Несчастье – Антон Чехов

Многие сравнивают рассказ «Несчастье» А.П. Чехова с «Анна Каренина» Л.Н. Толстого. Да, возможно чуть-чуть похоже. Но! У Чехова, по крайней мере в этом рассказе, сам факт измены супругу отсутствует. И это определенно радует. Здесь главную героиню «облизывает» словами поклонник, она флиртует, но при этом старается держать дистанцию. Все, что её интересует – это внимание супруга, которое она не получает.И здесь нам на протяжении всего рассказа автор показывает внутреннюю борьбу человека с искушением. Так же предстает перед читателем проблема в супружеской паре, путем невнимания и где- то безразличия с одной из сторон. И даже нравственная борьба за чистую совесть побеждает в героине, но остается не замеченной и не вознагражденной.Мне за развитием сюжета было наблюдать интересно. Повествование достаточно динамичное, если его можно таким назвать с учетом количества страниц в произведении.

Это не рассказ, а учебное пособие, которое можно озаглавить «Как добиться предмета своей страсти», «Как угодить в любовную ловушку», «Вы играете с чувствами влюблённого в вас мужчины, готовьтесь к проигрышу»… Удивительно, как подробно и всесторонне Чехов показывает всепоглощающую страсть мужчины, как со знанием малейших нюансов повествует об эмоциях 25-летней женщины, оказавшейся не способной противостоять любовному напору, точнее, загнавшей себя в ловушку своих собственных чувств и устремлений.

