Артем Сенаторов
Аскетская Россия: Хуже не будет!
Глава III
Дело мастера боится
Совсем не качает…
Микки Гэ’ндон о втором Бранденбургском концерте Иоганна Себастьяна Баха
«Пропили Россию, либерасты поганые», – таким серьезным заявлением пробуждение Микки Гэ’ндона не ознаменовывалось давно. Быстро приняв сидячее положение, он обнаружил в купе нового пассажира, сильно напоминающего вождя мирового пролетариата. Удивительным было другое – на столике рядом с остатками припасов возникла бутылка коньяка, четверть которой уже отсутствовала. «Крепко же я спал», – пронеслось в голове у Гэ’ндона.
– Присоединяйтесь, – сразу предложил фотограф, хотя коньяк был не его.
– А что Смоленск проехали уже? – Микки без вопросов принял стопку.
– Да, где-то полчаса назад. Владимир Ильич, – представился собутыльник Виктора, протягивая руку.
– Неужели Ленин? – сострил Гэ’ндон, принимая рукопожатие.
– Да нет, почему же… Членин, Владимир Ильич Членин, тоже в Москву еду. Мы тут решили времени не терять, – улыбнулся он, погладив коньячок.
Нутром почувствовав необычность происходящего, Микки не стал сопротивляться, хотя с утра пить не любил. Родственные нотки в новом попутчике отчетливо улавливались. Разговор принимал интересный оборот, речь держал Владимир Ильич.
– Времена сейчас непростые, трудовому человеку прокормиться все тяжелее. Бюрократы, спекулянты, ворье прочее страной заправляют теперь, все развалили. Вот я раньше у себя в родном Смоленске в Доме пионеров кружок изобразительных искусств вел. Помню, все для детей было: и хоровой кружок, и шахматный, и радиолюбителей. Каждому находилось занятие по интересам, и чувствовали себя все частью чего-то большого, понимали, что государство о них заботится. Но с приходом демократии кружок наш, как и весь Дом пионеров, приказал долго жить.
– Демократия вообще не качает! – вставил Гэ’ндон.
– Вот и я говорю – фуфло полное. Какие-то умельцы через связи с местной администрацией быстро наш дом приватизировали и открыли элитный ночной клуб для крутых со стриптизом и кокаином за счет заведения. А нас с ребятишками на улицу выставили. Теперь кто шляется, кто ширяется. Хотя кружки для молодежи, конечно, и сейчас есть, да только стоит такое удовольствие столько, что подумаешь еще трижды, куда идти – в кружок этот или в магазин за водкой. А раньше все бесплатно было! И везде бардак, понимаете? Был у нас приют для сирот и специальный центр помощи малоимущим. Так в начале девяностых всех сирот разогнали, малоимущим показали официальный государственный кукиш с гербовой печатью, а на месте приюта теперь писательские дачи.
– Тоже со стриптизом? – наивно спросил Виктор.
– Нет, только с кокаином, – серьезно ответил Ильич, – это их орудие производства. Опять же распорядились местные чиновники, львиная доля которых оказалась людьми пишущими, так вот каждому – по даче. Ну и кто они после этого?
– Сволочи, жиреют на добре народном! – в сердцах вырвалось у Виктора, который не забыл обновить опустевшие стопки.
– За советский спорт! – неожиданно предложил Членин.
– За советский спорт! – поддержали собеседники.
Пили все трое в разной манере. Виктор не умел употреблять крепкие напитки, поэтому сначала вливал в себя сок, затем большими глотками коньяк, после чего ему опять требовалась запивка. Владимир Ильич пил одним глотком, не запивая и не закусывая. Микки всегда выпивал последним, смягчая вкус алкоголя соком и припасенной Ильичом шоколадкой.
