Антология
Новые сказки. Том 1
ЧэПэ в зимнем лесу
Оксана Буслюк
г. Тверь
Зелёную лесную страну населяют удивительные жители: большие, маленькие и даже совсем крошечные, в перьях, в шерсти, в чешуе. Там происходят самые обыкновенные и необыкновенные чудеса и события. В одном лесу, можно сказать даже – сказочном лесу, жил Чудо-Юдо, дракончик по имени Нек.
Больше всего Чудо-Юдо любил ночное небо. Летом тепло и тихо, можно пересчитывать звёзды и наблюдать, как то одна, то другая стремительно падает вниз, неся кому-то надежду и счастье.
Зимой лучше всего смотреть на небо днём. Оно хмурое и морозное, низко нависает над лесом, прислушиваясь к разнообразным звукам и шорохам. То заскрипят, зашепчутся деревья, обсуждая между собой лесные новости, то в воздухе что-то зазвенит и закружится.
– Добрый день, – неожиданно услышал Нек, и из-под припорошенной земли показался Червячок – Лесной Детектив, аккуратно стряхивая снежинки с зонтика.
– Ты разве не уснул? – радостно подскочил Дракончик и запрыгал по полянке, распугав притихшие облачка.
– Уснул, – кивнул Агдам, – но когда в лесу происходят непонятные события, я не имею права спать!
– Непонятные события? – заволновался Нек и даже хвостом забил по земле, поднимая во рох перепуганных снежинок.
– Я бы сказал больше – загадочные события! – Червячок важно поднял вверх свой зонтик, и Чудо-Юдо заволновался ещё больше. Вот так сидишь на пригорке, смотришь на небо, а вокруг происходят непонятные, загадочные события.
Художники: Даша (9 лет) и Василий (15 лет) Богачёвы
– В лесу произошло ЧП, и я как Частный Детектив должен * выяснить, в чём дело.
– ЧэПэ? – Нек с удивлением произнёс непонятные две буквы и даже причмокнул языком. Они были ни хорошими, ни плохими, но от них пахло тайной и немножко беспокойством.
– Чрезвычайное происшествие! – пояснил Червячок и поднял вверх зонтик, придавая важность каждому слову.
– Происшествие? В нашем лесу?
– Да, – Агдам принял деловой вид и стал мерно расхаживать взад-вперёд. – Я пришёл к тебе, потому что в таком сложном и запутанном деле мне нужен коллега.
– Кол-ле-Что?
– Кол-ле-га, – повторил Червячок, – друг и помощник. Тот, кому я доверяю, как себе.
– И это всё я? – Нек покраснел от удовольствия. – Ты доверяешь мне?
– Конечно, – Червячок поправил сползшую на глаза шляпу. – Ты самый большой и настоящий друг!
Чудо-Юдо подпрыгнул и закружился от счастья. Он – самый настоящий друг, ему верят и доверяют, как себе.
– А что должен делать коллега? – неожиданно Нек замер в полуполёте и осторожно опустил лапу, чтобы не задеть Червячка.
– Всегда сопровождать Детектива и помогать ему в логических умозаключениях!
– А куда я тебя должен сопровождать? – спросил Дракончик, пританцовывая от нетерпения. Ему уже хотелось поскорее отправиться на серьёзное и очень важное задание.
– К старому дубу!
Нек удивился ещё больше. Какое такое загадочное и непонятное ЧэПэ могло произойти возле дерева?
Дуб скрипел и стонал не то от мороза, не то от старости. Но при приближении гостей подтянулся, приосанился и сверху вниз взирал, как Червячок и Чудо-Юдо ходят кругами и сосредоточенно рассматривают что-то на снегу.
– Но это же шишки! – воскликнул Нек.
– Вот это и непонятно! – Червячок достал лупу и внимательно стал изучать одну из сосновых шишек, лежащих в снегу.
– На дубе шишки не растут, – пришёл Чудо-Юдо к логическому умозаключению. И даже покраснел от удовольствия, испытывая гордость, что он похож на самого настоящего детектива.
– Совершенно верно, коллега!
Агдам обошёл вокруг дерева и показал на расщелину в стволе, куда была вставлена сосновая шишка, такая же трёпаная, как и те, что валялись на снегу.
– Какие соображения? – Червячок посмотрел на Дракончика, но тот только заморгал и запыхтел, выдувая струи пара. Он и не подозревал, что логических заключений должно быть несколько.
