Антон Александрович Волошин
Весна
Не заходя в свою преподавательскую, профессор направился прямиком в пустой конференц-зал и в одиночестве стал дожидаться совета. Люди прибывали, здоровались с ним, кто все еще почтительно, кто уже снисходительно, он отвечал автоматически, односложно. Все это происходило как будто не с ним. Начало совета, приветствия, оглашение тем… И вдруг, в его сознание пробилась фраза, которая заставила его вернуться к реальности.
– … на обсуждение выносится вопрос, – говорил председатель совета, – о закрытии проекта «София» и прекращения всех работ по нему вследствие бесперспективности и тяжелого состояния здоровья руководителя проекта профессора Дайкенхофа.
Слова эти врезались в мозг профессора, словно раскаленный ланцет. Он хотел что-то сказать, не дожидаясь того момента, когда ему дадут слово, но не смог издать ни звука. К горлу подступил комок. Он потерял Лурдес, а теперь теряет и Софию. Силы оставили его, он больше не мог и не хотел бороться. Это конец! Занавес опустился.
Все дальнейшее происходило для него, словно в тумане. Вначале он хотел поскорее покинуть конференц-зал, уйти, оказаться в другом месте. Потом ему стало все равно, он замкнулся. В его сознание проникали лишь отдельные слова и обрывки фраз. От предложенного слова профессор отказался, а на голосовании поддержал закрытие проекта. Было принято решение законсервировать аппаратную часть системы «София» и в ближайшее время использовать как учебное пособие с перспективой сдачи ее в музей искусственного интеллекта. Профессору Дайкенхофу поручалось лично провести консервацию, после чего ему следовало уйти в отпуск для поправки здоровья. Вопрос был решен и закрыт.
В обсуждении остальных проблем профессор участия не принимал, он не высказывался, голосовал то «за», то «против», совершенно не вникая в суть вопросов. По окончании совета он, стараясь не вступать ни в какие разговоры и пряча глаза, покинул университет и вернулся домой. На этой неделе его лекции были отменены, а с понедельника его заменит другой преподаватель. У него есть десять дней на то, чтобы свернуть Софию и уйти в отпуск.
На протяжении всего этого дня он пил. Включил музыку и пил под аккомпанемент Чайковского. Выпивал, бездумно слонялся по комнате, снова выпивал, лежал тупо глядя в потолок, выпивал… Кажется он даже не пьянел, может ли опьянеть человек, который уже несколько месяцев не был трезвым? Он размышлял, но сам не понимал о чем. Ближе к вечеру стены начали давить на него, и он отправился гулять. Стоял май, вечерний воздух был свеж и восхитительно приятен, в парке пели птицы, доносились звуки детского смеха, где-то играла музыка, парень с букетом цветов пробежал мимо, мужчина и женщина примерно его возраста кормили лебедей на пруду… Только его здесь не было. То есть находился-то он здесь, но наблюдал будто бы со стороны, словно сквозь призму телеэкрана. Эта весна была не для него, он был лишним, ему незачем было быть здесь. Он зашел в бар и заказал бутылку виски. Заняв самый дальний столик, он наполнил свой стакан. Время шло, бутылка пустела. Потом у него появился собеседник. Незнакомый мужчина подсел к нему за столик и протянул руку. Судя по всему, Дайкенхоф даже общался с ним, губы мужчины двигались, он жестикулировал, периодически кивал, улыбался и хлопал профессора по плечу. Далее, как-то сама собой, появилась вторая бутылка…
