Ариель Давидович Абарбанель
Стихотворные миросозерцания. Книга вторая
Вакцинация
Как жизнь свою прожить беспечно,
Не получается раз вечно,
Какой придумать витамин,
Чтоб организм здоровым был?
Может, укольчик сделать в попу,
Всё по добру и по здорову,
Вакцину испытать на теле?
Колись, дружок! Колись смелее!
Соплей не будет, кашля тоже,
Облагородится и рожа,
И ссор в семье не будет вовсе,
Начальник за прогул не спросит.
Колись вакциной до упаду,
Лишь станут фабрики богаты,
Их акции взлетят на бирже,
Ты не обделайся лишь жижей!
Все разговоры о здоровье,
Природе, Крыме, Приднестровье,
Имеют цель они для акций:
Для роста их иль деградаций.
Колись вакциной в руку, в попу,
Но вспомни, впрочем, и про Б-га -
Кто жизнь, здоровье, всем дарует,
Он разве нас разочарует?
А все вакцины – для финансов,
Не нужно никаких романсов,
Для роста акций – больше толку:
Теперь подставить можешь попку!
Баллада о душе и шланге
Приятель наш нашёл вдруг «бога»:
«Гусю» он «шею» гнёт немного,
Он в душе каждый день подолгу,
И, стоя там, вздыхает томно.
Дрожа, стоит, согнувшись, в душе,
Как будто он кому-то служит,
Как будто жертвы там приносит,
Из органа, что плодоносит.
Детьми своими брызжет на пол:
«Покойников» несметно стало,
А он трясётся, тянет шланг,
Скукожился который, мал.
А бесы этим жертвам рады!
Не надо лучшей им награды…
Уйди из душа! Плоть не мучай,
Молись Живому Б-гу лучше.
О седле велосипеда
Седло врезалось в гузно,
Как приятно! Хорошо!
Глубже надо бы, согнувшись,
Колесить так, друг за дружкой
На педали налегать,
И вздыхать, вздыхать, вздыхать.
К финишу придёт, наверно,
Кто оргазм получит первым,
Будь то баба иль мужик -
Ты держи его, держи!
Крутит пусть педали каждый,
Робкий, важный и отважный,
Получает наслажденье
От промежностного тренья.
Всё равно какую майку,
Жёлтую ли, красную,
Чемпион получит с байком -
Все они прекрасные.
Но не в майке с байком дело -
Многочисленный оргазм!
Вот достоинство у «вело».
И, конечно, много раз!
Телефон скользнул из рук…
Телефон скользнул из рук,
Прозвучал лишь только «пук»,
Разговор прервался важный,
То ли с Люсей, то ли с Сашей…
Булькнул смачно в унитаз -
Как классичен сей рассказ,
Трудно совмещать два дела,
Как бы сильно не хотелось!
Из горшка достал рукой:
Он теперь – «кирпич» простой,
Не звонит, молчит довольно…
Можно посидеть спокойно!
Рождению сына посвящается
Кто внутри стучится ножкой,
Локотком и кулачком?
Всё же это невозможно,
Чтоб завёлся паучок!
Не паук и не дракоша,
Беспокойный сей сосед -
Человеческий детёныш,
Себе требует обед.
В животе растёт упорно,
Сорок – срок недель таков,
После выйдет на просторы
После сладких долгих снов.
Вот уже сидит на ручках,
И гугучит: бе-бе-бе!
Выдался такой нам случай,
Что родился Человек!
История Пнины и Ханы, матери пророка Шмуэля
Две женщины, один мужчина,
Одну звать Хана, с нею – Пнина,
Была бы шведская семья,
И муж обоим – Элькана.
Одна – для детского рожденья,
А Хана лишь для наслажденья,
И между ними так сложилось,
Что нашим склочницам не снилось.
Одна другую ревновала,
Фигурой стройной попрекала,
У Ханы – зависть на детей:
– Зачать хочу! Хочу скорей!
Ей Элькана сказал с досады:
– Во мне не ищешь ты услады?
Не лучше ль всех я сыновей?
– Хочу ребёнка поскорей!
А Пнина жар разогревала,
Всё пуще Хану поддевала,
Та собралась податься в Храм,
И там – всем вылиться слезам.
