Анна Владимировна Вострикова
Последствия твоего присутствия
Глава 1. Начать всё сначала
Когда зажёгся зелёный сигнал светофора, я по инерции шагнула вперёд, но затем резко остановилась. Кто-то врезался мне в спину, наступив на пятку.
– Ты уснула что ли?! – раздражённо произнёс мужчина, обгоняя меня.
Я уставилась себе под ноги и ускорила шаг. Сегодня было слишком пасмурно, чтобы невзначай улыбнуться и дальше наслаждаться днём. Да и сам день в целом выдался паршивым, так что особого счастья я не испытывала.
Преподаватель по биосферам, грузный кучерявый дядька с вечно засаленным воротником давно уже не белой рубашки, в присутствии всей группы отчитывал меня за сочинение про кембрийский период. То я вместо форчунского яруса написала фортунский, то вообще не описала ярусы мяолинского отдела, а в конце оказалось, что я не достаточно описала динокарид, и это худшее сочинение за всю его карьеру. Как справились другие студенты, я уже не слушала, так как чуть ли не в слезах ушла с оставшейся пары.
Перекусив в кафе, я пошла домой, погружённая в мысли. Как же обидно осознавать, что все мои труды прошли напрасно. Задачей сочинения было описать кембрийский период. Разве я этого не сделала? Откуда я могла знать, на что обратить внимание. Я перерыла столько литературы и прочитала так много статей о том, что мне буквально не пригодится в жизни. Почему Григорий Павлович не назвал ни одного плюса моей работы?
Я бездарность. Как же часто я представляла, будто становлюсь одной из лучших студенток. Все у меня что-то спрашивают, советуются. Это должна была стать моя новая идеальная жизнь! Я должна стать лучшей версией себя!
Три месяца назад мне пришлось уехать из родного города и поступить в другой университет по своей специальности. Благо мне зачли результаты первых двух курсов, и сейчас оставалось только смириться со своей участью белой вороны. В целом, группа приняла меня весьма радушно, и я даже подружилась с Марусей (которую все звали Муся), оказавшейся по совместительству моей соседкой по съёмной квартире.
Всегда, когда начинается что-то новое, хочется верить, что это окажется в разы лучше старого. Новый год будет счастливее старого, новая квартира станет уютнее предыдущей, новая работа принесёт больше денег и радости, чем та, с которой ты мечтал уволиться. Однако мы забываем самое главное. В чём-то новом всегда остаёшься старый ты. Я притащила в новую жизнь себя: такую же посредственную, скучную и никому не интересную.
Придя домой, я бросила рюкзак у компьютерного стола и, переодевшись в домашнюю одежду, упала на кровать. Просидеть всю ночь, дописывая сочинение, за которое потом поставили два, было слегка опрометчиво. Веки потяжелели сразу, как только голова коснулась подушки. Возникло приятное ощущение, словно я отрываюсь от реальности и прячусь от навалившегося на меня чувства вины.
С оглушительным звоном, будто раздавшимся в голове, повернулся ключ в замочной скважине. Я подскочила на кровати, ощущая как бешено бьётся сердце. В квартиру вошла Муся.
– Всё в порядке? – спросила она.
– Задремала, – ответила я виновато и тяжело вздохнула.
– Меня прямо трясёт от злости!
Муся ушла на кухню, и мне пришлось пойти за ней.
– Хочешь – верь, а хочешь – нет, но этот дятел не принял ни одной работы.
Я села на табурет и, сложив перед собой руки, предположила:
– Значит, дело не в наших работах, а, возможно, у него что-то случилось.
Муся подняла брови и цокнула языком, а затем закатила глаза и продолжила класть заварку в чайник.
– Нам всем надо устроить Гришеньке бойкот и уйти со следующей пары. Его унизительный разбор наших сочинений – это как минимум не педагогично. И вообще, кто на биосферах пишет сочинение? Это не урок литературы. Он что ли первый год работает на этой дисциплине?
Что ж, раз уж Муся так негодует, значит, дело совсем не во мне, и не стоило принимать ситуацию близко к сердцу. Мне даже захотелось выдохнуть, хотя осадок от случившегося останется надолго.
