Арина Анатольевна Подчасова
Белый шум
Глава №1. «Комиссионка».
Тот летний день был солнечный и жаркий, что для выходного в Сибири каждый знает большая редкость. Народ из города уехал на дачи и на пляж, а Надя, наработавшись вчера на тренинге аж до зеленого свиста, проспала до обеда и решила никуда не ехать, спокойно пообедать и пройтись куда ни будь по городу. Да, хоть бы и до любимой комиссионки, потому что «гулять совсем без цели, это категорически не мое», как она всегда говорила.
Одела легкий сарафан, удобнейшие туристические босоножки, на нос темные очки, в руки легкую холщевую сумку, и с чувством, с толком, с расстановкой пошла пешком до самой дальней от ее дома комиссионки.
Шла и думала, чего бы там себе присмотреть прикупить, чем себя порадовать? Хотя, конечно, думать так было совершенно бесполезное занятие, в комиссионках никогда не знаешь, что найдешь или не найдешь. Встретить интересную красивую вещь там всегда большой сюрприз, ведь чаще всего там оказываются вещи совершенно типичные, массовые, те, что уже всем надоели. Так что такие радости, как те, купленные ею месяц назад, восхитительные «эльфийские» чайные ложки, из мельхиора советского периода изготовленные на каком-то рижском заводе, такие красивые, что не глаз не рук от них не оторвать, это все же большая удача и случается в комиссионке не часто.
Или вот еще было чудо: маленькие фарфоровые амуры с музыкальными инструментами. Совсем без лейблов, но изумительной красоты и качества работы. Стоят теперь у Нади на полочке у рабочего стола, радуют глаз в любом настроении. Вот посмотришь на них и хорошо! За последний год была и третья «большая радость оттуда». Фарфоровая настольная лампа пятидесятых годов в виде дельфина со светящимся шаром на голове. Ооочень красивая, и работает!
А еще Надя там почти каждый раз по мелочи покупала советский хрусталь, память детства. И потихоньку забивала свои шкафчики на кухне этой «ледяной прелестью». Ну, грел ей душу этот «резной лед» воспоминаниями о детстве и о бабушке. У ее любимой бабулички когда-то стоял такой в серванте, да мать весь перебила. Ну, так уж вышло, что посуда в материнских руках совсем не держалась, и не один сервиз или ваза не выживали у нее в доме и года, и от бабуличкиного хрусталя тоже ничего не осталось. А Надя по ним скучала, и по бабуличке, и по предметам с нею связанным.
Так что каждый раз, идя в комиссионку, она надеялась на что-то хорошее, на «привет любви и красоты» из прошлого, и даже если там этого не оказывалось, ее грело убеждение, что в следующий раз обязательно что-то будет, и это будет приятно. Девять из десяти раз это было не так, зато десятый раз покрывал все с лихвой и потом годами радовал ее « знаковыми покупками». Вот так не особенный, не особенный, а потом раз и особенный день, и это хорошо… за тем она туда и ходила.
Сегодня по всему видно день был не особенный. Обойдя весь магазинчик на три раза, Надя ничего «своего» не нашла. Людей было мало. Продавщицы скучали. Над витринами летала большая как бомбовоз жужжащая муха. Она залетела в открытое окно и теперь никак не могла найти выхода из этого нагромождения шмотья, ношеной обуви, витрин с посудой и винтажной бижутерией. Уходить, почему то не хотелось. И Надя попросила показать ей довольно увесистые настенные часы « под серебро». Они были сплошь металлические, по краю шла довольно выразительная чеканка со сценами утиной охоты. Там были изображены собаки, дядьки в егерских шапках с пером и с ружьями. На обратной стороне часов было клеймо приличного немецкого завода и надпись «100 процентов цинк».
