Арина Теплова
Суженый. Княгиня Имеретии
Именно с осознанием того, что теперь она любит Амира Асатиани, Софья, трепещущая и воодушевленная, решила пройтись по усадьбе, чтобы увидеть его. Все утро она с помощью Гиули прихорашивалась перед зеркалом: облачалась в красное грузинское платье, поправляя каждый волосок в заплетенных косах, желая увидеть Амира на завтраке, но он так и не появился там, как и ночью в ее спальне. Со вчерашнего утра она не видела его. Асатиани последние дни проводил совет за советом в своем кабинете и оттого вчера даже не пришел ни на обед, ни на вечернюю трапезу. Поэтому Софья безумно жаждала увидеть его сейчас и ощутить его сильные надежные объятия.
Глава VI. Грубиян
Она прошла по главной аллее, около цветников, намеренно осматривая джигитов из охраны князя Левана, стоящих неподалеку и надеясь увидеть Амира среди них, ведь ей доложили, что в кабинете его также нет. Но Амира не было видно. К ней подошел Даур, который заметил ее и заговорил. Мужчина выразил искреннее восхищение ее чудесным нарядом гранатового цвета и, призывно улыбаясь, спросил, что угодно молодой княгине. Даур был правой рукой Амира и главным сотником охраны поместья князя Асатиани. Темноволосый, смуглый, он имел поджарую жилистую фигуру и яркие карие глаза.
Смущенная его горящим взором, Софья все же решилась и поинтересовалась у сотника, не уехал ли из поместья Георгий Петрович, ибо не видела его уже два дня. Даур ответил, что Георгий Петрович сейчас у конюшен, осматривает обмундирование и лошадей прибывших со всего края джигитов.
Софья, немного успокоенная и печальная после заявления Даура, вновь долго гуляла по саду. И именно в том месте, где цветущий сад примыкал вплотную к конюшням, где, по словам Даура, находился Амир. Она то и дело пыталась разглядеть его высокую фигуру среди множества шумных мужчин в темных черкесках и мохнатых шапках, но не увидела его.
На обеде Амир также не появился. После двух часов Софья бродила по дому, изнывая от безделья, ибо была не в силах заняться ни вышиванием, ни рисованием, ни другими делами, подобающими княгине. Ее мысли были наполнены лишь им одним.
В какой-то момент на лестнице она повстречала Левана Тамазовича.
– Елена, вы кого-то ищете? – спросил пытливо старый князь.
– Нет, с чего вы это решили, Леван Тамазович? – тут же быстро встрепенулась Софья, пытаясь придать своему лицу беззаботное выражение.
– Мне так показалось.
– Я просто хотела прогуляться. Но Серго Леванович не захотел составить мне компанию.
Старый князь нахмурился и вымолвил:
– И чем же он так занят?
– Он удалился с секретарем Георгия Петровича в библиотеку, сказав, что им надо написать важные письма.
– Понятно, – недовольно проскрежетал князь и, бросив девушке дежурную фразу, прямиком направился в сторону библиотеки.
Когда Леван вошел в просторную комнату, наполненную высоченными стеллажами с книгами, он тут же устремил взор на сына, который сидел на диванчике в интимной близости с юношей. Молодые люди разговаривали, мило улыбаясь друг другу. Леван нахмурился сильнее. И Серго, заметив вошедшего, воскликнул:
– Отец?
Тито тут же вскочил на ноги, кланяясь.
– Выйди! – приказал старый князь, устремив мрачный взор на юношу.
Тито быстро засеменил к двери, извиняясь. Когда он вышел, князь приблизился к сыну.
– Сынок, я хотел поговорить с тобой, – важно начал Леван, внимательно посмотрев на молодого человека.
– Да, отец? – ответил Серго, вальяжно развалившись на диванчике.
Князь занял кресло напротив сына и строго сказал:
– Мне кажется, что ты слишком мало времени уделяешь своей жене.
– Но, отец, ты же знаешь, у меня много дел.
– Серго! – уже недовольно проскрежетал Леван Тамазович. – Я настаиваю, чтобы ты начал проводить больше времени с Еленой. Она скучает.
– И что же? Пусть больше гуляет да вышивает.
