Анна Юрьевна Денисова
Горькая вода
Солнце и Горькая вода
Мириам украдкой покинула замок и отправилась бродить вдоль высоких крепостных стен. Она собирала поздние цветы, когда услышала приближающийся топот копыт. Девушка обернулась и заметила несущегося по дороге всадника, что гнал взмыленного рысака, поднимая облака пыли. Подъезжая к мосту, конь перешёл на рысь. Должно быть, гонец. Возможно, везёт вести от Фабиана. Тот писал родителям, правда, нечасто, да и не посвящали Мириам в подробности этих писем. Лишь говорили, что всё у него хорошо. Но даже скупые новости грели сердце. Это лучше, чем неизвестность. Хотя с каждым днём надежда вновь увидеть его угасала. Ложась по вечерам в постель Мириам мысленно в мельчайших подробностях рисовала его черты, насмешливый взгляд и хитрую улыбку. Ей становилось страшно, что однажды не вспомнит лица брата. Те счастливые минуты, что они проводили вдвоём, были единственным светлым пятном её существования.
За прошедшие годы жизнь в замке не изменилась, текла размеренно словно тихая река. Лишь тоска и одиночество всё сильнее подтачивали душу Мириам. Она была оторванной частичкой природы и отвергнутой миром людей. И только Фабиан, подобно мостику, помогал удержаться между двумя берегами. Внезапно её обуял ужас. Что если брат не вернётся? Женится на придворной даме и навсегда обоснуется в Мелхо́ре. Погрязнет в череде светских приёмов и праздников. При мысли о танцах по телу прокатилась нервная дрожь, и букет едва не выпал из ослабевших пальцев. Мириам схватила ртом воздух, подобрала юбку и поспешила обратно в замок.
Она вернулась привычным тайным путём, каким в детстве водил Фабиан. Оправила подол и стряхнула налипшие травинки. Лучи проникали сквозь витражные окна шестиугольной часовни и расползались по своду потолка разноцветными солнечными зайчиками. Тихо ступая по мозаичному полу, Мириам подошла к изваянию Бога Отца – бородатого мужчины с мечом, что занимало главный угол, и возложила космею. Следующая, легла у ног распростёршей руки Богини Матери. Мириам оставила цветок у статуи мальчика, играющего на свирели, обошла стоящий в центре алтарь и положила очередной цветок у фигуры девушки, смиренно склонившей голову. Последняя космея досталась юноше, изображённому с повязкой на глазах.
– Почему его глаза закрыты? – спросила она как-то старую няню.
– Лукавый Бог слеп, Мириам, – ответила Пиа. – Часто мы совершаем поступки, не думая о последствиях. Зло нередко скрывается под личиной добродетели. Помни об этом.
Она поведала историю, в которой Бог хитрости соблазнил Богиню смирения. В знак верности и любви он уговорил девушку отдать ему голос, чтобы та не могла рассказать об их связи. Но справедливый Бог Отец узнал и нашёл виновного, ослепил и обрёк на вечные скитания. Видя, как тот страдает, милосердная Мать решила помочь и подговорила Бога удачи, чтобы он, игрой на свирели, указал опальному Богу путь домой.
Мириам покинула часовню и со всех ног бросилась в музыкальный зал. Она опаздывала на урок танцев уже на четверть часа. Анибал Лэло: высокий худой танцмейстер, непременно рассердится и наверняка нажалуется матушке. В день её совершеннолетия отец решил устроить бал и специально выписал столичного мастера. Тот был строг, но своё дело знал. Его метод кнута и пряника приносил плоды: пусть Мириам далеко ещё до примы балерины, но движения уже не напоминали болезненные конвульсии. Она же предпочла бы и вовсе обойтись без праздника, но кто её спрашивал.
Проходя анфиладой комнат, Мириам заметила непривычное оживление: прислуга сновала взад-вперёд, суетясь и перекрикиваясь. На улице слышались голоса и лошадиное ржание. Она заглянула в холл, узнать в чём дело, как двери дома распахнулись. На пороге, в пыльном плаще и широкополой шляпе, возник высокий мужчина, в котором она с трудом признала Фабиана. От субтильного юноши не осталось и следа, он приосанился и раздался в плечах. Белёсые волосы приобрели медовый оттенок, подбородок покрывала короткая щетина, лишь в сером взгляде мерцал знакомый хитрый огонёк. Он заметил её, и лицо озарилось, а возле глаз собрались весёлые морщинки.