– Ещё Гришенька сказал, что теперь каждый должен в индивидуальном порядке подойти к нему и попросить задание в качестве работы над ошибками.
– Снова сочинение? – ужаснулась я.
– А вот этого он не уточнил. Самое жуткое во всей этой ситуации, что он даже к работе Леры привязался. Мне кажется, для неё это было большим ударом, чем для всех нас. Пожизненные пятёрки перечеркнуло какое-то сочинение.
Муся села за стол рядом со мной, и мы обе уставились на бурлящую воду в стеклянном электрическом чайнике.
– Что ты планируешь делать весь оставшийся день? – внезапно спросила Муся.
Я даже не знала, что ответить, ведь дневной сон выбил меня из колеи, а потому я молча подняла на подругу глаза.
– Знаешь, наверное, тебе стоит обзавестись еще парочкой друзей. Меня ждёт свидание в восемь вечера, поэтому не смогу составить тебе компанию.
– Свидание?
Муся закашлялась и устремилась разливать чай.
– Ничего серьёзного. Один парень с географического факультета мне уже полгода мозги делает. Я решила дать ему шанс, почему бы и нет? Раз он такой настойчивый. Сейчас редко встретишь таких заинтересованных парней. Если он не маньяк, конечно.
Я усмехнулась. Наверное, если бы мне не пришлось переехать, я бы тоже пошла на свидание с каким-нибудь парнем с другого факультета. Но что есть, то есть.
– Вижу, ты погрустнела. – Муся поставила передо мной кружку с чёрным чаем.
– Я задумалась над твоим предложением обзавестись компанией друзей. Даже не знаю, надо ли оно мне?
– Опять можешь переехать?
Я покачала головой.
– Просто у меня нет ни времени, ни желания.
– Как знаешь.
Мы пили чай, беззаботно болтая о всякой ерунде. Муся рассказывала мне про свои неудачные свидания и советовала найти парня хотя бы для того, чтобы повеселиться на встречах с ним. Мне поднимали настроение её истории, хоть и некоторые казались очень неправдоподобными.
К вечеру я сварила макароны, посыпала их сверху сыром и, пока Муся разукрашивала лицо к предстоящей встрече, быстренько опустошила свою тарелку.
– Ты есть не будешь? – уточнила я, прибираясь на кухне.
– Знаешь, с одной стороны и надо бы, чтобы не показаться ненормальным проглотом, но с другой стороны… В чём тогда смысл, если не бесплатно поесть?
Муся рассмеялась, на что я только неуверенно улыбнулась.
На следующий день я топталась под дверью в кабинет Григория Павловича. Погода стояла тоскливая, пасмурная, даже какая-то чересчур тёмная для полудня. Уже с самого утра накрапывало, и казалось, что к вечеру станет совсем мерзко. Через заляпанное окно было сложно разглядеть идёт сейчас дождь или нет.
– Привет, – раздался мужской голос позади меня, а затем рассеялся в коридорном эхо. Я обернулась и увидела перед собой Матвея.
– Привет. – Я начала рассматривать одногруппника, вспоминая, как часто он ходил на пары в предыдущем месяце.
– Ты тоже Гуню пришла навестить?
И тут меня накрыло то противное чувство, когда ты пытаешься казаться милой девчонкой, которая всегда в теме и может смешно пошутить, но в реальности ты и половины слов не слышишь, а другая половина, как тебе кажется, звучит на несуществующем языке. Я почувствовала, как горят мои щёки.
– Да мы с парнями Палычу дали такое прозвище, а то слишком долго называть по имени и отчеству. Вчера, знаешь, мы его вспоминали раз пятьсот, – пояснил Матвей, за что я была ему безумно благодарна.
– Я тут минут двадцать уже стою. Он сказал, подождать, когда освободится, – заключила я.
– Боюсь, что никогда. – Он ухмыльнулся и бросил на меня короткий взгляд.
Чёрт, а он хорош. Даже как-то неловко стало от этих мыслей. Как здорово, что в этом коридоре такие тусклые лампочки. Как здорово, что на улице полный мрак.