– Неужели ты не понимаешь?! У нее могут появиться поклонники! А это недопустимо! – повышая голос, заметил старик. – На днях я видел, как Георгий, твой брат, гулял с ней по саду, и мне показалось, что их прогулка слишком продолжительна. К тому же Елена постоянно держалась за его локоть!
– Но что же вы хотите от меня, отец? Я не могу полюбить ее. Ее общество не занимает меня.
– Ты не можешь полюбить ее? – удивленно спросил Леван. – Но она же красавица. И нрав у нее довольно покладистый. Да, она иногда высказывает свое мнение. Но, в отличие от твоей матери, ее можно переубедить. Вы венчаны, и она твоя жена перед всеми.
– И это меня угнетает, отец.
– Прекрати! Ты что, хочешь вызвать мой гнев, Серго? Даже не вздумай. Мне нужен внук, и как можно скорее!
– Я постараюсь, отец, – тут же сник Серго, услышав гневный окрик отца.
– Уж постарайся! Я настаиваю, чтобы ты несколько часов в день непременно проводил в обществе Елены Дмитриевны. Неужели ты хочешь, чтобы у нее появился тайный воздыхатель и сплетни поползли по всей округе?
– Хорошо, отец, я постараюсь больше времени проводить с Еленой.
– Да. Ты должен непременно ночевать в ее спальне.
– Ну уж нет! Этого я не могу вам пообещать, отец! – возмутился молодой князь.
– Серго, я же знаю, что брачную ночь ты провел с ней. Отчего же сейчас…
– Это так. Но больше я не смогу, – начал вяло Серго.
– Она тебя не привлекает как женщина? Она холодна в постели?
– Я не хочу отвечать на этот вопрос, отец.
– Не отвечай. Но ты должен проводить ночи с женой и подарить мне наследника! И прошу тебя, будь ласковее с Еленой. Твой долг быть рядом с нею.
– Я постараюсь, отец.
С самого утра пребывая в трепетном ожидании встречи, Софья около трех часов забрела на северную сторону дворца. Закрытый внутренний двор в этом крыле обычно служил для большого собрания дворян. Услышав еще издалека мужские громкие голоса и шум, девушка невольно подошла ближе, предчувствуя, что именно здесь сможет увидеть Амира.
Софья невольно приблизилась к открытой веранде и еще из-за угла заслышала грозный баритон Георгия-Амира Асатиани:
– Я собрал вас для того, чтобы общий совет азнаури решил, что делать со сванами. Три дня назад отряды их джигитов во главе с Тимуром Дешкелиане варварски напали на дальний аул Килиши, что у южной границы Имеретии, и вырезали половину населения, много женщин и детей увезли в горы. Глава того края Ясе Абуладзе позавчера был у меня и просил защиты от сванов. Именно за этим я собрал вас.
В этом дворике редко собирались советы. Только когда прибывших дворян, вассалов князя Асатиани, было так много, что они не могли поместиться в небольшом кабинете Георгия. Софья, невольно замерев за одной из колонн, отметила, что двор полон народа. Около сотни мужчин в различного цвета черкесках стояли или сидели на длинных лавках, внимательно слушая то одного, то другого выступающего, обсуждая его предложение.
– В последнее время сваны совсем потеряли боязнь, и я думаю, что их надо проучить как следует, – произнес один из азнаури.
– Согласен с князем Цулукидзе, необходимо загнать наглецов обратно в горы. Думаю, послезавтра надо объявить общий сбор, – сказал Амир.
– Да, это верное решение, паша Амир.
– Мы согласны выступить единым войском. Наш род поддерживает твое решение, Асатиани, – громко заявил один из старых джигитов.
– Хочу знать – все ли согласны? – спросил Амир.
И со всех сторон послышались возбужденные поддерживающие возгласы.
Софья отметила, что здесь находились самые именитые дворяне края, азнаури, и простые главы родов и селений, которые подчинялись власти Асатиани и владели землями на его угодьях этой части Имеретии. А также присутствовали по одному главному управляющему от каждого владения.
