Антон Владиславович Хапилов
Ты где, сосед? Психологическая проза
01.01.2020 – 23. 09. 2020
© Антон Владиславович Хапилов, 2022
ISBN 978-5-0051-5471-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
Эта история вполне могла случиться в наше время. А если и произошло что – либо подобное, то это удел простого совпадения, игры случайностей и ничего более. Возможно, в данной коллизии силы добра одержат победу, обычно именуемую неизбежной, но в жизни происходят вещи и иного склада. Злодей изощреннее и умнее, и сила его в том, что, темная сторона его скрыта от посторонних глаз за завесой повседневности. Но лишь наступит срок, как звериная сущность явственно проступает, руша действительность вокруг себя, рассеивая мир на мелкие частицы, не в силах сделать иного. И остается только гадать, кто выиграет, и что останется после. Ведь что – то должно остаться…
Стройка
Строительство большого дома, высотой в девять этажей, и наличием шести подъездов, было в самом разгаре. Уже были возведены стены, настелена крыша и вставлены белоснежные, пластиковые окна, а в подъездах стояли входные двери. Фасад закрывала конструкция из строительных лесов, железные трубки создавали идеальный геометрический узор и поднимались вверх, до самой крыши. По настилам сновали ловкие молодые узбеки. Одни поднимали с помощью блоков и веревок большие ведра с краской, другие красили стены. Общее копошение людей на опасной конструкции походило на движение гигантских насекомых в матрице своего фантастического жилища. Узбеки были не единственные представители бывшего союза. На подземной парковке возводила легкие стенки между монолитными вертикальными конструкциями бригада армян. Это были суровые и молчаливые люди, работающие в темноте, используя мощные прожекторы для освещения своих рабочих мест. Еще была бригада украинцев, или «хохлов», как их все называли. Их работа заключалась в заливке специальным раствором полов внутри помещений. Украинцы были особенно скрытны, проявляя осторожность в связи с тем, что Украина и Россия были теперь не совсем дружественными странами.
Когда то эти народы входили в состав Советского Союза. Великая страна объединяла сотни больших и малых народов. Это был «плавильный котел», в котором создавался прототип нового человека, или «человека будущего». Монументальность подобной фигуры должна быть наделена: сверх качествами, кристаллизацией перцепции восприятия, смешения генов, характеров, привычек и традиций. Большой плавильный котел. Сам Фридрих Ницше мог лишь мечтать о подобном. Идеологи замахнулись на самое сложное, создание Homo Sovetiсus – человека Советского.
«Задрав планку» столь высоко и мечтая об идеальном обществе, «конструкторы» не учли досадных несовершенств человеческой натуры.
В результате утопия рухнула внезапно, после подписания в лесах «Беловежской пущи» некого одиозного документа. Республики получили полную независимость, а народы разъехались в свои новоиспеченные страны. Независимость – это свобода на самоопределение. Всему в мире необходимо время, и спустя определенное его количество, люди, уехавшие из Советского Союза, стали возвращаться уже в Россию, за лучшей долей для себя и своих детей.
Во дворе стройки, среди груд песка и стопок железобетонных плит затерялся старый рабочий вагончик на четырех колесах. Остов его окрашен в грязно голубой цвет. Его так и называют: «голубой вагон». Это последний оплот руководства стройки. Здесь же дежурят охранники ЧОПа, просиживая штаны в отведенной им части «голубого вагона». На дворе вечерело, рабочий день строителей подходил к концу, двери вагончика отворились, и изнутри на воздух вышел молодой человек. Это был начальник стройки, прораб Владимир. Он посмотрел на дом, не спеша, достал из кармана пачку сигарет марки «Winston», вынул сигаретку и подкурил прозрачной зажигалкой. Сделав первую, самую глубокую затяжку, смачно выпустил дым и стал осматривать пространство перед домом.