– А мне, что делать, пришлось приспосабливаться к новым условиям, уроки рисования в школе упразднили, вместо них дети то ли тайм-менеджмент изучают, то ли майнд-билдинг. Только и спасло меня сходство с Лениным – взяли в новый ночной клуб швейцаром. Платили, правда, мало и за человека не держали вообще. Тогда-то и решил я своим бизнесом заняться, подрабатываю Ильичем в Калининграде, Минске и Вильнюсе – за границей спрос больше, хотя одна страна была. Иногда в Москву наведываюсь, но там все места схвачены, с улицы не сунешься.
Заливал Владимир Ильич под стать Микки Гэ’ндону: и про Дом пионеров, и про нынешнюю свою деятельность. В доме этом он никогда не работал, а основное его занятие на протяжении последних двадцати лет с честным трудом имело мало общего. Но чем дольше общались с ним соседи по купе, тем больше проникались к нему какой-то симпатией и даже уважением.
– Коньяк закончился, – констатировал разливавший Виктор, – а вроде только начали.
– Да, как-то мало я взял. Не ожидал, что такое живое общение у нас пойдет, но ничего, через час остановка в Вязьме, там у бабули проверенной еще возьмем, – успокоил собутыльников Ильич. – А может, чтобы время скоротать, банчик небольшой соорудим?
– В смысле? – не понял уже сильно поддатый фотограф.
– Ну, в смысле по маленькой в картишки перекинемся, до Вязьмы пару партеечек, колода есть.
– На деньги не играю!
– Так я и не предлагаю на деньги играть, – обиделся Ильич. – На бутылку! Проигравший покупает коньяк, чтоб не скучно было.
– А, ну это можно, – примирительно согласился Виктор.
– Сыграем, почему нет? – поддержал Гэ’ндон, который хоть и выпил, но начал догадываться, что их новый попутчик такой же преподаватель изокружка, как он сам – представитель крупного американского лейбла.
Для начала решили сыграть в очко – простую карточную игру, не требующую особых навыков, в которой все решает везение. Так считает большинство любителей, в этом их основное заблуждение. Банковал, то есть раздавал соперникам карты, Владимир Ильич. Через несколько минут стало ясно, что тасовать он не умеет, раздает неуклюже и не везет ему до крайности – то все время недобирает, то помногу перебирает. Ильич этого и не скрывал, сетовал, что игрок никудышный, да и фортуна стороной его обходит. У Виктора же на удивление игра спорилась, практически всегда получалось очко. Удивлялся в первую очередь он сам – последний раз брался за карты лет пять назад, а особыми способностями или везением никогда не отличался. Не новичок в азартных играх, Гэ’ндон играл хуже фотографа, но все же несравнимо лучше Членина. После того как вождь мирового пролетариата проиграл бутылку, решили не останавливаться и сыграть по рублю, потом по десять. Азарт, хорошо подогреваемый шутками коммуникабельного Ильича и алкоголем, так и пер. Незаметно для самого себя обыграв своих визави на полторы тысячи рублей, Виктор начал испытывать угрызения совести – все-таки лишил средств наивного пенсионера с такой сложной судьбой.
Микки при этом остался почти без денег, но виду не подавал. В отличие от недалекого в подобных вопросах фотографа он не сомневался, что их новый попутчик – первоклассный катала старой школы. Таких в стране немного. По прежней своей деятельности Микки был знаком со спецификой их работы. Каталы – это карточные шулеры, которые нечестным путем обыгрывают ничего не подозревающих граждан (фраеров или клиентов), используя их доверчивость или страсть к игре. В криминальном мире каталы находятся на особом, можно сказать, привилегированном положении. Это связано с тем, что, во-первых, обучиться шулерским приемам способен далеко не каждый, а, во-вторых, напрямую с этим миром профессиональные игроки могут и не взаимодействовать. Кроме того, если профессионал не использует крапленых карт или дополнительных технических приспособлений, а полагается только на ловкость рук, уличить его в нечестной игре почти невозможно.