Софья осталась стоять незамеченной, невольно слушая разговор мужчин. Обсуждая в деталях, что делать, азнаури и джигиты советовались с Амиром и отвечали ему с невероятным почтением и уважением. Амир говорил кратко и по делу. Все изъяснялись по-грузински, но Софья прекрасно понимала их. Она уже в совершенстве владела грузинским языком и не только понимала все, но и прекрасно говорила, хотя и с сильным акцентом.
Через четверть часа азнаури одобрили решение Амира. Было намечено уже завтра отправиться к подножью гор и сделать вылазку в небольшой городок, находящийся во владении сванов, где, по данным имеретинцев, проживали наиболее родовитые и знатные дворяне Сванетии. Асатиани вознамерился взять в плен дюжину самых именитых дворян и привезти их в Имеретию, заключив в темницы. Плененные должны были служить залогом дальнейшего мира и спокойствия.
Азнаури решили потом послать гонца к Давиду Дешкелиане для переговоров и выдвижения ультиматума. Было оговорено, что плененным дворянам-сванам будет предоставлено приличное сытое содержание в неволе, но только в обмен на спокойствие земель Имеретии. При любом внезапном нападении на земли имеретинцев эти заложники будут немедленно казнены.
С замиранием сердца Софья слушала жутковатые обсуждения, но в глубине души осознавала, что в этих диких краях, видимо, нельзя существовать иначе. Она не спускала влюбленного взора с Георгия и чувствовала внутренний трепет от того, что именно этот мужчина, смелый и решительный, добивался ее расположения. Увлеченная, она не заметила, как невольно чуть вышла вперед из-за колонны, за которой стояла. В следующий миг она отметила, что Амир смотрит в ее сторону, и его громкий властный голос отчетливо произнес на русском:
– Госпожа, вы что-то хотели?
Софья вздрогнула, смутившись, ибо многочисленные взоры мужчин устремились в ее сторону. Она сглотнула и тихо, но звонко произнесла:
– Мне надобно поговорить с вами, Георгий Петрович.
– Позже я буду свободен. А сейчас покиньте это место. Наш разговор не для женщин.
Асатиани сказал это так властно, грозно и неумолимо, что Софья опешила. Чувствуя себя неуютно под недовольными сверлящими взорами азнаури, джигитов и Амира, она невольно поспешила прочь. Уже удаляясь, она услышала грозный голос Амира на грузинском:
– Что ж, решение принято единогласно. Сегодня Даур и Вахтанг доложили мне, что уже подняли под ружье около двух сотен наших джигитов, которые готовы выступить хоть завтра. Теперь надо решить, какой дом сколько людей может выставить…
Софья стремительно поспешила на главную аллею. Невольная обида на то, что Амир как будто прогнал ее, появилась в сердце. Она так жаждала увидеть его. Однако Асатиани, видимо, совсем не желал того же. Почти два дня они не виделись, и, похоже, это его вполне устраивало. Да, девушка понимала, что он был занят, но он мог ответить ей иначе, более дружелюбно и ласково. Но нет, Асатиани так гаркнул на нее, словно отчитывал за проступок, и его взор, недовольный и какой-то угрожающий, тоже не понравился ей. Едва не плача, она решила, что раз он не хочет видеть ее, то и она не будет искать встречи с ним.
Когда Софья приблизилась к аллее, она невольно наткнулась на Серго. Молодой человек призывно улыбнулся ей и попросил побеседовать с ним в чайной. Обрадованная тем, что у нее появился повод отвлечься от неприятных мыслей по поводу невнимания Амира, Софья с воодушевлением последовала за мужем и почти два часа провела в его обществе.
Амир освободился около четырех часов. Раздав быстрее приказы своим вассалам-азнаури насчет предстоящего похода, он стремительно направился во дворец. Перед отъездом мужчина жаждал увидеть Софико, к которой он уже два дня никак не мог вырваться. Жгучее желание прикоснуться к ней заставило его позабыть о том, что через два часа на выезде из усадьбы его будет ожидать Даур вместе с джигитами, чтобы отправиться в путь. Амир прошелся по гостиным и столовой и невольно остановился у открытой двери в чайную. Именно в этой небольшой уютной комнате он наконец увидел ее, и она мило беседовала с Серго.