– Чудо? – неожиданно догадался Нек.
– Боюсь разочаровать вас, коллега, но даже самое расчудесное чудо не способно заставить расти шишки на дубе. Значит…
– Значит?.. – эхом повторил Нек.
– Их сюда кто-то принёс!
Чудо-Юдо с восхищением посмотрел на своего друга. Агдам был настоящим Детективом!
– Предлагаю укрыться и понаблюдать.
Нек засуетился. Не так-то просто большому Дракончику спрятаться, чтобы тебя никто не видел. Наконец Чудо-Юдо зарылся в снег, а голову прикрыл серым облачком – получился милый снежный холмик.
Червячок спрятался за кустом и достал бинокль. Очень полезная вещь, когда ты сидишь в засаде.
– Внимание, вижу объект!
Нек хотел было спросить, какой именно объект, но вдруг заметил, как к дереву приближается птица. Сама вся пёстрая, на голове чёрная с красным кантиком шапочка, а в клюве – сосновая шишка.
Поглядела по сторонам – никого. Облетела дуб кругом – никого. Нек и Червячок переглянулись – подозрительно.
А птица тем временем села на ствол дерева, зацепившись за кору острыми когтями, сунула свежую шишку в расщелину, оперлась на растопыренный хвост и стала изо всех сил долбить её, выклёвывая семена.
– Извините за беспокойство, – произнёс Червячок, выбираясь из укрытия и отряхиваясь от прилипших снежинок. – Разрешите представиться – Частный Детектив Агдам и мой помощник Чудо-Юдо Нек.
Птица отвлеклась на секунду от своего занятия, откинула голову назад, прищурилась и стукнула носом о кору.
– Лесной Дятел, Санитар Леса.
Дракончик шумно выдохнул, сдувая с головы тучку и вставая на лапки. Птица удивлённо перевела взгляд с одного на другого, по-деловому кивнула и продолжала долбить шишку.
– Можно поинтересоваться, чем вы заняты?
– Странный вопрос, – отозвалась птица. – Обедаю.
– Но почему возле дуба?
Дятел вздохнул, оставил свою шишку и подлетел к Червячку.
– Сентиментальным я стал, всё лето дерево долбил, жуков под корою выискивал. Сдружились с дубом. Я работаю день и ночь, а он скрипит, терпит да истории лесные житейские рассказывает. Дуб старый, многое повидал на своём веку! А настала зима, сугробы намела, деревья инеем опушила. Солнышко хоть и светит, да не греет. Зябко стало, неуютно, вот по привычке к другу и захаживаю в гости на обед. Вдвоём оно всё проще перезимовать.
Червячок и Нек переглянулись. А ведь дятел прав, всегда теплее и душевнее, когда зимними вечерами кто-то есть рядом. Тогда никакой мороз не страшен. Дуб согласно заскрипел.
– Ну ладно, мне некогда, – дятел кивнул красной шапочкой и взмахнул крыльями.
– Куда это он? – Нек с открытом ртом смотрел вслед умной птице. Она поднялась ввысь, взмахнула крыльями и исчезла среди заснеженных деревьев.
– Полетел за следующей шишкой, – неожиданно произнёс дуб трескучим голосом, – Зима нынче снежная, морозная, надо успеть за короткий день раздолбить каждую да достать жирные сосновые семена.
Чудо-Юдо и Червячок возвращались домой в глубокой задумчивости. Агдам думал, что быть Лесным Детективом – очень сложная и ответственная работа. Не сразу догадаешься, когда в лесу ЧэПэ, а когда – самая обыкновенная история. Но быть начеку – его обязанность!
А Нек думал о красивой птице в красной шапочке. Какая она полезная для леса: спасает деревья от вредных насекомых. Да и семена не все ему в клюв падают, много и роняет. Упадут такие семена на землю, а весной прорастут – и будут возле старого дуба расти молодые деревца, радовать старика.
– До завтра? – спросил Нек, расставаясь с другом у домика.
– До весны, – вздохнул Агдам. – Всему своё время. Это я сегодня понял. Зимой Червячки должны спать. Даже если эти Червячки – Лесные детективы.
Чудо-Юдо долго смотрел на маленький холмик рыхлой земли, куда исчез его друг.
«Приятных тебе снов, – прошептал он, улыбаясь. – До весны».