Многие думают, что основным умением настоящего каталы является исполнение большого количества карточных трюков. Это не совсем так. Конечно, мастера знакомы со всем арсеналом шулерских приемов, чтобы не дать применить их против себя, но обходятся, как правило, одним-двумя проверенными фокусами. Потому что обыграть простачка, готового расстаться с деньгами, – дело техники. Найти его гораздо сложнее. Важно тонкое чувство психологии фраера и умение превращать любую жизненную ситуацию в игру. Профессионал должен быть готов к ней везде – на пляже, в такси, в парке, в аэропорту, в гостинице, в очереди за молоком. Многие каталы работают в поездах с сообщниками. Вспоминая необычное внимание проводницы, Гэ’ндон догадался, что она наводчица Ильича и, наверняка, с ним в доле. Также шулерам необходима подходящая легенда-прикрытие, дабы избежать подозрений и не быть вычисленными. Владимир Ильич обладал блестящей легендой, какой мало кто мог похвастаться.
Последние полчаса Микки не сводил глаз с попутчика, беззаботно играя и бурно реагируя на его шутки. Имея некоторое представление о технике исполнения карточных трюков, он быстро убедился, что за неуклюжими движениями Членин скрывает феноменальную технику тасовки и сдачи. Лихо исполняет вольты двух видов – прием, при котором часть колоды, которая должна была бы пойти вниз после снятия, вновь оказывается сверху, то есть на первоначальном месте. Сдает вторые и даже третьи – соперники получают не верхнюю карту, а следующую за ней. Использует несколько алгоритмов фальшивой тасовки, после применения которых колода всегда располагается в нужном ему порядке. Возможно, демонстрирует какие-то другие приемы. В общем, работает как опытный катала, полагаясь только на ловкость рук, полностью контролирует игру, сдавая Виктору очко, а себе – то недобор, то перебор. Фотограф при этом пребывал в полной уверенности, что столкнулся с карточным профаном, а ему самому несказанно везет.
Дальнейший сценарий был Микки хорошо известен. Только после того, как он развел глупую певичку на пятьдесят тысяч долларов, ему совершенно не хотелось самому оказаться разведенным. Гэ’ндон задумался, как вести себя в сложившейся ситуации. Разумно было бы уличить Ильича в шулерстве и от дальнейшей игры отказаться. Но Микки не был бы настоящим аскетом, если пошел бы по такому простому пути. Как и Членин, он знал главное: из любой жизненной ситуации надо извлекать выгоду. Но ровно в тот момент, когда в его голове созрел, наконец, определенный план, дверь купе без стука бесцеремонно распахнули.
– Старший лейтенант Жбанов, проверка документов! – огорошил всех вошедший.
Что делают сотрудники нашей доблестной милиции в поездах, остается загадкой. Удивительно, но при встрече с органами охраны правопорядка многие законопослушные граждане начинают испытывать необъяснимый дискомфорт и чего-то побаиваться. Наверное, потому что превратить невиновного в виноватого в нашей стране гораздо проще, чем наоборот. При появлении старшего лейтенанта с малоинтеллигентным лицом Виктор сразу пришел в замешательство, ему стало мерещиться, что его сейчас привлекут то ли за пьянство, то ли за азартные игры. А аферистов подобные встречи почему-то не пугают. Хотя на всякий случай Микки начал продумывать возможные варианты к отступлению – он находился в розыске за мошенничество под другим именем и проверка документов в его планы не входила. Тем более что Ильич мог оказаться не просто шулером, но еще и кидалой. Поведение Членина свидетельствовало об обратном.
– Здравствуйте, Сергей Владимирович, в проверке нет нужды, тут люди все честные, не желаете ли лучше к игре присоединиться?