Эта идиллия между молодыми людьми и отрывки задушевного разговора, доносившегося до него, мгновенно вызвали в существе Амира неприятное чувство тревоги и недовольства. Почти полчаса Асатиани, укрытый длинной темно-зеленой портьерой, висящей при входе, не шевелясь стоял за дверью. Словно истукан, не спуская напряженного взора, он следил за мимикой и каждым жестом брата и Софико. Молодые люди говорили тихо, и Амир, напрягая слух, прислушивался к их фразам, не желая пропустить ни одного сказанного ими слова. Уже давно он не видел, чтобы Серго так заинтересованно и воодушевленно общался с Софико, да еще и постоянно улыбаясь и явно пытаясь ее соблазнить. Насколько Амир знал из докладов верного слуги, в последний раз так долго молодые люди находились в компании друг друга только за неделю до свадьбы, а после этого едва ли обменивались парой дежурных фраз за день. Об этом Асатиани был очень хорошо осведомлен. И отчего вдруг сейчас Серго решил провести время с женой, отчего она находилась так долго подле его братца, довольная его компанией, Амиру было непонятно.
Чем дольше Амир следил за молодыми людьми, тем сильнее в его голове начинала бить мысль о том, что молодые люди уж больно рады общению. Серго вежливо наливал жене чай, а Софико благодарила его и даже пару раз улыбнулась. Все это задевало Амира за живое. Спустя полчаса напряженной слежки Асатиани ощутил, как в его висках бешено стучит кровь. Им завладело чувство некой несправедливости. Ибо эта горная серна принадлежала ему, Амиру, но сейчас проводила время с Серго, который не имел никакого права наслаждаться ее обществом. Только он, Амир, имел право на это, именно так напряженно собственнически думал он, лелея в своем сердце недовольство при виде этой картины. Ярое желание ворваться в чайную и немедленно оттащить Софико от этого смазливого слизняка стучало в сердце Амира. Сжав челюсти, Асатиани почти четверть часа удерживал себя от решительного дерзкого поступка. В какой-то момент, когда он уже вконец потерял терпение и решил немедленно прервать этот милый разговор, Софико вдруг поднялась на ноги и, поблагодарив Серго, устремилась к двери.
Тут же среагировав, Амир ринулся за угол, укрывшись в темноте коридора, чтобы выходящая молодая княгиня не заметила его. Уже через мгновение Софико прошла мимо мужчины и направилась по парадной лестнице наверх. Она почти поднялась, когда Амир стремительно направился за ней, перепрыгивая через ступеньки. Спустя считанные мгновения он нагнал ее в темном коридоре второго этажа у гостевых спален. Бесшумно приблизившись к Софико, он почти налетел на нее и, схватив за плечи, развернул к себе. Она открыла рот, чтобы закричать от испуга. Однако, увидев Амира, девушка облегченно выдохнула и пролепетала:
– Вы напугали меня.
Она говорила с ним на вы, решив показать свою обиду на его недавнюю резкость.
Амир тут же заключил девушку в объятья и прижал ее к стене. Склонившись над нею, он извиняющимся тоном произнес:
– Прости, я не хотел.
Софья нахмурилась, вмиг вспомнив его жесткие строгие слова там, при совете джигитов. Холодно взглянув на Асатиани, она попыталась высвободиться из его объятий и вымолвила:
– Извините, мне некогда. Я должна идти.
Однако Амир не позволил ей отойти и, властно обвив ее талию рукой, удержал рядом.
– Конечно, когда Серго развлекал тебя только что, ты не особо торопилась, – ехидно с ревностью заметил он.
– Развлекал?
– Ты ведь пила теперь с ним чай, Софико?
– Я пила чай со своим мужем, и что с того? – с вызовом спросила Софья, сделав ударение на слове «муж», желая позлить Асатиани, мстя за его безразличное отношение к ней в последние дни.
– Конечно, и, как заправская кокотка, хихикала над его шутками, – выплюнул он зло, сверкая на нее серо-голубыми глазами.
Софья опешила от его гадких слов и темного недовольного взора, который пронзил ее существо.
– Почему вы так разговариваете со мной? – спросила она, вмиг поджав от обиды губы.
