bannerbannerbanner
Десятый сосед

Ашира Хаан
Десятый сосед

Полная версия

Воровка почты

Осень – самое время для тюленьих выходных. Спасать урожай, который привезли с дач родные и друзья. Готовить овощное рагу из кабачков и шарлотку из яблок. Лениво читать соцсети, варить кофе с корицей и кардамоном, договариваться с друзьями «когда-нибудь» встретиться.

Не думать ни о каком соседе.

В конце концов, я Маринку не встречала, иной раз, месяцами.

Кстати, она написала, что свадьба пока откладывается, потому что ее будущая свекровь попала в больницу. А потом наступит зима – зимой жениться неудобно: ни фотографий нормальных, ни погулять как следует. Ну и зачем вообще куда-то торопиться? Они отлично могут пожить и так. У будущего мужа в квартире только свежий ремонт и минимум мебели. Ни кухни, ни занавесок, ни дивана, ни котов. Есть где развернуться девушке, которая годами играла в «The Sims», живя в крошечной съемной квартире.

Правда мне показалось, что в ее голосе мелькнули те самые нотки самоубеждения, которые я ловила и у себя, когда рассказывала маме, что нам с Олегом отлично живется без штампа в паспорте. Но Маринка с женихом свадьбу вроде не отменили, а только отложили, так что, надеюсь, мне только показалось.

Всю следующую неделю я не встречала соседа. Мне только чудился запах его парфюма в лифте, но его быстро забивала сигаретная вонь – кто-то с этажей ниже никак не мог дождаться, пока выйдет на улицу, начинал курить еще на лестнице.

Следующая тоже прошла в спокойствии.

С Олегом мы больше не ругались.

На работе все, вроде устаканилось, хотя я все еще ждала, когда придет время для повторного разговора о повышении.

Даже дверь подъезда исправно хлопала уже после нажатия кнопки лифта. А иногда я ее сразу аккуратно прикрывала за собой, говоря судьбе: «Сегодня пусть будет как будет». И было обычно спокойно.

Я уже совсем расслабилась – бывали дни, когда я ни разу не вспоминала про нового соседа. Но однажды пятничным утром, выгребая рекламные листовки из своего почтового ящика, я случайно бросила взгляд на ящик квартиры номер 44. За то время, что прошло с вселения нового жильца, тот, похоже, ни разу туда не заглядывал. Ящик был забит так, что муниципальные газеты туда уже засовывали, складывая в несколько раз, листовки просто пихали сверху, а с краешку была видна надорванная телефонная квитанция.

А вдруг сосед съехал?

Эта мысль меня поразила. Я тут страдаю, принюхиваюсь в лифте, вздрагиваю от любого шума в квартире, стараюсь говорить полушепотом, а он давно сменил квартиру, и не пересекаемся мы именно поэтому, а не потому что я как разведчик осматриваю все подступы к подъезду прежде чем туда зайти?

А ведь в ящике, кроме квитанций, запросто могут лежать почтовые извещения или какие-нибудь налоговые уведомления для Маринки или для хозяйки. Еще, говорят, домушники присматриваются к таким заброшенным ящикам и так определяют, что хозяева уехали в отпуск, можно грабить.

Я прикусила губу.

Это не мое дело.

Совсем не мое.

Хотя я знаю, что замок этого ящика открывается и без ключа, надо только надавить сбоку, а дальше можно отодвинуть запор.

Сами разберутся, все взрослые люди. А не разберутся, так мне точно дела нет.

Я вздохнула, развернулась, чтобы уйти… и, разумеется, полезла не в свое дело. Потому что потом Маринка или хозяйка спросят: «Ева, ну тебе сложно было, если видела?»

И что я отвечу? Испугалась этого нового жильца, он ругаться будет?

В ящике была пара квитанций и куча рекламы. Я выгребла ее и сразу выкинула в мусор, квитанции положила назад, с чувством выполненного долга прикрыла обратно дверцу… и вздрогнула от шелкового ехидного голоса:

– А что вы делаете с моим ящиком, Ева?