Со стороны могло показаться, что Ильич ведет себя с представителем закона слишком нагло и самонадеянно, но старший лейтенант отреагировал неожиданно – снял фуражку, сел рядом с Микки и ответил: «Сдавайте». Поясним. Конечно, посланник властей был прекрасно осведомлен о деятельности двойника вождя мирового пролетариата, но солидный откат позволял Ильичу не беспокоиться – надежную крышу он получал. И не только. Власть и сама была неравнодушна к азартным играм, втайне мечтая обыграть Членина. К тому же у нее всегда водились денежки, все-таки служение государству в нашей стране – дело прибыльное, если поставить его на нужные рельсы. Такие клиенты, как Сергей, считаются самыми лакомыми, их называют жертвами. Несмотря на постоянные фиаско, жертвы получают удовольствие от самого процесса игры, всегда расплачиваются и обещают завязать, продолжая расставаться с деньгами дальше.
Играть решили в дурака. И каким-то непостижимым для Виктора, но совершенно очевидным для остальных образом уже через двадцать минут на кону оказались поставленными все его деньги (пять тысяч рублей) и фотоаппарат. Сергей положил против этого свою выручку за неделю – около пятидесяти тысяч деревянных. Примерно такая же сумма откуда-то взялась в саквояже добрячка Членина. Гэ’ндон играл в долг, подкрепив свое слово дорогостоящими часами. Регламент предполагал три партии на вылет, то есть оставшийся в дураках из борьбы выбывал. Пьяный Виктор находился в мало вменяемом состоянии. Сергей сосредоточенно думал, как всегда уверенный, что не проиграет. Ну, а Микки понял, что пора действовать, так как выводить Ильича на чистую воду уже нет смысла – с ментом у них, очевидно, договор, а ставки поднялись настолько, что партийная касса могла бы существенно пополниться.
Каково же было удивление Членина, когда в первой партии он четко зафиксировал «маяк» от пассажира в розовой рубашке: «Я свой, работаю под прикрытием, клиенты мои». Мало кто знает, но у профессиональных шулеров в ходу определенная система сигналов, понятных только своим. Если за столом оказываются работающие под разными легендами, незнакомые игроки, сигнал служит опознавательным знаком и сообщает, что коллегу трогать нельзя. Игроки объединяются, а выигрыш делится поровну. Для проверки Владимир Ильич сначала никак не отреагировал, но еще через полминуты получил два таких же настойчивых «маяка». Знать их мог только собрат по цеху или человек, которому каким-то образом стала известна эта азбука. В первом случае профессиональная этика требовала поделиться с коллегой, но потом все-таки объяснить, что вести себя подобным образом на чужой вотчине некрасиво. «Скорее всего, – размышлял Владимир Ильич, – имеет место второй случай, и Микки не игрок, а серьезный аферист, имеющий отношение к криминальному миру. Ссориться с таким человеком недальновидно, в лучшем случае поднимется ненужный шум, а в худшем – можно нажить серьезного врага. Гораздо выгодней поделиться и завести полезное знакомство». Дав ответный сигнал, Членин продолжил игру, гадая, кто же этот человек в розовой рубашке.
Дальше все пошло по накатанной схеме. В первой партии Членин с Гэ’ндоном в легкую вынесли фотографа. Оставшись в дураках, Виктор продолжал пялиться в карты, плохо воспринимая происходящее. Совместными усилиями творческого человека удалось водрузить на верхнюю полку, правда, уже без фотоаппарата и денег. Во второй партии опять же после определенного «маяка» был обыгран Гэ’ндон. В сердцах стукнув кулаком по столу, он быстро вышел из купе, дав понять Ильичу, что ждет его в тамбуре для разговора. В очередной раз объегорить мента не вызывало трудностей, и через несколько минут вопрос о победителе был решен. Сергей, красный как рак, проиграв нажитую неправедным трудом получку, вывалился из четырнадцатого купе, бормоча: «Не может быть, как же так, невозможно…».
А Владимир Ильич, спокойно сложив в саквояж часы, деньги и фотоаппарат, все с тем же видом простачка-пенсионера направился в тамбур.
– У меня к вам деловое предложение, не хотели бы вы, так сказать, расширить свой бизнес? – с места в карьер начал разговор Микки. – Понимаете, нам как никогда нужны такие люди.
– Кому это нам? – настороженно осведомился Ильич, протягивая Гэ’ндону часы и часть денег. – И что делать-то надо?