Сначала он почти два дня игнорировал ее, а сейчас сказал ей гадость, как будто что-то предъявляя.
– Я разговариваю с женщиной так, как она того заслуживает.
– Меня ждут, дайте пройти, Георгий Петрович, – произнесла Софья и попыталась убрать его руку со своей талии.
Амир прочитал недовольство на прелестном лице девушки и вновь не дал ей высвободиться. Они несколько минут боролись. Софья пыталась вырваться из его рук, а Асатиани упорно не давал ей выскользнуть из его объятий. Наконец, не выдержав ее немого сопротивления Амир, глухо выдохнул:
– Ты что, обиделась, Софико?
– Нет, – колко заметила она, отворачивая от Георгия лицо, не желая на него смотреть.
– Я вижу, ты обиделась, и сильно, – констатировал он факт. – Но ты не должна была кокетничать с Серго и вызывать мое недовольство. Я погорячился, ты должна понять меня. Не обижайся.
– Я обижена на вас, но не от того, что теперь вы мне сказали.
– Тогда за что же?
– Я искала вас и хотела увидеть. А вы прогнали меня два часа назад.
– Прогнал? Когда же это было? – удивился он, вскинув брови. И тут же его осенило. – Это когда я попросил тебя уйти с места совета?
– Ты не просил. Ты грубо приказал мне, Амир! – выпалила вдруг с гневом она.
Асатиани удивленно округлил глаза и вымолвил:
– Цветочек мой, я просто сказал не тем тоном, – начал он ласково. – Ты все поняла не так.
– Я все прекрасно поняла, Амир. Если я наскучила тебе, так и скажи, – насупилась Софья, в ее больших ярких глазах заблестели слезы, и она добавила: – И я более не побеспокою тебя.
Мужчина пораженно уставился на нее хмурым взглядом и некоторое время молчал. Лишь через пару минут он тихо повелительно выдохнул:
– Иди сюда.
Подтолкнув девушку к одной из гостевых комнат, Амир проворно распахнул дверь и увлек Софью внутрь спальни.
Глава VII. Любовники
Софья начала сопротивляться, но Георгий, быстро захлопнув дверь ногой, притиснул девушку к своей груди и страстно выпалил:
– Что это еще за глупости? С чего ты взяла, что наскучила мне? Это совсем не так.
– Два дня вы не приходите ко мне и даже не хотите видеть меня. Да и теперь словно обвиняете в чем-то.
– Что за бред, Софико? Ты в моем сердце всегда. И нужна мне. Просто в последние два дня я замотался и почти не спал. Надо было разрешить много дел. Ты не должна обижаться на меня. Пойми, мои мысли теперь в предстоящей… – он замолчал, понимая, что обсуждение войны не должно касаться девушки. – И вообще, это мужские дела. Тебе незачем об этом знать.
– Кончено, ваши дела меня не касаются, – глухо произнесла она.
– Оставь этот надменный тон, Софико. И уже довольно ссориться со мной, – уже грозно заметил Асатиани, склоняясь к ее губам. Смутившись под его властным, поглощающим взглядом, Софья замерла, словно пойманная птичка, и затрепетала. Амир наклонился к ее губам и проворковал: – Лучше подари мне поцелуй…
Его губы властно захватили в плен ее рот. Уже через некоторое время от недовольства Софьи не осталось и следа. И она, привстав на цыпочки, обвив мощную шею мужчины руками, сама с радостью, пылко отвечала своими губками на его поцелуй. Амир, довольно отметив, что девушка сдалась на его милость и явно простила его, оторвался от ее губ и проникновенно сказал:
– Моя красавица. – Он ласково провел ладонью по ее волосам, заплетенным в косы, наслаждаясь их шелковистостью. – Сейчас мне надо уехать. На завтра назначен общий сбор на северной границе. Я не мог не повидаться с тобой на прощание…
– Надолго вы уезжаете? – спросила она, вмиг помрачнев.
– На пару недель, – ответил он, и его рука погладила девушку по округлой щеке, лаская пальцами. – И прекрати уже называть меня на вы. Я же просил тебя.
– Прости, Амир, – печально улыбнулась она ему и с тревогой в голосе спросила: – Эта вылазка опасна? Тебя могут убить?
