стол и зажжем!
Свечи расставили и зажгли.
– Красиво, как в ресторане, – немедленно охарактеризовал ситуацию Толян.
Пожалуй, он единственный из присутствующих чувствовал себя по-прежнему замечательно. Светка, переодетая в кофточку Жанны, едва начала приходить в себя. Славка Кирьян кидал на нее сочувственные взгляды, но она не обращала на него ровно никакого внимания. Остальные тоже были какие-то кислые. Да и меня не покидало ощущение, что вечер безнадежно испорчен.
Жанна посмотрела на стол.
– Есть еще будете?
Никому не хотелось. Даже Толян воодушевления не проявил.
– Тогда, может, чаю? – спросила хозяйка.
– И торт мой тащи, – сказал Толян.
– Не только твой, – с загадочным видом откликнулась Жанна. – А ну, помогите убрать со стола.
Работа закипела. Попутно мы обнаружили еще несколько стекол. Мало того, Макси-Кот увидел в салате кокетливо возвышающийся стеклянный столбик от лампочки.
– Прямо как украшение, – сказал он.
За уборкой стола мы снова немного развеселились. А Пирс, наоборот, совершенно извелся. Пока все таскали на кухню еду и посуду, он за нами носился. Когда же наконец мы в ожидании Жанны с тортом уселись за стол, Пирс вцепился в штанину Толяна и начал трепать ее.
– Эй! – вскочил на ноги Волобуев. – Перестань!
Пирс и не думал слушаться. Он буквально повис на штанине Толяна. Тот решил применить хитрость. Выхватив из вазочки печенье, он поднял его высоко над головой.
– Фу, Пирс! На! На! Достань!
Дальше события разворачивались крайне стремительно. Именно в тот момент, когда вошла Жанна, неся на вытянутых руках роскошный торт с пятнадцатью горящими свечами, Пирс наконец сделал выбор то ли в пользу печенья, то ли в пользу волобуевской руки. Как бы там ни было, пес, отпустив штанину, взвился высоко в воздух. Толян в мгновение ока отдернул руку и шарахнулся. Жанна, не отрывая взгляда от торта, продолжала идти вперед. Опомнилась она лишь в тот момент, когда Пирс шлепнулся в самый центр праздничного чуда.
Комнату огласили истошные вопли. Запахло паленой шерстью. К потолку взметнулся фонтан взбитых сливок. Пирс, тоже весь в сливках, с воем выпрыгнул из торта на стол и сшиб канделябр с шестью горящими свечами. Канделябр грохнулся на стакан с бумажными салфетками.
– Горим! – заорал Толян.
