Антология
Признание
Александр Богатырёв
Родился в Москве в 1974 г. Образование: Московский пограничный институт ФСБ РФ, РАНХиГС при Президенте РФ, Дипломатическая академия МИД РФ, Школа радио и телевидения «На Шаболовке», курсы переподготовки офицерского состава Михайловской военной артиллерийской академии г. Луга, 2023 г.
Кандидат психологических наук. Автор ряда публикаций по акмеологии.
Участник V Международной научно-практической конференции психологов в Москве.
С 2003 г. работал в Службе безопасности крупного торгового холдинга, представитель холдинга в Воронежской, Ростовской областях, Краснодарском крае и г. Москве.
В 2008 г. поменял направление профессиональной деятельности и перешёл на работу в сферу управления элитной недвижимости и недвижимости класса де-люкс.
Дважды, в 2013 и 2014 гг., объекты недвижимости под его управлением становились лауреатами ежегодной международной премии за достижения в индустрии роскоши Luxury Lifestyle Awards, в 2015 г. International Property Awards.
Публиковался в интернет-изданиях Москвы и Московской области.
* * *
Доченька связала на удачу
Талисман, чтоб я его носил.
Я его к разгрузке возле сердца
Утром перед боем нацепил.
Голубая шляпка
В белых пятнах —
Неизвестный гриб,
Но видит Бог,
В том бою в деревне Першетравней
Выжить рано утром мне помог.
И теперь, я знаю это точно,
Вместе с Богородицей тогда
Берегла меня любовь Настюшки
И грибок под сердцем у меня.
* * *
Я только знать
Одно хочу:
Ты меня ждёшь?
И в тихой грусти
Своей молитвой бережёшь,
Своей любовью не отпустишь,
И в сердце бережно храня
Всё то, что было между нами,
Хочу я знать:
Ты ждёшь меня?
Тяжёлыми ночами-днями
Твоя любовь меня хранит
И здесь меня оберегает,
Твоя любовь меня спасёт
И очень сильно помогает.
* * *
Москва, она тоже
На что-то похожа…
Аллеи, бульвары,
Речные вокзалы,
Мосты, переулки
И с дедом прогулки,
Когда мы по парку идём не спеша,
По листьям осенним ногами шурша.
Затем незаметно приходит зима,
В Москве станет быстро
Хозяйкой она.
Послышится звон
Хоккейных коньков,
И музыка льётся
С ледовых катков.
Наступит весна.
Вместе с мамой и дедом
Вернёмся домой
Перед самым обедом,
И солнечный лучик заглянет в окно,
И ляжет пятном прямо мне на лицо.
И лето настанет, и будет так жарко,
А солнце светить будет
Долго и ярко.
Мы снова гуляем в тенистых аллеях,
Читают мне сказки про Бармалея,
Когда же наступит осень опять,
Пойдём в старый парк мы листвою шуршать.
Наверно, взрослею, но деда опять
Тяну за собою
Пойти погулять.
Прошло это время,
Но помню всегда,
Как с дедом по парку ходили тогда.
* * *
Готовит мама пироги
С картошкой и грибами,
И дымом белым печь дымит
В деревне над домами.
Спит на лежанке
Старый кот,
Глаза не открывает,
Ведь в пирогах и мяса нет,
А кот об этом знает.
Как хорошо, что за столом
Все вместе соберёмся
И песня добрая в ночи
Из наших уст польётся.
Готовит мама пироги
С картошкой и грибами,
Чтобы такие вечера
Мы все запоминали.
* * *
Вовка маме помогает,
Всю квартиру убирает:
Он уже полы помыл,
И цветы с утра полил,
И, пока сам суп варил,
Всю посуду перемыл.
Вынес мусор,
Пыль протёр,
Выбил комнатный ковёр,
Сам с собакой погулял,
В коридоре всё убрал.
Мама счастлива была —
Сон приснился ей вчера…
Чтобы мам не обижать,
Надо мамам помогать.
Каждый день и каждый час
Мамы очень любят нас!
Так что мамам помогайте,
Никогда не обижайте,
Наводите чистоту,
Проявляйте доброту.
Мусор сами выносите,
Пыль в квартире уберите
И посуду за собой
Мойте каждый день земной.
Помните, что наши мамы
Не в компьютерах программы.
Обнимайте их родных,
Самых близких, дорогих!