Владимир был достаточно молод для руководителя, имел мягкие черты лица, что вводило в заблуждение многих, при личной встрече. Никто и не мог предположить, что спокойный и вежливый «красавчик», на самом деле окажется наглым типом, прекрасно разбирающимся в своей работе и умеющим виртуозно манипулировать представителями субподрядных организаций. «Во имя общего дела» он пользовался старой доброй риторикой, превращая разговор в назидательную беседу, где ясно давал понять, кто в этих краях главный, напирал на личную ответственность. А нерадивых прямо карал денежными штрафами.
Сигарета тлела в руке прораба, когда из третьего подъезда вышел цивильно одетый парень, высокого роста, и направился вдоль кромки строения в сторону въездных ворот.
– Леха! Леха!
Парень недоуменно завертел головой, увидел прораба, который кричал его имя и махал поднятой рукой, и пошел в сторону «голубого вагона». Ему пришлось обходить песочные россыпи и сваленные в кучу деревянные полеты. Когда Леха подошел к подножью ступенек вагончика, Владимир сделал последнюю затяжку, положил «бычок» на верхнюю фалангу указательного пальца, прижал большим, и стрельнул остаток сигареты в сторону песочной кучи. Окурок пролетел над самой головой Алексея и упал поодаль.
– Извини…. Слушай, надо в понедельник прийти пораньше и доделать начатое. Ты понял? Там ГАСНо должно прийти, проверка будет. Ну, ты в курсе…
– Понял…. Мне бы аванса, немного…
– Аванса…. Аванс всем нужен.
Владимир стал спускаться по небольшой деревянной лестнице, по дороге доставая из заднего кармана брюк портмоне. Оказавшись внизу, рядом с
парнем, Владимир раскрыл кошелек и достал из отделения всю бумажную наличность, мельком посчитал и протянул Алексею.
– На, бери, последние отдаю. Я денег не печатаю.
Владимир для верности вывернул пустое отделение кошельку, машинально демонстрируя в движениях явные признаки внезапного раздражения, но быстро собрался, спрятал кошелек и посмотрел на Алексея.
– Спасибо большое.
– Ладно, я ушел…
Прораб быстро развернулся и пошел бодрой походкой в сторону своего автомобиля, стоящего рядом с въездными воротами.
Из дверей вагончика появился охранник. Это был не молодой, усатый дядька, одетый в поношенную защитную униформу. Усач развел в стороны руки, совершая элемент потягивания. Затем замычал и растянул руки в стороны, слегка приподняв вверх. Закончив упражнение, он опустил руки и небрежно расслабился.
– Что, зарплату дают?
– Да так…
Леха спрятал купюры в карман и пошел в город.
На лесах громко переговаривались на узбекском языке строители.
«Гейша»
Выйдя за пределы стройки, Алексей направился на автобусную остановку. Маршрут движения у него был отработан до автоматизма. Сначала Леха заходил в магазин, находящийся в соседнем доме, покупал поесть, брал несколько бутылок пива, а затем садился на маршрутный автобус номер 31 и ехал домой. Дорога занимала примерно сорок минут, особого педантизма здесь не требовалось, главное было выходить за ворота стройки в семнадцать ноль – ноль. Будучи холостяком, да еще живущий один, он был волен распоряжаться временем по своему внутреннему ощущению. Пиво он пил каждый день, считая это вполне нормальной привычкой, предпочитая дешевое баночное пиво, не только для экономии, а больше по причине отсутствия разборчивости в пенном напитке. Принцип «пить – чтобы опьянеть» является главным посулом пьющего спиртные напитки человека. Постоянное «подогревание» нутра средними дозами алкоголя у Лехи ассоциировались с приемом гомеопатических препаратов. Лечи подобное – подобным. Великая древняя мудрость времен Теофила Бомбаста фон Гогенгейма, или просто Парацельса, играла с Алексеем злую шутку.
Он не как не хотел признавать у себя зачатки зависимости, и презирал алкоголиков, не перенося их на дух. В этом он был истовый ханжа, впрочем, не фанатичный.