Трофейные что-ли? Подумала Надя. Да, нет, трофейные были бы механическими, а тут батарейка. Она так увлеклась их разглядыванием, что даже не заметила, как бок о бок с ней встал какой-то мужчина, явно тоже интересующийся этими часами. Надя положила часы на прилавок, и он тут же взял их в руки, и как бы между прочим начал говорить:
– А не плохая вещь! Не мельхиор, конечно, но и не совсем уж новодел. Вполне стоят своих денег.
Надя не поняла к кому он обращается, к ней или к продавщицам, стоявшим чуть поодаль, но все же поддержала беседу.
– А вас не смущает, что они не ходят? И починка их может быть еще той головной болью. Смотрите, какое тут хлипкое крепление, почти оторвалось, и его не просто будет вновь аккуратно закрепить. А еще батарейка, тут нужна очень крупная батарейка из шестидесятых, сейчас таких не делают, так что надежды на то, что они пойдут, нет почти никакой.
Ой, зря она это сказала! Продавщицы посмотрели на нее с неприкрытым раздражением, и в воздухе повисло напряжение. А дядька хохотнул, и продолжил:
– Вот и я об этом же подумал. Но, согласитесь, чеканка мастерская. Очень красивая.
– Да, пожалуй, но я предпочитаю функционирующие, а не такие печально мертвые вещи.
– Возможно, вы и правы. Дядька смотрел на нее уже очень внимательно.
Он был высокий и довольно плотный, если не сказать толстый. Гораздо выше Нади, и потому смотрел на нее сверху вниз и нависал над ней как огромная глыба. При этом голос его совсем не выдавал его размеров, словно внутри этой глыбы, был очень молодой и легкий человек. Наде понравился этот контраст, и она улыбнулась ему. Сказала всем присутствующим «до свиданья» и отправилась на выход из магазина.
На улице он ее догнал, и буквально преградил ей путь. «Встал передо мной как конь перед травой», подумала Надя. Ой, не очень то и любила она все эти случайные знакомства, а мужик явно хотел познакомиться.
– Извините меня, что навязываюсь, но как я понял, вы интересуетесь антикварными и полу антикварными вещами. Можно я приглашу вас в свой магазинчик на улице Ленина? У вас есть художественный вкус, а я там как раз собираю вещи для таких ценителей. Вот, возьмите визитку магазина.
Надя непроизвольно взяла визитку, а дядька продолжал тараторить:
–У меня там есть действительно интересные вещицы. Цены я не ломлю, однако хочется, что бы вещи уходили в хорошие руки. А что именно вы собираете? Чем интересуетесь?
– Да, так, я не совсем коллекционер. Скорее спонтанные эмоциональные покупки. Небольшие статуэтки, посуда, иногда, если очень красивый и редкий, – советский хрусталь.
– О, да! У нас все это есть. Разрешите мне представится, Андрей Борисович Грановский. А вы?
– Надежда Михайловна.
– Очень приятно, Надежда Михайловна. Так вы ко мне загляните на днях? У меня есть одна чудная статуэтка девушки- Весны, Вам точно очень понравится, она на вас очень похожа!
– Спасибо, конечно, за комплимент про девушку Весну, Надежда заулыбалась и решила немного съехидничать, но вы не находите, Андрей Борисович, что мы с вами оба уже далеко не весеннего возраста?
–Ну, и что? Главное же что у человека внутри! Можно я вас провожу? Вы не торопитесь?
Надя смотрела на него, и думала: как- то это все с его стороны забавно и так не современно, что даже мило. А почему бы и нет? Дядька вроде интеллигентный, может, будет интересно поговорить.
–Нет, не тороплюсь. Я вот в парк центральный собиралась…
– Отлично! Позвольте предложить вам руку. И он галантно подставил свой локоть. Надя замялась.
– Ой, нет! Знаете, жарко, и неловко. Пойдемте так.
– Как скажите, Надежда Михайловна.