Обернулась – сосед стоял, привалившись к перилам и поставив ногу в сияющем ботинке на верхнюю ступеньку лестницы. Элегантный серый костюм сидел на нем так, как не на всякой кинозвезде. А им-то ведь наверняка шьют на заказ. Я прямо забеспокоилась – к нашим перилам в таком торжественном виде лучше не прислоняться…

Хватит, Ева. Ты уже один раз влезла не в свое дело, и вот что получилось.

Я опустила глаза, стараясь не встречаться с ним взглядом. Сейчас оправдание «сосед будет сердиться» уже не казалось мне таким смехотворным. Он и правда сердился. Потому что во втором его вопросе шелка было меньше, а ехидство сменилось раздражением:

– Так вы ответите, зачем полезли взламывать мою собственность?

Я вспыхнула и затараторила:

– Ваш ящик был забит, все вываливалось, раньше тут жила моя подруга, и я подумала… – я прервалась и сглотнула. – …подумала, что будет по-соседски… – боже, что я несу! – …проверить, а хозяйка будет сердиться, но я бы передала все важное…

Блею как овца. Какой позор.

Сосед прошел мимо меня, чуть задев плечом. Не так, чтобы оттолкнуть, а… так, что его запах снова окутал меня и мгновенно, несмотря на прошедшее с той встречи время, окунул обратно в кипящее море влечения к нему.

– Хозяйка попросила меня заглянуть в ящик, хотя мне точно ничего не может прийти, – прокомментировал он, открывая замок нормальным ключом. – Но я не вижу, чтобы тут было что-то важное. Счета я оплачиваю через интернет. Разве что вы, Ева, забрали.

Я мгновенно задохнулась от злости!

Забрала! Взяла и забрала какое-нибудь сраное извещение о пришедшей посылке с Алиэкспресса, а как же! Ева – воровка писем!

– Да вы охренели! – выдохнула я ему в спину, скатилась вниз по лестнице, вылетела и грохнула дверью подъезда со всей силы.

Я мчалась на работу в таком бешенстве, что на переходе перепутала эскалаторы и в толпе запрыгнула на правый. И по пути к эстакаде три раза сбилась в перечислении закупок.

Да как он смел вообще!

Он нормальный?!

Где он жил до сих пор, такой красивый, что там люди воровали почту?

На работе

Влетела на работу с опозданием и тут же воткнулась в Сергея Андреевича не в лучшем настроении. И, конечно, получила выговор. И за опоздание, и за кончившуюся туалетную бумагу и черте где разбросанные накладные, которые должны лежать в одном месте, чтобы бухгалтерия могла их найти.

– А еще прибавку хочешь, Ев, ну ты сама подумай, для офис-менеджера аккуратность – главное качество. Мне все равно, любят ли тебя сотрудники, для этого у нас есть штатный психолог. Мне нужно, чтобы все в офисе работало как швейцарские часы. Если я не могу тебе в этом довериться, о каких бонусах может идти речь? – отчитал он меня.

Вот и не говорите мне потом, что мои ритуалы не работают. Даже не смейте!

Они работают. Было бы проще, если бы они работали всегда, в 100% случаев и можно было проверить и найти закономерность. Я бы тогда доказала окружающим, что не двинутая.

Я немножко поплакала в офисном туалете, ругаясь то на соседа, то на начальника.

Правда вообще-то была в том, что оба выговора были заслуженными. Рабочий понятно почему – мне даже слезы было нечем вытереть, бумага и правда кончилась. А от соседа – потому что на самом деле, в глубине души, я надеялась найти в том ящике какое-нибудь письмо для него и узнать, как его зовут. Мне чертовски надоело мысленно звать его то красивым хамом, то соседом.

Его загадочность, то, что он так явно не вписывается в атмосферу нашего дома, не знает элементарных вещей и исходит из каких-то диких предпосылок, настолько сильно выделяют его из общей массы, что сложно перестать думать о нем и гадать, почему так получилось.

Где он жил раньше?

Почему теперь живет здесь?

Где его жена?