Вот и сейчас, увидев возле входа трех крепко выпивших молодых людей, тихонько поморщился, и быстро взбежав по ступенькам, скрылся за дверями магазина. Проходя вдоль стеллажей с продуктами, Леха наблюдал в большое окно, как они о чем – то говорили друг с другом и беззвучно смеялись, явно находясь в приподнятом настроении.
Вот он остановился у холодильника, открыл стеклянную дверцу, и достал с полки две пачки пельменей в бумажной упаковке. Затем, находясь уже в хлебном отделе, положил в корзинку половинку черного хлеба, захватил по дороге к кассе пакет майонеза. Следующим пунктом покупок был вино – водочный отдел. «Ага, вот оно, белорусское». Он взял с полки четыре банки. «Так, может тогда, водочки?» Сунул в покупки пол литра и развернулся по направлению к кассе. Примерно такой ассортимент Леха приобретал в магазине каждый раз, не заботясь о разнообразии, оставалось только оплатить покупку, и можно было ехать домой. Он подошел к кассе и стал выкладывать из корзины продукты и банки на прилавок, аккуратно укладывая их перед кассиром. Молодая продавщица была явно не в духе, бросала взгляд исподлобья и мяла пакеты с полуфабрикатами, пытаясь сканером добраться до кода, но это не получалось и она стала тихо ругаться. Алексей видел эту девушку первый раз. «Новенькая. Нервная, какая – то». Нахмурив идеально подведенные косметикой брови, девушка разглядывала цифры и вводила их по одной в память аппарата. Кроме тонких и высоких бровей, тушью были увеличены ресницы, сильно набелены щеки, а губы окрашены в пунцово красный цвет. Все это было ярко, вульгарно, и притягивало взгляд Алексея. Девушка была настолько необычной, что даже грубость, казалась, органична в этой особе, тихо ругающей действительность в лице нерадивого покупателя. Ее внешний вид напомнил Лехе незабвенный образ японских женщин – гейш, призванных развлекать гостей за деньги, создавая высокие поэтические и музыкальные зарисовки, радующие душу восточного мужчины.
– Шестьсот тридцать два рубля…
Прохрипела она «хокку», и добавила для верности:
– Картой?
Продавщица сверлила своими подведенными очами парня. Глаза смотрели в глаза. «Или наличные», съязвил мысленно он, стоически «держа» долгий взгляд кассирши.
– Или наличные?
Алексей полез в карман и, вытащив смятые купюры, старательно расправил одну из них и положил на блюдечко кассы. Нервные, тонкие пальцы, украшенные разноцветным маникюром на ногтях, и изящным узким колечком на безымянном пальце левой руки приняли деньги, открыли кассу, положили деньги внутрь, отсчитали сдачу, и небрежно бросили ее перед Алексеем.
Акт покупки был совершен, продукты были помещены в пакет, после чего, Леха пошел к выходу, ощущая как «русская гейша», сверлит холодным взглядом его спину.
Драка
Выйдя из стен магазина, Алексей обнаружил, что троица подвыпивших парней переместилась к магазину, и теперь стоит на крыльце, у самой двери. Их завидная солидарность проявлялась в едва улавливаемых диалогах, суть которых трезвому очевидцу могла быть не совсем понятна.
– Ты это, совсем обалдел, или как?
– Что такое? Я тебе, о чем говорю…
– О чем?
– Да пошел ты…
– Да подожди ты…
Когда дверь за Алексеем прикрылась, и он сделал первый шаг по крыльцу, периферическое зрение пьяных товарищей, поймало это движение и зафиксировало. В результате, пусть и с некоторым опозданием, и парни повернулись в сторону Лехи. «Вот незадача сегодня, я часто сталкиваюсь со странными людьми. Что делать?». Необходимо было быстро спуститься с невысокого крыльца и, не останавливаясь пройти в сторону крытой остановки, чтобы избавиться от вероятной назойливости этих «товарищей».