– Мири? – произнёс он хриплым, низким голосом.
Сердце затрепетало подобно крыльям бабочки, губы тронула ответная улыбка, и она сделала робкий шаг навстречу.
– Не хочешь поприветствовать брата? – он раскинул руки, готовясь заключить в объятия.
Секунда, и она бы бросилась к нему, но громкий возглас матери за спиной заставил прирасти к месту.
– Фабиан, сынок! Ты вернулся!
Мириам наблюдала, как леди Адалина обнимает сына, одаривая тёплой улыбкой. Целует обветренные щёки, не скрывая слёз радости. Тот смотрел поверх материнского плеча смущённый и раздосадованный. Мириам отвела взгляд и громко вздохнула. Мать, наконец, обратила на неё внимание и смерила колким взглядом. Так смотрят на муху, посмевшую омрачить своим появлением званый ужин.
– Разве у тебя сейчас не должен быть урок танцев?
– Я как раз собиралась, матушка…
– Господин Лэло крайне тобой недоволен. Бал через два дня, а твои успехи оставляют желать лучшего.
Мириам поймала сочувственный взгляд брата, сделала книксен и поспешила на занятия. Урок ненавистных танцев казался теперь сущим пустяком. Ведь её солнце вернулось.
***
Фабиан смотрел вслед удаляющейся Мириам, поражаясь тому, в какую красавицу превратилась названая сестра. Он помнил её несносным ребёнком, а сейчас, лицо хоть и сохранило детскую незрелость, фигура уже обрела выразительные женственные формы. От женихов должно быть отбоя нет. Не исключено, что она сосватана. При этой мысли он поморщился, будто в рот попала дорожная пыль. Радостный оклик отца напомнил о долгожданной встрече.
– Фабиан! – появившийся Гаэль раскинул руки, стремясь обнять сына. – Почему ж ты не известил, что приедешь?
– Хотел устроить сюрприз.
– Что ж, сюрприз удался, – он похлопал сына по плечу. – Пойдем, расскажешь, о своих делах.
Фабиан передал плащ и шляпу топтавшемуся рядом слуге и последовал за отцом в рабочий кабинет.
Он устроился в кресле и окинул взглядом небольшую комнату. Ничего не изменилось, та же мрачная обстановка: тяжелая мебель, стеллажи с книгами в кожаных переплётах. Судя по толстому слою воска на канделябрах, отец проводил здесь большую часть времени. Лорд Гаэль подошёл к окну и раздвинул плотные шторы, впуская солнечный свет. Тронутые сквозняком хлопья пепла в потухшем камине ожили. Взвились в воздух и медленно кружа по комнате начали оседать на дощатый пол.
– Я рад твоему возвращению, – сказал отец, занимая место за дубовым столом, – но ты мог предупредить. Я устроил бы достойный приём.
– От приёмов я устал в столице.
– Наскучила придворная жизнь?
– Да. Захотелось тишины и уединения.
– Твоя мать говорила, что в последнем письме упоминалось о помолвке с Инэс Ла Пидэд. Ни в этом ли причина приезда?
– Мама опять всё переиначила. Я писал, что встретил девушку, которая ей бы понравилась. О помолвке речь не шла. Как я уже сказал, цель моего визита – отдохнуть от праздников и суеты.
– На одном празднике тебе всё же придется присутствовать. Я организовал бал в честь дня рождения твоей сестры.
– Ты так и не сказал Мириам, что она приёмная дочь?
– Нет. Она до сих пор не имеет понятия.
– Удивительно, что до неё не дошли слухи. Вся округа знает.
– Знать-то знают, да помалкивают, – Гаэль усмехнулся и устремил на сына смеющийся взгляд. – Помнят, как ты лез в драку с каждым, кто посмел называть Мириам подменышем.
– Я защищал честь семьи, – парировал Фабиан. – Она мне шагу не давала ступить, всё время путалась под ногами. Отсутствие семейного сходства сразу бросалось в глаза. Теперь-то, наверно и дела нет до степени родства, женихи в очередь выстраиваются?