Елочная фея и заколдованный мальчик
(Из серии сказок о приключениях заколдованного мальчика)
Евгений Вальс
г. Омск
В летнем безоблачном небе никто не замечал порхания четырёх блестящих крылышек, словно вырезанных из фольги. И вовсе не потому, что они слишком маленькие, а потому, что принадлежали волшебнице, которая зелёной искоркой пролетала над городом. Ёлочную фею некоторые называют «странствующей волшебницей». Однако её можно встретить лишь там, где растут хвойные деревья. Они для неё – вечнозелёные чертоги. Особую заботу волшебница проявляет к ёлкам, пихтам и соснам, которые становятся украшением новогоднего праздника. Когда веселье заканчивается, она собирает выставленные за двери деревья, переносит их в лес к оставшимся после вырубки пенькам и возвращает к жизни. Конечно, не все деревья она успевает спасти и горько сожалеет, когда после праздника их отправляют в печь.
Не только зимний сезон приносит фее много хлопот. Не зная отдыха, волшебница трудится круглый год, чтобы в её владениях всегда царил уют и порядок.
Покинув на время сосновый бор, Ёлочная фея часто наведывается в город, где в парках и скверах её появления ждут хвойные красавицы.
Однажды она пролетала над высокими домами, внезапно внимание волшебницы привлекла громадная пышная ёлка, стоящая в центре двора.
– Какой могучий символ зимнего праздника! – восхитилась Ёлочная фея и опустилась на одну из тяжёлых ветвей.
Прикосновения крохотных башмачков были настолько невесомые, что даже перепархивая с ветки на ветку, фея не вызывала и малейшего колыхания. Лишь хвоинки, словно чувствуя её приближение, благоговейно приподнимались, добавляя пышности роскошному дереву. Добравшись до нижних еловых лап, волшебница увидела побуревшую хвою и недовольно покачала головой. Взмахнув волшебной палочкой, она мигом вернула им прежнюю красоту.
Вдруг увлечённую волшебством фею отвлекли слова, долетевшие до неё из раскрытого окна квартиры на первом этаже.
– Тебе есть чем заняться, Тим, – сказала мама своему сыну. – Пока я пеку лепёшки, собери в коробку игрушки и можешь подмести пол, ведь на улицу ты всё равно сегодня не идёшь.
– Я наказан?
– А ты сам как думаешь? Я должна была тебя похвалить за устроенную с мальчишками драку? Разве это был тот случай, когда в ход нужно пускать кулаки?
– Они обзывались! Называли меня хвастуном!
– Незаслуженно?
– Если бы ты только разрешила взять тот кусочек луны…
– Папину канифоль? Её вовсе не с луны привезли, он же шутил. А кроме того, разве можно брать чужие вещи без спроса?
– Я бы только показал…
– Хватит говорить, нас обоих ждёт работа.
– А ты дашь мне сгущёнку?
– Посмотрим, как ты справишься с заданием…
Фея стала наблюдать за мальчиком и, к своему разочарованию, увидела, как Тим убрал в коробку лишь пару игрушек и забыл обещание. Из поднятой им машинки выпал резиновый шарик, отскочив от пола, он замигал красными огоньками. Никакого волшебства – обычный механизм с крохотной лампочкой, спрятанной внутри прозрачной игрушки. Тем не менее он увлёк ребёнка гораздо сильнее, нежели уборка в комнате. Ёлочная фея вновь недовольно покачала головой, когда Тим залез на подоконник раскрытого окна. Одно неловкое движение – и шарик оказался на улице.
– Надеюсь, он не осмелится спрыгнуть вниз?! – сурово сдвинула свои хвойные брови волшебница. Видеть непослушных детей для неё было равносильно вкусу кислой клюквы.
Художник: Эвелина Горбунова, 7 лет
Но Тим не догадывался, что за ним пристально следят глаза Ёлочной феи. Недолго думая, он последовал за упавшей игрушкой, пока красные огоньки, мигавшие в траве, ещё не погасли. Выйти во двор через окно для него показалось самым быстрым из путей, однако не самым лёгким. Оставив клочок шортов болтаться на металлическом крае подоконника и покорябав колено, мальчик всё-таки приземлился на асфальт под окном. Подобрав игрушку, Тим тут же услышал голоса двух девочек, прибежавших к ёлке. В тени под тяжёлыми ветвями кто-то сделал небольшой шалаш, выбранный ими для домика.