Они соседи по даче. Он, присяжный поверенный Ильин Иван Михайлович. Она, жена нотариуса Лубянцева Софья Петровна. После пятилетнего знакомства за последние две-три недели Иван Михайлович воспылал страстью к соседке, ходит за ней как тень, смотрит нехорошими глазами, объясняется в любви, пишет странные письма. Софья Петровна пытается с ним серьёзно поговорить. Она прямо заявляет ему, что любит своего мужа, дорожит покоем семьи – «Скорей я позволю убить себя, чем быть причиной несчастья Андрея и его дочери… И я прошу вас, Иван Михайлович, ради бога, оставьте меня в покое. Будемте по-прежнему добрыми и хорошими друзьями, а эти вздохи да ахи, которые вам не к лицу, бросьте. Решено и кончено! Больше ни слова об этом». Проблема Софьи Петровны в том, что она, произнося правильные слова, при этом переживала совсем другие эмоции – «Она глядела на него, и эгоистическое чувство превосходства любимой женщины над влюбленным приятно ласкало ее. Ей нравилось, как этот сильный, громадный мужчина, с мужественным, злым лицом и с большой черной бородой, умный, образованный и, как говорят, талантливый, послушно сел рядом с ней и понурил голову».Женщина, допускающая подобные чувства в своей душе, должна быть готова, что в один неожиданный момент симпатия к конкретному мужчине может перерасти в нечто большее. И тогда она уже не сможет диктовать себе самой, что она ничего к нему не испытывает кроме искренних дружеских чувств. Тем более, что он нравится ей. Ей явно льстит его внимание, напор его любовных переживаний – «Ненавижу себя и презираю! Боже мой, как развратный мальчишка волочусь за чужой женой, пишу идиотские письма, унижаюсь… эхх!» Ильин, как всякий увлечённый мужчина, не выбирает средств, чтобы добиться своей цели, поэтому открыто упрекает предмет своей страсти – «А тут еще ваша неискренность!… Если вы против моей некрасивой игры, то зачем же вы сюда пришли? Что тянуло вас сюда? В своих письмах я прошу у вас только категорического, прямого ответа – да или нет, а вы вместо прямого ответа норовите каждый день „нечаянно“ встретиться со мной и угощаете меня цитатами из прописей!» Очень точно описывает Чехов реакцию женщины на столь прямолинейные обвинения – «Лубянцева испугалась и вспыхнула. Она вдруг почувствовала неловкость, какую порядочным женщинам приходится испытывать, когда их нечаянно застают неодетыми». Браво, Антон Павлович! Какая великолепная метафора! Как часто нас раздевают правдой о нас самих…Вот и Софья Петровна, проанализировав свое поведение от начала и до конца, поняла, что в словах Ильина есть доля правды, но тут же попыталась оправдать себя в своих глазах, чтобы не потерять уважение к себе, заявив, что она же ещё и виновата. Впрочем, влюблённому мужчине, к тому же адвокату, профессионалу слова, способному уговаривать в судебных заседаниях массу народа, не составляет труда сплести словесные кружева и обосновать самые различные аспекты взаимоотношений мужчины и женщины. Чехов не приводит всех слов, которые источает Ильин, но понятно, что своей речью об опасности полной искренности он запутал бедную женщину так, что она не совсем понимала его, но подпадала под его обаяние. «Ей прежде всего нравилось, что с нею, с обыкновенной женщиной, талантливый человек говорит „об умном“; затем ей доставляло большое удовольствие глядеть, как двигалось бледное, живое и всё еще сердитое, молодое лицо. Многого она не понимала, но для нее ясна была эта красивая смелость современного человека, с какою он, не задумываясь и ничтоже сумняся, решает большие вопросы и строит окончательные выводы». И вот она уже любуется им… И её жалкие и запоздалые просьбы быть друзьями, оставить её в покое, разбиваются перед напором страстных речей – «Что я могу поделать, если ваш образ прирос к моей душе и неотвязчиво, день и ночь, стоит перед моими глазами, как сейчас вот эта сосна? Ну, научите же, какой подвиг я должен совершить, чтобы избавиться от этого мерзкого, несчастного состояния, когда все мои мысли, желания, сны принадлежат не мне, а какому-то демону, который засел в меня? Я люблю вас, люблю до того, что выбился из колеи, бросил дело и близких людей, забыл своего бога! Никогда в жизни я не любил так!»Перед подобными объяснениями в любви может устоять либо камень, либо женщина, которая не испытывает к мужчине никаких чувств, а Чехов показал, что Ильин ей уже неравнодушен. И вот при её попытке уйти он оказывается на коленях перед ней. «Он обнимал ее колени, глядел ей в лицо и говорил страстно, горячо, красиво. В страхе и чаду она не слыхала его слов; почему-то теперь, в этот опасный момент, когда колени ее приятно пожимались, как в теплой ванне, она с каким-то злым ехидством искала в своих ощущениях смысла. Злилась она, что всю ее, вместо протестующей добродетели, наполняли бессилие, лень и пустота, как у пьяного, которому море по колено; лишь в глубине души какой-то отдаленный кусочек злорадно поддразнивал: „Отчего же не уходишь? Значит, это так и должно быть? Да?“То, что крепость пала, говорит её отчаянный голос- „К чему же это поведет? Что потом будет?“ Мужчина в подобном любовном трансе не способен ни о чём думать, поэтому честно признаётся, что не знает.Переживания и чувства, которые испытывает Софья Петровна, Антон Павлович рассказывает с удивительным пониманием женской психики. Когда она вернулась домой, здесь и опустошение, обвинение самой себя – „Мерзавка! – бранила она себя. – Мерзавка!“ Стресс, который она переживает, требует выхода, наказания . „Назло себе, она во всех подробностях, ничего не утаивая, припомнила, что все эти дни она была против ухаживаний Ильина, но что ее тянуло идти объясниться с ним; мало того, когда он валялся у ее ног, то она чувствовала необыкновенное наслаждение. Припомнила она всё, не жалея себя, и теперь, задыхаясь от стыда, была бы рада надавать себе пощечин“. Только выход нервному срыву Софья Петровна даёт в крике на кухарку, причины всегда найдутся, в данный момент не собран стол для мужа, Андрея Ильича. И сама делает то, чего никогда не делала (попытка загладить свою вину?…), собственноручно собирает для него стол. Рвущиеся наружу эмоции заставляют женщину схватить на руки дочку Варю, горячо обнять и приняться объяснять, как хорош, честен и добр её папа. Как будто сама пытается себя в этом убедить…Удивительно как достоверно и подробно объясняет Чехов состояние Софьи Петровны. Перепад её настроения, от напускных чувств сменяется раздражительностью и злостью к приходу мужа. Потрясающе Антон Павлович описывает эти метаморфозы состояния женщины. „Только в беде люди могут понять, как нелегко быть хозяином своих чувств и мыслей. Софья Петровна потом рассказывала, что в ней происходила „путаница, в которой так же было трудно разобраться, как сосчитать быстро летящих воробьев“. Из того, например, что она не обрадовалась приходу мужа, что ей не понравилось, как он держал себя за обедом, она вдруг заключила, что в ней начинается ненависть к мужу“.И вот её уже раздражает, как противно жуёт муж, хотя она его любит и уважает… Пытаясь отвлечься от произошедшего во время свидания с Ильиным, она, как не старается, не может привести в порядок свои мысли и чувства. Слишком велик пережитый стресс. „И зачем я, глупая, пошла сегодня? – мучилась она. – И неужели я такая, что мне нельзя ручаться за себя?“ Софья Петровна готова всё рассказать мужу, просит его уехать путешествовать, но он не понимает её состояния, не чувствует страстей, обуревающих женщину. Готов отпустить путешествовать её одну.