– Нет, мой цветочек, – проворковал над ее губами Асатиани, довольный от того, что девушка беспокоится за него. Он по-мальчишески улыбнулся ей и добавил: – Тебе не о чем волноваться. Я хотел поговорить с тобой о Серго.
– О чем же?
– Дай мне слово, что не будешь часто видеться с ним.
– Но Серго – мой муж, я не могу…
– Софико, – перебил Амир девушку, не дослушав. Властно взяв ее за плечи, он вперил в нее поглощающий взор и грозным тоном произнес: – Ты поняла, о чем я. И не пускай его в свою спальню. Поклянись, что выполнишь мою просьбу.
– Я постараюсь, Амир, – пролепетала она тихо. – Но если он будет настаивать, что я скажу ему?
– Что ты больна. Что не хочешь его видеть, что угодно, – выпалил он, кусая губы. – Только прошу тебя, близко не подпускай его к себе. Ты обещаешь мне? Клянешься?
– Хорошо, Амир, – кивнула она и улыбнулась.
Он тут же сгреб в ее охапку и проворковал:
– Мой цветочек. Только мой…
Он вновь начал целовать ее, сильными руками неистово прижимая ее стройный стан к своей груди. Спустя пять минут ласки Амира стали более настойчивыми и яростными. В какой-то момент Асатиани легко приподнял девушку над полом и стремительно понес ее к кровати. Софья, вмиг поняв, что он намеревался сделать, неистово забилась в его руках, протестуя:
– Не надо, Амир. Сюда могут войти. Еще совсем рано.
– Я должен был уехать еще час назад, Софико, – срывающимся от желания голосом прохрипел он над ней, неумолимо кладя ее на кровать и быстро расстегивая ее платье. – Только из-за тебя я задержался… ты так долго говорила с Серго… я весь измаялся…
Быстро впиваясь губами в ее обнаженную ключицу, мужчина продолжал яростно стаскивать с нее платье, обнажая плечи и грудь. Софья снова попыталась встать, отталкивая его руки от своих интимных мест, и как-то неуверенно взмолилась:
– Амир, сейчас день, если увидят…
Асатиани же, уже скинув свою черкеску и оставшись в одной рубашке, с силой навалился на нее, обхватив ладонями лицо, и проворковал на ней:
– Не отказывай мне сейчас, цветочек мой. Мы так долго не увидимся…
Он начал задирать ее юбки, жгучими бешеными поцелуями покрывая ее губы. Уже через мгновение Софья, забыв про осторожность, обвила его шею руками и начала с восторгом отвечать на его поцелуи своими нетерпеливыми губами.
Верико медленно приблизилась к приоткрытой двери гостевой спальни и долгим изучающим взором провела по молодым людям, которые страстно миловались на постели, осыпая друг друга ласками. Уже через минуту княгиня чуть сузила глаза и, взявшись за дверную ручку, прикрыла плотно дверь, чтобы никто ненароком не увидел, что происходило в комнате. Она отвернулась от закрытой двери и медленно направилась вперед по мрачному коридору, уже окутанному сумерками. Обращаясь к самой себе, Верико тихо произнесла:
– Возможно, вскоре у Левана действительно появится внук, но не от Серго, как того жаждет этот старый сатир. А тот, кто действительно нужен…
Княгиня последовала по направлению к лестнице, и на ее ярко-красных губах, которые были, как и обычно, прикрыты вуалью в цвет платья, появилась довольная ехидная улыбка.
Георгий ушел из спальни спустя полчаса. Софья, ошарашенная, опьяненная его близостью, отчетливо слыша его удаляющиеся шаги, устало прикрыла глаза, понимая, что надо встать с постели и одеться, пока никто не увидел ее. Витая в воспоминаниях о только что произошедшей упоительной близости, девушка медленно села на постели и натянула на плечи платье. В этот миг дверь резко отворилась. Софья невольно замерла, устремив испуганный взор на вошедшего.
Серго Асатиани вплыл в спальню медленно и неумолимо. Он плотно прикрыл дверь и уставился на девушку злым недовольным взглядом.
– Итак, моя драгоценная женушка, как я посмотрю, хорошо проводит время с другими мужчинами, – вымолвил он через зубы.