Как он попал к нам и почему так торопился снять квартиру?

Я вымыла лицо, вышла из туалета и посмотрела на часы.

Да, молодец, Ева. Сорок минут прорыдать из-за того, что безымянный мужчина обвинил тебя во взломе почтового ящика.

Сорок минут рабочего времени думать о его руках, его костюме и его запахе.

Ты молодец.

Просто молодец.

За полчаса до окончания рабочего дня я отправилась на офисную кухню – избавлять холодильник от неопознанной и просроченной еды. Кто не подписал свою котлетку и оставил ее на полке одинокой, мог при выходе с работы встретиться с ней и пойти домой вместе.

И в тот момент, когда я спрашивала у гречки в поллитровой банке, чья она, а гречка упорно не отвечала, начальник похлопал меня по плечу, перепугав до смерти. Боюсь, что гречку тоже – я чуть ее не уронила.

– Ева, я бы хотел перед тобой извиниться за утреннюю резкость, – начал он, и вот тут я и правда испугалась.

– Сергей Андреевич?!

Он никогда не признавал свою неправоту. Никогда.

Так что наверняка сегодня где-нибудь пройдет дождь из жаб в честь такого события.

Если только сейчас не выяснится, что все гораздо хуже, чем я думала. Например, утренняя резкость была из-за того, что он не знал, как сказать, что я уволена.

Доброта начальства куда хуже начальственного гнева. Лучше всего – спокойный нейтралитет.

– Ева, я понимаю, ты можешь быть на меня обижена, и мне бы хотелось как-то загладить свою вину, – продолжил Сергей Андреевич, загоняя меня в натуральную панику. – Поэтому давай на неделе вместе пообедаем. Например, в «Эзопе»? И обсудим твои карьерные перспективы. Я тут посмотрел твой диплом и не понимаю, зачем ты себя гробишь на должности «подай-принеси». Есть куда более интересные альтернативы.

– В «Эзопе»? – опешила я.

У нас на первом этаже здания было несколько ресторанов, в которые мы могли ходить на обед: от дешевой чебуречной до более-менее пристойных заведений, где бизнес-ланч состоял из тех же блюд, что и обычное меню, только порции поменьше. «Эзоп» был из них самым пафосным и на бизнес-ланчи не разменивался. Максимум – скидка на меню в обеденное время. И то лишь потому, что здания бывшей промзоны вокруг занимали исключительно офисы – днем ждать клиентов было больше неоткуда.

Но с их ценами даже со скидкой обедать себе там могло позволить только высокое начальство. Я вот в «Эзопе» ни разу не была, даже после новогодней премии.

 

– Не хочу, чтобы о нашей беседе сплетничали в курилке, – Сергей Андреевич положил ладонь мне на плечо, задержал ее там на полсекунды дольше приличного, улыбнулся и вышел из офисной кухни.

Ну да, зато о том, что он пригласил меня в ресторан, сплетничать никто не будет.

Что-то начальник и правда меня чересчур выделяет…

Я занервничала еще больше.

Или ерунда? Было бы свидание, он бы пригласил после работы.

Да и сам сказал – свидание после того, как я расстанусь с Олегом.

А я не собиралась.

Лучшая подруга – вторая мать

– Ир, я, наверное, расстанусь с Олегом.

С Иркой мы дружим уже года три, и когда моя жизнь становится слишком запутанной, я прихожу к ней в ее аккуратную вылизанную квартиру и там, на старомодном кожаном диване, завернувшись в пушистый плед, под неизменный чай с чабрецом и малиновым зефиром, потихоньку раскладываю все по полочкам и нахожу правильные пути.

Наша дружба началась в тот момент, когда я выла в подушку от горя, после того как меня бросил мой номер восемь.

Строго говоря, напрямую он меня не бросал, только заявил, что отныне он полиаморен. То есть, любит сразу несколько женщин. Всех – одинаково. И, конечно, намерен оставаться со всеми. И если я соглашусь, мы создадим полиаморную семью: он, я и его знакомая с курсов английского. Кстати, он с ней уже начал отношения, она не против.

