Арье Вудка
От Адама к Храму
5. Чистая жертва
Бесплодная Сара после десяти лет жизни в Стране предлагает Аврааму свою рабыню Агарь. Та сразу же забеременела и стала презирать свою госпожу: оказывается, это я настоящая праведница, а не она. Мне Б-г послал беременность сразу, а ей затворил чрево! Такой примитивный взгляд на мир, в сочетании с черной неблагодарностью по отношению к Саре, пожертвовавшей своими чувствами и поднявшей её до уровня жены, не могла не вызвать гневную реакцию. Сара упрекает Авраама: ты молился о потомстве, просил о нём Б-га, но говорил только о себе, а не о нас обоих! И вот я ограблена, твой сын не будет моим, и эта рабыня, поднятая мной, теперь надо мной же и превозносится. Пусть Б-г рассудит между нами!
Авраам отдает Агарь в руки Сары, та возвращает её к рабскому труду, и Агарь убегает. Ангел возвращает её словами: рабыня Сары, откуда ты и куда идешь? С вершины чистого служения убегаешь ты в клоаку идолопоклонства? Вернись к Саре и смирись перед ней, и Б-г произведет от твоего будущего сына великий народ. Агарь возвращается, рождает Ишмаэля, но под внешней покорностью скрываются гордые мечты: не вечно престарелая госпожа будет здесь командовать. В конце концов, её сменит молодая соперница, сын которой будет наследником Авраама! Через тринадцать лет Авраам получает повеление обрезания – для себя и всего своего дома. Проявление накопленной поколениями нечистоты должно быть отрезано, это основа исправления. Адам был сотворен без крайней плоти, Ноах родился без неё, Авраам же и тут добивается совершенства собственными усилиями и страданиями, выполнением заповеди.
Б-г и Его ангелы навещают Авраама, помогают ему излечиться, сообщают о возмездии Содому (и тут Авраам спорит с Б-гом, чтобы спасти Лота) и возвещают о наследнике, который через год родится от Сары. Это смешно, потому что Саре почти девяносто лет, а Аврааму почти сто. Ребенка так и называют: Ицхак (засмеётся). На восьмой день Авраам по закону делает своевременное обрезание первому человеку, рожденному от обрезанного отца. Это счастье разрушает честолюбивые мечты Агари и Ишмаеля, и дикарь (таким обещал его Б-г) начинает скалить зубы. Сара видит смертельную опасность, нависшую над её сыном, и требует изгнать рабыню с её отпрыском, посягающим на неположенное ему по законам места и времени наследство. Авраам противится, он любит Ишмаеля, обучает его правилам гостеприимства, но не замечает, что тот в состоянии перенять только внешнюю скорлупу без внутреннего содержания глубокой заботы о душе и теле путника. Б-г вмешивается в спор на стороне Сары, и Авраам вынужден подчиниться. Ишмаэль изгоняется из дома Авраама, Страну же он покидает добровольно, поселившись в Паране.
Трудно быть потомком Авраама, взять на себя тяжесть изгнания и порабощения, обещанную в союзе между рассеченными животными. Без этих страданий трудно целому народу заслужить Землю Святости. И Лот, и Ишмаэль, и его будущий племянник Эсав не готовы на такую цену. Как же откреститься от Авраама и от его тяжелого пророчества? Очень просто. Первая заповедь Б-га Аврааму – поселиться в Стране. Значит, убегая за её пределы по собственной воле, ты отказываешься от этой судьбы. Пусть другие страдают, мы потом попробуем отобрать у них силой и выстраданную Страну, и выстраданное Наследие. В этом хитром реванше и кроется секрет отношения Ишмаэля и Эсава к нам и нашей Стране. Да и наследие они хотят получить так же легко, путем самопровозглашения “Новым Израилем”, которому уже не требуются никакие заповеди, кроме символических.