Тут уже Софья Петровна, только представив как отправляется одна, за ней немедленно следует Ильин… И вот в воображении она ловит себя на том, что мечтает, как «величает себя развратным мальчишкой, бранит ее, рвет у себя волосы на голове, но, дождавшись темноты и, улучив время, когда пассажиры засыпают или выходят на станцию, падает перед ней на колени и сжимает ей ноги, как тогда у скамьи…»Фактически всё, что будет происходить дальше в рассказе, предопределено…

Будет вечер, придут гости, в том числе и Ильин. Софья Петровна в прекрасном настроении. «Мелочность и эгоизм молодой натуры никогда, кажется, не сказались в ней так сильно, как в этот вечер. Она сознавала, что Ильин несчастлив и сидит на диване, как на угольях, ей было больно за него, но в то же время присутствие человека, который любит ее до страдания, наполняло ее душу торжеством, ощущением своей силы. Она чувствовала свою молодость, красоту, неприступность и – благо решила уехать! – дала себе в этот вечер волю. Она кокетничала, без умолку хохотала, пела с особенным чувством и вдохновенно». Софья Петровна даже вышла проводить в конце вечера Ильина. «В припадке нежности, со слезами в голосе он сыпал ей ласкательные слова, одно другого нежнее, и уж пускал ей ты, как жене или любовнице. Неожиданно для нее, он вдруг одной рукой обнял ее за талию, а другой взял за локоть.– Дорогая, прелесть моя… – зашептал он, целуя ее в шею около затылка, – будь искренна, приходи сейчас ко мне!

Она выскользнула из его объятий и подняла голову, чтобы разразиться негодованием и возмутиться, но негодование не вышло, и всей ее хваленой добродетели и чистоты хватило только на то, чтобы сказать фразу, какую говорят при подобных обстоятельствах все обыкновенные женщины:– Вы с ума сошли!»Удивительно, но страстно влюблённый Ильин оказывается очень прагматичным – «Не сегодня, так завтра, а уступить придется! К чему же эта проволочка во времени? Моя дорогая, милая Соня, приговор прочтен, к чему же откладывать его исполнение? Зачем себя обманывать?» Как-то пошло звучит эта фраза! Особенно для романтически влюблённого мужчины…Вернувшаяся к себе Софья Петровна после взрыва возбуждения и задора ощутила страшную слабость с ленью и скукой. «Совесть шептала ей, что вела она себя в истекший вечер дурно, глупо, как угорелая девчонка, что сейчас она обнималась на террасе и даже теперь чувствует в талии и около локтя какую-то неловкость». И, хотя мне показалось происходящее чрезмерным, остаётся довериться Чехову в его рассказе о том, что женщиной овладевает тяжелое, непреодолимое желание – «Как удав, сковывало оно ее члены и душу, росло с каждой секундой и уж не грозило, как раньше, а стояло перед ней ясное, во всей своей наготе».И вот она сидит у открытого окна, когда муж уже в постели. «Путаницы» в голове уже не было у нее, все чувства и мысли дружно теснились около одной ясной цели. Попробовала она было бороться, но тотчас же махнула рукой… Ей теперь понятно было, как силен и неумолим враг. Чтобы бороться с ним, нужна сила и крепость, а рождение, воспитание и жизнь не дали ей ничего, на что бы она могла опереться». Софья Петровна ищет в себе силы, средства противостояния, ругает себя. «Так, она сказала себе, что она никогда не была нравственной, не падала раньше только потому, что предлога не было, что целодневная борьба ее была забавой и комедией…

"Допустим, что и боролась, – думала она, – но что это за борьба! И продажные борются прежде чем продаться, а все-таки продаются. Хороша борьба: как молоко, в один день свернулась! В один день!"

Уличила она себя в том, что не чувство тянет ее из дому, не личность Ильина, а ощущения, которые ждут ее впереди… Дачная, гулящая барыня, каких много!»

В последней попытке устоять на краю пропасти Софья Петровна открыто признаётся мужу в том, что влюблена и он рискует потерять её. Как решительно подводит приговор предстоящему несчастью Чехов – Андрею Ильичу «не верилось, но он все-таки испугался. Подумав и задав жене несколько неважных вопросов, он высказал свой взгляд на семью, на измену… поговорил вяло минут десять и лег. Сентенция его не имела успеха. Много на этом свете взглядов, и добрая половина их принадлежит людям, не бывавшим в беде!»Что это? Слепота мужа? Усталость? Непонимание чувств близкого человека? Честно говоря, мне не верится в столь слабохарактерную речь мужчины.

И вот уже, только позвав мужа с собой, но не получив ответа, Софья Петровна под собственные мысли –«Безнравственная! Мерзкая!», идёт… «Она задыхалась, сгорала со стыда, не ощущала под собой ног, но то, что толкало ее вперед, было сильнее и стыда ее, и разума, и страха…»Фраза – «Ища в себе смысла, она не понимала, как это она не отдернула руки, к которой пиявкой присосался Ильин, и чего ради она поторопилась взглянуть в одно время с Ильиным направо и налево, не глядит ли кто-нибудь?»Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 322

В этом рассказе автор ступил на опасную тропу, погружаясь в неведомый и непредсказуемый мир женской логики , усугубив еще свой путь такой взрывоопасной темой, как адюльтер. Но ступил он однако сюда, как мне показалось, в статусе опытного охотника) Непонятно только название рассказа. Я бы не сказал, что те кратковременные сомнения и угрызения совести героини можно назвать несчастьем – скорее их можно назвать предвкушением счастья.

Р.S. Рассказ, как и многие у Чехова, тоже просится на экран.