Я оказалась «мещанкой» и «ограниченной».

Выла я не метафорически.

Каждый вечер на меня накатывала такая тоска, что я рыдала и кричала, била себя в живот, утыкалась в подушку, но сдержаться не могла и часами просто скулила, лежа щекой на холодном полу.

Когда увидела на двери квартиры записку с просьбой выгуливать собаку по вечерам, я поняла, что с этим нужно что-то делать.

Написала в женское сообщество в интернете, что мне очень-очень нужно с кем-нибудь выпить кофе и поговорить. Откликнулись несколько девушек, но почему-то они «поговорить» поняли так, что они мне будут рассказывать про своих собак и детей. Я сидела напротив них, пила свой латте и внутри меня росло желание просто заорать, заглушая их слова, музыку, играющую в кафе, шум шоссе за окном и свою невыносимую боль.

Только Ирка оказалась нормальной. Пришла, заказала бутылку шампанского и сказала: «Рассказывай!»

В первый раз я проговорила три часа и три бутылки. Во второй – два часа и две.

В третий справилась за час, но бутылок все равно ушло две. Потом мы встречались уже не каждый день, а пару раз в неделю и как-то незаметно я оказалась в курсе всех ее дел, а она моих. И не только про бывшего.

Я стеснялась ей звонить – она всегда звонила и писала первая, вытаскивала меня гулять, требовала похвалить ее новую вышивку, обижалась, когда я критиковала. Она давала мне наглые советы, лезла с ногами в мою жизнь, не отличала манипуляций от просьб и просьб от требований. Ни единого грамма такта, ни малейших сомнений в том, что она знает, как лучше…

С тех пор, как в восемнадцать лет я оставила Веру в том лесу с тремя подонками, у меня не было других подруг. После того, как она перестала ходить в колледж, меня стали сторониться однокурсницы. Да я и сама не стремилась с ними общаться. Мне было не до дружбы – надо было учиться, нельзя было гулять. Хватит, погуляла.

Ирка просто навязала мне себя, и всей моей вежливой непреклонности не хватило, чтобы отделаться от нее. С ней дышалось чуть легче. Ее беспардонность снимала все мои сомнения. И в людях она разбиралась лучше.

Олега мне нашла, кстати, именно она.

– Так. Рассказывай! В чем он провинился? Ударил? Изменил? Проиграл все деньги в автоматы? Испортил лимитку диоровской помады? – Ирка всучила мне чашку с чаем. Запах чабреца я люто ненавидела, но говорить ей об этом было бесполезно. Так что одной порции мне хватало на всю беседу.

– Я пока думаю, Ир… Я не знаю, – теперь мне было совсем неловко жаловаться на Олега. В самом деле, что он такого сделал-то?

– Ну расскажи, что не так?

– Секс, – я попыталась покраснеть и отпила сразу половину бокала.

– Тебе же нравилось? – удивилась она. – Ну, он тебя до оргазма доводит?

– Не каждый раз…

– Никого не каждый, – отрезала Ирка. – Не балованные.

– Не в этом дело.

– Он тебя не хочет? Ты мне про своего рассказывала… Алексей? Который тебя год не трахал.

– Алекс, да, – я вздохнула. Номер семь. Полтора года отношений, из них год как брат с сестрой. Все время оправдывался тем, что он устал. Даже отпуск не помог. Я была готова прожить с ним жизнь и состариться вместе, но все-таки не в двадцать пять.

– Что, и Олег так же? – ужаснулась Ирка. – Во мужики пошли. Мне моя сменщица тоже рассказывает, что новый год чаще…

– Да нет, противоположная проблема, – вздохнула я. – Пристает, когда я не хочу. А если отказать, ходит, как тот варан, и смотрит.

– Какой варан? – не поняла Ирка.

– Помнишь, была история про мужика, которого укусил его домашний варан и потом ходил за ним по пятам? Мужик думал – извиняется, а тот на самом деле все ждал, когда жертва сдохнет от яда.

Ирка заржала так, что пролила на себя чай.