– Я представляю серьезную политическую силу, которая в скором времени полностью изменит к лучшему жизнь нашей многострадальной Родины, – Гэ’ндон принял часы, но деньги вернул, оставив себе только пару тысяч.
Членин недоуменно принял выигрыш обратно и приготовился слушать, хотя ему давно стало понятно, что дело он имеет не с очередным лохом и даже не с собратом по цеху. А с птицей куда более высокого полета.
– Видно, что вы придерживаетесь таких же взглядов на ситуацию в стране, как и наш лидер, Клим Елисеевич Моржовый. Познакомиться с ним вы сможете через пару дней. Долго расписывать нашу политику не буду, да и не получится, лучше пробегите пока глазами вот это.
Гэ’ндон достал статью, которую вчера читал перед сном. На титульном листе он быстро чиркнул номер своего мобильного. Членин внимательно принялся изучать полученное.
– Это часть политической программы и философских взглядов господина Моржового – председателя партии «Аскеты России». Предлагаю вам вступить в наши ряды, причем я сразу предложу Климу Елисеевичу утвердить вашу кандидатуру на место в ее политическом бюро. Вы будете пользоваться всеми привилегиями аскета (Владимир Ильич навострил уши). Но об этом позже, – улыбнулся Микки. – От вас потребуется переводить треть игровых доходов в партийную казну. В случае прихода к власти мы отдадим под ваше начало игорный бизнес и сектор культуры, если пожелаете. Сможете размахнуться!
Предложение поступило солидное, но это было не главное. Прочитанное глубоко запало в душу Владимира Ильича, каждое слово Клима отзывалось в его сердце ударом молота. Таково было обычное воздействие на людей главного аскета страны. Членин только и мечтал поскорее познакомиться с этим удивительным человеком. «Какая удача, – думал он, – рядовая «работа» в поезде обернулась встречей с единомышленниками, предлагающими выгодные условия сотрудничества».
– Здесь все – правда, потрясающе точно сказано, – констатировал Ильич. – Можно взять с собой?
– Статья ваша.
– Я и сам понимаю, что зарабатываю копейки дедовскими способами. Игровой бизнес давно переместился в виртуальное пространство, а каталы вроде меня доживают свой век. Но я не стою на месте, осваиваю интернет-технологии, ведь там миллионы долларов, а здесь тысячи рублей. Моя мечта – раскрутить в рунете полноценный покер-рум и провести несколько мировых турниров. Вот где развернемся!
– Ну что ж, Владимир Ильич, я в вас не ошибся. Кажется, Вязьма.
– Я выскочу здесь, чтобы не рисковать, до встречи в Москве!
– Звоните, уже сегодня я доложу о вас Климу!
Глядя вслед выпрыгивающему из вагона Членину, Гэ’ндон не сомневался – на одного аскета в некогда великой стране стало больше.
Клим Елисеевич Моржовый
Глава IV
Путаными дорогами судьбы
Аскет всегда работает на совесть, правда, не на свою.
Генри Маслоу, автор программы «КОСЕ – в каждый дом»
У читателя, наверное, возник справедливый вопрос, неужели авторы и дальше намерены описывать жизнь профессиональных аферистов? Получается, из-под их электронного пера вышел очередной забубенный криминал-роман. Кто же его главный герой? Какой-нибудь вымогатель или кидала? Золотой мальчик, модный ди-джей или супермачо-соблазнитель, у которого отбоя нет от женщин? Гламурная дочка богатых родителей, сексапильный частный сыщик или офисный работник на Кайене в кредит? Об этих персонажах нового времени говорят, им сопереживают, ими стремятся стать. Возможно, кого-то мы успокоим, а кого-то, наоборот, разочаруем. Наш герой звезд с неба не хватает, только что окончил институт с красным дипломом и судорожно пытается найти хоть какую-нибудь работу по полученной специальности – журналистика. Модная профессия, скажете вы. Правильно, но наш герой чуть ли не единственный на всем курсе прилежно учился гуманитарным наукам, пока его «золотые» друзья тусовались в клубах, к которым он и подойти-то боялся. Всю свою жизнь он прожил вместе с родителями в ветшающей пятиэтажке в одном из спальных районов Москвы – Дальних Лихобозах. И в отличие от большинства своих сокурсников, давно работающих в ведущих печатных изданиях, ему не удалось устроиться даже в стенгазету – сказалось отсутствие умения идти по головам и способности пролезть в любую щель. Кроме того, наш герой патологически честен, трудолюбив, склонен анализировать свои действия. В общем, по меркам современного общества он классический отличник-неудачник: на дискотеки не ходит; не знает, что такое кокс; даже девушки у него нет. Но что это мы все за него говорим.