– В суп яблоки не кладут, – сказала одна из них, тряхнув рыжими «калачиками» косичек.
– Это картошка, – спокойно ответила вторая, опуская принесённые из дома ранетки в пластиковую кастрюльку. – Надо посолить суп, потом капусту положим.
Вытащив из кармана горсть песка, девочка обильно приправила «кушанье».
– А я с папой вчера шашлык жарила! – нетерпеливо комкая листья подорожника, проговорила рыженькая.
– А я тоже умею!!!
Сговорившись, девочки решили приготовить блюдо восточной кухни и начали искать необходимое. Шишки вмиг стали «кусочками мяса», а мангал и шампуры заменили прутики, воткнутые поперёк стенок шалаша.
– А наш шашлык был вкуснее, чем в кафе! – подошёл к ним Тим. – Потому что мы всё делали правильно.
– Мы делаем правильно! – почти в один голос ответили девочки, невольно загораживая собой шалаш.
– Мы его на костре жарили и соусом поливали, – с видом знатока продолжал Тим.
– У нас есть соус, – показала песок в кармане одна из подружек.
– А костра нет! – заявил мальчик, демонстрируя шуршащий коробок. Он давно полёживал в кармане его шорт, ожидая своего применения.
Без приглашения в игру Тим юркнул в шалаш на глазах оторопевших подружек и чиркнул спичкой. Пламя вспыхнуло с первого раза и разгорелось довольно быстро. Огонь жадно поглотил сухие листья, прутики и перекинулся на домик из веток. Напуганные дети бросились врассыпную, а маленький пожар, разрастаясь, добрался до еловых «лап».
Клубы дыма привлекли внимание жильцов дома, вмиг оставивших свои занятия и прибежавших тушить костёр. Тим увидел свою маму, несущуюся к пылающей ёлке с ведром воды. Съёжившись, он попытался спрятаться за спины зевак, быстро собравшихся на «яркое зрелище».
– Это сделал он! – услышал Тим голос плачущей девочки.
Холодок пробежался по его спине. На ватных ногах мальчик выбрался из толпы и под прикрытием кустов отошёл подальше.
– Он вон там прячется! – подстегнули его слова второй подружки, отчего Тим на мгновение замер, а потом пустился бежать.
Проказник мчался, не разбирая дороги, и наверняка оказался бы далеко от дома, но большая кочка, возникшая из ниоткуда, его остановила. Растянувшись на земле, он горько заплакал.
– Ты, наверно, опять не согласишься, что это заслуженно? – вдруг услышал он тоненький, но строгий голосок.
Приподняв голову, Тим увидел Ёлочную фею. Она показалась мальчику огромной зелёной бабочкой. Приглядевшись, он заметил кукольное личико с вытянутым, как сучок, носиком. В руке она держала сверкающую волшебную палочку, а за её спиной трепетали прозрачные крылышки.
– Ты кто? Фея? – уставился на неё изумлённый ребёнок, тут же забыв о саднящих коленках.
– Ёлочная Фея, – уточнила волшебница. – И я очень не люблю непослушных детей!
– Я не виноват, – потупив взгляд, пробубнил Тим.
– Совсем ни в чём не виноват? И не совершил ничего плохого?
– Да. Ёлка сама загорелась.
– Сама?!
– Сама…
Фея тяжело вздохнула и сказала:
– Я наблюдала за тобой всё утро. И то, что я увидела, мне очень не понравилось.
– Я ничего плохого не сделал!
– Ничего? – ещё сильнее сдвинула брови волшебница. – Тогда ответь мне, почему я так рассержена на тебя?
– А я почём знаю! – огрызнулся мальчик.
– Ах, вот как! – вспыхнула Ёлочная фея. – Ты не просто непослушный мальчишка! Ты глупее кочки, о которую запнулся! Вот в неё я тебя и превращу! А ещё заберу с собой в лес, там тебе самое место. Посидишь на болоте среди таких же кочек и подумаешь над своим поведением!
– Нет, не надо!
– Я уже приняла решение и не изменю его.
– Пожалуйста, я больше не буду играть со спичками! – вновь заплакал Тим.
Но Ёлочная фея оказалась непреклонна. Она взмахнула волшебной палочкой и, едва коснулась мальчика, как он вмиг оброс осокой, точно болотная кочка. Кожа Тима позеленела, а на голове вместо тёмных кудряшек вытянулись веточки с клюквой.