– Я просто представила! Укусил и ждет, когда захочешь! – она закатилась опять.

– Так, мать, что-то ты веселее обычного, – забеспокоилась я. – Хорошо пятницу отметила?

– А чего не отметить? Благоверный мой опять в рейс ушел, вот я и скучаю. Что еще делать?

Иркин муж – дальнобойщик. Вот уж у кого сексуальная жизнь по расписанию.

Зато когда он возвращается после месяца отсутствия, она потом два дня с трудом по лестнице спускается.

– Ну, в общем, я немножко устала уже от секса. Иногда думаю, как бы увильнуть. Даже стала говорить, что голова болит, – призналась я.

– Не боишься, что уведут?

– Ир, я же с чего начала?

– Все-таки всерьез думаешь бросить? Эх, такой мужик! Себе бы взяла, да некуда!

Олега она мне нашла на «Фейсбуке» – он был откопан где-то среди чужих списков друзей методичным перебором. Ирка подбивала меня просто найти просто любовника для здоровья и не мучиться. А для любовника что главное? Ну, кроме того, что в «Фейсбуке» не проверишь?

Правильно – внешность! Поэтому она отсеяла всех, кто не подходил под ее критерии красоты. Чтобы живот подтянутый, сам не лысый, не обрюзгший, можно немного седины, если старше сорока. Олег был реально хорош, и только недавно вернулся в Россию после работы в Скандинавии. Почему он там не женился, было понятно после взгляда на шведских мужчин. И почему себя в форме держал – тоже.

Ирка завела с ним беседы о музыке, о фильмах, о музее Астрид Линдгрен, фото откуда он неосторожно выложил у себя на страничке. И постоянно тегала меня, мол, посмотри, ты интересовалась. У Ирки на странице крупным планом в «семейном положении» муж-дальнобойщик неслабых габаритов со свернутым носом, поэтому Олег был с ней предельно корректен… и попался в ловушку.

Пока шла осада, Ирка проверяла Олега по чек-листу.

Зарплата – хорошая.

Детей – хочет.

Родители – здоровые.

Высшее образование.

Хобби – оно же работа.

Долго жил самостоятельно, неприхотлив в быту.

Был женат в ранней юности, детей нет.

Не сидел, не привлекался, политические взгляды умеренные.

Уверена, не останови я ее, Ирка наняла бы хакера и нашла бы, какое порно он смотрит.

Впрочем, выяснилось, что тоже умеренное.

Идеальный мужчина.

Меня срочно научили готовить креветки в соусе блю-чиз, сломали мне ноутбук и отправили с Олегом смотреть какой-то много раз награжденнный скандинавский фильм на языке оригинала.

К третьему свиданию я пожаловалась на ноутбук и похвасталась креветками. К сожалению, мы с Иркой не совсем учли, что программист отличается от ремонтника, но Олег понял намек, и все у нас завертелось.

Ирка с тех пор считает себя нашей крестной феей. И вот теперь такой облом.

– Ну уйдешь ты от него, дальше что? У тебя есть кто-то на примете?

Я отпила глоток чая, скривилась от запаха чабреца и отставила чашку подальше. Привычным взглядом женщины, у которой уже почти десять мужчин, а счастья все нет, мысленно просканировала свое окружение. Небогато.

Про соседа молчу.

Во-первых, он хам.

Во-вторых, женат.

В-третьих, роман там, где работаешь и роман там, где живешь – абсолютное табу.

Поэтому следующая мысль – про начальника, тоже отметается.

Еще я с трудом вспомнила пару-тройку знакомых в соцсетях, с которыми мы обмениваемся ленивыми лайками и редкими комментариями. Вроде у них в семейном статусе стоит «холост», хотя в наше время ни в чем нельзя быть уверенной. При желании, наверное, реально вытащить их куда-нибудь выпить, раскрутить на следующее свидание…

Мда, энтузиазм из меня так и хлещет.