Виктор Булгаков
Родился 19.11.1935 в г. Одессе. Окончил московскую среднюю школу № 545 в 1952 г. Поступил в Щукинское театральное училище и на факультет журналистики МГУ. Окончил вечернее отделение журфака МГУ в 1960 г., в 1970-м – аспирантуру Всесоюзного института информации.
Руководил литобъединением «Вагранка» (1960–1962 гг.).
Публикации: научные статьи и отчёты НИР ~ 60, публицистика ~ 20, книги: научно-технические – 2, художественные – 10, сборник стихов «Пять оленей» (1997 г.). В 2005–2007 гг. написал автобиографические повести «Письма из юности» и «Песочные часы». Сборник стихов и прозы «Рассудку вопреки» выпущен в 2016-м. Восстановленная фантастическая повесть «Будущее знают дети» – в 2019 г. Повесть «Преодоление» – в 2023-м.
Заяц
Синий снег, морозный вечер.
В тёмных елях – ни гу-гу.
Грустный заяц-человечек
Примостился на снегу.
На опушке, за сугробом —
Жёлтых окон тёплый свет.
Смотрит заяц: «Хорошо бы…
Ёлка, свечи…
Будет? Нет?»
Поутру большие люди
На снегу следы прочтут:
«Видно, заяц греться любит.
Что ни вечер – тут как тут».
Усмехнутся неумело,
Покосятся на ружьё…
Лес уснувший, белый-белый,
Осторожное житьё,
Волчьих глаз глухие свечи,
Совий шелест, свет звезды…
Дремлет заяц-человечек,
Ждёт – то чуда, то беды.
– 1973
Моему коту Нафане
А по дому бесшумно с рассвета
Бродит Кот, Старый Кот – ищет Лето:
«Вот же там, я ведь помню всё это,
За дверями
Было Лето…
Вы мне дверь отворите скорее,
Я там спинку на солнце согрею…»
Ходит Кот на бесшумных лапах.
«Вот в поленнице
Лета запах…
Тут чердак?
Или – двор?
На дворе я!
Тут на солнышке
разомлею.
Ущипну
травинку зубами,
У ней ветры
Запах забрали?
Она пахнет жестью и глиной.
Где же сад, шиповник, рябины?
Я же помню: в крапиве нагретой
Жаркий запах
щедрого Лета.
За окном опять потемнело.
Снова вечер?
А солнце? Село?
Ночи что-то длинней и злее.
Что бы съесть?
Может, станет теплее?
Вот за дверью…
За той… Нет, за этой…
Да, забыл, там ведь нету
Лета…
Зябнут лапы,
И носу зябко.
Я и так его сгрёб в охапку,
Мёрзнут когти, и пух не греет.
Постелите мне
на батарее,
Скольким кошкам на белом свете
Греют мех
батареи эти.
Их хозяин сделал немало:
Пахли руки
огнём и металлом,
Когда лбом в них я утыкался.
А теперь они пахнут лекарством.
Этот запах я смутно знаю…
Он мне травы
Напоминает.
Ничего себе запах,
Не резкий…
………………
Дует мне из-под
занавески.
Заберусь я к нему
Под лампу,
Он мне пальцем погладит лапу.
Посидим мы с ним
Помурлычем.
Скорби старые
перемычем.
Ткнёмся носом в полночную дрёму.
Тихий сон расклубится по дому.
Всё, что мучило, станет мутным.
Будет нам тепло и уютно.
Не будите. Нам до рассвета
Снится Лето.
Тепло. Снится
Лето».
Свистит скворец
Прощальным солнцем осени согретый,
Оглядывая сад уже сквозной,
Свистит скворец, припоминая лето,
Свистит скворец
иначе, чем весной.
Задумчиво в уме перебирая
Всё, что он слышал в кронах и в траве,
Свистит скворец,
чуть в стороне от стаи,
Свистит скворец,
в ажурной синеве.
Про трель дрозда
в зелёных дебрях утра,
Про жаворонка в жаркой вышине,
Свистит скворец,
влюблённо время спутав,
Свистит скворец,
как будто бы во сне.
Про то, как в розовой пыли просёлка
Перепела кричат в закатный час,
Свистит скворец,
дразня синиц весёлых,
Свистит скворец,
не замечая нас.
И вместе с ним мы сны цветные видим,
И лето нам бормочет и поёт.
Свистит скворец,
на той же ветке сидя,
Где звонко млел
под шелест талых вод.
Про воробьиный гвалт в рассветном сквере,
Про звон кузнечиков
в полдневный зной…
Свистит скворец,
и веря, и не веря,
Что будет снова здесь же петь весной.