– Она ни с кем не общается, целыми днями музицирует или гуляет около замка.
– Ты позволяешь ей бродить одной?
Гаэль лишь развел руками.
– Эта девица, что ветер, а ветер под замком не удержишь. Как надолго ты к нам?
– Признаться, не думал об этом. Для начала, хотел бы отдохнуть с дороги.
– Конечно, продолжим разговор позже.
Фабиан брёл по замку, воскрешая в памяти, проведенные здесь годы. Старые гобелены хранили застывшие моменты из прошлого. Выщербленные деревянные щиты с фамильным гербом знавали немало побед, привезённых с турниров давно усопшими родственниками. Глубокие ниши защищали постыдные секреты, сорванных в их тёмных недрах поцелуев. Древние каменные стены надёжно скрывали сеть потайных ходов.
Сквозняк со свистом прокатился по коридору, словно привлечённый мелодией, которая тихой струйкой лилась из музыкальной комнаты. Фабиан остановился возле приоткрытой двери и заглянул в щель. Мириам вальсировала с худым гладко выбритым мужчиной, по залитому светом залу. Она неловко переставляла ноги, норовя наступить на острые мысы его начищенных туфель.
– Никуда не годится! – танцмейстер сделал знак менестрелю, и клавесин умолк. – Леди Мириам, вы двигаетесь как морская корова.
Фабиан невольно улыбнулся. Ему доводилось видеть этих неповоротливых животных на восточных берегах государства. Мириам захлопала длинными ресницами и непонимающе уставилась на учителя.
– Простите, как кто?
– Не важно. Не забывайте о зрительном контакте, не нужно всё время смотреть себе под ноги. Ещё раз с самого начала.
Девушка обречённо вздохнула и ссутулила плечи. Весь вид кричал, как невыносимы ей занятия танцами. Фабиан прошёл в комнату и отвесил лёгкий поклон в знак приветствия. Анибал Лэло поклонился в ответ.
– Вы позволите? – Фабиан приблизился к Мириам и вопросительно посмотрел на танцмейстера.
Тот охотно кивнул, не всё же его ногам страдать. Без предварительных церемоний Фабиан положил руку сестре на талию.
– Просто следуй за мной. Это не сложно.
Он взял её маленькую кисть в ладонь и повернулся к менестрелю.
– Можно начинать.
Господин Бенигно коснулся клавиш и возобновил игру.
Плавно и уверенно Фабиан вёл Мириам по залу. Та интуитивно двигалась следом, не отрывая взгляда от его лица. Он улыбнулся, и её скованность слетела, как пышная шапка одуванчика, подхваченная порывом ветра. Мириам отдалась во власть партнёра и, наконец, поймала ритм. Тело сделалось гибким, точно ивовый прутик и без труда отзывалось на каждое новое па.
Музыка смолкла. Фабиан выпустил девушку из объятий, сделал шаг назад и поклонился. Мириам рассеянно присела в реверансе, словно очнулась ото сна. Тишину нарушили аплодисменты господина Лэло.
– Браво! Вы не так безнадежны, как я предполагал, леди Мириам.
– Не буду вам мешать, – Фабиан вышел и направился в свои покои.
Оказавшись в комнате он плотно затворил дверь, огляделся и отметил идеальный порядок. Матушка часто писала, что ждёт не дождётся его возвращения. Фабиан скинул сапоги и растянулся на застеленной синим бархатом кровати. Долгая дорога утомила, но усталость сошла на нет, стоило переступить родной порог. Он действительно сбежал, но ни одна столичная кутерьма стала тому причиной. Бурные романы не приносили радости прежних побед, а всё больше тяготили. Высасывали силы и доставляли неудобства, как попавший в башмак мелкий камешек.
Вспомнилась Инэс, с гладкими каштановыми волосами и выразительными ореховыми глазами. Он был так пленен её красотой в их первую встречу, что решил непременно за ней приударить. Несмотря на внешнюю холодность, девушка не выказала возражений. А спустя неделю сама с готовностью висла у него на шее. В их последнюю встречу от напускной скромности не осталось и следа.