Сидела в Храме у порога,
Молила о ребёнке Б-га,
Священник Эли удивился:
– Пьяна ли ты, моя сестрица?
Сидишь, бормочешь ты невнятно,
Быть может, лучше и приятней
Домой пойти, тебе проспаться,
Не гоже пьяной так скитаться.
– Послушай, мой ты господин,
Господь – Творец, Господь – один,
Не от вина мой плач и слёзы,
Мне боль душевная несносна.
Прошу у Б-га я дитя.
– Ступай же с миром – сбудется.
К себе так Хана возвратилась,
А через год она родила.
Родила сына она в силе,
Теперь молчать осталось Пнине,
Свою она достигла цель,
И назвала его Шмуэль.
Подрос ребёнок. Хана смело
С ним вновь пришла к тому же Эли:
– Смотри, услышал Б-г мольбу,
Возьми на службу, я прошу.
Ребёнок вырос, стал пророком,
И, исполняя волю Б-га,
Служил, учил и просвещал,
Царей на царство посвящал.
*****
Здесь мы вопросом задаёмся,
Понять сие совсем непросто:
Нападки и издёвки Пнины,
Должно быть, для добра все были?
28.12.2021 Гаага
О жизненном пути дона Ицхака Абарбанеля
Вам расскажу я про еврея,
Дон-Ицхака Абарбанеля,
О том, как мудрость и богатство
Не может над судьбой быть властно.
Простите, про евреев вновь,
Не горячите вашу кровь,
Послушайте и почитайте,
А после – просто помечтайте,
Как выжить люди те смогли -
Они и есть ведь Соль Земли.
Покинув раз свою страну,
Народ развеялся по свету,
Веков пятнадцать потому
Собою полнили планету.
Что мы сейчас зовём Испаньей,
Иберия тогда была,
Но речь идёт не о названьи:
О том, чем были времена.
Семья из той страны бежала,
Бежала в город Лиссабон,
На время вновь покой познала,
Размеренность и сладкий сон.
Родился в той стране ребёнок,
Его Ицхаком нарекли,
Он одарённым был с пелёнок,
Учился много в свои дни.
У короля он у Альфонса
Стал казначеем в нужный час,
Отец поскольку на погосте
Почил уже, молясь за нас.
Король Альфонсо также умер,
На смену сын Хуан пришёл,
У подданных своих задумал
Забрать их «денежный мешок».
Как он задумал – так и сделал:
Присвоил золото, дворец,
Бежать Дон-Ицхак мог лишь смело,
Оставшись вовсе не у дел.
Так он корил себя словами:
Ученье я совсем забыл,
Служил я плоти царской, зная,
Что ждёт её лишь червь и гниль.
В Толедо начал вновь учиться,
Пророков, Тору излагал,
Не смог он с роком примириться,
Другой царь во дворец позвал.
В те времена случилась свадьба:
Царь Арагона Фердинанд
Взял Изабеллу в жёны, зная:
Одобрен брак на небесах.
Поскольку Арагон с Кастилей
В державу сильную слились,
Испания тогда родилась,
Нам достопамятны те дни.
Дон Ицхак снова казначея
Карьеры лямку потянул,
Использовали так еврея
В войне средь прочих разных слуг.
Корона билась за Гренаду,
Но истощился кошелёк,
Скорее финансиста надо:
Дон Ицхак подвернуться смог.
Арабов выгнали с Гренады,
Герой в учёбу наш ушёл,
Но только имя Торквемады
Опять нарушило покой.
Не дал евреям откупиться,
Хоть тридцать тысяч откуп был,
Постановили: всем креститься,
Иначе – смерть, огонь и дым.
И грабили опять евреев,
И гнали из страны взашей,
Лишь слёзы взять с собой успели,
Совсем оставшись без грошей.
Так триста тысяч в неизвестность
Опустошённые брели,
В Испании прожили вечность,
И вновь остались без страны.
Дон Ицхак дома мог остаться,
Но он не бросил свой народ,
Иначе не могло и статься,
В изгнании главой был он.
В Неаполе смог «отдышаться»,
Закончил над «Млахим» свой труд,
Ему бы этого держаться,
Да в финансисты вновь зовут.
