Ася Лавринович
Френдзона
Глава третья
Каждый октябрь в нашей школе одно и то же – осенний бал. Подготовка к нему, бесконечные разговоры о нарядах и вопросы «с кем пойдешь?». Звучит, конечно, красиво. Но на деле Наташа Ростова и Андрей Болконский горько разревелись бы, увидев, что собой представляет этот самый бал. Как по мне, так это просто отличная возможность выпить что-нибудь горячительное до школы, пообжиматься в темном коридоре возле актового зала и бегать от учителей-смотрителей на крылечко покурить. Вот тебе и весь осенний бал.
Поэтому, когда с утра Маринка задала ненавистный мне вопрос «С кем пойдешь?», я поморщилась:
– Наверное, ни с кем. И никуда не пойду.
– Инночкин, погоди-погоди, да ты чего? Такая традиция! Тем более, это наш последний учебный год.
– Чему я несказанно рада.
– …И потом этих ребят ты, быть может, еще не скоро увидишь…
– О, аллилуйя!
– А я люблю осенний бал, – пожала плечами Марина. – Тем более в том году я ходила с Игнатчуком, – так себе, конечно, удовольствие. Но в этот раз все будет по любви.
У меня сжалось сердце. Это ведь она сейчас о Кораблеве. Я до сих пор так и не решилась поговорить с ним. А уже, между прочим, две недели прошло с той злосчастной встречи на парковке.
– Да мне не с кем идти, Марин, – вздохнула я. – Каждый год у нас договоренность с Воробьевым, а у него сейчас бронхит.
Воробьев – парень из параллельного класса. Длинный, нескладный, прыщавый и не особо разговорчивый. С ним мы как-то пересеклись на дне рождения у той самой Оли из музыкалки, завели разговор об этой треклятой школьной традиции и договорились ходить на бал вместе. Воробьев, как и я, белая ворона в своем классе. Ворона-воробей. Эдак я скаламбурила.
– Позови Сашку, – предложила Маринка. – Конечно, он наш бал обзовет детским утренником, но попробовать-то стоит.
Мое сердце сжалось во второй раз. С Сашей я не обмолвилась и словом с тех пор, как мы распрощались после дачи. Ни звонка, ни СМС, ни сообщения в социальных сетях… Я же говорила, что мое нелепое признание изменит ход истории. Так и вышло. Нет больше никакой истории. Саша стал избегать меня, а я, чем больше времени проходило, тем яснее понимала, что наломала дров. Не нужна мне никакая романтика с Сашей, сама себя накрутила – и вот результат. Потеряла друга. Хотя и в качестве друга по Саше уже так не скучала. Потихоньку начала привыкать к жизни без него. Ну, или просто убеждала себя в этом.
– Да уж, Сашка вряд ли согласится, даже спрашивать не буду, – неестественно громко рассмеялась я.
– Ну, как знаешь, – отстраненно пожала плечами Марина. Она издалека заприметила Кораблева и теперь активно махала ему рукой. – Но после уроков ты должна со всеми украшать актовый зал, классная сказала.
– Украшу, куда денусь, – вздохнула я.
* * *
Тематикой предстоящего бала стал Хэллоуин. Не скажу, что я этому очень обрадовалась. Нет, я не из тех, кто фыркает, мол, это не наш праздник, бла-бла-бла. Мне фиолетово. Просто лень продумывать какой-то образ, подбирать наряд… Можно я пойду в образе ленивой и безразличной девочки? То есть буду на балу самой собой.
В актовом зале было шумно и душно. Ребята предлагали свои идеи. Каждый год одиннадцатиклассники – кураторы бала отвечают за подготовку. Помню, когда была младше, наивно мечтала поскорее подрасти и принять в этом всем активное участие. Сейчас же я уселась в угол зала и раскрашивала какой-то дурацкий плакат. Без особого энтузиазма, разумеется.
Валя Куницына притащила огромную тыкву и водрузила на стол.
– Ребят, все сюда!
Одноклассники лениво потянулись к Кунице. Мне тоже пришлось слезть с нагретого местечка.
– Меня назначили ответственной, – гордо известила Валя. Вот так неожиданность!
Куницына продемонстрировала тыкву: в овоще были вырезаны зловещие глаза и ухмылка.