– Я забыл, как тебя зовут? – неожиданно спросил Матвей, глядя мне прямо в глаза.
Смотрел он так спокойно, как если бы читал книгу, сидя дома на диване. А я на секунду запнулась в своих же мыслях, не зная как лучше преподнести имя, чтобы его как можно дольше не забыли.
– Не забудь, – ляпнула я.
– Не забуду. – Матвей широко улыбнулся. – Так как зовут?
Я засмеялась и поняла, что эту ситуацию уже никак не спасти.
– Вера. Меня зовут Вера.
– Хорошее имя. Будем верить, что мы переживём третий курс без потерь для общества.
Наверное, он имел в виду риск исключения за долги, но уточнять я уже конечно не стала. Мы молча ждали, когда Гуня нас примет. Время от времени я поглядывала на Матвея, пытаясь разглядеть в нём что-то особенное, из-за чего меня так жутко накрыло целым тазом застенчивости. Матвей же изредка бросал в мою сторону такой взгляд, будто проверял, не исчезла ли я, и не придётся ли ему одному торчать в этом мрачном коридоре.
Неожиданно с неприятным скрипом открылась дверь, ведущая с лестницы. В коридор ворвалась Лера с таким выражением лица, будто она шла сюда убивать. Я отскочила к стене, чтобы случайно не оказаться на пути у грозной студентки.
– Ты!
Осознав, что Лера идёт на меня, я пожалела, что вжалась в стену, а не спряталась в кабинете Гуни.
– Это из-за тебя он всех нас завалил! – Голос, полный ненависти и отчаяния, заполнил мою голову, и я не сразу смогла сообразить, в чём меня только что обвинили.
– Постой, причём тут она? – Матвей подошёл ближе ко мне, видимо, испугавшись, что за словами могут пойти и кулаки. В голове возникла картинка, как меня хватают за волосы, и от неё стало неприятно. Не хотелось, чтобы Матвей видел моё унижение.
– Почему из-за меня? Я не поняла, – наконец, сказала я, собравшись с мыслями.
– Потому что ты его взбесила своим ужасным сочинением! Понятно, что не каждому дано родиться хотя бы с граммом таланта или ума, но такие как ты подставляют целый коллектив!
Я была столь поражена необоснованным обвинением, что даже не могла сочинить оправдание.
– Лера, это смешно. Сама ведь понимаешь, – снова за меня ответил Матвей. – Все взрослые люди. Ей досталось не меньше твоего.
Всё же Вселенная знала, кого стоит отправить ко мне первым. Не будь здесь Матвея, меня, наверное, везли бы в больницу с сотрясением мозга. Только сейчас я увидела, как Лера сжимает кулаки, глядя на меня.
– Что за шум? – Из кабинета показался Гуня. На нём была все та же рубашка и потускневший пиджак.
– Здравствуйте, Григорий Павлович! – с улыбкой защебетала Лера, будто и не было ненависти на её лице ещё минуту назад. – Я бы хотела получить задание для исправления работы.
– Заходите по одному.
Гуня скрылся в кабинете, и Лера направилась за ним.
– А ты со мной лучше не ссорься, – сказала она мне напоследок.
Дверь шумно захлопнулась, и в коридоре снова остались только мы с Матвеем.
– Чумная какая-то пришла, – заключил Матвей. – Ты как?
Честно признаться, я до сих пор не понимала, что произошло. Сердце от волнения билось чересчур часто, и ладони слегка вспотели. Драться с Лерой я, конечно же, не стала бы. И больше всего меня расстраивало именно то, что всё это видел Матвей.
– Нормально, – решила ответить я, ведь, как показала практика, со словарным запасом у меня сегодня очень туго.
Глава 2. Скрытые факты
Получив задание для отработки, я вернулась домой. Маруси всё ещё не было. Интересно у человека проходят свидания, тянутся почти сутки. Надеюсь, с ней ничего не случилось…
Я села за письменный стол с желанием поскорее разделаться с заданием по биосферам. Как же это удачно вышло, что Матвей оказался рядом и защитил от нападения спятившей Леры. Зато я показала себя настоящей нюней, да ещё и тормозом. «Лучшее» первое впечатление.