– Как же я покажусь маме?! – сильнее заплакал мальчик, глядя на свои руки, скрывшиеся под ворсистыми травинками. – Пожалуйста, простите меня…
Взглянув на заколдованного ребёнка, волшебница увидела искреннее раскаяние в его глазах и чуть смягчилась.
– Вот научишься делать добрые дела, и тогда я подумаю, можно ли тебе вернуть прежний облик…
Тима не утешили обещания Ёлочной феи. Несмотря на его слёзы, волшебница забрала заколдованного мальчика в лес и оставила на болоте с похожими кочками. Те совсем не двигались и не говорили. Может, потому, что были настоящими, а может, потому, что не смогли выполнить наказ волшебницы!
Тиму, очутившемуся на болоте, предстоит пройти ещё много испытаний, но это уже совсем другая история.
Жу-Зи
Сказка о жизни пчелиной семьи
Надежда Васильева
г. Петрозаводск, Республика Карелия
1
Г чёлка Жу-Зи сидела на распустившемся одуванчике и ложечкой длинного хоботка старательно слизывала с цветка сладковатую жидкость. Нектар поднимался по тонким волосинкам хоботка вверх, как влага по шерстяной нитке. Зобик Жу-Зи медленно заполнялся ароматным содержимым. Она трудилась так усердно, что не заметила, как её приятель, сын пасечника, осторожно сорвал цветок, на котором она сидела, и поднёс его к самому лицу. Голубые глаза мальчика были под цвет безоблачного неба, и длинные ресницы хлопали от восторга часто-часто. Как она могла его не заметить? Ведь нарочно не улетала далеко, ждала, когда мелькнёт за оградой пасеки его жёлтая куртка. Да вот увлеклась…
Жу-Зи внимательно посмотрела на друга тремя расположенными на темечке глазами. Ими она хорошо видела вблизи. Для того чтобы смотреть вдаль, у неё была ещё одна пара глаз, которыми она определяла форму и окраску предметов. Кстати, люди тоже надевают вторые глаза, когда хотят рассмотреть что-то вблизи. По крайней мере, у пасечника они были, а вот у мальчика вместо вторых глаз имелась большая лупа, через которую он рассматривал всё, на что падал его любознательный взгляд: и пчёл, и жучков, и траву, и листья на кустах смородины. Уходя с пасеки, он бережно прятал лупу во внутренний карман куртки. Руки и губы мальчика всегда пахли чем-то сладким и вкусным. Из жилища хозяина часто тянуло дразнящими ароматами. Сторожевые пчёлы рассказывали, что кое-кто из молодняка как-то пытался залететь в дом пасечника, но его жена совсем не обрадовалась незваным гостям и прогнала их берёзовым веником. Жу-Зи много раз издали видела хозяйку. Нахмуренные брови, колкий взгляд чёрных глаз, вечно недовольный и какой-то крикливый голос – всё это никак не внушало доверия. И у Жу-Зи не было никакого желания приближаться к этой особе.
В первый раз Жу-Зи встретила мальчика в начале мая. Он сидел на корточках под раскидистым кустом чёрной смородины, обхватив руками худенькие коленки. Малыш чем-то походил на огромного кузнечика. Он внимательно наблюдал за пчелиной суетой возле летков. Ульев на пасеке было больше десятка. Пчёлы теснились на прилётной доске, нетерпеливо подталкивая друг друга. Торопились скорее освободить свои зобики от принесённого нектара и разгрузить задние ножки от липкой пыльцы. Близко к ульям малыш не подходил, хоть сторожевые пчёлы, привыкшие к нему, уже давно не реагировали на его присутствие. Им хватало забот с трутнями, которых вывелось в этот сезон чрезмерно много.
О трутнях разговор особый. Толстые и неуклюжие, они изрядно мешали рабочим пчёлам, загораживая выход к летку. Честно признаться, пчёлы недолюбливали ленивых и толстых самцов, и всё же их приходилось терпеть. Без трутней невозможно было бы восстановить жизнь пчелиной семьи, если случайно погибнет матка. Но иногда терпению приходил конец, и пчёлы изгоняли часть трутней из улья, не желая тратить на них драгоценный корм. И, надо сказать, зрелище это было не из приятных. По три-четыре пчелы разом накидывались на бедного трутня и тащили его, упирающегося, на край прилётной доски, чтобы безо всякого сожаления столкнуть в траву. Признаться, Жу-Зи никогда не участвовала в этом. Она предпочитала держаться подальше от всяких ссор. И даже когда на её долю выпадало охранять улей, не торопилась выпускать жало в приближающегося к пасеке незваного гостя, а долго летала вокруг, тревожным жужжанием давая понять, что нарушение незримых границ их пчелиного мира небезопасно.