Теперь он Фердинанду служит,
К Альфонсу после заступил,
Чужие хлопоты не дюжи,
Свои труды он отложил.
И как возник простой в работе,
Французы с войском подошли,
Неаполь взят, Альфонсо гонят,
Бежал Дон Ицхак вместе с ним.
Теперь всё время посвящает
Ученью Торы день и ночь,
Из опыта поскольку знает,
Что роскошь пропадает прочь.
Живёт сначала на Сицилье,
В Неаполе живёт опять,
Труды свои он пишет стильно,
Писанье нам помочь понять.
В Венеции живёт он годы,
Свои последние живёт,
И пишет книги для народа,
Труд про Израиль создаёт.
Но как любому человеку,
Дон Ицхаку отмерен срок,
Объединиться чтоб по вере
С народом в мире том Ином.
Могила ныне не известна,
Где похоронен? Где лежит?
Но в сей истории уместно:
Труды его ещё свежи.
Всё призрачно: сребро и слава,
Материи коварна мель,
И только в Слове Божьем правда.
Спи сладко, дон Абарбанель!
О жизненном пути Давида Абарбанеля
Имеет повесть продолженье:
Во всём есть Божие веление,
На протяженьи долгих лет
Приходят дети в этот свет.
Давид Абарбанель родился,
В семье никто их не крестился,
Еврейской верой мирно жили,
Отплыть в Америку решили.
Корабль бодро плыл по морю,
Была бы если б Божья воля,
Достиг Америки брегов.
Но рок суровый не таков.
Испанцы осадили судно,
И даже в этом было чудо -
Поскольку жив Давид остался,
Родных убили – вот несчастье!
Что делать парню? Стал он юнгой,
Не знаю, было ль это трудно,
Но был приличный ученик,
На море многого достиг.
Стал капитаном он известным,
Лишь на фрегате его место,
Назвал его Иерусалимом,
Давид – пират неумолимый.
Так грабил он испанцев, мстил,
Пытаясь встретить воротил,
Что всю семью его сгубили,
Разил врагов он в злобной силе.
Средь волн скитался в океане,
Убийц так и не встретил мамы,
Однажды вышел в шторм и шквал,
И среди бури той пропал.
Никто не ведает, не знает,
Где «кэптэн Дэвис» обитает,
В пучинах сгинул иль живёт
На тихом острове тайком…
12.01.2022 Den Haag
О дорожно-коммунальном коллапсе в Петербурге
Сломана нога, сломана рука,
У соседки, соседа, и даже Кота -
Сосед по фамилии Кот
Напротив в подъезде живёт.
Снег кто во дворе уберёт?
Коли наш дворник по имени Кот,
Который напротив в подъезде живёт,
Лежит на кровати и лапу сосёт,
В гипсе,
Простите, простите, простите…
А лёд нарастает
Сверху и снизу,
Сосульки, как пики свисают
С карниза,
Стремительно падают вниз,
Помилуй же, Г-споди, please!
От звонких смертельных мечей ледяных ,
От гололёда, ям, колдобин, шпаны…
Собаки не кормлены в доме,
Сугробы уже на балконе,
Кто этот снег уберёт?
Дворник с фамилией Кот?
Этот уже не в счёт,
Он в гипсе лежит, не придёт.
А капли капелью стучат по крыше,
Вопли народные власти не слышат,
Видимо, их замело,
Или в кювет занесло…
Стонут, скулят коты и собаки,
Жители города тонут во мраке,
Словно в гробу ледяном -
Солнца, смирясь, подождём!
16.01.2022 Гаага
Берегите жён!
Когда моча уже не держит,
Когда плешива голова,
Когда синильность рядом брезжит,
Спроси себя: а где жена?
Где та, которая стирала,
Рожала с муками детей,
Твои капризы принимала,
Скажи, что сделать с ней посмел?
Бежал тогда за щелью смрадной,
Хламидной похотью влеком,
Дарил ей сапоги, смарагды,
И кукарекал петушком.
Потом другую под забором
В парах ты винных охмурял,
Тебе пусть скажут люди хором:
– Зачем же вёл ты так себя?!
А дети – разве они дети?