Авраам же и его подлинное потомство продолжают крутой и тернистый путь избранничества, вершина которого – жертвоприношение, самопожертвование. Ицхак в расцвете сил, и глубокий старик Авраам не справится с ним. Но Ицхак добровольно идет на Храмовую гору, зная об отведенной ему роли. Он – чистая добровольная жертва, выше которой нет ничего, кроме жертвы самого Авраама. Уходя в Страну, он похоронил свое прошлое, принес его в жертву. После неисчислимых страданий и преград единственная подлинная награда – это Ицхак, его продолжение. Не только сына приносит он в жертву, но и все обетованное будущее. Без прошлого и без будущего – что останется ему? Настоящее? Но и его нет. Как вернется он к Саре без Ицхака? Некуда ему возвращаться! И не теряет ли он даже своего Б-га? Не все ли обещания Вс-вышнего воплощаются через Ицхака, которого теперь надо принести в жертву непостижимой Высшей Воле. Нет пути назад, нет пути вперед, но Авраам идет в никуда. Нет более полной самоотдачи Вс-вышнему, нет более тяжкого подъема, чем склон горы Мория.
Моше в минуту самопожертвования ради спасения народа сказал Б-гу: “А если нет, то вычеркни и меня из книги Твоей”. Моше готов был погибнуть во всех мирах ради возложенной на него миссии, ради вверенного его пастушескому посоху народа. Авраам готов собственноручно вычеркнуть отовсюду и себя, и смысл всей своей жизни, свой будущий народ, его эмбрион. Нет более полного самоотрицания перед Б-жьей волей, и потому нет большей заслуги перед ней. Это та скала, на которой строится суть вечности народа. Кто готов был до такой степени сделать себя ничем, тот воистину станет всем. Так самопожертвование становится основой бессмертного бытия смертных людей. Так преходящее становится вечным.
Ицхак роет колодцы, засевает поля и молится в уединении среди природы. В засуху и голод он хочет по стопам отца спуститься в Египет, но Б-г останавливает его: ты, чистая жертва на Моем алтаре, не осквернишься чужбиной. Здесь ты родился, здесь взошел на жертвенник, здесь и проживешь свои 180 лет до самой смерти. Не уходи никуда никогда. Не бойся ничего, Я буду с тобой.
Ицхак в засуху на юге страны засевает поле и пожинает стократный урожай. Среди всеобщего голода растет его вызывающее богатство. Б-г с ним и в буднях, он благословен даже среди беды.
6. Непохожая двойня
После смерти Сары, связанной с жертвоприношением сына, замененного в последнюю минуту животным, Авраам похоронил великую жену в пещере Махпела, которая ассоциируется с туннелем для душ, летящих к райскому свету. Покупка этой пещеры и поля связуется с приобретением Страны, преддверия рая, основания лестницы Яакова, ступени которой ведут в небо.
Ицхак, единственный сын Сары, был безутешен. Над шатром ушедшей матери уже не висело облако Славы Б-жьей, не горели всю неделю зажженные ею к Субботе свечи, не оставались свежими до следующей Субботы испеченные ею халы, субботние хлеба. Да и сама Суббота, частица рая и вечности, целующей землю, ассоциируется с праведной хозяйкой дома, доблестной женщиной, которая готовит к встрече с Субботой дом и семью, источает её волшебный свет.
Авраам решает утешить сына назревшей женитьбой, но где найти подходящую жену праведнику, чистой жертве, живущей среди развращенных хананеян? И Авраам посылает свата в далекий дом своего брата Нахора, чтобы отыскать подходящую девушку из его пока ещё не развращенного рода. Хотя потомки Нахора грешили идолопоклонством и обманом, они все ещё страшились разврата, испытывали отвращение к нему.
Сват просит у Б-га помощи в трудном предприятии. Как узнать душевные качества незнакомой девушки? А вдруг внешность обманчива? И сват говорит Вс-вышнему: я попрошу у девушки, черпающей воду, напиться. Если она не только выполнит это, но и захочет напоить моих верблюдов, – это и есть подходящая невеста! Авраам – человек милосердия, помогающий путникам, поэтому такой же должна быть и жена его сына. Сват не успевает закончить свою молитву, как в поле его зрения оказывается прекрасная Ривка. Девушка с радостью черпает, утоляя жажду и путника, и десяти “ёмких” после долгого пути верблюдов. Она оказывается внучкой Нахора, получает богатые дары и отправляется к Ицхаку с согласия своей далеко не гладкой семьи. Чувствуется, что девушка стремится поскорее расстаться со своей родней, где она роза среди терниев, присоединиться к подходящему ей роду праведников. По дороге она так потрясена видом молящегося в поле святого, что падает с верблюда. Такова первая встреча жениха и невесты. Ривка располагается в шатре Сары, и сразу же возвращаются все его чудеса: Облако Славы, негаснущие свечи и нечерствеющий хлеб. Женитьба на такой девушке помогает Ицхаку утешиться.