2-я пол. 1980-х
* * *
День за днём мелькают и мелькают,
Мелко моросит осенний дождь.
Из далёкого, неведомого края
Ты опять знакомой песни ждёшь.
Там в тиши закаты золотые
В шёлк травы вплетают жемчуга.
Облака кочуют по России,
Голубые дремлют берега.
Всё туманом прошлого повито,
Всё ленивой дрёмой оплело,
Но ни звука сердцем не забыто,
Но ни вздоха в сумрак не ушло.
Минлаг, 1954
* * *
В мой вертеп врываются тоскливо
Злые паровозные гудки,
И по грязным стенам хлопотливо
Ткут свои тенета пауки.
И зимою только скачет вьюга
За стеклом на бешеном коне
И сады невиденного юга
Расцветают на седом окне.
И в лучах зелёного востока,
Как мираж и как неясный зов,
Голоса Есенина и Блока
Мне звенят над пустошью снегов.
Минлаг, 1955
Синий слон
Среди неба ночного,
Как среди синей воды,
Бродит слон голубой – от звезды до звезды.
Синий Сонин слон бродит, как сон.
Сонный Сонин сон бродит, как слон,
Чтобы были у Сони укромные сны,
Чтобы утром весёлое солнце щекотным лучом
Пожелало весёлого дня, пустяков – ни о чём! —
Важных мыслей, которые любят обдумать Слоны,
И, конечно, весны.
* * *
Вершины окунулись в синий дым.
В пару прозрачном лес добрей и ближе.
Плывут кусты над берегом крутым,
И чуть шуршат весенним настом лыжи.
Потом – рывок и рук крылатый взмах —
И ты летишь в сверкающую небыль.
…А сосны всё уносят на ветвях
Весеннее восторженное небо.
1960-е
Эти дни из пушистого серебра…
Собака снежностью потрясена,
В искристый прах зарылась с головой.
Какая-то нездешняя страна
Открылась ей под сказкой снеговой.
Там зверь лесной её азарта ждёт,
Там лыжи шорох, выстрела раскат,
И жар костра, и жажда жизни жжёт —
Всё, без чего – домашняя тоска!..
Скучает без звериных троп она,
И ей в тепле про них – нет слаще сна!
Баллада об усталом троллейбусе
Ах, мне хочется паруса! Звёзды, пролейтесь!
Но ведь нас не поймут горожане помятые.
Хорошо, я – не бриг, я – усталый троллейбус,
Торопящийся, а почему – непонятно.
Над моей головою – лиловые высверки,
Рыжий снег под колёсами хлещет по брюху,
Сквозь меня вы проходите, шапками выситесь,
Суетитесь руками с портфелями пухлыми.
Сквозь меня пробегают девчонки глазастые,
Торопливо протискиваются мужчины,
И торговки толкаются – вечно горластые,
И качаются пьяницы – все без причины.
И во мне, в моём черепе десятиглазом —
Ваши странные взгляды и мысли усталые.
Иногда вы торопитесь втиснуться разом —
И тогда от толчков
голова раскалывается.
Иногда же ночами – от станции к станции
Только чёрные вихри, как мысли, торопят.
Никого. Пустота. Только я – и пространство,
Ночь, которая топит – и всё не утопит.
Иногда я срываюсь. По чуткому усу
Молотком мне водитель колотит за это.
И опять я бегу по знакомому курсу —
Только рыжие брызги да высверки света.
Вы, столпившись, ругаете старый троллейбус.
Опоздал. Виноват. Но обидно до боли:
Не ругайтесь: я вечно привязан к троллеям,
А ведь каждому хочется чуточку воли!
Вы ведь тоже зачем-то дерётесь и пьёте
И гуляете по снегу
лунному, тихому…
Мне бы парус!..
Но этого вы не поймёте.
Ваша станция. Не мешайте входу и выходу.
1960-е
Юность
А листья сыпались.
Им мало было, нежным,
Осеннего неяркого тепла.
Платок малиновый,
Стянув узлом небрежным,
Подросток-девочка
по просеке ушла.
Заря забилась, алым зверем прянув,
Зрачки зелёные огней
на мост раскрыв.
Изломанные вёсла чёрных кранов
Не выгребли в алеющий залив.
А утром – снова лес пощады просит
И скудных милостей от солнца ждёт,
И по шуршащим рекам жёлтых просек
Задумчивая девочка идёт.
начало 1960-х
Песенка у костра
На закате, как обугленный,
Высится над топью бор.