– Поменяй ты, наконец, эту чертову мелодию на будильнике! Она мне скоро сниться начнет!
– Ну, мааам, это же «The Teechers»! Ты просто ничего не понимаешь в рок-музыке! Послушай, как прекрасно переплетается вокальная партия с гитарными волнами!
– Больше похоже на чтение каких-то мантр, причем сектантских!
– А Олег считает, что у «Teechers» большое будущее и со временем они станут самой успешной рок-группой в истории. Лучше не порть мне настроение перед собеседованием, ведь если дело выгорит – буду получать двадцать пять тысяч ежемесячно!
Лицо мамы приобрело задумчивый вид.
– Ох, сынок, ну и профессию же ты выбрал… Послушал бы нас с отцом, пошел бы в юристы…
– Я уже много раз слышал, что пора самому зарабатывать на кусок хлеба!
– Хлеба с маслом! – на кухню зашел отец с утренней газетой. – Расстраиваешь ты нас сынок, ох, как расстраиваешь.
Я знал, чем закончится этот разговор. Если моих старичков вовремя не остановить, причитать и рассуждать в сослагательном наклонении они будут весь день. Я бы назвал их «советской» парой, среднестатистической ячейкой общества: отец всю жизнь проработал на заводе, мать в школе, обоим перевалило за пятьдесят. Но это не главное. Мои родители, как бы это поточнее сказать, правильные. Правильные в хорошем смысле. Не спеша двигаясь по стандартной жизненной линии, они почти преодолели все ключевые этапы: рождение, окончание школы, поступление и успешное окончание института, устройство на работу, женитьба, рождение и воспитание детей, выход на пенсию, воспитание внуков, смерть. Этап «воспитание детей» (то есть меня) выделен, потому что на нем возникли проблемы. Все бы ничего, но слишком уж я попался своенравный. С одной стороны, меня можно было назвать примерным и даже образцовым ребенком, я честно выполнял все наказы и жил по советам, полученным от взрослых и из серьезных книг. Но с другой – мне всегда хотелось чего-то большего, необычного что ли, поэтому я и связался с журналистикой, будь она неладна. Памятуя о том, с какими боями я все же смог убедить родителей, что поступать я должен именно на эту специальность, сейчас, по окончании института, я просто обязан был найти работу! Какую угодно, лишь бы связанную с тем, что я изучал последние пять лет. И в отличие от папы с мамой, уверенности в положительном исходе кампании по трудоустройству я не терял, более того, в последнее время появились поводы для сдержанного оптимизма – на текущую неделю запланировано аж три собеседования!
Свои силы предстояло попробовать в рекламном агентстве, муниципальной газете и некоем креативном бюро. Сделав все возможное, чтобы выглядеть представительно, я с удивлением обнаружил в зеркале побитого жизнью и заметно уставшего от крутых поворотов молодого человека. Старый пиджак, в котором еще отец ухаживал за мамой, чехословацкие (такой страны уже нет!) брюки, привезенные дядей из командировки, замшевые, видавшие виды ботинки. И взгляд, с которым надо было что-то делать, – отчаявшийся и безрадостный. Я походил на Боба Дилана, если вы знакомы с его творчеством. Ну а чему было радоваться? Жил небогато в тесной квартирке на окраине города. Моя комната напоминала помещение архива: на рабочем столе аккуратной стопкой сложены тетради с лекциями; старый шкаф, прикрывающий стену, уставлен произведениями классиков; везде полный порядок. Идеально застланная постель, выцветший индийский ковер на полу, слабенький компьютер и дартс на двери. Хозяева таких убежищ не вызывают уважения или симпатии у работодателя, их берут от безысходности и сострадания.