– Когда ты поговоришь с моим отцом? Я намекала ему, и он не будет противиться нашему браку.
Фабиан не помышлял о женитьбе. Он никогда и никому не давал обещаний и пресекал подобные разговоры на корню, но сейчас решил не огорчать девушку.
– Я приеду, и мы вернемся к этому вопросу.
– Надолго ты уезжаешь?
Ответом ей стал поцелуй, лёгкий и целомудренный. Который намекал не на скорую встречу, а на окончательное расставание.
Фабиан припомнил какие сочные у Инэс губы. Но видение вмиг померкло, и перед глазами вдруг встал образ Мириам. Интересно, кто-нибудь успел уже сорвать этот цветок?
***
Легкий ветер покачивал яркие бутоны и разносил аромат по залитому солнцем саду. Стрекот цикад изредка уступал переливчатым трелям птиц. Эллиан устроилась на широком подоконнике в малой гостиной, наблюдая за полетом пестрых бабочек. Лучи заходящего солнца играли в длинных локонах медными переливами. Тонкий кремовый шёлк платья облегал стройную фигуру и ниспадал мягкими волнами до самого пола. Она уж позабыла как давно не выходила. Сильвы могут покидать свой мир только в отведённый им период. А Эллиан лишили привилегии выходить даже за пределы дворца. Сделали пленницей двора Ве́лен.
Не так давно в Амара́нте правили четыре двора, каждый из которых соответствовал своему времени года. Но однажды двор зимы Ми́динвейрн пал, и его обязанности разделили другие. Первый зимний месяц достался двору осени – Ве́лен. Второй и третий зимние месяцы отошли двору весны – Бирк, который в свою очередь отдал права на последний весенний месяц двору лета – Ми́дейт. С той поры в мире людей редко идёт снег, и почти не бывает холодов. Тем не менее Эллиан завидовала людям, которые могут наблюдать круговорот года и любоваться всеми его красками. Да, век их недолог, и время течёт быстрее, но тем ярче их жизнь и острее ощущения.
Дверь неслышно отворилась, и в комнату впорхнула взъерошенная девушка. Она походила на мальчишку в свободной тунике поверх трико, облегающих длинные, худые ноги. Между коротко стриженных, огненно-рыжих прядей торчали острые лисьи уши. Гостья присела рядом и выжидающе посмотрела на сильву.
– Какие новости, Та? – равнодушно спросила Эллиан, не отрывая взгляда от цветущего сада.
– Самое время вернуть Ма́ри домой.
Это имя снова напомнило Эллиан о матери, лица которой не могла вспомнить как бы не пыталась. Этим именем она нарекла дочь, чьи младенческие черты бережно хранила в памяти. Она повернула голову и вопросительно посмотрела на лисицу.
– Молодой лорд вернулся, – нехотя призналась Та́урэ.
В печальных голубых глазах Эллиан появился возбужденный блеск, который очень не понравился подруге.
– Это замечательные новости. Раз нет?
Та́урэ тряхнула головой и потупилась, подбирая слова.
– Ардонада́р не позволит Ма́ри остаться среди людей. Она одна из нас. Скоро лес позовёт, и она не сможет противиться зову.
– Если кто-то её не удержит, – лукаво добавила Эллиан.
Та́урэ поняла, куда клонит сильва, и сердито поджала губы.
– В мире людей так быстро дела не делаются! – в запале голос сорвался на крик.
– Тогда мы должны помочь им. Придется идти тебе, я не смогу покинуть дворец, – сильва засучила рукав и продемонстрировала исчерченное рунами запястье.
– Эль, это плохая идея. Ма́ри не сможет обрести счастье среди людей, её дом здесь.
– Ардонада́р наложит на неё сдерживающие руны, и она станет вечной пленницей. Нет. Я хочу, чтобы моя дочь познала любовь и обрела счастье.
– Этот человек разобьет ей сердце. Люди не способны на долгую привязанность, тебе ли не знать.
– Мы должны попытаться, – упрямо сказала сильва. – Стать узницей в собственном доме она всегда успеет.
– Как угодно, принцесса, – обиженно произнесла Та́урэ. – Но предупреждаю, ничего хорошего из этого не выйдет.
Эль взглянула на клепсидру, мерно роняющую серебряные капли.
– Поторопись, Та. Наше время и так течет слишком медленно. А Безвременье близко.
Подруга тяжело вздохнула и, обернувшись лисой, выпрыгнула в окно.
Сородичи Таурэ служили в каждом из трёх дворов. Перевёртыши не способные принимать человеческий облик в мире людей, они были прекрасными шпионами, так как могли покидать Амара́нту в любое время. В отличие от сильв. Единственный раз в году, когда главы всех дворов собирались, чтобы держать ответ перед Отцом Мира – ночь Безвременья. Самая тёмная и длинная. Ночь, когда правительница подземного мира – Мать Сени выпускала призрачных гончих, и те рыскали по свету в поисках жертв. Ночь, когда пал Ми́динвейрн. Когда правители Ве́лен и Бирк потеряли близких. Когда привычный уклад пошатнулся.
Эллиан поёжилась и обхватила себя за плечи, не хотелось бы, чтобы трагедия повторилась.
***
Приём, который Гаэль устроил в честь совершеннолетия дочери, стараниями Адалины превратился в торжество по случаю возвращения Фабиана. Тот с готовностью взял на себя роль хозяина вечера и непринуждённо общался с гостями. Для Мириам же оказалось слишком утомительным строить из себя леди: учтиво кланяться и натужно улыбаться. Она укрылась в тёмной нише и, прислонившись щекой к шершавой стене, подглядывала из укрытия. Для неё это было сродни наблюдению за переменой погоды. Никто не замечал её отсутствия. Это не радовало и не огорчало.
Сквозняк гонял чад свечей и перемешивал с запахом резких духов. Пол натёртый до блеска, гладкий и холодный, напоминал замерзшую поверхность пруда. Гомон голосов отражался от каменных стен и эхом проносился по огромному бальному залу. Разодетые господа, гордо приосанившись, расхаживали точно фазаны. Разряженные дамы прикрывали напудренные лица веерами, такими пышными и пестрыми, что птицы позавидовали бы их оперению.
Мириам вздрогнула, когда рядом раздался голос брата.
– Я украл у тебя праздник, прости, – Фабиан вырос за спиной словно гриб.
Мириам обернулась и взглядом прошлась по его фигуре. Он оделся по последней дворцовой моде. Короткая куртка, облегающая крепкий торс, с воротником стойкой и узкими рукавами, прикреплёнными к плечам тонкой кожаной шнуровкой. Алый, расшитый затейливым узором, жилет, из-под которого выглядывала кипенно-белая сорочка. Глаза скользнули ниже; штаны до колен с перехватывающим талию широким кушаком, плотно облегали узкие бедра. Мириам почувствовала, как щёки вспыхнули жаром, и стыдливо потупилась. Фабиан по-своему понял её смущение, слишком уж откровенно атласное кремовое платье обтягивало стройный девичий стан, не оставляя простора воображению. Высокие перчатки закрывали руки до середины плеча, гибкие и изящные сравнимые с лебединой шеей. Адалина так стремилась выставить напоказ все достоинства приёмной дочери, что явно перестаралась.
Они стояли, скрытые полумраком, рассматривая и изучая друг друга, пока распорядитель не объявил танец. Глядя, как пары стекаются в центр зала, Фабиан протянул руку.
– Думаю, пришло время вернуть тебе праздник. Потанцуешь со мной?
– Господин Анибал говорит, что худшего танцора, он ещё не встречал.
– Глупости, – он взял её под локоть и вывел на середину.
– Все на нас смотрят.
– Забудь о них.
Заиграла скрипка, а к ней присоединился клавесин. Мелодия полилась приятным густым потоком, и танцующие пёстрым вихрем поплыли по залу. На первых же аккордах Мириам оступилась, лишь крепкая хватка Фабиана не позволила упасть. Среди гостей прокатился встревоженный шепот. Леди Адалина не сдержала раздраженный вздох. Анибал покачал головой и закатил глаза.
Мириам отсчитывала про себя шаги, как учил танцмейстер, и старалась не сбиваться. В глазах Фабиана появилось сочувствие. Жар от его ладони обжигал поясницу. Если бы только она могла сбежать, непременно сделала бы это. Он крепче сжал её руку и склонился к лицу.
– Так не пойдёт, – шепнул он на ухо. – Ты слишком сосредоточена на технике. От процесса нужно получать удовольствие. Помнишь ту поляну, на которой мы играли в детстве?
На мгновение он отстранился, чтобы раскрутить её и снова прижать к себе. Летящая ткань юбки взметнулась подобно куполу, открывая стройные ноги в элегантных туфлях. Пары рядом расступились и будто застыли. Время словно повернулось вспять.
От Фабиана пахло чистым морозным бельем и хвоей. Мириам представила, что они оказались на лесной опушке, в окружении безмолвных деревьев, одобрительно кивающих густыми кронами. Блеск свечей, отраженных от начищенных канделябров, превратился в яркие солнечные лучи, прорвавшиеся сквозь плотную занавесь облаков, а каменный пол в покрытую мягкой травой землю. Шорох вееров напоминал колышущуюся на ветру листву.
Фабиану же показалось, что перед ним прекрасная лесная нимфа. Аквамариновые глаза поблёскивали как чистые озера. Алые губы приоткрылись, демонстрируя белизну зубов. Фарфоровую кожу на щеках тронул нежный румянец. Он в жизни не видел девушки прекрасней и не испытывал такого упоения от танца.
Музыка прекратилась, и наваждение рассеялось. Фабиан церемонно поклонился и под аплодисменты отвел Мириам в сторону. Они не успели обмолвиться и словом, как объявили следующий танец.
– Лорд Фабиан, вы позволите пригласить вашу очаровательную сестру на танец? – спросил возникший перед ними темноволосый мужчина.
Фабиан кивнул и уступил подошедшему гостю. Тот ответил легким поклоном и взял Мириам под локоть. Не успела она опомниться, как снова оказалась в центре зала. Череда танцев закрутила словно водоворот. Один кавалер сменял другого. Сарабанда сменила пассакалью. Фабиан вернул ей праздник, как и обещал, а сам скрылся из вида. Мириам искала его глазами, но тщетно.
После окончания первой части гостей пригласили в столовую. За ужином её посадили рядом с лордом Дамианом. От такого соседства Мириам стало не по себе. Когда кузен леди Адалины гостил у них, она предпочитала держаться от него подальше. Его хищный стальной взгляд пугал до мурашек, а спокойный вкрадчивый голос заставлял всё внутри сжиматься.
– Кого вы высматриваете? Вам кто-то приглянулся.
– Вовсе нет, – запинаясь, ответила Мириам. – Я искала брата.
Реплика вызвала у Дамиана недобрую усмешку. В это время другой сосед предложил поухаживать, и Мириам с радостью согласилась. Дамиан предпринял несколько попыток вернуть её внимание пустыми вопросами, но она усердно делала вид, что увлечена сторонней беседой. Едва ужин закончился, Мириам поспешила удалиться к себе, сказав, что переутомилась. Леди Адалина попеняла, что неприлично покидать устроенный для неё праздник. Добавила, что в её возрасте могла придаваться танцам ночи на пролёт, но препятствовать уходу не стала.
Мириам шла по пустому тёмному коридору, беззвучно ступая мягкими туфлями. Она считала, что Фабиан повел себя странно, пропустив ужин. Мириам не понимала причин такого поведения. Может она его чем обидела? Задумавшись, она не заметила, как налетела на взявшегося не пойми откуда брата.
– Прошу прощения, – виновато улыбнулась она.
Фабиан взял её за подбородок двумя пальцами и приподнял голову.
– Мириам – значит «горькая вода», а на вид, точно сочная слива, – прошептал он, задерживая взгляд на губах.
Щёки моментально вспыхнули. Фабиан заправил за ухо выбившийся из прически локон. Как только пальцы скользнули по белой шее, по телу разлилась странная дрожь. Он находился в такой опасной близости, что Мириам чувствовала исходящий от него жар. Она понимала, насколько это неправильно, что следует уйти, но ноги не слушались. Звук приближающихся шагов заставил его отстраниться. Уличив момент, Мириам подобрала юбку и пустилась прочь.