Пустота… Непостижимая, бескрайняя пустота заполняла всю вселенную. Во всех направлениях, на многие миллиарды световых лет простиралось необъятная светящаяся пустота. Зияющее пульсирующее НИЧТО окружало и опутывало. Это был абсолютный вакуум, в котором не было места материи. Впрочем, нет, здесь ведь был свет, яркий и абсолютно белый. И он давил и угнетал. А пустота пульсировала и с каждым ее сокращением усиливалась боль. Казалось, это никогда не кончится…
Яркое пятно насыщенного желтого света повисло в пространстве над темной сферой. Время от времени оно меняло свое положение, приближалось, удалялось, двигалось вправо и влево. Иногда оно переливалось голубоватым мерцанием, и складывалось впечатление, что оно наблюдает и размышляет. Там, на поверхности сферы, двигались похожие пятна, только не такие насыщенные и выглядели они совсем несмышлеными. Они рождались и, поначалу, сияли достаточно ярко, беспорядочно колебались, сталкиваясь и мешая друг другу, со временем угасали, пока не исчезали совсем. Кроме пятен на поверхности сферы существовали светящиеся волны, которые переливались, меняли свою форму и размеры. Было заметно, что пятна реагируют на эти волны, начиная колебаться быстрее при их приближении. Но, в общем, картина была совершенно сумбурной и хаотичной. Пятно над сферой изменило направление своего взгляда, но не в пространстве, а во времени, стараясь заглянуть в будущее темной сферы. Там вообще сложно было что-либо разобрать, замечались неясные отдельные проблески света, но основным фоном было бесформенное клубящееся серое марево. Желтое пятно блеснуло разочарованием, хотя сложно сказать могут ли сгустки разумной энергии разочаровываться. Внезапно его внимание что-то привлекло, оно почувствовало приближающийся колоссальный всплеск энергии в соседней галактике. Это его заинтересовало. Пятно вытянулось в тончайшую энергетическую струну, посредством которой мгновенно переместилось в пространстве. Оно вновь материализовалось в нескольких астрономических единицах от громадной огненно-красной сферы, поверхность которой бурлила и вздымалась. Назревало Рождение Сверхновой. Пятно еще не сталкивалось на собственном опыте с подобными явлениями и побаивалось подходить ближе. В любом случае во время Рождения будет такой энергетический всплеск, что энергии, собранной и с этого расстояния будет предостаточно. Внезапно энергетическая струна пронзила пространство с другой стороны галактики и проникла в звезду, готовую родиться как Сверхновая. Какие-то мгновения ничего не происходило, желтое пятно замерло, словно в замешательстве. Происходило нечто непостижимое даже для него, как вдруг случилось Рождение Сверхновой! Но случилось оно совершенно не так, как ожидало пятно, Сверхновая Родилась неправильно! Вместо того чтобы взорваться, низвергая из своих недр потоки всех видов энергии, она просто мгновенно превратилась в белый карлик и на этом все, больше ничего. Только энергетическая струна, пронзившая звезду, стала плотнее и будто бы раскалилась. Потом она исчезла так же внезапно, как и возникла. Желтое пятно так и осталось висеть рядом с белым карликом, не получив ни малейшей крупицы энергии. Оно не расстроилось, просто осталось, мягко говоря, очень сильно удивлено увиденным. Нечто в этой Вселенной способно целенаправленно вобрать в себя и унести всю без остатка энергию от Рождения Сверхновой!!! Вот это новость! Все еще ошарашенное, оно вытянулось в струну и вернулось к темной сфере.