– Сергей Леванович, я могу все объяснить, – замялась Софья, ощущая, как ее щеки покраснели от стыда и испуга.
– Да уж, любезная Елена Дмитриевна, объясните мне, как это вы за моей спиной развлекаетесь с моим двоюродным братцем. Какая наглость, прямо в моем дворце!
– Это не то, что вы подумали, – промямлила Софья, лихорадочно ища слова оправдания.
– Как же! – возмутился Серго, приглушая голос. Приблизившись вплотную к кровати, он уже недовольно выпалил: – Видимо, когда понесете приплод от Георгия, вы выдадите этого бастарда за моего? Так?
– Я, – она так опешила, что лишь спустя несколько мгновений испуганно пролепетала: – Я не тяжела… с чего вы взяли?
– Я не вчера родился! – процедил он. – Я уже давно заметил, что Георгий уж больно жадно смотрит на вас. Еще с того времени, когда он спас вас из рук сванов и привез в мой дом! Возможно, уже тогда вы отдались ему!
– Нет, этого не было. Я была верна вам тогда.
– А сейчас?
Софья полностью оправила свое платье и проворно встала с кровати. Боясь смотреть на Серго и опустив глаза, девушка несчастно и покорно склонила голову и лишь нервно сжимала кисти рук, не зная, что придумать в свое оправдание. Она вмиг испуганно представила, как сейчас правда выплывет наружу. Леван Тамазович будет в бешенстве и непременно отошлет ее обратно в Петербург за ее недостойное поведение. В этот миг Софья отчетливо поняла, что, влюбившись в Амира и забывшись на этот месяц в своих радужных любовных мечтаниях, совсем потеряла чувство осторожности. И вот теперь названый муж стоял и обвинял ее в грехе.
– Я виновата перед вами, – тихо вымолвила Софья, так и не поднимая глаз.
– Вот именно! Мне интересно, что скажет мой отец на все это! Хорошую же жену он мне сыскал, раз не прошло и пары месяцев, как она уже изменяет мне направо и налево.
– Нет, прошу вас, не говорите Левану Тамазовичу! – воскликнула она испуганно, вскидывая несчастные глаза на Серго. – Он разозлится и отправит меня к отцу.
– И верно сделает!
– Нет! Отец убьет меня! – выпалила Софья, взмолившись, и в ее глазах заблестели слезы. – Прошу вас, Сергей Леванович. Я сделаю все, что вы пожелаете, только не рассказывайте никому.
Серго некоторое время молчал, немного растаяв от ее чудного взора. Да, женщины не привлекали его, но взор Елены умел затрагивать потаенные струны его души.
– Ну, так и быть, – заметил князь уже более спокойно. – К тому же я даже рад, что вы не тяжелы, ибо это бы все усложнило. Я ничего никому не скажу. Но в обмен на мое молчание вы выполните два моих условия, согласны?
– Да, – закивала Софья, ощутив надежду на спасение.
– Во-первых, вам следует немедленно порвать все отношения с Георгием. Это недопустимо! Более никаких интимных встреч. Вы поняли меня, Елена? – вперил он в нее злой взор и только после того, как она согласно кивнула, продолжал: – Второе. Вы должны изображать, что влюблены в меня, и постоянно находиться рядом. Ибо отец в последнее время недоволен мною от того, что я уделяю вам мало внимания. Отныне мы должны чаще видеться, чтобы успокоить отца. Итак, вы согласны на эти условия?
– Да, – пролепетала Софья, понимая, что у нее нет другого выхода.
Она должна забыть свою влюбленность в Амира, ибо на карту теперь была поставлена безопасность ее родных.
– Что ж, так и поступим. Едва Георгий вернется, если, конечно, вернется, – ехидно заметил Серго. Софья испуганно вскинула на князя глаза, мгновенно осознав страшный смысл слов молодого человека. Ибо Серго явно намекал на то, что поездка Амира весьма опасна. Эти мысли вмиг причинили девушке душевную боль, и она отчетливо поняла, что будет жестоко страдать, если с Амиром что-нибудь случится. Но она тут же опустила взор, боясь показать Серго, как его слова задели ее за живое. – Вы прямо так и скажете ему, что у вас есть законный муж. А он пусть со своими притязаниями отправляется к своей жене. Иначе вы все расскажете мне и отцу. Так и пригрозите ему! Ведь он упертый, я знаю. И наверняка не отстанет от вас по своей воле.