Освещает сосны смуглые
Наш охотничий костёр.
Вот над нами звёзды сходятся
На полночный карнавал,
И кричит вдали охотница —
Большеглазая сова.
И в зрачках костры качаются,
Ровно дышит тишина.
И, как тайная нечаянность,
Дремлет странная страна.
Лес луной прозрачной высвечен,
Свет свисает сквозь туман,
И встаёт в тумане призрачном
Золотой Теночтитлан.
И в молчанье настороженном
Мимо нашего костра
Наши братья краснокожие
В ряд проходят до утра.
Как бы с пошлостью житейскою
Ни схлестнулся твой маршрут,
Помни: тропами индейскими
Здесь охотники идут.
конец 1960-х
* * *
Касаются чайки весёлой волны,
Качаются блики на ветках сосны.
Песок и куга вдоль бегучей воды,
И синяя хвоя, и – дымка, как дым.
Жара накреняет к воде горизонт
И дали затягивает пеленой.
Песок под подошвою
зыбок и зол,
И воздух пропитан столетней сосной.
А вечером – красные угли костра,
Тропинки от звёзд по верхушкам волны,
И бакен подмигивает до утра,
И тихими звуками дали полны.
И долго сквозь полог палатки плывут
Гудки и пыхтенье буксиров ночных.
И грустно сова окликает сову.
И вёсла вздыхают
от тишины.
Но вот перекличка заречных собак
Сменяется окликами петухов.
И толпами белых оживших рубах
Туман убегает от берегов.
И снова, оставив погасший костёр,
Следы переваливают косогор
Навстречу дороге, навстречу судьбе
И, может быть,
навстречу тебе.
1960-е
* * *
Хромая ель торопится домой,
И лапами гребёт с размаха ветер.
Ей много дней неласковой зимой
Переставлять скорюченные ветви.
Но ствол упрям.
И светлая смола
Копилась долго под корой корявой.
Она придёт.
Увидит, что пришла,
И от живого летнего тепла
Подымутся задумчивые травы.
1968?
* * *
Каждый раз, когда лето кончится
И пройдут красота и блеск,
Ветры с севера, словно конница,
На скаку врубаются в лес.
И случается битва страшная.
Сжав корявые кулаки,
Лес бросается врукопашную
На холодные их клинки.
С гиком всадники серые носятся,
Шашки, свистнув, сшибают лист.
Безнадёжная схватка с осенью,
Сколько тянешься ты?
Всю жизнь.
(?)
* * *
Погрустим исподтишка:
Мы с тобою два Шишкá [1].
Ты – Шишóк
и я – Шишóк.
Хорошо-то хорошо…
Да, досаждают нам, Шишкáм,
Всякий скот и всякий хам.
Тьмы учёных мужиков
Рассуждают про Шишков,
Говорят про нас, Шишков:
Мол, «предрассудок тьмы веков»!
Мы не знаем про века,
Мы ведь просто два Шишка.
Ты – Шишок
и я – Шишок.
Хорошо-то хорошо…
Да, есть у нас дурная страсть:
Любим звёзды с неба красть…
Но простите нам грешки:
Мы не Шишки, мы – Шишки.
Ты – Шишóк
и я – Шишóк.
…Может, это хорошо?
– 1978
Осень
Пусть рябые
глаза
луж
Ветер жёлтой листвой
засыпает,
Под корягу,
скользя,
уж
Костенеет и засыпает.
На небесных верёвках бельё
Перелётные птицы развесят.
И однажды глядишь —
плывёт
Синий,
сказочный,
зимний
месяц.
Синий-синий,
сеет он грусть
По промоинам,
по полянам,
Где отставший, подбитый гусь
Обессилен ночным туманом.
Город. Мокрые крыши.
Огни.
Море лунной осенней грусти.
Скоро первый снег
прозвенит.
Всё равно.
Улетели гуси.
1962
Лайнер
Огни затянулись дымкой пространства,
Упавшего в чёрный провал.
Пронзительный ветер
полуночных странствий
Под крыльями зарокотал.
Далёкой галактики призрачный локон
Висит перед круглым стеклом.
Как
просторно
и одиноко,
Звёздно
и тяжело.
Во мраке скитаются катастрофы —
Неуловимы, как сон.
Перебирая видений стропы,
Храпит пассажирский салон.
Гигантским поблескивающим нарвалом
Над облачной зыбкой волной
Высоко-высоко над чёрным провалом
Проносится лайнер ночной.