Мое молчание Ирка поняла совершенно правильно:

– Всех вспомнила? Если поискать, в контактах телефона где-нибудь еще найдется парочка однокурсников и какой-нибудь «Тимофей, ремонт стиралок», да? Тоже отличный вариант.

– Ир, но и дальше так жить нельзя. Ложиться в постель и надеяться, что все закончится побыстрее. Чувствую себя какой-то проституткой, ей-богу.

– Олег тебе платит? – хохотнула Ирка. – За секс?

– Нет… – я вспомнила нашу недавнюю ссору и опять разозлилась. Нашел чем попрекать – что он больше зарабатывает! А мне что с того? Вкладывает он столько же, сколько я, только на мне ежедневные траты, а на нем крупные.

– Тогда не зазнавайся, до проститутки тебе еще расти и расти!

– Но это ненормально, Ир!

– Норма – состояние большинства. Стало быть – нормально. Все терпят.

– Все? – я изумилась. – Помнишь же, с Алексом проблема была в другом…

– И ты тогдашняя себе сегодняшней страшно бы позавидовала, скажешь, не так? Мужик каждый день в постель тащит, а она еще недовольна!

– Ну не может быть, чтобы все женщины делились на тех, кто страдает без секса и тех, кто страдает от секса.

– Есть те, кто страдает без денег. Или потому что муж пьет. Или потому что она хочет детей, а он нет. Все что-нибудь терпят, Ева. Жизнь – это череда компромиссов. Идеальных мужчин не существует. Но и идеальных женщин тоже.

– Эй! – мне захотелось разбавить ее трагичный тон. – А как же я? Разве я не идеальна?

Я вскочила с кресла и повертелась, глядя на свое отражение в стеклах шкафа. Стройные ноги, тонкая талия, хорошая кожа. Лишние килограммы налипают с годами, конечно, гораздо быстрее, особенно зимой.

Но сейчас я в своей лучшей форме.

Грудь небольшая, но упругая, ресницы длинные – и свои. И даже пухлые губы хороши без улучшений. И короткое каре мне очень идет, наконец я нашла свою прическу.

– Дорогая, тебе сколько лет? – сразу нанесла удар в нежную сердцевинку Ирка.

– Двадцать девять.

– Почти тридцать, дорогая. Все. Последние недели твоей молодости тикает. Для мужчин ты просто перестанешь существовать. Для них и двадцать – уже много, но приходится смириться, что свеженьких на всех не хватит. Но бабы после тридцати интересуют только мужиков после пятидесяти, и то самых завалящих.

– Ир!

– Что, неправда? – она сощурилась.

– Правда… – я упала обратно в кресло и с горя отхлебнула остывшего чая с чертовым чабрецом. – Но можно было как-то понежнее.

– Тебе скажешь понежнее – ты, задрав хвост, помчишься на поиски приключений. Пока поймешь, что ничего лучше не светит, Олега уже подберет кто-нибудь поумнее.

Ирка пошла заваривать новую порцию чая, а я осталась осмыслять наш разговор. Обиднее всего, почему-то, было за прическу. Вот так мучаешься всю жизнь с волосами: экспериментируешь, стрижешься, красишься, отращиваешь, восстанавливаешь, и только-только найдешь то, что тебе наконец идет – а все, молодость прошла, заворачивайтесь в простыню и ползите на кладбище, только укладку не помните. Не успела порадоваться, как уже все.

Я вышла от нее ближе к полуночи на свежий осенний воздух, вдохнула пронзительную октябрьскую ночь и почувствовала легкий укол вины из-за того, что так и не рассказала ни про начальника, ни про соседа. Сама понимаю, что это плохие варианты. Но какого-то покаяния, убежденности в том, что смотреть в ту сторону не стоит, мне не хватило. Мой грех остался при мне – скрытый, и от того особенно тягостный.

Это рождало тревогу – из-за отсутствия тревоги.

Раньше я приносила свои плохие решения маме, потом начала Ирке – они отговаривали меня, вразумляли, я соглашалась и со спокойным сердцем следовала их советам.

Теперь же я… не хотела, чтобы они меня отговорили.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18 
Рейтинг@Mail.ru