Антон Чехов
Ты и вы
Попиков сует ноги в туфли, накидывает поверх нижнего белья крылатку и, зевая до боли в скулах, садится за стол.
– Поди сюда! – кричит он.
Дверь снова пищит, и на пороге показывается Иван Филаретов. Попиков раскрывает перед собой «Дело по обвинению запасного рядового Алексея Алексеева Дрыхунова в истязании жены своей Марфы Андреевой», берет перо и начинает быстро судейским разгонистым почерком писать протокол допроса.
– Подойди поближе, – говорит он, треща по бумаге пером. – Отвечай на вопросы… Ты Иван Филаретов, крестьянин села Дунькина, Пустыревской волости, 42 лет?
– Точно так…
– Чем занимаешься?
– Мы пастухи… Мирской скот пасем…
– Под судом был?
– Точно так, был…
– За что и когда?
– Перед Святой из нашей волости троих в присяжные заседатели вызывали…
– Это не значит быть под судом…
– А кто его знает! Почитай, пять суток продержали…
Следователь запахивается в крылатку и, понизив тон, говорит:
– Вы вызваны в качестве свидетеля по делу об истязании запасным рядовым Алексеем Дрыхуновым своей жены. Предупреждаю вас, что вы должны говорить одну только сущую правду и что всё, сказанное здесь, вы должны будете подтвердить на суде присягой. Ну, что вы знаете по этому делу?
– Прогоны бы получить, вашескородие, – бормочет Филаретов. – 23 версты проехал, а лошадь чужая, вашескородие, заплатить нужно…
– После поговоришь о прогонах.
– Зачем после? Мне сказывали, что прогоны надо требовать в суде, а то потом не получишь.
– Некогда мне с тобой о прогонах разговаривать! – сердится следователь. – Рассказывай, как было? Как Дрыхунов истязал свою жену?
– Что ж мне тебе рассказывать? – вздыхает Филаретов, мигая нависшими бровями. – Очень просто, драка была! Гоню я это, стало быть, коров к водопою, а тут по реке чьи-то утки плывут… Господские оне или мужицкие, Христос их знает, только это, значит, Гришка-подпасок берет камень и давай швырять… «Зачем, спрашиваю, швыряешь? Убьешь, говорю… Попадешь в какую ни на есть утку, ну и убьешь…»