Не навестят, не позвонят,
Не говорим мы здесь о мести:
Они за мать свою стоят.
Хотел ты всё принцессу встретить,
А встретил только геморрой,
И чресла вот покрыла плесень…
Так жил бы со своей женой!
Матрас лишь ссаный и бутылки
Мерцают тускло на полу,
Совсем прокисли жизни сливки,
Кто виноват? И почему?
Одна отрада – пёс бродячий,
Он вислоухий и блохаст,
Приятно что жратву он клянчит,
На лапах двух стоять горазд.
Жены теперь другой не будет,
Раз не сберёг – так не сберёг,
А ночью лишь кошмары мучат:
От одиночества ты слёг.
Мужчины, жён вы берегите,
Лелейте их, ценя, храня,
И в мире, в мире вы живите,
Любые трудности снося.
Мужчинам я урок напомню:
Когда Адам плода поел,
Творца он словом своевольным
Так дерзко упрекнуть посмел.
Ни благодарности с признаньем,
А – «Женщина, что ты мне дал»,
Дерзнул Адам, и это знанье
Восходит к нашим временам.
«Ту женщину», что Милосердный
Даёт мужчине на все дни,
Храните бережно, цените,
Мужчины, братья вы мои.
Ведь даже если век живёте,
И даже если полон век,
Жены вы коли не возьмёте,
Тогда вы – полу-человек.
17.01.2022 Гаага
Летучий Голландец
В продолжение произведения «О жизненном пути Давида Абарбанеля».
И бродит призрак в океане,
Для моряков всегда незваный,
Всегда ужасен его вид,
Неважно, штиль или штормит.
Он появляется грозою,
Растёт несметную горою,
И поглощает корабли,
Неважно из какой земли.
И каждый кто его увидел,
Бесспорно тот в пучинах сгинет,
Влекомый в сей водоворот.
Никто оттуда не встаёт.
Посланник смерти сей фрегат,
Был много лет тому назад
Он судном мести, и носил
Название Йерусалим.
И «Кэптэн Дэвис», неуёмный,
Убийц он ищет в ночи тёмной,
Столетия как ищет их,
Но так он их и не настиг.
Голландец он теперь летучий,
Приходит он внезапной тучей,
И тонут, гибнут корабли,
Нет той руки, чтоб их спасти.
Всё в море канет – блеск и слава,
Надежда, вера и отрада,
Плоть человека пожрёт тлен,
Что нам останется теперь?!
Лишь память зыбкая, и Дэвис,
Который призраком нам грезит,
Унять свою не может боль,
Скиталец и кошмар морской.
20.01.2022 Гаага
Психолог
Моему другу, доктору И.Кацу, посвящается.
Мой друг – психолог. Он бабло
Своё сшибает ни за что,
На слабостях и эгоизме,
Он помогает своей жизни.
Приходят простаки к нему:
«Не понимаем, что к чему,
Не кланяются люди нам,
Совсем не падают к ногам.»
Совет психолога таков:
Не тратить сил на дураков,
Увериться лишь в мысли верно:
«Я – бриллиант, вокруг – лишь скверна».
И платят простаки рубли,
Услышать чтоб они могли,
Что скрытые они алмазы,
Что ненавидит их «зараза».
Сидит мой «доктор» в кабинете,
Привольно простаков на свете,
Несут рубли и платят деньги,
Им нужен вот такой «затейник».
А если вправду кто психолог,
Подход его не так уж тонок -
Диагноз: «в эгоизме беды»,
Здесь начинаются советы:
– Вонючая ты капля, братец,
Подумай, скольким ты нагадил?
Не хочешь попросить прощенья?
Вот лучший путь для исцеленья.
– Не так тебе сказали что-то?
Иль кто-то посмотрел сурово?
Ведь ты – дерьмо; всё справедливо,
А без тебя – весь мир красивый.
Смирись и о поступках думай,
Покайся, скоро день ведь Судный,
И улыбайся, улыбайся,
Люби людей и наслаждайся!
Приятель мой, психолог он,
Но я к нему бы ни ногой;
И пусть развозит лучше пиццу,
Или на рынке режет птицу.