начало 1960-х
Гризли
Рёвом
горы вокруг захлебнулись.
Рыкали,
потом рокотали еле…
Он ждал
уверенно,
чуть сутулясь,
Но труп врага
распластался в ущелье.
А он видел землю на многие мили,
И сосны, и реки, что камень
грызли —
Как памятник
одинокой силе,
Тяжёлый,
серый, как туча,
гризли.
Мускулы каменными комками
Сжались,
и глазки горели
гордо.
Потом повернулся, понюхал камень
И медленно
побрёл в горы.
начало 1960-х
МиГ-15
На обшивке – рубцы.
Он уже не поднимется в небо.
Не протянет над городом
Белую-белую нить.
Он стоит, задремав,
Без отчаянья и без гнева.
Умирает задумчиво,
А ему ещё хочется жить.
Искра жизни – чуть теплится,
Пахнущая бензином
И разреженным воздухом
Немыслимых скоростей.
Умирают откинутые —
Как будто их с силой вонзили —
Крылья – всё ещё белые,
В стремительной красоте…
Обогнали его
Те, что стали сильнее и цепче.
Пусть нужнее они,
Пусть их контуры трижды горды,
Но мне кажется,
Губы дюраля задумчиво шепчут
Об ударах предательских,
Которых не знать молодым.
Как на плоскости рушилась
Дрожь возле первого Маха,
Как мотор задыхался
В лиловой, пустой высоте.
Как из смертного штопора
Лётчик, белей, чем бумага,
Вырвал тело машины,
Над самой землёй просвистев.
…Он стоит, задремав,
Без отчаянья и без гнева,
Умирает задумчиво,
А ему ещё хочется жить.
На обшивке – рубцы.
Он уже не поднимется в небо,
Не протянет над городом
Белую-белую нить.
начало 1960-х
Памятник
Погода была теплым-тепла,
У постамента
толпа текла.
А Памятник хмурил важный лоб
И был неподвижен, как сугроб.
Сидел Воробей на его плече,
И было щекотно ему от лучей,
И он воробьиную песню орал
О том, что ожить наступила пора.
Прохожие
улыбались весне,
Пиликали капли, летя к мостовой,
И был человек не в гранитной броне,
А в солнце, в ручьях, в воробье, живой.
Ольга Вологодская
Родилась 13 августа 1970 г. в Вологодской области. Выросла в с. Павино, Костромской области. С 1988 г. живёт в Крыму. Окончила Симферопольский государственный университет по специальности «история». Всегда много читала, но никогда не думала, что начнёт писать сама. Правда, однажды дала слово сыну, что издаст книгу с детскими сказками, которые сочиняла по ночам.
С 2020 г. – член Интернационального Союза писателей и Союза писателей Республики Крым. В 2021 г. окончила курсы им. Чехова при Интернациональном Союзе писателей. Прошла двухнедельный курс онлайн-обучения у Анны Никольской.
Признание в Любви
Для меня последние дни лета наполнены жарким дыханием Крымских степей, нежностью Чёрного моря, ароматом созревающих яблок и ожиданием дождя.
И всегда немного грустно при мысли, что ещё чуть-чуть и…
Август
Закроет август не спеша калитку в сад
И право передаст владеть другому —
Он яблоки запрета будет рвать
И угощать с улыбкою знакомых.
Перелистает ветер серый день,
Развеет жизни старые страницы,
Угаснет боль забывшихся потерь
И пожелтеют чёрные ресницы.
Вражда пройдёт, опустится рука
На подлокотник старого дивана,
Лишь за окном зелёные глаза
Всё так же ждут и любят без обмана.
Что вы чувствуете, когда идёт дождь? О чём мечтаете, когда он поёт свою песнь? О чём грустите, когда мелодия ночного дождя не даёт вам уснуть? Может, о ней?
Песнь ночного дождя
Дождя ночного песня льётся,
Не позволяя мне уснуть,
Тебе бы знать, как сердце бьётся,
Когда любовь собралась в путь.
Я провожу её в дорогу,
Прося с небес: «Благослови!»
И, дверь открыв, не спрячу слёзы,
Шепнув ей: «Милая, иди».
А чтоб ушедшей не споткнуться,
Луна проглянет – на чуть-чуть
Вдруг ей захочется вернуться,
А мне захочется вернуть?
Ей дождь обнимет нежно плечи,
Она к нему прильнёт в ответ,
А я с бессонницею встречусь,
Включив на кухне яркий свет.