Однако падение (или другая причина) привело Ривку к бесплодию. Второе поколение после Авраама опять продолжает свой род молитвой и чудом после двадцатилетней бездетности! Нет, не естественный народ происходит от Сары и Ривки, а выходящий за рамки законов природы, тот, который за 2000 лет изгнания не растворится и даже будет вновь возвращен из всех народов в ту землю, из которой когда-то был взят. Ни с кем иным такого не было никогда. Однако эмбрион ведет себя странным образом. Он пытается вырваться наружу, когда Ривка проходит мимо “академии” Б-жественных наук Шема (сына Ноаха) и Эвера. Но и когда она оказывается возле капища идолопоклонства, мечется плод в чреве, стремясь туда! Что за странного человека я должна родить, – вопрошает Ривка, – как можно быть одновременно и праведником, и злодеем? Шем и Эвер отвечают ей пророчеством свыше: два народа в твоем животе! Два ребенка рождаются у Ривки. Один рыжий и волосатый, как взрослый, другой гладкий. Один рвется в поле, как Ицхак, но с другими целями: охотиться, разбойничать и развратничать, а другой – человек шатров, пасущий скот слепнущего отца и изучающий законы Б-га, чтобы быть праведным. Отсев продолжается.
Будучи подростком 15 лет, Эсав совершает первые тяжкие преступления. В ту же минуту Б-г, обещавший его дедушке Аврааму добрую старость, забирает душу старика, чтобы тот не узнал, до чего докатился его внук. Какая после этого добрая старость? Но Эсав, который не в состоянии постигнуть духовные причины событий, толкует это иначе. Отец Авраама, язычник, прожил 205 лет, а верный слуга Б-га Авраам только 175? Нет воздаяния, нет смысла служить Б-гу, не нужно мне первородство, подразумевающее такое служение!
Яаков предлагает Эсаву продать ему первородство, и Эсав соглашается. Принято считать, что Яаков купил первенство за чечевичную похлебку, но более глубокий анализ разных времен глаголов в этой фразе показывает, что Яаков дал ему еду до сделки. Да и сам Эсав не был наивным простачком, который продаст что-то важное для покупателя за бесценок. Одно из толкований говорит о том, что Яаков отдал за это Эсаву свою долю материального наследства. В пользу этого толкования можно привести факт отчаянной борьбы Яакова за плату от Лавана. Зачем было так мучиться и рисковать, если дома тебя ждет папа-миллионер? Только если наследство уже продано, надо бороться за плату, чтобы кормить семью, даже рискуя многим.
История соперничества Яакова и Эсава – это не только продолжение, развитие и полное раскрытие прежних соперничеств, но и их исправление. Яаков не идет на фронтальную и бескомпромиссную борьбу до конца, как Авель, а стремится выкупить то, что важно ему, за материальные ценности, более важные Эсаву. Поэтому, несмотря на глубокое противоречие и конфликт, дело не доходит до смертоубийства.
Подобно Аврааму, любящему Ишмаэля, и его сын Ицхак любит человека поля Эсава, не замечая, что при всем сходстве качеств между отцом и этим сыном, качества эти у них с противоположным знаком. Яаков разрабатывает новую форму служения Б-гу. Он является венцом диалектической триады тезис-антитезис-синтез (в понятиях Каббалы Авраам выражает сферу Милосердия, Ицхак – Отваги, а Яаков – средней линии Великолепия). Он совершенный человек, гений экономики, который умеет превращать в золото всё, за что возьмется. Эсав успешно разыгрывает перед отцом праведника, а Ривка видит артиста насквозь и отвергает его, предпочитая праведника подлинного.
7. Секрет похищенного благословения
Когда Яаков получил повеление матери похитить предназначенное Эсаву благословение, он искал отговорки, но воля Ривки была непреклонной. Сара добилась изгнания Ишмаэля, Ривка – переадресовки благословений этого мира Яакову. Яаков разрывался между почитанием матери и необходимостью обмануть отца, между желанием получить благословение и страхом заслужить проклятие. Однако он понимал, что предпочтение, которое отдает Ицхак Эсаву, основано на обмане, на краже Эсавом образа праведника Яакова. Поэтому, разыгрывая Эсава, он лишь возвращает себе свой же похищенный образ. Эсав ловил слабости отца, подыгрывал им, изображая себя тем, кем отец хотел его видеть. Он кормил отца вкусной дичью от охоты, подкупая его обманутое сознание. Слепота глаз Ицхака была лишь телесным отражением его духовного ослепления.