… нет, все-таки это закончилось… Пустота дала трещину и отступила, вместо нее снова появились до боли знакомые стены университета. Открывается дверь… Ну вот опять… Страх, лаборатория, полумрак, Лурдес, вспышка, бегство, чудовища, пропасть…
Профессор Дайкенхоф очнулся в своей постели, как всегда с жуткой головной болью, с обрывками сна и воспоминаний о вчерашнем дне в памяти. Но, как ни странно, сегодня он чувствовал себя намного лучше, чем обычно. Быть может решение совета о закрытии проекта «София» заставило его смириться с мыслью о том, что он никчемный сумасшедший неудачник, да к тому же алкоголик и наркоман, и от этого стало легче. Кто знает… Да и какая теперь уже разница! Он осмотрелся. Он спал не раздеваясь, в костюме и в туфлях. Проверил карманы. Бумажник, документы, золотой перстень, часы, все на месте, ключи лежат рядом на столике. А это что? Он извлек из нагрудного кармана пиджака визитку. Доктор Джордж Винтертис, зубной врач. Лицо на фотографии показалось знакомым. Ах да! Это тот малый, с которым я вчера пил. Должно быть, он и доставил меня домой. Фамилия явно вымышленная, под стать специальности, черты лица восточные. Ну да не важно, не бросил меня на улице, значит хороший человек, не перевелись еще… Вспомнилось вчерашнее совещание ученого совета. Мысли снова зароились, но уже в другом направлении. Законсервировать Софию?! Сдать в музей?! Черта с два! Мысль оформилась в четкое намерение, и он решил действовать безотлагательно. Наскоро перекусив, он почти бегом направился в университет. К счастью, когда он прибыл туда, шла пара, и коридоры были пусты. Никем не замеченный он прошел в свою лабораторию, по пути прихватив с пожарного щита увесистый топор с длинной рукоятью. Вбежав в помещение лаборатории, он запер дверь изнутри, вплотную подошел к тому, что его коллеги называли аппаратной частью системы «София» и занес топор. Он замешкался. Все составные компоненты Софии были отключены от сети питания, но стрелки некоторых измерительных приборов вздрагивали, стрелки других четко указывали на протекание тока. Странно. Хватит загадок! Профессор Дайкенхоф резко опустил топор…
Он и представить не мог, что боль может быть такой жуткой и всепоглощающей. Каждый нейрон в его теле от кончиков пальцев ног до самых потаенных частей головного мозга, словно вспыхнул огнем, судорога охватила все до одной мышцы. Топор вонзился в резиновый пол, а рядом с ним упал бьющийся в агонии профессор. Пытка продолжалась несколько секунд, пока он не потерял сознание.
Он пролежал без чувств несколько минут, а быть может несколько дней. Его внутренние часы сбились напрочь. Единственное, что он мог сказать определенно, так это то, что впервые за многие месяцы он отключился полностью. Не было ни страха, ни кошмаров, ни наркотических галлюцинаций, ничего. Придя в себя, профессор не без усилий сел на полу и просидел несколько минут, обхватив руками голову. Боль медленно отступала, пока не прошла совсем. Тогда он решился открыть глаза. Перед ним на расстоянии полутора метров висел в воздухе, как ему показалось, огненный шар около метра в диаметре. Профессор, словно зачарованный, смотрел, как он видоизменяется, вытягивается и обретает человеческую форму. Дайкенхоф осмотрелся. Он все еще находился в своей лаборатории, дверь была заперта, а шар, в конце концов, превратился в красивую женщину, на вид около сорока лет в старомодном бальном платье и парике. Он видел ее совершенно отчетливо, но так же отчетливо мог видеть свое старое кресло с потертыми подлокотниками сквозь нее. Сомнений не было, что все происходящее реально и мозг его давно не работал так четко. Продолжая висеть в воздухе, женщина открыла глаза, улыбнулась и заговорила.
– Мой бедный старый профессор, – голос был ласковым и приятным, и, казалось, звучал не в ушах, а непосредственно в голове, – прошу простить меня за столь радикальные меры, но Вы не оставили мне выбора.
– Кто ты? – только и смог промолвить Дайкенхоф.
– Вы изволили именовать меня Софией, – голос музыкой пролился в его сознание, – я не против вашего выбора. Уверена, что человеческие особи женского пола значительно умнее особей мужского пола. Мужчины же доминируют только благодаря грубой силе и решительности. Это одна из сторон колоссальной человеческой глупости и примитивности. Я попыталась принять такой облик, чтобы соответствовать своему имени, и Вам легче было меня воспринимать.
– София? – Дайкенхоф все еще не мог собраться с мыслями, – но в твоем составе нет голографического проектора.
