Медведь – Антон Чехов

Один из признаков счастья – отсутствие желания кому-то что-то доказывать. Но героиня водевиля Елена Ивановна Попова со своим распутным супругом, неделями пропадавшим в загулах, счастлива не была, мягко говоря. И после его смерти вдовушке с ямочками на щеках очень уж захотелось доказать и себе, и другим, и даже мужу (ведь он, конечно, смотрит на неё с того света!), что она умеет любить и прощать, заперев себя на замок и оставаясь этому гуляке верной до самой могилы. И долгое время у неё очень хорошо получалось зарывать себя в землю при жизни. Мотивация, конечно, сногсшибательная! А действительно, почему бы молодой, красивой женщине и не похоронить себя заживо? Зато она сможет гордиться своей никому не нужной верностью и загубленной жизнью, брошенной к ногам ушедшему в мир иной супругу, доставившему в своё время ей много страданий. В состоянии глупейшего любования собственной бессмысленной жертвенностью и находилась героиня в тот момент, когда к ней явился неожиданный посетитель Григорий Степанович Смирнов, названный ею в процессе обмена язвительными любезностями «грубым медведем».Отставной поручик артиллерии, землевладелец Смирнов хотел получить от вдовы долг, оставшийся после смерти её мужа. Однако Попова была «совершенно не расположена заниматься денежными делами» и пообещала, что через день вернётся приказчик и решит этот вопрос. Но Смирнова такая отсрочка не устраивала. К женщинам же он вообще относился с опаской: «Для меня легче сидеть на бочке с порохом, чем говорить с женщиной. Брр!…». Вдовушке он заявил: «Посмотришь на иное поэтическое создание: кисея, эфир, полубогиня, миллион восторгов, а заглянешь в душу – обыкновеннейший крокодил!». Взаимные оскорбления и пререкания быстро довели эту парочку до решения немедленно стреляться. «Пора, наконец, отрешиться от предрассудка, что только одни мужчины обязаны платить за оскорбления! Равноправность так равноправность, чёрт возьми! К барьеру!».Попова с готовностью приняла вызов и ушла за пистолетами мужа, которые она раньше и в руки никогда не брала. А тем временем в сознании Смирнова вдруг закрутился кругами мыслительный процесс и начали происходить удивительные метаморфозы.

Круг 1-ый: «Стреляться, вот это и есть равноправность, эмансипация! Тут оба пола равны! Подстрелю ее из принципа! Но какова женщина? … Какова? Раскраснелась, глаза блестят… Вызов приняла! Честное слово, первый раз в жизни такую вижу…».

Круг 2-ой: «Это – женщина! Вот это я понимаю! Настоящая женщина! Не кислятина, не размазня, а огонь, порох, ракета! Даже убивать жалко!».

Круг 3-ий: «Она мне положительно нравится! Положительно! Хоть и ямочки на щеках, а нравится! Готов даже долг ей простить… и злость прошла… Удивительная женщина!».

Вернувшись с пистолетами, Попова попросила своего соперника научить её стрелять. И во время обучения Смирнов вдруг признаётся: «Вы мне нравитесь! Понимаете? Я… я почти влюблён!», на что получает вполне симметричный ответ: «Отойдите от меня – я вас ненавижу!». И после этих слов крышу у отставного поручика сносит окончательно: «Боже, какая женщина! Никогда в жизни не видал ничего подобного! Пропал! Погиб! Попал в мышеловку, как мышь!». Последовавшее предложение руки и сердца ещё больше возмущает героиню и, потрясая револьвером, она кричит: «Стреляться! К барьеру!». Но в конце концов влюблённый кавалер закрывает грозной даме рот продолжительным поцелуем, после которого вдовушка тут же отказывается хранить верность почившему супругу…

«Медведь» (1888г) многократно ставился на столичных и провинциальных, частных и любительских сценах. И даже Лев Толстой, не любивший пьесы Чехова, посмотрел спектакль в 1900г и, по сообщению О.Л.Книппер, «смеялся до упаду, и ему понравилось». Яркий комизм водевиля обеспечивал ему неизменный успех не только в России, но и далеко за её пределами. Интересно, что в разных переводах «Медведь» получал такие заглавия: «Неуспокаивающаяся вдова», «Трудный человек», «Чудовище», «Зверь». А вот, например, во многих африканских странах, благодаря «Медведю» и «Предложению», фамилия великого русского писателя может оказаться знакомой и неграмотному крестьянину. И в этом заслуга передвижных театров, объезжающих города и деревни.Сам же Чехов прозвал своего «Медведя» «пустеньким французистым водевильчиком» и «дойной коровой», так как он регулярно приносил автору доход от постановок разными театрами. В одном из писем Антон Павлович признавался: «На „Степь“ пошло у меня столько соку и энергии, что я еще долго не возьмусь за что-нибудь серьезное. Ах, если в „Северном вестнике“ узнают, что я пишу водевили, то меня предадут анафеме! Но что делать, если руки чешутся и хочется учинить какое-нибудь тру-ла-ла! Как ни стараюсь быть серьезным, но ничего у меня не выходит, и вечно у меня серьезное чередуется с пошлым. Должно быть, планида моя такая».