“Взятка ослепит глаза мудрых”, – даже если она неявная. Кроме того, каждый из отцов искал наследника в продолжателе своих качеств, своего пути (или их скорлуп), в то время как подлинный наследник творчески разрабатывал ещё нехоженые пути Служения.
Когда экстрасенс лечит наложением рук, он чувствует под ними не только ту или иную проблему, но и “проводник” или “изолятор”, т. е. переходит ли его лечебная энергия к пациенту либо блокируется. Нечто подобное испытывает праведник, передавая аналогичным путем благословение. Ицхак почувствовал полный “приём”, ощутил втягивание его энергии благословляемым. Он понял, несмотря на сомнения, вызванные неподделанным голосом, что благословение ушло по верному адресу. Поэтому после возвращения Эсава с охоты он ответил ему, что получивший благословение действительно будет благословен, несмотря на нехороший способ его получения. А вырвавшееся признание Эсава о продаже первородства только подтвердило справедливость подмены. Ведь невозможно и продать что-то, и в то же время продолжать пользоваться проданным, как ни в чем не бывало!
Однако Эсав вымолил себе похожее благословение, где роса небесная и тук земли поменялись местами. Духовно прозревший Ицхак понял, у кого из сыновей небесное стоит на первом плане, а у кого земное. В качестве компенсации Эсав получает благословение меча (“мечом своим будешь жить”) и шанс успешного бунта против Яакова, против власти морали, если удастся поколебать самого Яакова в этой главной для него основе. Большевистская и нацистская революции дали нам образцы такого перевернутого мира.
Эсав не смирился с похищением и тешился каиновыми планами братоубийства. Ривка отправляет Яакова к своему брату Лавану, чтобы найти там временное убежище от гнева Эсава и жену, которая отличалась бы в лучшую сторону от развратных ханаанских жен старшего брата. По дороге Яаков видит во сне лестницу, соединяющую небо и землю (поэтому ему нужно было и земное благословение). Он приносит обет Б-гу, усматривая в пророческом сне знак продолжения Союза со Вс-вышним.
В Харане Яаков пасет скот Лавана семь лет за его младшую дочь Рахель, однако Лаван обманывает его, подменив избранницу своей старшей дочерью Леей. Он добивается того, чтобы Яаков служил ему ещё семь лет за любимую Рахель, а потом еще столько же за плату. Жадный и хитрый Лаван видит, как умножается его скот под благословенными руками праведника, и он хочет задержать его у себя надолго.
По преданию, когда Яаков утром обнаруживает возле себя Лею вместо Рахель, он говорит ей: обманщица дочь обманщика, зачем ты меня обманула? Лея отвечает ему: а кто сказал своему отцу, что он его первенец Эсав? Эта перепалка может показаться объяснением происшедшего по закону “мера за меру”. Но ведь цель Леи – сохранить семью, над которой нависла угроза развода за обман. Разве логичен для этого довод: “Я – Твое наказание”? Ты обманул своего отца, притворившись первенцем, мой же отец обманул тебя, подсунув тебе первую дочь вместо младшей! Нет, Лея намекает не на неотвратимость наказания, а на реализацию благословения. Она предназначалась старшему сыну Ицхака, но тот, кто обманом приобрел благословение первенца, обманом же получил предназначавшуюся тому старшую дочь Лавана. А жена – это дети, будущее, в котором и должно реализоваться благословение. Это будущее доказало правоту Леи!
8. Соперничество или взаимодополнение?
Именно Рахель принято считать главной праматерью еврейского народа. Так ли это? Не усвоили ли мы оптический обман своего праотца? Что у нас осталось от потомков Рахели? Сравнительно небольшое число семейств Биньямина, которые присоединились к колену Егуды в период возвращения из Вавилонского плена! Основа народа сегодня – это потомки Леи, колена Егуды и Леви и два бессмертных рода, порожденных этими коленами: дом Давида, династия царей и законодателей, устремленная к Машиаху, и дом Аарона, каста избранных священнослужителей Храма.