– Молоток, Валюша! – похвалил Кораблев нашу «ответственную». Валя смущенно зарделась. Я вообще подозреваю, что Куницына неровно дышит к Антону. С сентября одноклассница здорово переменилась. Стала носить короткие юбки, малевать огромные стрелки на глазах. А сейчас явилась с какими-то нелепыми кральками на голове вместо туго заплетенной рыжеватой косы. Не знаю, наверное, по мнению Вальки, такая прическа придает ей кокетства. Но, по-моему, выглядит весьма глупо. Тоже мне, принцесса Лея.
Валька продолжала бросать томные взгляды на Кораблева. И ее ничуть не смущало, что парень при этом держит за талию Маринку. Мне надоело смотреть, как Куницына пускает слюни на Антона, и я подала голос:
– Валя, не пойму, а эта тыква уже совершенно пустая?
– Пустая, – отозвалась Валя. – Как твоя голова!
Все меловую тряпку мне не может простить, стерва. Из толпы одноклассников раздался короткий смешок.
– Зато из твоей головы, – кивнула я на прическу Куницы, – какие-то две коровьи лепешки выпали.
В толпе уже кто-то откровенно ржал.
– Девочки, – нараспев произнесла наша одноклассница Лиля Коршунова, – не будем ссориться! Еще столько всего сделать предстоит, бал уже завтра вечером.
Мы еще лениво перебрасывались тухлыми идеями и разбрелись дальше по своим углам.
– Антон будет диджеем. – Маринка взгромоздилась ко мне на подоконник. Я в это время вырезала из желтой бумаги корявые осенние листья.
– Супер! Тиесто отдыхает.
– Там за кулисами уже установили настоящий диджейский пульт. Его собственный, между прочим! – похвасталась подруга.
– Подумаешь, – ответила я, – у меня дома целых два пульта. Правда, оба от телевизора.
– Ты, Инна, просто невыносимая! – надулась Марина. Кажется, эту фразу я слышу слишком часто. – Мне не нравится, когда ты высмеиваешь Антона, а делаешь ты это в последнее время постоянно.
– Да сдался мне твой Антон сто лет, просто недели две дела не клеятся…
– Судя по твоему характеру, они у тебя не клеятся с рождения. – Сердитая Маринка спрыгнула с подоконника и отправилась за кулисы к Антону.
Я развернулась к окну. На улице уже смеркалось, было серо и промозгло. Вздохнула: я ведь опять без зонта. Захотелось белых неподвижных облаков, и чтобы из них снег валил хлопьями. От серого затянутого неба уже, честно говоря, тошнит.
Наконец основные приготовления закончились и ребята начали разбредаться по домам. Куницына гордо прошествовала мимо меня со своей ненаглядной тыквой под мышкой. Дурында. Я, если честно, надеялась на Маринкин огромный зонт, – надоело собирать холодные дождевые капли за шиворот куртки. Даже если Антон будет против моей компании, пусть катится к черту. Я на Маринку имею такое же право, как и он. И люблю я ее не только из-за большого вместительного зонта.
Я отправилась на поиски подруги, чтобы предложить вместе пойти домой. Конечно, первым делом сунулась за кулисы. Парочка обнаружилась там. Диджей и его поклонница страстно целовались. Маринка уселась на тот самый хваленый пульт и обхватила ногами стоящего рядом с ней Антона. У меня перед глазами замаячила бутылка вина в пакете для белобрысой спутницы Кораблева. О, нет, нет, нет! Марина может совершить самую большую ошибку в своей жизни…
– Марин, – громко позвала я. О том, чтобы смущенно ойкнуть и уйти, и речи быть не могло. – Тебе там, похоже, мама звонит. В сумке телефон играет. Наверное, уже пять пропущенных.
Краснощекая Марина спрыгнула со стола и пролетела мимо меня в зал. Кораблев самодовольно облизнул губы. А у меня от злости аж в висках запульсировало.
– Ты не должен встречаться с Мариной, – жестко сказала я Антону, глядя в глаза.
– Чего-о? – Лицо одноклассника брезгливо вытянулось.
– Чего слышал! Отстань от нее, пожалуйста. Не твоего поля ягода.
– А кто ягода моего поля? – Кораблев подошел совсем близко ко мне. Антон невысокий, мои глаза на уровне его носа. – Может быть, ты та ягодка? Запала на меня, девочка? – самовлюбленно продолжил парень. – Ревнуешь? Мне так давно уже кажется.