Любовь. Кто противостоит ей? Кто устоит перед ней? Прекрасной, сумасшедшей и всегда желанной.
Ожидание Любви
Я жду тебя в забвеньи грёз,
В соотношении начала
И всплеске позабытых слёз
У несвершившейся печали.
Я поминаю лунный свет
И солнца радостные блики
За ненаписанный сонет
Звучат восторженные крики.
Мне сумрак ласковых ночей
Под шелест ветреного зверя
Глаголет истину речей,
И я ему безумно верю.
Поклон ветвей о том твердит
И птиц стремительная вера,
И стяги радужных ланит
Повелевают твоей пери [2].
Она уходит незаметно. Ты просыпаешься утром, а её нет рядом. Ты ждёшь, что она вернётся, но она уже далеко.
Тихо
Уходила любовь не спеша,
Прикрывая глаза рукой,
Отчего-то болела душа,
Что отныне она не с тобой.
Уходила в чужие края
Босиком по студёной росе,
Там её ожидает заря,
Заблудившаяся в темноте.
Убегала любовь вдаль,
Оставляя тебя одного,
Где-то там, где кончается май,
Кто-то тихо позвал её.
С первого взгляда. С первого слова. Возможно ли? Стрелы амура настигают нас повсюду.
Драма в троллейбусе
Шары глазастых фонарей
Холодный город обнимают,
Сквозь тусклое стекло свечей
Снежинки взглядом провожают.
Вечерних лиц печальная усталость
Наполнит город сумраком теней,
Под гул троллейбуса
в единой драме
Сомкнутся люди душами тесней.
Пусть на мгновение попутчика узнают
И старость перед юностью вздохнёт,
Дорогу уступая встречному трамваю,
В который раз водитель проклянёт.
В единстве душ —
короткое мгновенье —
Пронзятся светом тёмные глаза:
«Уже выходите? Ну что же.
Как жаль! А я то думал, что судьба…»
Возможно любовь – это просто мечта? Волшебная, наивная, сказочная. И как любая мечта сбывается тогда, когда этого не ждёшь.
Зимний сон
Из солнца нитей соткана,
Невидимо легка,
Забытой детской сказкою
В ладони мне легла.
Смотрю – не налюбуюся,
Дышу – не надышусь,
Как Лель к своей Снегурочке,
Душою всей стремлюсь.
Не снегом припорошена
И скована не льдом,
Ты мне – простому смертному —
Открылась зимним сном.
Говорят, первая любовь не забывается. А ещё те, кто полюбил впервые считают, что это навсегда. Счастливая и несчастная первая любовь. И последняя любовь подобна первой, ибо она – навсегда.
Последняя любовь
Стара, как древний мир,
Нова, как первый снег:
Последняя любовь —
Восьмое чудо света.
Закат важней рассвета,
И сердце оживает вновь.
Как в первый раз,
Сияет зелень трав
И неба голубого
ярок взгляд.
Уже не важно —
Бог или Аллах
Жизнь твою взвесит
на решающих весах.
На что готовы порой ради любви? Умереть? Украсть? Бросить прежнюю жизнь? Уйти на край света? Стать тенью или светом?
Чаша
Задыхаясь от счастья во сне,
Принимая любые оковы,
Чашу с ядом приму по закону
За любовь твою в чистом огне.
Извлекая по нити судьбу,
Острой бритвой кромсая на части,
Заплетёшь мне тугую косý,
Запретив все попытки на счастье.
По горячим угóльям пройду
За твоею невидимой тенью,
В чащу леса вслепую пойду
За рассеянной солнечной сенью.
Я на ощупь по острым камéньям
Загляну мирозданью за край.
Сквозь косматые тучи забвенья
Над отвесною пропастью в рай.
Геннадий Горовой
Родился в Минске, жил в разных странах – от Израиля до Штатов, России и Англии.
Писатель, поэт, коуч и мотивационный спикер. Работал с инвалидами, больными людьми, и это очень закалило его характер. А шикарные Остоженка, Мейфэр, Коллинз-авеню в Майами и Манхэттен дали пропорции в жизни.
Старается оставаться позитивным и весёлым человеком: «От жизни никогда не устаю». Обожает В. Высоцкого, А. Розенбаума, «Битлз» и встречи с интересными людьми. Был на семинарах Трампа, Тони Роббинса, Руди Джулиани, Радислава и Михаила Молоканова и других мегаспикеров. Учится у лучших. «Покоряют вершины люди, слова и дела».