– Оплати квитанции и положи денег на телефон нам с матерью и себе, – прервал мои размышления отец, протягивая наличность, – а на следующей неделе надо будет раскошеливаться на кабельное ТВ! Пора бы и тебе сынок вставать на ноги и начинать помогать нам.
Слова отца сильно ранили меня, я понимал, что в какой-то степени становлюсь родителям в тягость. Они всерьез рассчитывали, что после стольких лет отличной учебы их сын из ботаника превратится в респектабельного бизнесмена, который легко воплотит в жизнь мечты членов своей семьи. Тем более что мечты эти не были запредельными: мама хотела норковую шубу, а папа и того меньше – сходить в Англии на футбол. Однако процесс превращения в успешного человека затягивался, я не мог позволить себе даже футболки, а возможность понаблюдать за кудесниками кожаного мяча была разве что во дворе. Такое положение вещей нужно было срочно менять. Спускаясь по лестнице, я думал о том дне, когда у меня будет автомобиль, хороший костюм и, может быть, даже любимая, а главное, любящая девушка. Если вы знакомы с нейролингвистическим программированием, то знаете, что для достижения успеха рекомендуется представлять конечный результат – визуализировать желаемое. Смешно конечно представлять спортивный автомобиль в каменных джунглях Дальних Лихобоз. В справочниках мой район фигурирует как спальный, но я считаю его очень оживленным. Да, здесь нет метро, гипермаркетов и развлекательных центров, зато есть жизнь – настоящая, без купюр и прикрас. И это мое убеждение было тотчас подтверждено. Проходя мимо трамвайной остановки, я заметил трех здоровых кондукторов, бивших ногами подвыпившего мужичка-зайца, видимо решившего заартачиться. В центре такого не увидишь!
Положить денег на телефон удобней всего в соседнем магазине – там поставили новый автомат «Авокадо», принимающий платежи. Быстро сунув сто рублей в купюроприемник и приготовившись бежать на собеседование, я увидел на экране сообщение, сильно меня озадачившее. «Уважаемый клиент, вам предлагается сыграть в красное или черное на внесенную сумму. В случае выигрыша она удвоится, и вам на счет поступит двести рублей. Вы можете отказаться, выбрав соответствующий пункт меню, но вчера пенсионерка из Москвы Вера Ильинична подняла полторы тысячи рублей со ста. Мы уверены, сегодня повезет именно вам». Машинально потянувшись к кнопке «отказаться», я вдруг подумал, а почему бы разок не сыграть? Подумаешь, проиграю сто рублей, зато выиграть-то могу двести! Пересилил себя и выбрал черное. «Поздравляем, вы выиграли! У вас на счету двести рублей». Обрадовавшись, что хоть раз в жизни повезло, и собираясь убегать, прочитал следующее: «Играть нужно пока везет, не упустите свой шанс, и вам на счет будет переведено четыреста рублей». Других дураков поищите, а я меру знаю! Хотя с другой стороны… Вновь выбрав черное, не верю своим глазам: «Поздравляем, вы снова выиграли! У вас на счету четыреста рублей. Но только слабые останавливаются на полпути. Сыграйте еще, и восемьсот рублей ваши!» Восемьсот рублей на телефоне! Таких денег не помню со времен повышенной стипендии! Немного вспотев, ставлю на красное. О, чудо! «Вы победили, у вас на счету восемьсот рублей. Вам остается последний шаг, повторите успех Веры Ильиничны из Москвы и выиграйте полторы тысячи рублей. Желаем удачи!» Дрожащей рукой снова ставлю на черное, хотя все существо подсказывает, что вот тут-то и надо остановиться. Так и есть. «Не расстраивайтесь, пусть сегодня вам не повезло, но вы всегда сможете отыграться в следующий раз. Ждем вас с деньгами у наших автоматов «Авокадо». У вас на счету по-прежнему ноль. С уважением, председатель Общества обманутых вкладчиков Юлий Павриди».