Именно эти две прочные нити связывают наш земной быт неразрывными узами с небом. Именно Лея родила шесть из двенадцати колен Израиля, именно с ней умолял Яаков Йосефа (сына Рахели!) похоронить его в пещере Махпела. Лишь к концу жизни понял Яаков, кто самый главный его сын: “не отойдет скипетр от Егуды и законодатель от чресел его”.
Два серьезнейших и взаимосвязанных вопроса возникают в этой связи. Почему именно Рахель была изначально (и до конца!) любимой и чуть ли не единственно признанной женой Яакова (и не таким же ли было и его отношение к её детям, Йосефу и Биньямину)? И почему вся история его отношений с Леей вырисовывается как некая побочная трансформация похищенного у Эсава благословения (и не видел ли сам Яаков почти до конца жизни в её детях некое отражение Эсава)? Да и вражда между Йосефом и его братьями воспринимается не только как продолжение соперничества между матерями, но и ещё глубже, как продолжение вражды Яакова и Эсава в следующем поколении! Ведь и тут дело чуть не дошло до убийства! И даже сны Иосефа по поводу братьев выглядят как пророчество о реализации похищенного у Эсава благословения по отношению к нему же!
Нам это соперничество кажется таким анахронизмом: ведь все равно в их поколении все избраны (пусть и в разной мере), никто не отброшен, все сыны Израиля, отцы одного великого народа!
Однако насколько это ясно нам, настолько же это не было очевидно для них. Наоборот, весь опыт прошлого доказывал, что в каждом поколении избирается только один человек, прочие же отбрасываются, и в их поколении на такую роль явно напрашивался любимый сын от любимой жены – Йосеф, только он один. Все земные и небесные знаки свидетельствовали об этом однозначно, да и сам Йосеф не держал руки в карманах, а всеми путями старался реализовать это свое предназначение. Все земные и инфернальные силы объединились против этого баловня судьбы, испытывали его праведность тяжелейшей проверкой, враждовали против него и сбрасывали в яму за ямой. Казалось, сам Б-г и сатана ведут поединок за жизнь и судьбу этого человека, ставшего пупом земли, центром мироздания. А тем временем в безвестном и бесславном мраке рождается от Егуды и Тамар Перец, от которого через десять закулисных поколений прорывается на арену Давид, первый Машиах и праотец последнего. Это напоминает ложную шахматную атаку, которая на самом деле только прикрывает мат, внезапно падающий на голову соперника с совершенно забытого угла доски.… Недаром говорят, что шахматы – это игра богов…
Яаков был средней линией, совершенным сочетанием правого и левого фланга (представленных его дедом и отцом), и ему требовался такой же совершенный партнер в браке. Однако среди тогдашних женщин такой кандидатуры не нашлось. Б-г попросту расщепил её на Лею и Рахель, чтобы запутать злые силы (а заодно, по необходимости, и самого Яакова), направить их по ложному следу и ошарашить внезапным матом с неожиданной стороны.
У Леи были нежные глаза, зеркало души, потаенной внутренней сути человека. Рахель же была прекрасна во всем остальном, и именно она пленила взгляд и сердце мужа. Рахель обладала бросающимися в глаза благородными качествами в отношениях с ближним. Она могла выдать свою сестру, свою подмену, но предпочла подавить в себе такую естественную ревность к сопернице, чтобы не опозорить её. За это и Вс-вышний подавил Свою ревность к евреям за их идолопоклонство в период Первого Храма, и не погубил Свой народ. Лея же пряма с Б-гом и предана Ему, что менее заметно в земном быту. С её стороны немыслимо связывать какую-то проблему ни с человеком, ни с мандрагорами, ни с идолами отца-Лавана (как бывало у Рахели), а только со Вс-вышним, которому она так благодарна в своей непростой участи, в своей теневой роли, которая лишь в далеком будущем получит надлежащую славу.
Две жены – как две скрижали. Одна несет в себе заповеди между человеком и Б-гом, другая – между человеком и ближним. Обе, не ведая того, дополняют друг друга и лишь вместе являются совершенством, неразделимым целым. Таковы же и их дети, дом Леи и дом Рахели.