Дальше они шли и болтали. Было действительно жарко, и Андрей Борисович обливался потом. Периодически он доставал огромный как полотенце махровый носовой платок и обтирал им лицо и шею. И в такт их шагам, неспешно, и очень интересно рассказывал про то, как однажды купил старые напольные часы «с боем». Как потом искал по городу разбирающегося в старинных механизмах часовщика, а потом еще искал хорошего реставратора по дереву. Как услышал впервые после ремонта «настоящий голос» этих часов, и сразу влюбился в то, как они тикали. Как дожидался как чуда первой полночи дома с часами, что бы услышать их бой. И какое торжественное и праздничное испытал чувство, когда слушал этот бой, и как в детстве, и считал его удары, словно это были кремлёвские куранты на Новый год.
Надя спрашивала, не будят ли его эти часы ночью, они же бьют каждый час. А он говорил, что наоборот, не может спать, когда у часов кончается завод и они не тикают и не звонят. Понимаете, говорил Андрей Борисович Наде, с этими часами словно хорошее время ко мне в дом вернулось. Как будто они идут, и жизнь идет нормально, они бьют вовремя, и все в жизни вовремя и правильно. Понимаете?
Надя понимала. Ей нравилось, как он все это рассказывал. Нравился этот тонкий, легкий и чувствительный человек в этом теле как гора. Они дошли до парка, посидели там, в тени деревьев на лавочке. Полтора часа пролетели как десять минут. И Андрей Борисович стал поглядывать на часы, беспокоится и извинятся, что у него запланирована встреча, его ждут, а он не хочет уходить от Нади.
Достал другую, уже личную визитку с личным номером. Попросил Надин телефон. Надя опять замялась, и свой телефон не дала, но взяла личную визитку, и обещала на днях зайти в его магазинчик. Прощались скомкано. На самом деле Андрей Борисович, кончено, везде уже опоздал. И потому срочно вызвал такси к парку. Надя пожелала ему удачного дня и успеха в делах, он сказал, что счастлив был познакомиться, и надеется на продолжение знакомства, а потом понесся, как только может «понестись» большая потная гора к ближайшему выходу из парка, куда уже подъехало его такси. Надя еще немного посмотрела ему в след, и пошла в противоположную от него сторону.
Вот и сходила в комиссионку, думала Надя по пути домой. Так хорошо поболтали, а теперь какой то тягостный осадок. Странная все -таки вещь возраст, особенно когда тебе сильно за сорок. Вот как будто и я, и Андрей Борисович тоже, уже видавшие виды экспонаты своей эпохи. И сами, как те часы, из комиссионки, и батарейки для нас фиг найдешь, и крепления уже так себе, а чеканка по-прежнему хороша, и сто процентный цинк от хорошего производителя, и ценник у нас не пустячный, но в целом все очень и очень на любителя.
Мда, прям символично даже « встретились в комиссионке», хорошо, хоть не на свалке. Вот от таких осознаний то и грустно, когда мысль такая печальная про возраст к любой встрече автоматически в голове «прилагается».
Хотя, есть, конечно, и хорошие новости у этого возраста. Теперь мне не нужно выбирать отца для ребенка, только мужчину для себя, и все. Раньше я, выбирая мужчин, смотрела на фактуру, что бы добрый, умный, статный, красивый, атлетичный, не пьет и не курит, и тд, и тп. Гены, семью выбирала. Что бы потом, если вдруг беременеть и рожать, всю жизнь на ребеночка смотреть и любоваться. Чертовски длинный там был список. Который, впрочем, частенько обнулялся до «просто классный секс», если голову от возбуждения сносило. А когда, голова из «сексуальной кругосветки возвращалась», все начиналось по новой : список необходимых качеств, и « за этого не пойду», и «за этого не пойду тоже». Может потому и родила всего одного ребеночка и по молодости.
А сейчас список требований сдулся, и стало так легко!!!!! Легко знакомится, легко расставаться. И лишь бы человек был хороший, для меня самой хороший на данный момент, а не навсегда, детей ведь с ним уже не крестить и не растить. Лишь бы нам вдвоем с ним взаимно хорошо было.