Наш герой не знал, что идея совместить игровые автоматы, которые правительство всеми силами пыталось запретить, с аппаратами оплаты услуг связи пришла в голову одному из вновь принятых членов партии «Аскеты России», председателю Общества обманутых вкладчиков Юлию Павриди. Новация (ставшую модной, но ничего не означающую приставку «ин» мы в хорошем смысле опустим) была направлена на пополнение средств партийной кассы. Новая программа «Лох платит всегда» приносила аскетской казне около ста тысяч рублей ежемесячно.
Остановимся подробней на деятельности Юлия и его Общества. Ни для кого не секрет, какое огромное число наших сограждан пострадало от финансовых пирамид, предлагавших разбогатеть на дармовщинку. Оно и понятно – при социализме обогатиться было нельзя, даже если все силы отдать на построение светлого, но, как выяснилось, не своего будущего. А с приходом демократии подобного рода аферисты появлялись, как грибы после дождя. Новая экономическая модель предполагала, что хороший заработок и тяжелый труд – вещи взаимоисключающие, а свои сбережения лучше отдавать компетентным специалистам в области финансов. После чего, не напрягаясь, пожинать заслуженные плоды. Конечно, это пришлось населению сильно по вкусу. Итогом развернувшейся кампании стал вылет миллионов рублей в трубу, направленную в строго определенном направлении, и появление в стране особой категории граждан – обманутых вкладчиков, которые не перестают судиться, ходить по телевизионным передачам, причитать, угрожать, но не теряют надежду вернуть потерянные денежки.
Общество обманутых вкладчиков как раз и было создано, чтобы помочь этим несчастным. Председатель Юлий Павриди – серьезный специалист в вопросах обмана, в свое время еле унесший ноги. Деятельность его организации заключалась примерно в следующем. Ясно, что вернуть такие огромные деньги за короткий срок невозможно. Поэтому, пока Общество титаническими усилиями возвращает исчезнувшие миллионы, обманутые вкладчики снабжаются акциями с портретом Павриди на потерянную сумму. Сразу после обнаружения средств акции можно будет обменять на живые купюры. Но поскольку поступлений ожидается неимоверное количество, приобрести акции Общества на свои деньги может любой желающий, чтобы потом получать миллионы с хорошими процентами. Гарантом выступит партия аскетов. Но мы отвлеклись.
Креативное бюро представляло собой комнатушку в обветшавшем подвальчике. На двери был приклеен лист А4 с не самым креативным названием «Креативное бюро: Bureau». В фойе, а точнее в некоем предбаннике, столпилось с десяток таких же обиженных жизнью бедолаг, как и я. На их лицах ясно читалось, что работать они готовы где и за сколько угодно, лишь бы взяли. Я приготовился ждать, но к моему удивлению собеседования длились не более пяти минут, а все покидавшие офис буквально светились от счастья. Это несколько настораживало.
– О’кей, как вас зовут, дружище? – приветливо улыбнулся менеджер бюро.
Мужчина средних лет выглядел хорошо и даже дорого, что как-то не вязалось с запустением подвальной конторы.
– Я указал все данные в анкете.
– Верно, верно. Просто времена сейчас такие, многие не пишут правды. На сайтах знакомств себя же можно назвать как угодно. Что-то подобное и c резюме. Кто будет смотреть анкету Олеси, если рядом Джессика? Да и вообще я предпочитаю не углубляться в эти бумажно-табличные пещеры, в них можно так и остаться. Я ратую за живое общение. На какой уровень заработка вы рассчитываете?