В Матвее не было ничего необычного, но я заметила, как начала расплываться в улыбке только от мысли о нём. Влюбляться в него – идея не самая лучшая, потому что за пару месяцев до моего переезда я порвала с Тимуром, или, как я привыкла его называть, с Тобсом. А вообще, его зовут кретин, и на него я потратила свой первый поцелуй, первое свидание, первое знакомство с родителями, а после кучу нервов, денег и бессонных ночей.
Такие мысли совершенно не помогали мне сосредоточиться на учёбе. Я налила себе какао и включила ноутбук. Страничка Матвея была открыта, и я с любопытством принялась разглядывать все подгруженные фотографии, начиная с 2012 года.
Как удобно, что в нашем мире существуют социальные сети. Из одной такой я выяснила, что Матвей играет на электрогитаре в группе. Даже стало смешно от мысли, что я могу влюбиться в раздолбая, да ещё и музыканта, словно учусь в старшей школе в каком-нибудь американском фильме.
«Всем привет! Меня зовут Лола, а эти крутые девчонки – мои лучшие подруги».
Позвать ли мне его на прогулку, или ждать, когда он сам это сделает? Интересно, могла бы я ему понравиться? Хотя бы в теории.
Входная дверь с шумом открылась, и на пороге показалась Муся.
– И вот я дома!
– Когда ты сказала, что идёшь на свидание к восьми вечера, я и не предполагала, что на сутки, – заметила я и усмехнулась.
– Ой, девочка. Мало ты на свидания ходила в своей жизни. Но тут другое.
Муся с трудом расстегнула сапог и бросила его в обувную полку. От подруги пахло сигаретами. Наверное, у меня было очень говорящее выражение лица, потому что Муся тут же сказала:
– Курила не я. Просто возвращаясь домой, я встретила своего бывшего. Он докопался до меня и уговорил посидеть с ним в кафе. Это были худшие три часа после пары по биосферам.
Мы прошли в комнату и уселись на диван. Муся выглядела уставшей, но при этом почти захлёбывалась в желании всё мне рассказать.
– Что он от тебя хотел?
– Во-первых, его зовут Олег. Во-вторых, он работает в полиции, и до сих пор считает себя каким-то супергероем, от которого я должна таять, и которому должна бросаться на шею. Он думает, я его собственность, не иначе.
– Давно вы расстались?
– Год назад. Но знаешь, что он говорит? «Я тебя просто отпустил отдохнуть, развеяться, чтобы ты потом соскучилась побольше и вернулась ко мне».
– Наверное, этому есть какой-то подходящий диагноз.
– Я угадаю? Шизофрения.
– А сколько ему лет? – продолжала интересоваться я.
– Он старше меня на десять лет, а ведёт себя как ребёнок. Даже страшно.
Муся замолчала, а я всё смотрела на неё и ждала, когда она продолжит. Но вдруг подруга бросила взгляд на мой ноутбук, где всё ещё красовалась страница Матвея.
– А что там с тем географом? – поспешно отозвалась я, пытаясь отвлечь Мусю от экрана.
– Да он придурок. Это что? Матвей? – Муся быстро перевела разговор в то русло, от которого я предпочла бы убежать.
– Да я просто смотрела ребят из группы, и вот засмотрелась.
– Засмотрелась на нашего Матюшу?
Муся засмеялась, а потом восторженно открыла рот.
– Ты засмотрелась на Матвея! Блин. Ты что?
Я почувствовала, как лицо окатило жаром. В конце концов, это у Муси были бравые похождения по амурному миру.
– Подожди, не переводи стрелки. – Я смотрела на лицо подруги, и понимала, что закапываю себя всё больше, и видимо поговорить о нём придётся именно сейчас.
– Да какие стрелки? У меня были скучные сутки, встреча с придурковатым бывшим, а ты тут любуешься на нашего недотрогу, по которому все девчонки на первом курсе сохли.
– Серьёзно? Я не знала.
– Как будто, если бы ты знала, ты бы по нему не сохла.
Муся вскочила с дивана и сняла с себя свитер.