– Да, я так и сделаю, Сергей Леванович.
– Если ваши слова не возымеют действия на Георгия, непременно скажите мне, и я смогу воздействовать на него через отца. А слово моего отца пока еще что-то значит в этом доме! Теперь приведите себя в порядок, и жду вас в саду. Немного прогуляемся у окон гостиной, там сейчас отец курит трубку, чтобы он увидел, как мы проводим время вместе.
– Как скажете, Сергей Леванович, – ответила тихо покорно Софья.
Серго, удовлетворенно хмыкнув, вышел прочь из спальни.
Имеретия, Тернали, дворец князя Асатиани,
1815 год, 18 августа.
В тот день Софья чувствовала недомогание с самого утра. Еда не лезла ей в горло, а настроение было удручающим и плаксивым. Ведь со вчерашнего вечера, после того как Софья узнала еще об одной тайне, она совсем потеряла покой. Дело в том, что уже второй месяц подряд у нее не было обычного женского недомогания. Еще в прошлый месяц, когда кровотечения отсутствовали, Софья подумала, что это связано с переездом, новым местом обитания и постоянной нервозностью, ибо такое случалось и раньше.
Но к концу месяца, когда все сроки вышли и не пришли следующие месячные, Софья неуверенно поделилась своими мыслями с Гиули. Горничная вмиг заметила, что отсутствие аппетита у госпожи, ее плаксивое настроение как раз связано с ожиданием ребеночка. От этого заявления Гиули Софья совсем скисла и поняла, что опасения Серго насчет беременности были небеспочвенны. Гиули предложила вызвать врача из Тифлиса, который бы мог осмотреть Софью, но та испуганно отказалась, ибо боялась, что об ее положении узнают все. Тогда Гиули тайно привела свою тетку, которая была повитухой и разбиралась в этом щекотливом деле. И именно вчера эта родственница горничной подтвердила, что молодая женщина действительно ждет ребенка, и уже два месяца. Софья едва не расплакалась, понимая, что это малыш Амира. Как и пророчил Серго, она действительно понесла плод от этой тайной связи.
Оттого на следующий день Софья проснулась в траурных гнетущих думах. Она осознавала, что теперь оказалась в еще более удручающем положении, чем ранее. Теперь она не только скрывалась под чужим именем и, обманув всех, венчалась с Серго, она еще и была беременна от Георгия Асатиани. Незаконная интимная связь с другим мужчиной, не мужем, в этих краях каралась смертью. Этот ребенок был доказательством ее греха. Все последующие дни Софья думала только об одном, как выкрутиться из этой страшной непонятной ситуации, в которую попала. И, ко всему прочему, она больше не могла видеться с Амиром наедине. Ведь теперь за ней следил Серго и был начеку. Ибо, чтобы скрыть ото всех действительного отца своего ребенка, Софья должна была забыть о Георгии, чтобы потом никто не мог сомневаться в истинности отцовства Серго.
Софью даже начали посещать мысли о том, что, возможно, стоит открыться Амиру и рассказать ему всю правду. Всю, всю. Но девушка не знала, как он отреагирует на ее признания. Но она чувствовала, что он сможет понять ее и простить только в одном случае, если любит ее. Только тогда, по ее мнению, Амир мог не просто вырвать ее из лап Серго и Левана Асатиани, но и, возможно, жениться на ней. Но оставалась еще тайна с Еленой. К тому же отец Софьи был болен и весь в долгах.
В тот день после обеда Софья сидела на открытой веранде второго этажа, вышивая очередную цветочную вереницу на подушке. Это занятие успокаивало ее нервы. Выводя тонкой рукой очередной узор на ткани, она тяжело вздыхала. В какой-то момент со стороны главной аллеи послышался неясный шум. Софья невольно устремила взор вниз на главное крыльцо, находящееся под верандой, и тут же к нему подбежал мальчишка-конюх и закричал:
