Арина Юрьева
Записки на дежурствах
Глава 14
«Стечение обстоятельств».
История Марины.
С Мариной мы познакомились на курсах подготовки к родам.
Лет ей было около тридцати, очень занятой муж-ровесник, какая-то офисная работа (несмотря на декрет), разгар ремонта в свежекупленной квартире-короче все, как у многих.
Ребенок в их семье ожидался первый.
Марина умеренно-внимательно слушала лекции, а в «чайных» перерывах с упоением обсуждала с другими девчонками покупки для будущих малышей.
На вопросах анатомии, физиологии и прочем медицинском ликбезе предпочитала своего внимания не заострять-зачем, когда есть врачи? Кроватки с колясками ее интересовали гораздо больше.
Чувствовала она себя неплохо, беременность у нее протекала без осложнений, и я бы никогда ее не запомнила, если бы не тот летний день.
Обычно на занятиях для будущих мам есть группа и ведущий, иногда-еще администратор. Но именно в тот день со мной была коллега Юля. Заглянула она к нам из любопытства: раздумывала, не присоединиться ли к нашему клубу в качестве ведущей и хотела посмотреть все изнутри.
Лекция была в разгаре, когда в аудиторию поспешно вошла Марина. Извинилась, села, достала блокнот и ручку. Я обратила внимание, что вела она себя немного нервно, была напряженной, но списала это на ее опоздание. Тем не менее, прервалась на минутку и уточнила-все все ли у нее хорошо? Марина заверила-да, я просто очень торопилась.
Я продолжила занятие, временами посматривая на нее: поза напряженная, но слушает меня и даже что-то пишет в свой блокнот.
Вскоре наступил перерыв.
Я отвела Марину в сторонку и еще раз задала вопрос о самочувствии.
«Да все в порядке!»-заверила меня Марина.
Просто день у меня такой-сплошное стечение обстоятельств.
Сначала всю ночь ребенок активно брыкался, совсем не выспалась. Утром стала собираться на занятия, с мужем сильно поругалась, переживала.
Он на работу уехал, я почти собралась уже-а тут доставщики детской мебели прибыли, которых в это время никто не ожидал. Пришлось самой размещать коробки по квартире. Что-то подняла, что-то переставила.
Нет, конечно, не тяжелое-ну что Вы, я же понимаю!
В процессе заметила, что уже опаздываю-все бросила, побежала одеваться. Очень спешила, но все равно опоздала…извините, пожалуйста.
Говорила Марина спокойно, но время от времени трогала или легонько потирала живот. На мой вопросительный взгляд пояснила, что у нее всю беременность проблемы с кишечником, поэтому живот частенько «ноет», вот как сейчас. Нет, точно не болит, а именно «ноет». Да, так уже несколько дней и это именно кишечник-не первый раз такое, спасибо за беспокойство, со своим врачом на эту тему советовалась.
На всякий случай я все же сама потрогала ее живот-тонуса матки не было. Со слов самой Марины, ребенок вел себя, как обычно.
А больше мне и нечего было сделать-это ведь был клуб, а не приемное отделение роддома.
Медицинских услуг мы здесь никому не оказывали, исключительно просветительскую деятельность вели.
Марина выпила чаю, позвонила мужу (кажется, они помирились), повеселела.
Перерыв подошел к концу, и мы снова собрались на лекции.
Следующие два часа Марина ничем не отличалась от остальных беременных в группе: слушала, писала, временами бегала в туалет и переодически ерзала на стуле в поисках более удобного положения.
Самочувствие у нее было отличным, настроение тоже исправилось и по окончании лекции она решила остаться на практическое занятие по родам, о чем мне радостно и сообщила.
И тут я поймала себя на мысли, что очень мне эта идея не нравится.
Чисто интуитивно мне хотелось отправить ее к врачу-просто на всякий случай, хотя бы на консультацию.
А еще лучше-для контрольного УЗИ.
Уж больно суматошное выдалось у нее утро, да и просто- вот не нравилось мне что-то в ней, иррационально.
Плюс живот этот «ноющий»…
Посовещались с Юлей.
Юля была согласна со мной настолько, что даже предложила организовать Марине амбулаторную консультацию в роддоме, в котором еще недавно сама работала. Роддом находился буквально через две улицы от нас и Марину бы там приняли, поговорили, осмотрели-да и отпустили бы с Миром, если бы все было в порядке.
Но Марина на консультацию не согласилась, вежливо, но четко обозначив свою позицию: сюда она пришла исключительно за информацией.
А за медицинской помощью ходит в другое место.
Интуицию акушерки (а в нашем случае-двух акушерок) в качестве аргумента для обращения к врачу не всякая пациентка готова рассмотреть.
Марина вот точно была не готова.
Существенных жалоб у нее не было, и она хотела остаться на практику.
И нам нечего было ей возразить.
Здание, в котором мы занимались, было в центре города.
Лекционный зал располагался на первом этаже, а зал для практики-этажом выше, в живописной мансарде с очень атмосферным интерьером.
Лесенка была неширокой, но удобной и будущие мамы поднимались наверх по очереди. Марина на ступеньках слегка качнулась, но к счастью-не упала, а просто резко шагнула. Пошутила над своей неуклюжестью.
И пошла в зал.
В зале девчонки уже разобрали коврики и подушки, кто-то взял фитбол, кто-то плед. Все заняли свои места, мы приглушили свет и включили приятную музыку для фона. Занятие заключалось в том, что мы дружно вспоминали (и тут же повторяли) различные позы для родов, отрабатывали навыки самомассажа при схватках, репетировали различные типы дыхания и учились расслабляться. Марина сидела на коврике, опираясь спиной на фитбол-и вдруг начала суматошно оглядываться, ощупывая под собой пол.
Я тут же направилась к ней:
–Марина, что-то случилось?
–Да у меня, кажется, воды отошли!-удивленно сообщила Марина, глядя на свой коврик, по которому уверенно расплывалась внушительная лужа.
Такое уже бывало на наших занятиях-то схватки начнутся, то воды отойдут, дело вполне житейское. Это никого никогда не смущало, а даже наоборот-воспринималось бонусом: роженица получала индивидуальные профессиональные советы, соответствующие моменту, а остальные участники группы получали живую иллюстрацию к лекции о начале родов.
Срок у Марины был доношеный и подобное развитие событий было вполне вероятным, поэтому я особо не забеспокоилась.
Но уже в следующий момент, подойдя к Марине ближе, я с ужасом поняла: огромная темная лужа под ней-это кровь. К счастью, в полумраке зала этого не заметила даже сама Марина, не говоря уже об остальных будущих мамах.
Ничего хорошего это означать не могло.
Стараясь сохранять спокойствие, я уложила Марину на бок прямо тут, на коврике и подала сигнал Юле.
Юля все поняла мгновенно.
Кстати, именно эта черта-умение понимать ситуацию по выражению лица напарника, на мой взгляд, является основополагающей в выборе акушерской профессии.
Либо это дано-и тогда уже сверху можно сколько угодно добавлять и знания, и навыки, и годы опыта.
Либо-не дано изначально.
И тогда-что ни добавляй, а акушера из тебя не выйдет.
Почти моментально, под каким-то благовидным предлогом, Юля вывела из зала всех беременных, передала их в руки администратора и вернулась ко мне.
Я же тем временем постелила под Марину несколько пледов, которые тут же впитали в себя кровь, велела Марине позвонить мужу, а сама набрала номер экстренной помощи.
Важно было с одной стороны донести до диспетчера всю неотложность ситуации, а с другой-не напугать саму Марину, которая лежала тихо-тихо, прислушиваясь к своим ощущениям.
А ощущений, кстати говоря, особенно и не было.
Марина лежала неподвижно, ее пульс при этом стучал, как у воробья, но ни боль в животе, ни головокружение, ни прочие симптомы «преждевременной отслойки нормально расположенной плаценты», которые описаны в учебниках, Марину не беспокоили.
Но учитывая объем кровопотери, к сожалению-это была именно отслойка.
Скорая, надо отдать ей должное, приехала очень быстро и действовала грамотно.
Марину увезли в ближайший родильный дом-по иронии судьбы, именно туда, куда мы ей и предлагали сходить на консультацию всего несколько часов назад.
Прямо из машины «скорой» Марину подняли в операционную, но…чуда не случилось.
…ребенка, к сожалению, не спасли.
Марина же потеряла много крови, к счастью- не потеряла при этом свою жизнь, и даже матку доктора ей сохранили. Восстановление в таких случаях бывает долгим, но главное, что оно возможно.
Ну а что касается причин…да сложно сказать.
На мой взгляд, тут было все сразу и свою роковую роль сыграла каждая мелочь того злосчастного утра.
Какие-то особенности организма самой Марины, которые при другой комбинации событий просто не имели бы никакого значения.
Но здесь они послужили тем «фундаментом», на котором уже выросли остальные «этажи»: ссора с мужем и эмоциональные переживания, тяжелые коробки, суета сборов, быстрая ходьба, долгое сидение в одной позе, а под конец-резкое движение на ступеньках.
Каждый кусочек этого пазла сам по себе довольно безобидный, но вот уже все вместе они и сложились в трагическую картину.
Вот уж действительно: стечение обстоятельств.
История одного отцовства…
и одной профессии.
Есть такие папы, которые не точно помнят дни рождения детей.
Есть и такие, которые не точно помнят даже самих детей.
Папа Саша помнил все: и количество детей, и дни их рождения, и даже то, как звали акушерок.
Впрочем, любую историю логичнее начать со знакомства с ее главным героем.
Согласно записи в дипломе Александр был журналистом, но, если честно-журналистом не очень талантливым, с такими средненькими способностями, и в историю ему было явно не войти.
В глубине души прекрасно осознавая этот момент, он чувствовал себя в жизни не очень уютно и этот внутренний диссонанс нужно было как-то исправлять. Именно этой необходимостью он объяснял тот факт, что многочисленные городские бары им посещались гораздо чаще, чем редакция. Употреблялись там разные напитки в самых невероятных сочетаниях и количествах, в результате чего забывались все комплексы, а вот желание жить и любить, напротив-расцветало. Частенько, бывало , так, что он уходил в запой еще холостым, а выходил из него-уже в отношениях.
И даже пару раз обаяние его возрастало настолько, что он умудрился дойти до ЗАГСа.
По иронии судьбы, две его первые жены тоже были из мира журналистики.
Первая супруга, довольно успешный редактор одного популярного журнала, родила ему дочку, в которой папа Саша не чаял души.
Девяти месяцев той беременности он почти что не запомнил, но совершенно случайно оказался присутствующим на родах.
Тогда партнерское участие мужей было распространено не особенно, но их пару нечаянно перепутали с другой, у которой как раз была договоренность о семейных родах на высшем роддомовском уровне.
Александра пустили в родзал по ошибке, но потом махнули рукой и выгонять не стали: в обморок не падает, и вообще-вроде не мешает. Пускай будет.
И когда на его глазах прошел весь этот многочасовой марафон, а в конце ему дали на руки теплый сверток в пеленках- он влюбился в свою кроху мгновенно и навсегда. Сам от себя не ожидал такого.
Однако, в семейной жизни это все равно не помогло: спустя два года талантливая редактор журнала, чьего имени история не сохранила, ушла к не менее талантливому коллеге, и родила тому другую дочку.
А первую оставила Александру, ничуть его этим обстоятельством не расстроив.
Он прошел родительскую инициацию посредством прогулок на детской площадке, прокачал свой уровень в момент устройства ребенка в детский сад, ну а после ветрянки и коклюша и вовсе снисходительно посматривал на других отцов-салаги!
Он научился варить утреннюю кашу и заплетать косички, из напитков самым крепким в его рационе стал кофе, а на подхвате всегда была нестарая еще мама/бабушка-со стороны можно было подумать, что все благополучно.
Но спустя непродолжительное время Александр все равно начал страдать от отсутствия личного интимного счастья, и тогда судьба снова занесла его в какой-то бар.
Учитывая новые жизненные обстоятельства, и напитки и компанию Саша старался выбирать тщательнее, однако хулиганка-судьба имела на него свои виды.
И совсем скоро у Александра появилась вторая жена.
Девушку звали Светлана. Она была веселой и легкой, моложе Саши на семь лет, и… она тоже была журналисткой.
Очень быстро Света нашла контакт с его дочерью, его мамой, его котом, и также быстро забеременела.
Саша был рад.
Но так как он сам уже стал старше и обрел с годами мудрость, то логично рассудил: всякая практика дается куда легче, если она подкреплена базовой теорией.
И муж отправил Свету на курсы подготовки к родам.
К курсам Света относилась, как к клубу по интересам.
С удовольствием пила чай в компании других будущих мам, плавала в бассейне, пеленала симпатичных пупсиков и занималась йогой-наслаждалась, короче, здесь и сейчас.
А вот про то, что будет потом, предпочитала пока не думать и потому никакие полезные советы про роды и младенцев в ее памяти никак оседать не хотели.
Осознав этот факт, Александр немного загрустил, но быстро нашел выход: он начал посещать лекции вместе с ней.
Другие мамы поначалу удивлялись присутствию чужого мужчины и немного даже смущались, но Саша так старательно все конспектировал и задавал настолько четкие и грамотные вопросы, что вскоре стал в группе совершенно своим.
И даже некоторые другие женщины своих мужей тоже стали приводить.
Правда, никто из этих мужей сильно заинтересован не был-скорее, приходили, чтобы жену не обижать.
А вот Саша проникался акушерством все больше и больше.
Ему было интересно все: про предвестники и про роды, про послеродовое восстановление мамы и про уход за малышом, и даже про грудное вскармливание.
После лекций он добровольно помогал приводить в порядок зал, и раскладывая по местам плакаты и пособия, продолжал задавать вопросы.
К концу курса он попросил ведущих посоветовать ему профильную литературу.
И к моменту окончания Светиной беременности Александр познал теорию родовспоможения практически в совершенстве.
Выбранный в родильном доме врач на предварительном собеседовании был уверен, что говорит с коллегой.
В день «Х» Света была в хаосе эмоций и ощущений, а Саша четко рапортовал в приемном: первые роды, схватки каждые десять минут в течение двух часов, прогрессируют. Воды не отходили.
Акушерка приемного посмотрела на него с уважением.
А когда он предъявил грамотно упакованные прозрачные сумки и обезоруживающе переодел собственные моющиеся тапочки-акушерка сдалась.
Было очевидно, что именно этот муж тут не для красоты, а очень даже для пользы.
Александру выдали одноразовый халат и без вопросов взяли на роды.
Спустя положенное количество часов и совместных усилий, он бережно взял на руки свою вторую дочь и был сражен ощущениями.
В отличии от первого раза, когда все было, в общем-то, довольно спонтанно-здесь он шел к отцовству совершенно сознательно. И каким-то интересным образом рождение второго ребенка не уменьшило, а только увеличило его привязанность к первому.
Единиц измерения чувств такой глубины и яркости в знакомой ему системе координат просто не существовало. Если бы он умел-пожалуй, мог бы вылететь в астрал.
В последующие несколько месяцев он почти полностью взял малышку на себя.
Именно он переодевал и купал, гулял и укачивал, утешал и развлекал, и не кормил грудью только потому, что не мог этого делать чисто физиологически.
Света прошла все стадии принятия этой ситуации: сначала удивлялась, потом восхищалась, потом раздражалась, а потом почувствовала себя свободной настолько, что вышла на работу.
К тому времени их общей дочери был почти что целый год, она успешно освоила гречку и кабачок, и в круглосуточной материнской опеке не особенно и нуждалась.
Работал Александр на удаленке, а посему Свету отпустил в редакцию вполне спокойно-пусть развеется.
На самом деле, дома она ему только досаждала: в их гармоничном трио «две дочери и папа» места для Светы не находилось, и это можно было объяснить, если задуматься: ведь девочки любили его самого по себе, без учета его провалов и достижений. Уважение к папе тесно переплеталось с обожанием, а доказывать им было и вовсе ничего не нужно: его авторитет в их глазах был непререкаем.
Со взрослой Светой, равно как и с любой другой взрослой женщиной, такого уровня самооценки он никогда еще не достигал. Это было похоже на легкий наркотик: очень приятно и очень затягивает, и постепенно Александр полностью замкнулся на этих эмоциях.
Ну а Светлана, выйдя на работу, вполне ожидаемо сначала развеялась, а потом-и развелась, высказав мужу напоследок что-то неприятное о неуемном отцовском инстинкте, разницей между свободой и ненужностью, и заодно предложив ему загуглить смысл термина «семья».
История повторялась.
Теперь у Александра было уже две дочери, но снова-ни одной жены.
И вот только теперь он смутно начал подозревать, что дело было вовсе не в женах.
Однако, до полного осознания было пока что далеко.
Прошло еще несколько лет.
Девчонки подрастали.
Мама/бабушка, с возрастом утратив значительную долю энтузиазма, все чаще недвусмысленно намекала на то, что Саше нужна любимая женщина и семейная определенность. Правда, каждый раз при этом слезно просила держаться подальше от баров и журналисток.
А Саша внезапно ощутил кризис по всем фронтам.
Работа удовольствия не приносила. Детей эмоционально и физически поглотил детский сад-они взрослели и это было так естественно. Личной жизни тоже заметно не хватало.
Зато, к счастью, наконец хватило ума понять, что с таким настроем и до настоящей депрессии недалеко, а значит- нужно срочно все изменить.
Александр задумался.
«Все изменить»-это только звучит отлично. А вот с чего начать?
И как человек с высшим гуманитарным образованием и мыслящий, начал он с попытки самоанализа.
Он попробовал вспомнить, что ему нравится, хочется и вообще-приносит в жизни хоть какое-то удовольствие.
Ожидаемо понял, что в первую очередь-это его дети.
Однако, любовь к дочерям явно не могла стать смыслом жизни, во всяком случае-не могла стать ее единственным смыслом.
Дети имеют свойство расти и поэтому нужно было искать и другие источники вдохновения.
Тем не менее, внезапное открытие он совершил, именно думая о детях.
Вспомнилось, с каким удовольствием, если не сказать-даже с кайфом, он посещал тогда курсы дородовой подготовки!
В журналистике таких эмоций точно не было.
Как воодушевляло его все то, что касается рождения человека, и при этом не пугали никакие медицинские термины и картинки, а напротив-хотелось погружаться в тему все больше и глубже.
С каким интересом всю жизнь он смотрел и пересматривал медицинские сериалы, читал все «записки врачей»-от Булгакова до Соломатиной, и был подписчиком множества медицинских блогов. Вспомнилась даже очень призрачная, почти детская мечта однажды стать доктором. С третьего класса он несколько лет прилежно посещал кружок юных медиков при школьном медицинском кабинете и получал регулярные похвалы от пожилой медсестры. Тогда он был уверен, что поступит в медицинский. А вот потом…почему-то не поступил, заранее засомневавшись в себе и в своих способностях.
И чем больше он думал, стараясь быть с собой максимально честным-тем больше воспоминаний всплывало в его сознании. А всплывая, воспоминания наводили его на вполне конкретные размышления.
Ну, а поразмыслив как следует-однажды он решился, и пришел в приемную комиссию медицинского колледжа.
В приемной комиссии ему, мягко говоря, удивились.
Взрослый мужчина, дважды разведенный, отец двоих детей, журналист-и к нам?
Что за неожиданная и странная такая у Вас возникла мысль?
Но Александр был в своих намерениях настойчив. Документы его были в полном порядке. А в колледже был вечный недобор: при существующих нагрузках и зарплатах не самая популярная профессия у вчерашних школьников.
Ну а когда, в качестве последнего аргумента, он попросил зачислить его в заочную коммерческую группу, чтобы не тратить нервы и силы на всякого рода вступительные тестирования-это окончательно решило все дело.
Его зачислили.
Последующие несколько лет прошли для Александра на одной волне под названием «вдохновение».
Учился он с удовольствием.
Много читал, успешно сдавал теорию и горел на практиках.
Неожиданно оказалось, что у него острый ум, хорошая память, точные руки и неплохое клиническое мышление, что в сочетании с почти фанатичной любовью к выбранной профессии давало неплохой результат.
И в конечном итоге Александр выпустился из учебного заведения, гордо держа в руках диплом фельдшера скорой помощи.
Трудоустроился он сразу же-мало того, что на любой подстанции уже много лет наблюдается хронический дефицит кадров, так он же еще и был мужчиной.
А мужчина на «скорой»-это особенно ценный персонаж.
Носить тяжеленные укладки на высокие этажи без лифтов, а тяжелых больных-носить в обратном направлении, сурово смотреть на нетрезвых страждущих экстренной помощи в запущенных маргинальных квартирах, обворожительно улыбаться пенсионеркам с повышенным давлением и отвлекать от неприятных процедур испуганных детишек-у Саши получалось все.
Буйные маргиналы трезвели и начинали жаловаться гораздо более связно. Пенсионерки получали так нужное им внимание и излечивались добрым словом. Детишки доверчиво позволяли себя осмотреть и радостно соглашались ехать на «машинке с мигалками».
Впервые за всю свою жизнь Александр ощущал себя настолько на своем месте.
Он взрастил на своем лице брутальную щетину, его глаза смотрели на мир с профессиональным прищуром, а речь приобрела уверенные, но бархатные нотки.
Дочки восхищались им по-детски открыто.
Мама гордилась сыном тайно, но в глубине души получала огромное удовлетворение, небрежно, но к месту говоря у подъезда: «Саша на сутках, да. Но как вернется-спрошу я тебе, Петровна, кардиолога».
Соседки перестали жалеть посредственного журналиста с неудавшейся личной жизнью, и зауважали в нем героического сотрудника экстренной медицинской помощи.
Жизнь налаживалась.
А не так давно он, кстати, снова женился.
И так как в новой семье больше никто не имеет отношения к журналистике-есть серьезная надежда на крепость этого брака.
Только об одном Саша иногда жалеет: о том, что не сразу понял, в чем его призвание. Столько времени впустую…
А надо было просто сразу становиться врачом.
Причем, скорее всего-акушером.