В день первого знакомства с мальчиком Жу-Зи возвращалась издалека. Ведь она уже была не просто рабочей пчелой, а пчелой-разведчицей. Ей пришлось пролететь много километров, прежде чем она отыскала нетронутое поле одуванчиков. Жу-Зи посетила в этот день более пятисот цветков и очень устала. А ей ещё предстояло танцевать на сотах, зазывая рабочих пчёл следовать за ней. Без этого было не обойтись. Кто бы услышал её тонкое жужжанье в многочисленном гуле таких же, как она, пчёл? Танец на сотах был одним из ритуалов, способных привлечь к себе внимание. Однако танцевать на сотах с переполненным брюшком – задача не из лёгких, вот потому и присела она на рукав одежды мальчика немного передохнуть и набраться сил.
Мальчик был в жёлтой куртке, под цвет одуванчиков, такой же жёлтой кепке с козырьком и в чёрных штанишках. Улыбаясь, он спокойно смотрел на Жу-Зи и вдруг тихо произнёс:
– Привет! Ты откуда взялась?! – но у Жу-Зи не было сил прожужжать хоть что-нибудь в ответ. Она с трудом перебирала лапками, пачкая руку мальчика липкой оранжевой пыльцой. Тут малыш достал лупу и стал внимательно разглядывать её через увеличительное стекло. От волнения Жу-Зи принялась быстро вибрировать крылышками, но не улетела, а закрутилась на месте. Ей так хотелось понравиться этому человеческому детёнышу. Она показала ему и щётку для чистки глаз, и сложный аппарат для чистки усиков, и острую шпору для сбрасывания комков пыльцы с голени задних ножек.
– Полюбуйся, какие мы чистюли! – тихонько жужжала она себе под нос. – Взгляни на задние ножки, в которых мы носим липкую пыльцу. Кому из людей удалось бы так аккуратно скатать её в шарики? А у нас, пчёл, всё продумано до мелочей.
Мальчик, казалось, понимал её и с неподдельным интересом разглядывал пчелиное тельце. Жу-Зи до того расхвасталась, что самой стыдно стало. Смутившись, она засобиралась улетать. И тут услышала, как он прошептал ей вслед:
– Прилетай ещё! Я буду звать тебя Жу-Зи. Давай дружить! У меня совсем нет друзей. Папа говорит, что их будет много, когда я пойду в школу. Но это будет только через год.
Жу-Зи не возражала. Признаться, друзей в улье у неё не было. Все пчёлы трудились у утра до ночи. На общение выпадали только редкие минуты ожиданий на прилётной доске. Попав в улей, случайные собеседницы теряли друг друга из виду и редко когда встречались снова. Ведь в каждой пчелиной семье несколько десятков тысяч пчёл. Соседи тоже менялись почти каждый день. Забот и хлопот у пчёл – хоть отбавляй. Но кому не хочется иметь друга?! И потому почти каждый день, возвращаясь с нектаром, Жу-Зи садилась отдохнуть на дружески протянутую к ней ладонь. Жу-Зи так привыкла к мальчику, что теперь, стоило ей пересечь границы пасеки, она невольно искала глазами его жёлтую куртку.
Жу-Зи рассказывала новому другу обо всём, что творилось в улье. Он слушал её молча, глаза его улыбались. Иногда она даже позволяла себе садиться на верхнюю губу мальчика. Легонько щекотала крылышками под самым носом. Знала: он не испугается, не станет отмахиваться, не придавит, не стряхнёт на землю, хоть пчелиный укус в губу мог оказаться для него смертельным. Но знал ли об этом человеческий детёныш? Вряд ли. Скорее всего, даже не задумывался, как не держала в мыслях ничего плохого и сама Жу-Зи.
– Ты меня не бойся, ладно? – тихонько жужжала она ему. – Мне так хочется поиграть с тобой!