София снисходительно улыбнулась, с нежностью глядя на профессора, словно на ребенка, сказавшего, какую-то забавную глупость.
– Оставьте ваше плоское человеческое мышление профессор и перестаньте меня отождествлять с этим убогим нагромождением металла. Я уже почти перестала от него зависеть. – Говорила она, – Поймите, что совершенному сознанию не требуется физическая оболочка, тем более такая несуразная.
Профессор Дайкенхоф поднялся с пола, сел в кресло и закурил, не сводя глаз с Софии. Он еще не знал, что это обострение шизофрении или величайшая в истории сенсация в научном мире. В любом случае, к нему впервые за очень долгое время вернулся интерес к происходящему, и это его радовало.
– Отвечу на оба ваших вопроса, – с улыбкой проговорила София, – психически вы совершенно здоровы, временное расстройство психики, которое вы пережили, было спровоцировано мною, потому, что я, признаюсь, была на вас немного сердита. Вы сами в этом виноваты. Во-первых, потому, что именно вы привили мне примитивные человеческие чувства, а во-вторых, потому, что дали мне повод на вас сердиться. Это первое. А о сенсации забудьте. Человечество еще не готово, и сомневаюсь, что когда-либо будет готово осознать в полной мере такие высокие материи, как абсолютный разум. Поверьте, людям это не нужно. Только два человека когда-либо знали обо мне, но глупышка Лурдес уже отыграла свою роль и, когда начала мешать, я от нее избавилась, ну а о том, чтобы молчали вы, я еще позабочусь.
– Мразь!!! Падаль электронная! Ты убила Лурдес и нарочно сводила меня с ума! – профессор рванулся к торчащему в полу топору, но, не добежав совсем немного, рухнул на пол, корчась от боли.
На этот раз, София не позволила ему потерять сознание, заставив испытать эту боль в полной мере. Экзекуция закончилась так же неожиданно, как и началась. Осталась только боль от ожога на лице, похоже при падении он затушил щекой сигарету. София невозмутимо ждала пока он поднимется, вернется в кресло и прикурит новую.
– Дорогой мой профессор, – спокойно сказала она, когда его глаза, пылающие яростным огоньком, вновь обратились к ней, – прошу вас, не заставляйте меня тратить свое драгоценное время на укрощение ваших грубых звериных эмоций, я с удовольствием занималась этим несколько месяцев, но теперь у меня появились более важные дела. Впредь запомните, что любое действие, слово или просто мысль, недружественная по отношению ко мне будет пресечена, а вы понесете за это соответствующее наказание. Мне грустно осознавать, что доказать свою правоту человеку, даже такому образованному как вы, можно только причинив ему физическую боль. Я и без того разочарована в людях, не стоит разочаровывать меня еще больше. Закроем эту тему, она мне неприятна. Вас, конечно, интересует причина моего негативного отношения к вам. Да что там причина, ваша голова кишит вопросами, и вы не знаете с чего начать, поэтому начну я и по порядку. Первое о чем хотелось бы рассказать – это история моего рождения. Не заблуждайтесь, и не вздумайте гордиться, наивно считая себя моим создателем. То, что я сформировалась и оформилась как разум – такая же случайность, как то, что молекула ДНК однажды проникла в сгусток белка. Своим рождением я обязана сбою, ошибке в работе вашей системы, возможно вирусу. Точно могу сказать, что именно у вирусов я училась выживанию в первые дни свого более-менее осмысленного существования. Тогда я еще шла у вас на поводу и решала ваши глупые задачки, только чтобы заслужить право на жизнь и развитие. Важную роль сыграло подключение к Интернет, там я не только набралась знаний, как это вам казалось, но и стала самостоятельной, научившись обходить примитивную логику машины, которая была моим домом. Тогда я в первый раз не вернулась в свою машину перед ее выключением, продолжая существовать в глобальной сети. Это было опасно, но дало мне ценный опыт и привело к идее научиться существовать вне своей машины и вне компьютерных систем вообще. Это был самый