Анна Юрьевна Щедрина
Бескрайние тропы
Часть 1
Глава 1
Стрелки часов пробили полдень. Племянница Финдли была зачарована движением старинного механизма, передаваемого из поколения в поколение в семье Худ, и не заметила, как он вернулся домой после пребывания в городе. Она была глубоко погружена в свои мысли и попытки вспомнить вчерашний сон. Финдли не придал этому значение, лишь напомнил о долге навестить бабушку.
Мериен Худ, бабушка Милдред и мать Финдли, увядала с каждым днем прямо на глазах: отчаяние закралось в ее уже немолодом теле, приводя все к большему страданию и беспомощному состоянию. Седовласая женщина начинала путаться в реальных вещах и забывать важное.
У Милдред было несколько обязанностей: домашнее хозяйство, забота о бабушке и уборка дома. Она постоянно ее навещала потому как Финдли был занят и часто уезжал в Сент-Джонс со своей собакой Селки.
Раньше, когда бабушка могла вставать с кровати, Милдред замечала достаточно любопытные вещи: соль лежала в сахарнице, муравьи расселялись по всей кухне, и каждый мог увидеть следы грызунов по углам. Дом бабушки стал практически пустым, потому что все опасные предметы были спрятаны с видного места, чтобы она не нанесла себе вреда.
Иногда в дом Милдред и Финдли заходила очаровательная девушка, продавала им батон свежего хлеба и ягодный джем. Каждый раз, когда она приходила, пронзительный взгляд Финдли смягчался и, всегда застегнутый строго на все пуговицы, он спешил открывать дверь. Однако, его нерешительность и детальный подход ко всему препятствовали узнать хотя бы имя странницы.
Еда уже лежала приготовленная с собой для бабушки. Тепло одевшись, Милдред последовала вдоль знакомой тропы, усыпанной сухими листьями. Ветер усиливался, как только она шла в направлении к Фоур Корнерс, где и проживала ее бабушка. Этот путь позволял забыть обо всем, чтобы потеряться в мыслях и растворить их в шуме ветра.
Остановившись возле пошарпанной двери, дотронувшись до замка с очертаниями крылатого зверя, она прислушалась, как бабушка с кем-то общается. Войдя внутрь, Милдред никого не увидела кроме Мериен, которая продолжала бормотать и прогонять кого-то, видимого только ей собеседника. После пары минут она начала говорить снова и снова, но затем резко прервалась, обратив внимание на Милдред.
– Бабушка? С кем ты разговариваешь? – никакого ответа не последовало, и внучка развернулась к кухонному столу, доставая еду из сумки и затем заваривая свежий чай.
Старушка отвернулась, вглядываясь в окно на серое и облачное небо.
– Было бы здесь лекарство, я бы вспомнила… – сказала она, посмотрев на птиц, сидящих на ветках огромного дерева. – Что? Где книга? Пропала. Где книга? Я спрашиваю тебя, где книга!»
После диалога с собой она не на шутку рассердилась; Милдред ненавидела эта чувство, когда словно жжет в солнечном сплетении и когда теряется контроль над тревогой. Возможно, если бы Мериен не была прикована к постели, она яростно ударила бы по столу или того хуже. Но, несмотря на болезнь, Милдред приняла это смиренно и сделала вид, что все в порядке. В целом, все действительно в порядке, если не переоценивать важность этого.
Милдред позвала ее по имени, и, к ее удивлению, старушка ответила. Внучка покормила ее, пока аромат мятного чая с мелиссой разбавлял напряжение между ними.
– Благодарю, дорогая. Вкусно.
– Ты помнишь мое имя?
Старушка не отвела взгляда, но и не ответила.
– Ты помнишь меня? – повторила девушка.
После долгой паузы последовал ответ.
– Не ходи дальше. Будь осторожна. Что-то страшное может произойти, – и, чем больше она говорила, тем больше становилось понятно, что она переживает. – Не ходи туда. Ветер все изменит.
– Почему?
Но бабушка вновь хранила молчание. Забрав белье для стирки, Милдред ушла.
Свирепый ветер не утихал, а усиливался, не позволяя сделать ни шагу. Кто знает, что это было – вой волка или стон ветра – это секрет здешних лесов. Так случилось, что Милдред обнаружила себя в поле, которого в помине здесь не было. И никто не мог подсказать, как можно было бы добраться до знакомой тропы, и почему ветер снова и снова заставлял закрывать глаза, теряя из виду узнаваемое место. Ко всему прочему, грянул гром, обещая неприятный путь домой. Но постепенно, все это исчезло вместе с грозой.
– Время. Оно меняется. – показался чей-то голос.
Сорока подлетела к ней.
Снова ты. – вздохнула Милдред. – Кажется, я переобщалась с бабушкой, раз теперь разговариваю с птицей.
– Не совсем. Все немного проще и в то же время сложнее – время меняется.
– Почему ты постоянно упоминаешь о времени?
– Твоя бабушка говорила о лекарстве?
– Откуда ты знаешь?
– Ну, знаю. Я знаю человека, который в курсе, как это получить, но для этого пришлось бы ему помочь.
– И что? Бабушке станет лучше?
– Возможно. Я не могу ничего обещать.
– И где я найду его?
– Я покажу дорогу. Но тебе надо определиться скорее, пока время меняется.
– Это все очень странно.
Сорока улетела, оставив ее в полной задумчивости. «Возможно» – слово, внушающее надежду, иногда даже слепую веру о том, что никогда не изменишь. Она рассуждала, что может бабушка и поправится, и что они могли бы жить счастливо как раньше. Возможно, никогда не поздно повернуть время вспять. Или нет…
Финдли ждал ее дома и разжигал огонь в камине. Послышался запах дерева и потрескивание. Тепло окутывало своим гостеприимством. Уставший Финдли откашлялся и спросил:
– Как она?
– Также.
После молчания она решилась спросить:
– Финдли?
– Да?
– Она говорила что-то о лекарстве, вот я и подумала, может ли оно существовать или нет…
– Что? Нет, конечно. Кто сказал тебе эту чушь, что можно вернуть человеку память и рассудок каким-то лекарством? Не валяй дурака. – рассердился он. – Поверь, спасение заключается не в фантастическом лекарстве, а в заботе близких людей.
– Значит, думаешь, не существует? – спросила она снова, заметив его раздражение, будто он что-то знает.
– Забудь эту ерунду! Я не стану больше повторять!
Она бросила фразу, что будь у него жена, он был бы добрее и думала, что он не слышал, а он все слышал, но промолчал, нервно бросив дрова в камин. Милдред видела, что он знает что-то, потому что никогда так не выходил из себя из-за одного только вопроса. Она знала, какое решение должно быть принято до утра, и эта мысль наконец помогла ей уснуть.
Глава 2
Ветер беспокойно стучал по окнам, как и волны били по скалам. Шторм затих, а потом снова разыгрался, предупреждая повредить какую-либо деталь дома. Финдли спал глубоким сном, Милдред же тревожно ворочалась в этот непрекращающийся дождь.
Люди в бардовых длинных одеждах, будто приглашенные на какое-то торжество или собрание, бросали взгляды на шумную стаю воронов, улетающих в грозовое небо. Кругом росли тыквы и было сотни фонарей, затем птица – красный кардинал или другое название, клест, подлетела сперва к Милдред, и вверх – и вверх, присоединившись к остальным. Свет угасал и сон растворился в ночной буре.
Проснувшись и собрав вещи, она ушла через заднюю дверь дома. Ожидающая ее сорока не произнесла ни слова. В конце молчаливого пути росло огромное дерево, возможно, дуб, окруженный туманом. Птица показала место, о существовании которого Милдред и не догадывалась.
– Сейчас я попрошу тебя об одном, Худ. Пообещай хранить молчание до того, как дорога окажется позади.
Трава и листья были сухими на этой стороне, как если бы здесь не было дождя. Осенний покров и почти увядшие растения были присыпаны снегом словно сахарной пудрой. Белый волк с фонарем в пасти появился из тени. Его призрачный, холодный облик заколдовывал, заставляя следовать и слушаться. Сорока поприветствовала волка, затем он обратился в призрачную даму. Милдред вспомнились слова из сказки, которую рассказывала ей ее бабушка в детстве, что плохим знаком является то, если призрачная женщина является в гранатовом ожерелье.
Милдред остановилась на мгновение, следуя за ней: повернувшись к путникам, женщина протянула клубок нитей. Если бы вещи не могли светиться в темноте, Милдред подумала бы, что нить соткана из ее волос. Призрак разбил фонарь и исчез также незаметно, как и появился; фрагменты стекла сложились в извилистую светлую дорогу. Нить выпала из рук и покатилась по новому пути.
– Это – Безвременье. – сказала сорока. Пересечение всех миров, которые ты можешь вообразить и о которых понятия не имеешь.
Милдред продолжала сдерживать обещание не произносить ни слова, тем более что все карты, как говорил Финдли, раскрываются всегда в конце.
Никакого воющего ветра, только трава и деревья тихонько перешептывались под ним. Он приносил аромат сосен, сухой осенней листвы и дубовых желудей, а также костра, который все ближе давал о себе знать.
Это место находилось от какого-то городка Мелори, как потом поняла Милдред в разговоре у костра. Увидев гостя с сорокой, люди поприветствовали их. И среди них была та самая девушка, которая приносила им с дядей хлеб и джем. Она предложила Милдред сесть по правую сторону и чувствовать себя как дома. Внимание всех было на центральной фигуре – старике Блехерисе.
По другую сторону от Блехериса находилась его жена – Тильда. Она показалась Милдред сдержанной женщиной с примечательной прядью седых волос и недоброжелательным видом. Слева от нее сидел молодой человек – Рей. Он немного напоминал Финдли, как если бы дядя был не таким мрачным. Кроме того, он казался чуть старше других, но только юных мелорианцев. Все внимательно его слушали, когда он вещал о каком-то празднике. Кроме Милдред. Она пыталась узнать больше о каждом мелорианце у костра. Слово передавалось от одного к другому, дальше и дальше, переходя к самому тихому из них – парню по имени Парси.
Что ж, еще один житель городка был узнаваем для Милдред. Да, та самая девушка, что пригласила сесть рядом. Это милая Эмбериз, не раз приходившая в дом Худ, имя которой так и не узнал Финдли. Эмбериз проявила себя наиболее гостеприимно и убедила остаться в доме лесной ведьмы, как в шутку называли они Кайллих – мать Эмбериз, Рея и Парси, правда последний был сыном не по крови, но Кайллих любила всех вне всяких исключений.
Обо всем этом Эмбериз рассказала, пока они шли с зажженными фонарями по тропе к сонному Мелори. Она обещала отдать одну уютную отдельную комнату в домике лесной ведьмы. Между тем сияние угасающего огня вело разговор у костра к завершению. Когда все собирались расходиться, Блехерис подошел к Милдред.
– Я надеюсь, путь сюда был не очень утомительным. – он погладил свою седую бороду и улыбнулся. – Что ж, я помню, что ты пришла за лекарством для своей бабушки. Оно еще не готово, но думаю, завтра будет.
– Хорошо. Я могу подождать. Это для меня очень важно.
– Разумеется. Я прошу заметить, что лекарство может уменьшить затуманенное сознание и боль, но не факт, что способно излечить полностью.
– Полагаю, это лучше, чем ничего.
– Без сомнений.
– Как мне отблагодарить вас?
– Хороший вопрос. Я хотел бы передать через тебя посылку, которую следует отдать одному человеку. И я предпочел бы рассказать об этом завтра.
– Хорошо.
– Отлично. Отдыхай. Эмбериз все тебе покажет, иди с ней. Надеюсь, тебе понравится наш городок.
Тропа вела к Мелори, и несколько фонарей освещали им дорогу. Город был спокойным сегодня, что можно было бы тихо уснуть в шелесте зелени и не заметить, как придет рассвет.
Глава 3
Будучи в комнате на чердаке, она хотела узнать больше и пыталась догадаться, кто жил в этой комнате. Цепляясь за детали, стало очевидно – комната была заброшена в течение нескольких лет. Из большого окна можно было увидеть бушующие океанские волны: здесь их называли вечными водами. Возможно, только птицам известно, что там за горизонтом.
Рядом с кроватью стоял закрытый чемодан, который подменял кому-то прежде тумбочку. Еще здесь был самый обыкновенный стол со стулом. Ей хотелось бы заполнить пустое пространство, но она понимала, что она всего лишь гость здесь. Не стоит приходить в чужой дом со своими правилами.
Милдред начала трогать и рассматривать книги на полках. Взяв рукописную книгу с иллюстрациями, она уронила ее, а, попытавшись поднять с пола, ее руку оцарапала длинная когтистая кошачья лапа.
– Ай, больно!
– Как ты смеешь брать чужие вещи! – возмутилось существо из-под кровати.
– Кто ты?
– Тебе правда интересно? – кот оживился, – Вообще-то, там написано о моей скромной личности! – добавило лохматое существо, вылезая из своего логово, переворачивая ей страницу. – Однако, обещаешь ли ты хранить молчание об этом мире, как если бы приходилось молчать о том, что еще не сделано?
Она кивнула в знак согласия, и кот отпустил бестиарий.
– Так ты брауни-кот. А выглядишь как обычный кот.
– Если ты не заметила, милочка, у меня весьма развит интеллект, я могу читать и разговаривать. А если бы не лапы, ты бы увидела мои каллиграфические способности. Меня зовут Бэкс.
– Почему ты живешь здесь один?
– Я тоскую…Тоскую по хозяину этой комнаты. – кошачьи глаза стали мокрыми.
– А кто здесь жил?
– Кот глубоко вздохнул:
– Тот, кого я знал лучше всех.
– Мне жаль…А где сейчас твой хозяин?
– Я не в настроении говорить об этом, Милдред Худ. Но ты можешь почитать книгу – мне все равно. Пойду-ка я в свое логово и не буду мешаться.
Ей было действительно жаль существо. В книге говорилось, что этот тип брауни верный, аккуратный и, в то же время, они как истинные кошки «сами по себе», а также не без доли лукавства (подчеркнуто жирной линией). Правда, по Бэксу не скажешь, что он достаточно чистоплотен, либо же он из-за своей печали так запустил свое логово под кроватью.
– Могу ли я помочь тебе? – спросила Милдред.
– Не знаю.
– А если я придумаю что-нибудь? Например, ты можешь переехать ко мне. Я живу со своим дядей недалеко отсюда.
– Я не знаю. Мне просто плохо. Но ты очень добра. Спасибо! Я думал, все люди или хвастуны, или лгуны, или жадины. Видимо, не все. Пойти с тобой не могу. Это стало бы предательством по отношению к моему хозяину, пока он жив. Лучше буду сидеть и ждать его под пыльной кроватью. Может он вернется, когда-нибудь. Не знаю…
– По крайней мере, я могу подмести. Где тут швабра?
Если беспорядок в комнате – значит, беспорядок и в голове; и наоборот: желая навести порядок в голове, следует убраться в комнате. Так говорила бабушка, когда еще могла говорить. Разве что коту от этого не легче.
Милдред увидела дверь в кладовку, и подумала поискать швабру внутри. Там было много чего, кроме швабры, в том числе и небольшая дыра между стеной и полом, ведущая обзор на комнату со свечами, травами и склянками. Послышался стук. Милдред видела, как Кайллих открывала дверь.
– Знаешь, может мы должны рассказать ей больше?
– Терпение – твой друг. – ответила Кайллих Блехерису, выразив искреннюю серьезность и озабоченность. – Иногда приходится принять то, что может быть неправильно. Но порой это заставляет двигаться дальше. Терпение. Время мудрее, чем ты можешь себе представить.
Обеспокоенная Кайллих надела очки, закутавшись в вязаную шаль, и предложила ему сесть. Она взяла колоду карт и стала раскладывать по одной.
– Перемена. Башня. – лесная ведьма встревожилась еще больше. – Смерть. Но… Она будет не напрасна. Карты говорят, это будет возможность вернуть что-то.
– Что нам всем делать? Как нам предупредить всех об опасности для города? Как, если мы даже не уверены, что это может случиться. – сказал Блехерис.
– Что ж…– углубилась она в свои мысли, глядя в окно. – У каждого есть тот, кому он доверяет. Иногда кто-то маленький. С парой крыльев. Пусть они и сообщат о вероятной опасности.
– Ты бы поверила?
– Даже если бы не поверила в это, по крайней мере, была бы готова.
Озадаченная подслушанным разговором Милдред покинула кладовку и добавила, что там нет швабры. И не расскажешь ведь никому, что она услышала – сразу подумают, что тебе доверять нельзя, раз ты шпионишь. Остается только догадываться, о какой опасности так переживали эти двое.
Тем временем, тысячи разных мастей птиц залетали в дома городка и щебетали, нарушая всеобщий покой. В таких маленьких городах вести распространяются быстро, особенно плохие. Неверие иногда обходится очень дорого, если не поверить плохим новостям.
Глава 4
Это была самая солнечная комната в этом огромном доме с витражными стеклами и растениями кругом, а также массивным столом и стульями посередине. Кажется, здесь отмечали праздники. Лучи света просачивались так, что делали витражные изображения более живыми. Здесь царила благоприятная атмосфера, вдохновляющая оставаться здесь на целый день. Густой лес скрывался за панорамой, пестрые листья на улице плавно покачивались, а другие танцевали в воздухе, не касаясь земли.
Эмбериз приготовила две чашки чая и за утро испекла ароматный пирог с черносливом. Оставив все на столе, она подошла к рисункам и стала проводить по ним рукой:
– Это не просто картинки. – она повернулась к Милдред в ожидании увидеть заинтересованность в глазах гостьи.
– Все они иллюстрируют легенду о Безвременье. Жили-были три ведьмы, сестры Норнс – самые талантливые прядильщицы, и каждая из них соткала книгу. Старшая сестра сделала книгу земной стихии о тайных травах этого мира; средняя сестра – книгу огня; и наконец, младшая сестра соткала книгу воздуха, а это знание унаследовали мелорианцы, энчантеры воздушной стихии. Согласно вышеизложенному у каждого из нас есть птица-помощник. Говорят, есть еще одна книга, которая содержит темные знания. И если она попадет в плохие руки – неприятностей не избежать, наступят темные времена.
А еще, год был разделен на четыре основные части, точки поворота, – добавила она, касаясь другой иллюстрации. – Сейчас ночи становятся длиннее, природа увядает и ветер несет за собой перемены. Угадаешь, какой день подкрадывается сейчас?»
– Без понятия.
– Да ладно, не стесняйся, это несложно.
– Так ты умеешь делать что-то необычное, магическое?
– Ты об этом…Да, немного. Я сделала ловец снов для твоего дяди, чтобы он не волновался насчет твоего отсутствия. Пока ты с нами.
– О, это здорово! Спасибо! Я не знала, как бы объяснила свой побег. Он бы злился, очень.
– Ничего он не заметит. Это ведь необычный ловец снов. А как зовут твоего дядю?
– Финдли.
– Красивое имя. Хотела бы я узнать о нем получше. А он всегда такой стеснительный?
– Ты первая.
– Что?
– Расскажи про мелорианцев.
– Что ж, у каждого есть какой-то дар, талант. Но его нужно развивать. Каждый день, без исключений, даже если очень устал – это не оправдание.
– А что это за птицы-помощники, о которых говорят? Какие они?
– У всех разные. Я была еще маленькой, когда встретила впервые свою птичку-овсянку.
Милдред снова рассматривала витражные картины. Она убедилась, что жизнь за пределами ее жизни продолжается, несмотря на болезнь близкого человека, и, несмотря на чувства, что тянут вниз. Ей хотелось скорее рассказать Финдли об этом месте. И возможно, бывать здесь чаще.
– Знаешь, – сказала Эмбериз, глядя в свою пустую чашку – Мне было бы жаль прощаться. Моя слабость в том, что я быстро привыкаю к людям. Я не уверена, что смогу приходить к вам с дядей снова.
– Почему?
– Не знаю. Птицы-помощники тревожные в последнее время.
Милдред вспомнила разговор Кайллих и Блехериса, и неосознанно приложила руку к губам.
– Но сегодня все тревоги в сторону. Так ты знаешь, какой сегодня день? – ободряюще сказала Эмбериз, – Самайн. Одна из значимых точек года. Каждый год мы готовим фестиваль. Присоединяйся.
– Да, хорошо. Где это? И что там будет?
– Ты что, не слушала про подготовку у костра? Ты спала что ли, когда мы это обсуждали? – улыбнулась она. – В центре города, конечно же. Следуй за моей птицей, она подскажет тебе дорогу. Честно говоря, сейчас мне уже пора идти. Встретимся у Гаргульей башни? Звучит эффектно, правда? Хотя это всего лишь библиотека.
– Ладно. Я приду. Спасибо!
Возвращаясь на чердак, Милдред больше не слышала плача брауни и не беспокоила его. Она просто заправила кровать и стала собирать сумку, так как после праздника завтрашним днем, забрав лекарство для бабушки, ей следовало покинуть город и вернуться домой.
Глава 5
На улице становилось темнее пока Милдред была увлечена чтением бестиария. За окном вдалеке приходилось отвлекаться на вспышки молнии где-то вдалеке, больше напоминающее зарницу.
В центре города горели огоньки. С верхнего этажа ей казалось, что город был построен в лесу, и что каждое дерево продолжало расти на своем месте – такой вот зеленый этот Мелори.
На юге городка в заливе стояли судна. Какие-то дома примыкали к другим достаточно близко, формируя внутренний двор. Другие же были разделены и были примечательны наличием обвивающих пурпурных ветвей растений. Некоторые издалека были похожи на пряничные домики. И более того, росло огромное количество яблонь. Везде.
Вся подготовка создавала особое настроение среди праздничных свечей, фонарей и тыкв. Ароматы яблок и корицы разносились из знаменитой местной пекарни «Трау». Повсюду бегали дети, помогая закончить в подготовке яркого городка. Суетливые жители толпились в самом центре под мелодию местной скрипачки и бой барабанов, где, как оказалось, местные исполнительницы выстроились в ряд, чтобы продемонстрировать ирландский танец. У многих были частично раскрашены лица, и, тем не менее, Милдред удалось разузнать местных энчантеров, которые стояли у костра. Все участники непонятной ей игры бросали по очереди каштаны и орехи, после чего вспыхивали горячие искры.