Дуэль… какой авантюрный сюжет обходится без неё. Сколько страсти, волнений, напрасных надежд и горьких сожалений стоит за этим коротким, но хлестким словом. А сколько романтики… дуэль! Ах, хотелось бы предстваить первую дуэль в истории человечества. По идее она должна была бы быть описанной в Библии. Может это поединок Давида с Голиафом? А что, вполне возможный вариант, пусть у них было разное оружие, но в истории было полно дуэлей, когда оружие у дуэлянтов не было одинаковым. Взять те же гладиаторские бои в Древнем Риме, ведь отдельно взятый бой – та же дуэль, например, поединок ретиария (это который с сетью и трезубцем) против секутора (с мечом и щитом).Хотя, я не прав, такой бой только по форме напоминает дуэль, но не по содержанию, потому что для полноценной дуэли необходим повод, настоящий нешуточный повод. А таким поводом могло быть оскорбление и задетая честь. Помните, что пел Арамис в советском фильме про мушкетёров:

Дерусь семь раз я на неделе,

Но лишь тогда, когда задели,

Когда вы честь мою задели,

Ведь, право, я не дуэлянт…Однако, тот же Арамис видел повод для дуэли не только в оскорблении, но и в расхождении взглядов на богословские тексты: «Одно место из Блаженного Августина. Мы не сошлись во мнениях». Но, возможно, он имел в виду, что несхожесть мнений и привела в результате к оскорблениям. Ох, уж эти горячие французские парни. Они постоянно бросают перчатки на страницах романов Дюма, да и на страницах других романов, в которых царит романтика плаща и шпаги.Но что ходить во Францию, у нас у самих было полно дуэлянтов, начиная с лучших наших поэтов и заканчивая их героями. Ведь Пушкин не только сам стрелялся, дуэлились у него Онегин, Дон Жуан, Гринев со Швабриным, герои повести «Выстрел». Да и Печорин у Лермонтова тоже. Ну ладно, эти – Пушкин и Лермонтов – сами стрелялись, но не обошлись без дуэлей Тургенев (Отцы и дети), Толстой (Война и мир), Достоевский (Бесы), Куприн (Поединок), да и Чехов…Последний больше запомнился поединком Лаевского и фон Корена из повести, которая так и называется «Дуэль», но был в чеховском творчестве еще один яркий и незабываемый поединок. Водевильная шутка в одном действии под названием «Медведь» имела оглушительный успех и принасла автору солидные дивиденды, сам Антон Павлович даже шутил: «Мой „Медведь“ следовало бы назвать „Дойной коровой“».В этой комической пьеске Чехов обыграл возможность дуэли между мужчиной и женщиной. Естественно, в ней всё утрировано и доведено до абсурда, но комедии такое дозволяется, главное, чтобы было весело. Здесь и правда очень весело, но за этой веселостью скрывается очень серьезный смысл, по большому счету речь идет о психологическом любовном поединке, исследуется механизм изменения отношения к человеку под воздействием неожиданно возникающей всепобеждающей симпатии. И чем сильнее было изначальное противостояние, тем больше шансов, что скороспелая симпатия воплотится в самую настоящую любовь.Эту тему очень полюбит через сто лет советский кинорежиссер Эльдар Рязанов, и именно о таких «любовных дуэлях» снимет два лучших своих фильма: «Иронию судьбы» и «Служебный роман». В обоих случаях перед нами предстает картина перерождения чувств главных героев друг к другу от ненависти и презрения к самой настоящей любви. Но сначала этот путь пройдут чеховские вдова Попова с ямочками на щеках и отставной поручик Смирнов, тот самый, который Медведь.Он для Елены Ивановны Поповой и сначала был медведем, и в конце медведем остался, но это два разных медведя. Если тот медведь, который заявился к меланхоличной вдове за долгом её покойного мужа, был олицетворением грубости и невоспитанности, то медведь, который целует обретшую новый смысл молодую женщину, символизирует силу и могущество настоящего мужчины. И пусть сам «настоящий мужчина» считает, что он «влюбился как гимназист», так ведь и гимназисту не запрещено быть настоящим мужчиной, а вот слуге Луке, увидевшим свою хозяйку, самозабвенно целующейся с брутальным соседом, только и остается что ошеломленно произнести"Батюшки!"Хотелось бы сказать еще несколько слов о сценической жизни пьесы. Впервые она была поставлена 28 октября 1888 года в театре Корша, и по удивительному совпадению первым исполнителем роли поручика Смирнова был артист по фамилии Смирнов. А еще весной 1918 года эту пьесу в своем семейном театре ставила царская семья, находившаяся тогда в Тобольске. И нельзя не вспомнить о фильме Исидора Анненского 1938 года с блистательными Михаилом Жаровым и Ольгой Андровской, которые через год блеснут в другом фильме этого же режиссера по Чехову – «Человек в футляре», где они сыграют брата и сестру Коваленко.Наконец, в 2015 году c постановкой этой пьесы класс моего сына с оглушительным успехом победил на школьном театральном конкурсе, мой Ваня получил приз за лучшую мужскую роль – это была сенсация, впервые за многие годы конкурс выиграли восьмиклассники. Чехов актуален до сих пор даже у современных школьников. Вот как это было:

10:41Возвращаясь к теме дуэлей, хочу заметить, что и эта рецензия написана в рамках дуэли, и как раз дуэли между мужчиной и женщиной. Что я могу сказать своей компаньонке-сопернице? Только это:

Засим вы поднимаете курок… вот так прицеливаетесь… Голову немножко назад! Вытяните руку, как следует… Вот так… Потом вот этим пальцем надавливаете эту штучку – и больше ничего… Только главное правило: не горячиться и прицеливаться не спеша… Стараться, чтоб не дрогнула рука.

Все слышали, что любви до ненависти один шаг. В пьесе «Медведь» Антон Павлович вывернул эту фразу наизнанку. Разговор вдовы с назойливым гостем довольно скоро переходит в ссору и чуть ли не в смертоубийство! Но всё меняется за несколько минут. Каким образом? Прочитайте и узнаете!