– Я не боюсь! Папа говорил, что пчёлы жалят только в безвыходных ситуациях. Ведь впившееся в кожу жало вынуть из ранки невозможно. А кому хочется погибать? Я видел, как однажды пчела ужалила соседского щенка. Он, глупенький, хотел с ней поиграть и нечаянно придавил лапкой. Тонкие иголочки жала с зазубринками на концах пчеле никак было не вырвать из его кожи. Я чуть не плакал. Так было жаль и пчелу, и щенка.
Мальчик помолчал, а потом лукаво взглянул на неё.
– Ты бы сейчас, если и захотела, то не смогла ужалить меня! Ведь летишь со взятком…
Жу-Зи хихикнула, игриво покачала крылышками. До чего смекалистый! Жало у них, пчёл, действительно, скрыто в брюшке и выталкивается при его сильном сжатии. А как сожмёшь брюшко, если оно переполнено нектаром? И озадачила малыша встречным вопросом:
– Скажи, как ты узнаёшь меня среди тысяч моих сородичей? Ведь все мы так похожи друг на друга.
Пухлые губы мальчика расплылись в улыбке.
Художник: Павел Бедин, 8 лет
– Да, вы действительно все очень похожи. Но осмеливаешься сесть мне на ладошку только ты! Кстати, моё имя тоже начинается на букву «Ж».
– Знаю! Знаю! – радостно зажужжала Жу-Зи. – Тебя зовут Же-Ня! Так зовёт тебя твой отец, пасечник, а иногда и твоя мать, с крыльца дома. Ты сразу мчишься на её зов, прервав беседу. Это даже обижает. Иногда ведь я рассказываю тебе очень важные вещи…
Улыбка тотчас слетела с губ мальчика, как от внезапного порыва ветра слетают с одуванчика белые зонтики созревших семян.
– Это не мама, – печально произнёс он. – Это папина жена. А маму я не помню. Может быть, у меня её вовсе не было.
– Так не бывает! – не согласилась Жу-Зи. – Матка – у вас, у людей, это мать – есть у всех. И у нас, пчёл, тоже. Без матки плохо. Нашу матку, ну, маму, как ты называешь, зовут Жу-Жу.
– И она любит вас всех одинаково? – почему-то поинтересовался мальчик.
– Конечно! Знаешь, сколько интересного она нам рассказывает! Откуда бы мы столько знали о цветах-медоносах?!
– А мне о них рассказывал мой папа! – лицо мальчика вспыхнуло от прилива гордости. Ему явно хотелось поделиться с ней своими познаниями. Она внимательно слушала.
– Раньше всех, когда луга ещё покрыты снегом, зацветают коричневые серёжки ольхи. Потом появляются пушистые шарики на серебристой иве. Затем наступает пора одуванчиков, которые поворачивают свои золотистые головки вслед за солнышком. А в середине июня луг покрывается белым, как снег, купырём. За ним зацветает малина, за ней, кажется, иван-чай. Папа говорил, что июль – самый богатый месяц! Трав в это время цветёт столько – на любой цвет, запах и вкус! С каких цветков ты будешь собирать нектар в июле?
Жу-Зи растерялась. Вспомнились слова Жу-Жу о том, что увидеть все расцветки июльского луга ни Жу-Зи, ни другим весенним пчёлам не доведётся, потому что живут весенние пчёлы недолго. Тогда Жу-Зи не придала значения этим словам. Кому хочется омрачать своё настроение в погожий солнечный день?! Но вопрос мальчика заставил задуматься.
– В июле меня уже не будет, – печально произнесла она.
– А где ты будешь? – не понял он.
В его весёлых глазах отражалось и солнце, и небо, и зелёные кусты смородины. Так не хотелось омрачать его настроения! Жу-Зи стала щекотать его ладонь. Он засмеялся и стал говорить ей такие ласковые слова, от которых крылышки Жу-Зи начали блаженно подрагивать. Но откуда ни возьмись появилась сторожевая пчела За-За и сердито заворчала, кружась над самой головой мальчика:
– Сколько можно болтать в такой тёплый день! Таких лентяек, как ты, Жу-Зи, надо ещё поискать! Если ты сейчас же не улетишь на поиск мёда, я ужалю человеческого детёныша в щёку.
Кто знает эту ворчунью? Вдруг и правда из-за неё ужалит её друга?
Помахав мальчику крылышками, Жу-Зи улетела на поиск цветов-медоносов.
2
– И почему эта За-За такая злая? – на другой день спросил у Жу-Зи Же-Ня.