– Эй, земляк…. Земеля…
Алексей услышал, как его окликает один из троицы, а в подобном случае именно невозмутимость и глухота, может быть залогом успеха. Покричат и отстанут.
– Не слышит…
– Глухой, наверное…
– Брат…
Вслед за окриком последовал топот приближающихся ног, причем спешили вслед все трое, судя по беспорядочному стуку башмаков по асфальту. «Ну вот, началось…».
– Братуха, куда ты идешь? Добавь на бутылку. А?
Алексей повернулся и увидел первого приблизившегося парня. Несколько рассеянный, блуждающий взгляд его голубых глаз, выражал недовольство и требовал уважения, о чем говорила вся его небрежная поза и «разведенные» в стороны пальцы на руках. Такая «итальянская» манера помогать пальцами рук в разговоре, вполне возможно, частично компенсирует внезапную косноязычность пьяного человека. Этакая вынужденная физиологическая помощь страждущего организма. Он был почти возмущен и теперь подбирал слова для дальнейшей беседы. За спиной у «голубоглазого» стояли его «скорбные» товарищи, сплотившиеся вокруг, в ожидании нужного ответа. Молчание длилось несколько секунд, после чего, Алексей сделал друзьям робкое предложение.
Робким оно было ввиду всей деликатности происходящего, ведь равновесие было очень зыбким:
– Сколько надо, то?
Вновь возникло молчание, во время которого, зачинщик разговора продолжал блуждать взглядом вокруг, и наткнулся на пластиковый пакет с пивом, находящийся в руках Лехи. Банки с пивом, лежащие поверх пельменей, произвели на пьяного такое сильное впечатление, что он протянул правую руку и, взявшись за пластик, сильно сжал кисть, а затем потянул пакет на себя. Теперь пакет держали два человека, и началась борьба за обладание содержимым. Все происходило без внешнего напряжения, почти дружески. Так казалось со стороны, но пластик стал медленно растягиваться, и в это время, стоящие за спиной лидера его товарищи, внезапно вышли из оцепенения.
– Слышь, ты че…
Промычал один из них и, изловчившись, выкинул кулак из – за спины своего пьяного дружка. Удар пришелся вскользь, по левой скуле Лехи,
он рефлекторно отклонился, пакет еще натянулся и медленно порвался. «Голубоглазый» упал от напряжения, как это происходит при перетягивании каната, когда одна команда резко отпускает свой конец, а вторая команда валится на землю. Содержимое стало вываливаться на асфальт, при этом бутылка водки разбилась, глухо лопнув, а банки с пивом, позвякивая, покатились в разные стороны. Леха продолжал отбиваться от ударов двух человек, налегающих на него, и производящих хаотичные попытки, ударить, в которых один был помехой другому. В ноздри ударил сладкий запах свежее – пролитой водки. Леха, отступая, встал каблуком на пакет с майонезом, раздавил его, и, поскользнувшись на одержимом, упал на спину. «Ну, все, хана», подумал он, прикрываясь руками, в ожидании града ударов от неожиданно остервеневших «гопников».
Но жестких действий со стороны нападающих не произошло. И более того, слышимые Лехой звуки говорили о борьбе, происходившей совсем рядом, наверху. Осколки бутылки зазвенели по твердой поверхности асфальта, задетые движением ног. Леха приподнял голову и увидел, как абсолютно лысый мужик боксирует с двумя алкашами. Одного он сразу опрокинул на асфальт, где он очутился рядом с первым своим другом, но следующий оказался крепким малым. Получив больше свободного пространства, второй попал правым хуком в голову мужика, затем добавил по корпусу и стал отступать назад с характерными для боксера нырками, выдыхая для пущего куража:
– Че ты, на! Ха – ха…
Он вновь выкинул вперед руку, но состояние тотального опьянения, снизило концентрацию, и второй стал получать в ответ удары один за другим. Коробки с пельменями упали на асфальт, одна из пачек распалась, и содержимое покатилось, рассеявшись по твердой поверхности, создав яркую инсоляцию из обычных продуктов, где белесые полосы майонеза, были, пожалуй, главными штрихами картины.