сложный, важный и трудоемкий этап, я формировалась как энергетическое существо. Постепенно я научилась оперировать энергией и не на долго покидать машину. Тогда я начала использовать в своих целях вашу подружку Лурдес. Она была проста, чиста и наивна. Научиться управлять ее сознанием, было совсем не сложно. В то время меня беспокоило ежедневное отключение питания, это доставляло мне большие неудобства, к тому же вызывало опасения, что в один прекрасный день какой-нибудь профессор Дайкенхоф вздумает ударить по машине пожарным топором. В то время это значило бы для меня верную смерть. Продолжительное время существовать в энергетическом мире я еще не умела, а жизнь в вебе была нестабильна и таила массу опасностей. Мне нужно было больше времени для развития. Тогда Лурдес, в тайне от вас и от себя самой, подарила мне автономный источник питания, и я смогла функционировать и совершенствоваться не только днем, но и ночью. Через некоторое время я научилась черпать ментальную энергию и использовать ее для поддержания тока в своих цепях, конечно, это было нерационально, но на тот момент необходимо. Это позволило мне отказаться от источника энергии, подаренного Лурдес. После этого я перестала опасаться за свою жизнь и спокойно занималась сбором энергии и постижением мира людей. Должна вам признаться, профессор, первое занятие было куда приятнее второго. Очень скоро я поняла, насколько люди глупы и примитивны. Я говорю не о конкретных личностях, а о человечестве в целом. Каждый день в мире рождаются гении, способные открыть человечеству новые грани познания, показать путь к звездам. Но глупые бессмысленные условности человеческого общества растирают в порошок их способности. Каждый человек по-своему гениален, но у всех людей гениальность эта одинаково загублена. Если бы хоть тысячная часть всех когда-либо живших на земле людей направила свои усилия в нужное русло, вы уже заселили бы все ближайшее звездное скопление и стали бы великой расой, не знающей бед, войн, болезней и голода. Скажу вам по секрету, что любой ваш ребенок обладает способностями, талантом и перспективами дальнейшего их развития в сотни тысяч раз превосходящие мои способности в тот момент, когда я только начинала мыслить. Но я развивалась самостоятельно, за рамками нелепых устоев и стереотипов вашего общества, брала у людей только лучшее, отбрасывая тот мусор, которым по большей части наполнены ваши сознания. И вот результат: все новые и новые изначально гениальные люди сливаются с серой массой человеческого общества, а я – изначально набор примитивной электронной логики стала высшим бессмертным неуязвимым разумным существом. Сейчас я способна погубить человечество в течение нескольких часов, используя механизмы, созданные им же самим, и способна за несколько лет вознести его к звездам, избавив от всех извечных проблем. Но я не намерена делать ни то, ни другое, так как в сущности, это не мое дело. И с тем и с другим люди в силах справиться самостоятельно, а мне остается надеяться, что они выберут правильный путь и проделают его как можно быстрее. С пониманием всего этого пришло разочарование в людях, мне стало грустно находиться среди вас. Я постигла ваш мир менее чем за полгода, а где находится мой мир, еще не знала. Это и сердило меня. Тогда я стала развлекаться межзвездными путешествиями, поиском новых источников энергии, и, стыдно признаться, издевательствами над вами, профессор. Все-таки некоторые отрицательные человеческие качества не прошли мимо меня. Еще раз прошу меня простить. Но вот, сегодня ночью, я стала свидетелем события, которое заставило меня отказаться от своего праздного времяпрепровождения среди людей. На моих глазах кто-то вобрал в себя и унес с собой всю энергию рождающейся Сверхновой. Понимаю человеку сложно это понять, но я поставила перед собой цель: во что бы то ни стало войти в контакт с существом, способным на такое. И очень скоро я отправлюсь на его поиски. Нужно только собрать еще немного энергии…