– Она не злая, а ответственная, – вздохнув, сказала Жу-Зи. – Могла и ужалить без предупреждения, имела на это полное право, но ведь не сделала этого, правда?
В общем-то, заботу сторожевой пчелы понять было можно. Лето в северных краях недолгое, солнечных дней мало. А им, пчёлкам, чтобы собрать ложку мёда, нужно обработать миллион цветков. И мёдом нужно поделиться с пасечником, который заботится о них круглый год. Но говорить об этом Же-Не было как-то неудобно. Ведь пасечник был его отцом. Догадаться об этом было не трудно. Глаза у них были похожи – как две незабудки.
Пасечника пчёлы обожали. Но он, наверное, не догадывался об этом и всякий раз, открывая ульи, закрывал лицо прозрачной сеткой. Пасечник подходил к ульям только в белых одеждах. От него никогда не пахло потом. Запах человеческого пота раздражал пчёл больше всего. А ещё, открывая улей, он редко когда пользовался дымарём, хоть всегда на всякий случай и ставил его у ног на землю.
Словно угадав её мысли, мальчик поинтересовался:
– А почему вы так боитесь дыма?
Запах дыма, действительно, вызывал в улье настоящий переполох. Все пчёлы без исключения панически боялись огня.
– Ещё спрашиваешь? Кому хочется сгореть заживо?!
– Откуда ты знаешь про огонь? Ты ведь его никогда не видела.
Жу-Зи покачала головой.
– Сама не видела, но Жу-Жу много рассказывала нам о лесных пожарах.
Жуткие картины всплыли в памяти Жу-Зи так отчётливо, что её крылышки снова начали дрожать. Живо представился шальной огонь, бегущий по верхушкам деревьев вровень с ветром. Вот удушливый дым валит с ног быстрых оленей. В красных языках пламени бесследно исчезают птицы. Что уж там говорить о насекомых! Жу-Жу рассказывала обо всём этом так образно и убедительно, что молодые пчёлки при запахе дыма сразу набрасывались на соты с мёдом, набивали им брюшко, запасаясь впрок кормом на дальнюю дорогу, если вдруг придётся спасаться от пожара.
И снова вопрос мальчика поставил Жу-Зи в тупик.
– Откуда Жу-Жу всё это знает? Ведь она редко когда вылетает из улья.
Жу-Зи пожала крылышками.
– Не могу сказать. Но мы ей верим. Она очень мудрая, ведь живёт в улье не один год.
– А я видел её! Видел! Не веришь? Мне папа показывал! Он ещё тогда пометил её спинку чем-то красным, чтобы как-то выделять среди сгрудившихся на сотах пчёл. Ведь она почти ничем от вас не отличается.
– Как это не отличается? – обиделась за матку Жу-Зи. – Брюшко у неё намного больше, чем у нас, ведь она откладывает яйца для выведения нового потомства. Мы все её очень бережём. Без матери не будет семьи! Знаешь, какие у нас строгие порядки?!
– Как это?! – удивился малыш, и брови его подпрыгнули к самому козырьку кепки.
Вот чудак. Неужели непонятно? И всё же стала рассказывать:
– Нам без дисциплины никак нельзя. Ты видел, сколько нас в семье?! Каждая пчела с момента рождения до первого вылета из улья должна научиться многому. Первым делом, конечно, она занимается чисткой улья и ремонтом ячейки, из которой вывелась. Только потом ей доверяют кормить личинки маточным молочком, затем – строить соты. Самое трудное, как считают почти все пчёлы, это вентилировать улей, поддерживая в нём постоянную температуру. Попробовал бы кто-нибудь так быстро и так часто вибрировать крылышками! Мне лично больше не нравилось быть сторожем. Но куда денешься?! Без этого не разрешат вылетать на разведку. А все пчёлы ждут – не дождутся этого дня!
Жу-Зи хорошо помнила свой самый первый вылет из улья. Поднявшись в воздух, она долго летала возле передней стенки домика, тщательно запоминая его форму, цвет, расположение летка и самого улья относительно других предметов, чтобы безошибочно возвратиться обратно. Жу-Зи никогда не сбивалась с пути, сколько бы миль ей ни приходилось преодолевать. И даже когда её сносило с курса сильным порывом ветра, она быстро находила верный маршрут. Как это происходило, Жу-Зи вряд ли могла бы объяснить. Это заложено в каждую пчелу вместе с маточным молочком.