– Не упадите, дорогая сестра, – с насмешкой крикнул вслед Фабиан.
Мириам толкнула тяжелые двери, влетела в храм-часовню и рухнула на колени. Сердце трепыхалось в груди перепуганной птицей. Она подняла взгляд на изваяние Лукавого бога и приказала себе успокоиться. Мириам вовсе не была набожной. Это место умиротворяло, к тому же здесь, за статуей Бога Отца, находилась потайная дверь, ведущая в секретные ходы, которые сетью расходились по всему замку.
По тоннелю Мириам попала в малый зал. Через маленькую дыру в пыльном гобелене она увидела отца. Устроившись в кресле перед разогретым очагом и разомлев от вина, он беседовал с Дамианом. Мириам понадеялась, что мужчины не собираются сидеть здесь полночи. Её спальня совсем рядом, и проделать обратный путь в часовню не хотелось. Особенно учитывая возможность вновь столкнуться с Фабианом.
Гаэль не особенно жаловал Дамиана Л'Амидайо, считал его щеголем, но супруга была привязана к кузену больше, чем к сестрам. Гостил он у них часто, но подолгу не задерживался. Дамиан предпочитал столицу, его привлекали дворцовые роскошь и блеск. На очередной ярмарке невест он и встретил свою третью жену, с менее именитой родословной, зато с хорошим приданым.
Мириам не прислушивалась к разговору, но следующая фраза заставила обратиться в слух.
– Мириам до сих пор не знает, что не дочь своих родителей?
– Я не нашёл в себе смелости, признаться. Как воспримет она эту новость?
– Она будет благодарна. Вы дали ей всё и воспитали настоящей леди.
– Какая мать оставила своё дитя в лесу? – вздохнул Гаэль.
– Крестьянка, у которой ещё пять таких же голодных дочерей. Должно бы посчитала, что лучше одну скормить диким зверям, чем самой сдохнуть с голода.
Гаэль понурил плечи и издал гортанный звук.
– А может лесная нимфа, – добавил Дамиан.
– Вот уж не думал милорд, что вы верите в сказки.
– Встречалась мне женщина, прекрасна как рассвет, точно вышла из сказки. Наша связь была мимолётной, но яркой.
– Как кстати протекает беременность леди Катарины?
Мириам не могла поверить услышанному. Ей стало трудно дышать. Большим усилием она заставила себя удержаться на ногах. Зажала рот ладонью и сильно прикусила палец, чтобы унять головокружение. Она еле дождалась, когда мужчины разойдутся, и покинула укрытие. Чувство опустошения выбило твердь из-под ног, и вместе с тем многое обрело ясность.
Фабиан как раз шёл из кухни к себе, когда вновь наткнулся на Мириам. Она брела словно сомнамбула и прошла бы мимо, если бы он не преградил путь.
– Что так поздно не спишь?
Он посмотрел на потерянное выражение лица и привлёк к себе. Как в детстве она прижалась к нему и дала волю слезам. Он гладил по голове, обнимал и не шевелился, пока она не успокоится. Когда плач стих, Фабиан поднял её лицо и заглянул в глаза.
– Что случилось?
– Я слышала разговор отца… Мы не брат и сестра…
– Я знаю. Всегда знал.
Она разомкнула объятия и попыталась отстраниться, но он снова прижал к себе. Его губы накрыли её. Поцелуй длился всего несколько мгновений. Спохватившись, он отпустил. Мириам подхватила юбку и сорвалась с места быстрей скаковой лошади.
Она влетела в спальню с бешено колотящимся сердцем. Трясущимися руками вытаскивала из причёски шпильки, пока Пиа расстёгивала длинный ряд пуговиц на спине. Нянька ворчала себе под нос, а Мириам тихо радовалась, что старуха не замечает её состояния и не учиняет расспросов. Пиа помогла подопечной улечься в постель, погасила свечи и оставила в одиночестве.
Сон не шёл, и Мириам промучилась до рассвета. С улицы донёсся голос Фабиана и ржание лошади. Он уехал не попрощавшись? Снова бросил? Дождавшись, когда солнце высветлит горизонт, Мириам тоже покинула привычные стены через секретный проход, который вёл прямиком в лес.