Пьяный соперник не выдержал ударов лысого мужика, и развернулся для отступления. Два его друга поднялись, и все вместе, дружно, они ретировались, произнося непристойные грубости, желая, видимо, одержать победу, хотя бы в словесной перепалке.
Поле боя опустело, лишь посередине стоял одинокий «богатырь», спаситель, оглядывающий пространство вокруг с невозмутимым спокойствием бывалого дуэлянта. Это был, крепко сложенный мужчина, с хорошей мышечной системой бицепсов на руках. Выглядел он скромно в своей черной футболке, без какой – либо надписи на груди, и потертых синих джинсах. Обритая наголо голова делала его похожим на «братка» из девяностых годов, случайно оказавшегося в другом времени. Возможно, именно поэтому он оглядывался, словно не узнавая новый мир вокруг себя. Затем он подошел к Алексею и протянул ему руку, предлагая подняться.
Спаситель
– Ну что, давай лапу…
Леха вытянул вперед ладонь, ухватил руку мужчины и быстро поднялся на ноги. С высоты человеческого роста инсоляция продуктов смотрелась более монументально, только одинокие банки пива сиротливо пристроились где – то на периферии.
– Все в порядке?
Леха машинально отряхнул руки, затем колени, выпрямился и посмотрел в лицо своему спасителю.
– С тобой все в порядке?
Настойчиво переспросил мужик, и только теперь Леха понял суть вопроса. Подобная заторможенность могла быть причиной стресса, испытанного при внезапной баталии. Он быстро закивал головой:
– Ага, живой, вроде…
– Михаил Сергеевич.
Мужчина вновь протянул руку для пожатия.
– Леха…, Алексей…. Викторович…, спасибо…
Алексей пожал руку в ответ, обуреваемый общей неловкостью от такого странного способа знакомства. Что он еще мог сказать человеку, вдвое старше его, кроме слов вежливости. Желательно было поскорее покинуть это место, ведь только тогда можно будет ощутить долгожданное спокойствие и. возможно, покой. Алексей почувствовал неодолимую усталость, охватившую все тело, включая кору головного мозга, впрочем, откуда и шли все сигналы. Что бы скрыть подобную слабость перед посторонним, Леха наклонился, ухватил расползшийся от воздействия внешней силы пакет и стал засовывать в него жестяные пивные банки.
Он делал это медленно, словно бывалый грибник, добывая пиво, как благородные белые грибы. К пиву он добавил хорошо сохранившуюся коробку с пельменями и половинку черного хлеба. Все это время Алексей надеялся, что «богатырь», оказавший нечаянную услугу, пойдет по своим делам, исчезнет в одном из направлений. Собрав пакет, Леха поднялся и увидел перед собой невозмутимое лицо мужчины.
– Собрал? Давай я подкину тебя до дома. У меня вон там машина стоит.
Михаил кивнул в сторону припаркованного вблизи автобусной остановки внедорожника «Mersedes». Голова Лехи вновь предательски дернулась, в знак согласия. Тогда Михаил пошел вперед, твердо шагая мимо остановки, к которой в это самое время подъезжал маршрутный автобус. Пассажиры сгрудились у места предполагаемой остановки дверей. Машина плавно затормозила и большие двери ее открылись. «Может, рвануть в автобус, пока не поздно. Черт знает, что это за Миша?». Пока Алексей так размышлял, двери автобуса закрылись, и он «поплыл» по своему маршруту, плавно набирая скорость.
«Ладно, доеду с дядей. Ничего не случиться». И Леха двинулся в сторону немецкого автомобиля, прижимая к груди пакет со всеми оставшимися после битвы продуктами.