Что бы мне с ним было не скучно, не стыдно и не страшно, а остальное пофиг. Хоть крокодил. И такое опять любопытство к мужикам в этом новом возрасте проснулось, что я вот и в комиссионке и на улице уже знакомиться готова, да хоть у мусорных баков, без разницы! Вот дожила, однако.
Но, есть проблема! Вот, приятный же этот Андрей Борисович, поговорить, пообщаться. А не тянет меня к нему, уж я себя знаю. Полтора часа проговорили как на духу, приятно, интересно, а трусы сухие. И толи мужик прям совсем не подходящий, толи у меня либидо и влечение уже пересохло, пойди, разбери!
А без влечения и либидо, это же только работать вместе можно, дружить, и ничего больше. Ну, не получится ведь даже этого простого минимального набора « не скучно, не стыдно и не страшно». Мда, а он, поди, не только работать со мной хочет. Не тот я «бриллиантовый клиент», что бы меня по полтора часа окучивать и к себе в магазин за покупками приглашать. Ясно же как день, чего он хотел. Мда, не все фломастеры одинаковы на вкус и цвет!
Надя тем временем подошла к мусорке у продуктового магазина, достала визитки Андрея Борисовича, и хотела уже бросить их в урну, но потом передумала, и положила их обратно в сумку. Ладно, решила, чего разбрасываться контактами хороших людей, может, пригодится еще знакомство. Да, и надо зайти, наверно, посмотреть, может у него и правда там магазинчик хороший! Ну, вот как тут влюбишься после 45? Если тебя еще хотят, а ты и забыла, когда кого-то хотела. Все, баста, хватит уже про это даже думать!
На этой довольно часто посещающей ее последнее время мысли, Надя зашла в продуктовый рядом с домом, и накупила себе сладостей, чтобы заесть свои печальные размышления в этот совсем даже не печальный день. И заднемя, выбирая конфеты, твердо решила, что проведет завтрашнее воскресенье на даче при любой погоде! А Андрею Борисовичу ближайшее время звонить не будет, хотя он наверно этого и ждет. Все хватит с меня одного выходного в городе, подумала она. Завтра поеду на дачу, и будет мне счастье!
Глава №2. «Малина, мечты и случай».
Малина была восхитительно зрелой. Бордовые крупные ягоды в капельках воды от недавнего дождя, крупные мокрые листья, немного колючие, но все же приятные на ощупь стебли… от всего этого, а еще от солнечного тепла и вкусного замешенного на запахах множества трав загородного воздуха, в голове было чудное безмыслие.
Остатки каких -то слов немного фонили на краях сознания, но мгновенно глохли как только она у себя во рту раздавливала очередную крупную ягоду об небо языком. Сок стекал в горло, и все это напоминала что- то очень очень ранее в ее жизни. Может время, когда она была еще грудничком. И эта малина и это воспоминание вместе возрождали в ней состояние совершенной нирваны.
Кто вообще жует малину? Думала она, где то вдалеке от себя самой. Это же невозможно! Она же кисло- сладкая! Если жевать – просто кислая. А если вот так раздавливать ее языком об небо, и всасывать в себя не жуя и не распределяя этот вкус по всему рту, то малина именно сладкая, а ее косточки ощущаются как одна сочная масса, которую рассасывать гораздо приятнее, чем жевать.
Да, она любила дачу. И не только за малину, и вкусный воздух. А еще и за костер по вечерам, за жар бани, и запах березовых веников в полутемной парной. А еще за тишину, в которой совсем не было того запорогового шума гудящих приборов и электрических сетей города. Только лай собак, клекот коршунов в небе, шум листвы, да голоса соседских детей время от времени. И это все на даче всегда было так хорошо, так покойно… что казалось, уезжать от туда было самой большой ошибкой ее жизни.