Пусть, может, кирпичи кладёт,
Или в пекарне хлеб печёт,
Несёт пусть пользу, не обман -
Возможно, это знает сам.
И объегоренные люди,
Сами себе пусть будут судьи,
Поймут причину их «токсинов»,
И станут – дай им Б-г! – счастливы!
Когда, пройдя свой путь недолгий…
Когда, пройдя свой путь недолгий,
Пусть длился он хоть 1000 лет,
Умрёшь, бескровный и холодный -
Каков багаж твой, человек?
Что ты возьмёшь с собой в те дали,
В дорогу ту, в один конец?
Быть может, новые сандали?
Завоевателя венец?
Карьеру ты возьмёшь, машину,
С салона новую, в чехлах?
А может, тёплую квартиру,
В огнях она и зеркалах…
Нет, не возьмёшь с собой одежды,
Ты даже нитки не возьмёшь,
Лишь повезут тебя в тележке -
Земная жизнь была лишь ложь.
Одни обиды, оскорбленья,
Былую зависть ты возьмёшь,
«Сокровища» сии нетленны,
Не милует их и Христос.
Зачем тогда всё нужно было,
И жизнь всю эту ты прожил?
Чтоб кости так пошли на мыло,
Коли чудак какой сварил.
А может радости с собою
Возьмёшь в свой час ты роковой,
Что были дарены судьбою,
И стали для тебя судьбой.
Улыбка мамы в час твой нежный,
Дитя родного поцелуй,
И горизонт такой безбрежный:
Багаж твой – в безвозвратный путь.
Воспоминаний эти крохи
Возьмёшь с собой в последний рейс,
Когда совсем погаснут вздохи,
Они тебя должны согреть.
31.01.2022 Гаага
О мотивах детских поступков
У мамы таблетки были в коробке,
Бережно убраны где-то на полке,
Дочь потихоньку таблетки те взяла,
Мама их долго-долго искала.
Их всё же нашла у кроватки ребёнка:
Разбросаны все и лежат без обёртки,
Отчёта от дочери требует мать,
Игрушки за это грозя отобрать.
– Хотела кормить я таблетками куклу,
Серьёзно сказала и вовсе не в шутку, -
Хотела, чтоб выросла кукла большая… -
Мотивы поступка так дочь рассказала.
Кресты
По мотивам разговора с другом, дорогим И. Кацем.
Прислал приятель фото,
Не по себе мне что-то:
В огнях-подсветках здание,
А мне – воспоминание.
Музей теперь и выставки,
Была тюрьмой неистовой,
Как два больших креста она,
«Крестами» же наречена.
Томились тысячи людей,
От пыток гибли палачей,
И от в затылке пули -
Расстрел был неминуем.
Глаза смотрели на Неву,
Через решётку, через тьму,
Уйти чтоб вскоре на этап,
В Сибири сгинув и пропав.
И воздухом Невы дышать,
Свободу, маму вспоминать,
И каждодневно календарь
Крестами жирно отмечать.
Там годы юные мои,
Там смерти видел и бои,
Соседи все по шконке
Давно уже покойники.
Приятель смотрит чрез стекло,
Ему красиво и светло:
Ведь огоньки, подсветки,
«Цветочки и конфетки».
Стекло для нас хоть и одно,
Но только разное «кино»:
Вот баландёр с бидоном,
В кормушке с черпачком он.
И чёрный хлеб, и кипяток,
«Могила» – суп такой в свой срок,
С костями тухлой рыбы,
И «хряпа» – всё мне милы.
Не мил мне «цирика» лишь глаз:
– «Статья? Фамилия?» – сей час
С вещами и на выход,
В вагон пойдёшь «столыпин».
А запах тот же всё с Невы,
Свежо, блестят вдали «Кресты»,
Не знает пусть приятель мой
Истории печальной той.
Что же такое старость
Что же такое старость,
Морщины на лбу, на щеках?
Что же такое старость?
Седина – в бороде, в волосах?
Камни в почках, артрит, гайморит,
Нытьё про погоду,
Мокроту, харкоту, «гриппоту» -
Про то, что всё время и что-то болит…
Нет, старость – она не в артрите,
И не в постоянных запорах,
Она – в захламлённом жилище,
В завалах сплошных, и заторах.