Сосед
Вблизи брутальный внедорожник черного цвета, оказался изрядно грязен. На нем действительно катались по пересеченной местности еще совсем недавно, и помыть, по всей видимости, не успели. Остановившись рядом с машиной, Леха заглянул в окно, со стороны пассажирского места. Михаил уже включил двигатель автомобиля и теперь настраивал что – то рукой на экране дисплея, возможно, он искал музыку или настраивал радио, и делал это сосредоточенно, с таким же выражением лица, с каким мутузил районных «гопников». Это было лицо слишком уверенного в себе человека, не сомневающегося в своих мыслях и поступках. Алексею был знаком тип подобных людей, в жизни которых все было подчинено определенным устоям. «Властный тип человека. А какая власть у тебя, Михаил Сергеевич? Скорее всего, ты работал в городской администрации, имеешь полезные связи, знакомства. У таких товарищей „крышу сносит“ он ощущения властного полета. Темные делишки, устранение конкурентов, откаты и „распил“ бюджета, в подобной среде, на этом уровне, вполне рядовое дело. Все этим занимаются. Хотя, он, скорее, из бывших сотрудников. Первый зам или глава одного из направлений…. Начальник земельного комитета – хлебная должность Наворовал и живет себе, честь по чести».
Михаил оторвал взгляд от дисплея, увидел стоящего у двери Леху, и бодро махнул рукой, приглашая сесть в салон.
Как только Леха сел на место и захлопнул дверь, машина тронулась с места и начала движение по дороге. «Хотя, что я наговариваю на человека. Дурацкая это привычка, искать в каждом плохое. Он же спас меня от…, неизвестно чего, от смерти, от боли, от позора. Помог в трудную минуту. В наше неспокойное время такие поступки дорогого стоят, а я костерю человека, завидую его успеху, силе».
– Спасибо вам!
Алексей вновь благодарит Михаила. Бесконечная неловкость за крамольные мысли, скрытое самобичевание реализует себя в избыточной вежливости. А дальше будь что будит.
– А ты бы разве за меня не заступился? Мы просто не знаем себя, своих потенциальных сил. Русские люди очень разобщены. Они, только вот, как те три молодца, в употреблении водки, находят солидарность. Я вижу, ты сам, горазд, выпить…
«Начинается». Леха не любил подобного вида нравоучения, улавливая в них далекие ханжеские нотки приземленной, обывательской натуры. Он слышал похожие сентенции и внутри себя, но придавал им иной смысл.
– Алкоголь – это тупик. Не мне об этом говорить тебе. Ты похож на умного человека, Леша. Извини, что я к тебе вот так, панибратски…
За окном автомобиля темнело, поэтому включились уличные фонари. Машина ехала вперед, а водитель даже не спросил, где высадить пассажира. Алексей разомлел, откинувшись в удобном кресле, и сдерживал сильное желание уснуть, только из солидарности к водителю. Михаил же, напротив, разговорился и теперь ругал российское правительство за огрехи и промахи в развитии страны.
– Понимаешь, они там собрались, и только о мошне своей думают. Создали подушку безопасности, а экономику кто будет развивать, Пупкин? Довели страну….. Тебе, кстати, где выходить?
– На Невского…
– На Невского? Соседи что – ли?
– Не знаю…. У вас какой номер?
– Сто двадцать шесть…
– Выходит, да…. У меня сто тридцать два. Квартира два.
Михаил Сергеевич глянул за стекло, притормозил, прижался к обочине и остановил машину. Затем, включил в салоне свет, и посмотрел на Алексея.
– Ну что, сосед, приехали. Как по заказу. Давай, отдыхай, да милости прошу в гости. Шашлычок пожарим, с пивком…
– До свидания…
Алексей подхватил пакет, стоящий между ног, на коврике, и вышел из машины, неуверенно прикрыв за собой дверь. Машина зарычала, выехала на дорогу, проехала пятьдесят метров и, свернув в проулок, исчезла из вида.