День, проведенный на даче был прекрасен. И, тем не менее, она уезжала. Всегда слишком скоро, и всегда по делам. Ехала в город и думала, как там, у забора осыпается малина, как перерастают свое самое вкусное состояния огурцы в тепличке. Ну, почему, почему лето в Сибири так быстро кончается, а я не могу встречать каждый его день на даче?!
В общем, ей хотелось дом. Дом на земле. А не дребезжащую электрическими шумами катакомбу типовой квартиры в городе, которую она даже мысленно «Домом» своим признать не могла. Но, как совместить свою работу и свою тягу жить за городом она пока категорически не знала.
Так продолжалось уже давно. Все, о чем она когда-то мечтала, уже сбылось. В желанном университете она училась, любить любила, замужем была. Про развод, хорошо зная себя внутри из- за своей профессии, понимала, что все к лучшему. Ну, не было у нее никогда иллюзии, что она жаждет прожить с кем- то душа в душу всю жизнь. Не мечтала она об этом. Зато у нее был взрослый хороший сын, которого она когда то очень хотела и который теперь уже жил своей семьей.
Еще у нее была вот эта, с малиной, старенькая еще родительская дача и такая же старенькая еще родительская машинешка. Была любимая работа и маленькая квартирка в хрущевке. Боль от потери родителей уже прошла. И теперь все о чем она мечтала, это был свой настоящий дом за городом, который по множеству причин она не могла себе позволить.
Позволить не могла, но хотела очень. Это была та самая ситуация в которой все укладывается в схему «да, но», и « но» пока было сильно сильнее чем «да». И все же, она периодически «впадая в свое блаженство» летом на своей даче, прямо видела, как она стоит у своего дома зимой, с широкой снеговой лопатой, в пуховичке, мохнатой ушанке, толстых варежках и валенках. Как в морозном уже почти ночном небе зажигаются над ней звезды, а ее домик приветливо светится теплом и уютом внутри. И скоро новый год, и там ей хорошо.
Мда, и не одной дорожки к тому домику даже в своей «медитативной мечтательной нирване» она не видела. Какой загород? Какой дом? А работа? Кто ее там кормить будет, все же в городе! Мечты мечтами, малина малиной, а оплачиваемая работа есть только в городе.
И тут, как говорится, совершенно на ровном месте в дело вмешался его Величество Случай. Случай пришел буднично, и все его Величие было, как обычно скрыто за маской весьма досадных будничных обстоятельств.
Наша героиня, Надя, Надежда Михайловна, собиралась вместе с подругой в отпуск на черное море. Собиралась, надо сказать уже не первый год, и вот собралась.
Дней в ее отпуске было не много, поэтому любимым поездом поехать было никак нельзя. И хотя летать она боялась, билеты были куплены именно на самолет. Как говорится три недели психологической самоподготовки, потом четыре часа внешне контролируемого ужаса при поддержки подруги и по совместительству опытной коллеги, ты у цели! И, это было одно большое, и как она надеялась единственное, досадное обстоятельство, которая наша героиня собиралась преодолеть ради моря.
Второе досадное обстоятельство подкралось совсем нежданно. Когда билеты и отели были уже куплены, подруга не смогла поехать из-за работы. И наша героиня, которую давно уже нужно представить по имени, а звали ее Надежда, сильно расстроилась, и испугалась, что одна с перелетом не справится. Она уже хотела « вертать все взад», сдавать билеты и снимать бронь с отеля, да и сидеть в своих огурцах и малине весь отпуск на своей любимой даче, как накатил на нее и третий «нежданчик».
Любимый сын заявил, что на время « ее предполагаемого отъезда» он уже назвал на дачу друзей, и им там « вместе с мамой» отдыхать будет совсем неудобно и негде. Так что, мама дорогая, а не поехала бы ты в отпуск! Иначе сама понимаешь, не нам отдыха, не тебе. Ну, что поделать? Обидно, досадно, да ладно. Собрала Надя чемодан и намылилась на море одна.