– Я быстро переоденусь и приду к тебе. Не думай, что я отстану от тебя. Не теперь.
Когда Маруся выбежала из комнаты, я тяжело вздохнула и упала лицом в подушку. Это не могло произойти так скоро, Лола, не могло.
В одной далёкой маленькой стране жили сестрички: девочка-совесть, девочка-стеснение и девочка-любопытство. С самого рождения, девочка-любопытство была самой шустрой. Сколько же шишек набили сестрички из-за неё. Потом пришла девочка-тревога, подмяла под себя сестричек, и не стало в их стране риска, безумства и веселья.
Тревога жила внутри меня, и любое право выбора заставляло сходить с ума. Мне было одновременно и весело, от того, что впереди ждал какой-то подростковый максимализм и новые впечатления от знакомства. Но также мне становилась страшно. Эти переглядки, первое свидание… В душе хотелось испытать вновь то, что, казалось, происходило со мной в прошлой жизни.
Муся вернулась в комнату, села на диван, подогнув под себя ноги, и, прокашлявшись, сказала:
– Итак-с, я вся внимание. Когда это случилось? Я всё хочу знать. С Матвеем я знакома дольше тебя, поэтому отвечу на все твои вопросы, и постараюсь не надоесть излишней сентиментальностью.
– Знаешь, это пропащее дело… Просто мне показалось, что он достаточно мил.
– Да, он достаточно мил. А ещё он скрытен и отшивает всё, что движется к нему с известной скоростью. Если будешь уделять ему чуть больше внимания, чем всем остальным в группе, сразу попадёшь во френдзону. Оказаться там для влюблённой девушки – самый страшный кошмар.
– Стоп! – Я потёрла глаза и потянулась. – Здесь нет влюблённой девушки. Я просто подумала, что он мил и было бы неплохо с ним подружиться. Для начала.
А ещё я, кажется, утонула в его глазах, потому что прямо сейчас, глядя на Мусю, вспоминала эту небесную радужку.
– Я сгораю от любопытства и желания отправить тебя на свидание,– подытожила Маруся. – С момента как ты приехала, ты кажешься мне жутким снобом.
Я тяжело вздохнула. Какой же тогда меня видели другие? Какой меня знал Матвей?
Наша дальнейшая беседа с Мусей была пустой тратой времени. Я не могла толком обозначить свою позицию по отношению к Матвею, потому что не понимала, действительно он мне понравился, или я просто заставляла себя влюбиться. Но зачем? И чтобы что?
Остальные два дня тянулись исключительно медленно и скучно. Муся каждый вечер опрашивала меня на тему моих чувств к Матвею, а я только расстраивалась по этому поводу. Ведь где бы Матвей ни был (за соседней партой, в другой компании или передо мной в очереди в столовую), он всегда был недосягаем. Он улыбался, глядя на меня, спрашивал, как дела, а потом испарялся в текстурах университета. Марусины вопросы начинали выводить из себя.
И вот в очередной вечер понедельника, я снова зашла на страницу к Матвею, и увидела его новое фото с какой-то девушкой. Сначала я застыла перед монитором, почти перестала дышать, а потом почувствовала, как глаза застилает пелена слёз отчаяния. Захлопнув ноутбук, я расплакалась. Глупо влюбиться вот так. Глупо вообще влюбиться сейчас.
Но самое ужасное произошло со мной позже.
Наступило утро, самое потрясающее утро, какие я безумно люблю. Когда раздёргиваешь шторы и видишь, как за окном абсолютно всё покрыто снегом. Ещё вчера была осень, а сегодня пришла зима. Мне стало хорошо на душе, настроение сразу улучшилось, и я подумала, что впереди хороший день. Но по пути в университет я заглянула в почтовый ящик, и внутри меня произошло обрушение: надежды на хороший день, надежды на романтическое чудо, надежды на новую жизнь в этом городе – всё превратилось в руины.
Письмо, напечатанное на жёлтой бумаге, завёрнутое в белый конверт, гласило следующее: «Я знаю, что ты сделала. Откажись от задуманного, иначе это случится с тобой».