– Ты совсем, что ли, больной? Кажется ему… Козел, я тебе что сказала? Руки от Марины убрал и чтоб больше не прикасался к ней, – зло процедила я.
– Ты, выскочка, много на себя берешь. Ты кто такая вообще? – взбесился Антон. – Ты, малышка, вообще не с тем связалась, мокрого места от тебя не останется!
Мы стояли друг напротив друга и оба зло сжимали кулаки. Хотелось вцепиться в морду этого слабоумного индюка. Посмотрите только, все влюбились да все его хотят!
– Инн, – раздался за моей спиной голос Марины. – Ну что ты врешь? Нет там никаких пропущенных.
– Значит, не твой. – Я устало повернулась к ней. Перепалка с Антоном выбила меня из колеи. – Рингтон такой же.
– Ладно, может быть, – махнула рукой Марина. – Пойдемте домой? Там, правда, такой ливень. Инна, ты с нами? Могу поделиться зонтиком.
Я почувствовала, как Кораблев сверлит взглядом мой затылок.
– Нет, идите без меня, – постаралась я ответить как можно беспечнее. – Мне в другую сторону, в одно место еще надо заскочить.
Уж лучше вымокнуть до нитки, заболеть и умереть, чем встать с этим чудовищем под один зонтик. Ненавижу!
* * *
– Боже, Инна! Как ты вымокла! – воскликнула мама при виде жалкой меня. – Немедленно снимай одежду и бегом в горячую ванну.
У меня зуб на зуб не попадал, но я по привычке спросила:
– Н-никто не з-звонил?
Перед глазами лицо Сашки, разумеется.
– Нет, никто. По крайней мере при мне.
Закрывшись в ванной, я услышала мамин голос:
– Неужели так сложно носить с собой зонт? Ох, чует мое сердце, простудишься. Как раз перед каникулами.
– Зараза к з-заразе не п-пристает, мамочка! – ответила я уже через дверь.
В теплой ванне я сразу обмякла. Захотелось думать только о хорошем. Но как такового хорошего в своей скучной жизни я не припоминала. Разве что Саша… Зареклась я о нем вспоминать, но ничего пока у меня из этого не получилось.
Вспомнилось, как однажды Сашка спросил, о чем я мечтаю. Я перечислила с десяток полезных, на мой взгляд, вещей, среди которых были айфон последней модели, классная иномарка, ноутбук у меня уже еле дышит, новую шубу для мамы… На что Саша покачал головой и ответил, что он мечтает о собственном абрикосовом саде. Помню, как у меня вытянулось лицо и я надолго заткнулась. Какой же Саша все-таки непосредственный и непоследовательный. Идиот. Как князь Мышкин. Кто в двадцать первом веке мечтает о каком-то дурацком саде? Пусть даже и абрикосовом, абрикосы, кстати, я тоже люблю.
Саша хороший друг. А мне чего-то в голову розовые сопли ударили, придумала симпатии какие-то и все испоганила. Так хотелось позвонить, узнать, куда пропал, извиниться за свое странное поведение, в конце концов. Но я никогда не извиняюсь. Это Сашке известно лучше, чем кому-либо еще.
После ванны я попила с мамой горячий чай на кухне и отправилась в свою комнату. Там звездочкой разлеглась в кровати и стала пялиться в потолок. Ни о чем при этом не думая. Ей-богу, так можно! Тишину прервал долгожданный телефонный звонок. Я схватила трубку сразу же:
– Алло?
– Инн? Не спишь? – раздался на том конце провода голос Марины.
– Не сплю, – чересчур разочарованно ответила я.
– Ты как до дома добралась? Сильно промокла? – виновато спросила подруга. В этом вся Марина. Ей-то чего переживать, будто это она нарочно прячет в квартире мой зонт, чтобы я перед выходом его забывала.
– Нет, вообще промокнуть не успела. Меня наш сосед до дома подбросил. На «Жигулях» – вспомнила я о железной развалюхе под окнами.
– А-а-а… – Марина молчала. – Просто мы как-то странно попрощались. Напряженно.
– Да? Не заметила.
Маринка вздохнула.
– Ты придумала наряд на завтрашний бал?
– Ага! Черный плащ и Сашкину маску Дарта Вейдера. С прошлого Нового года у меня в комнате валяется.
– Серьезно? – Маринка звонко рассмеялась в трубку. – Инна, но ведь это ничуточки не сексуально.
– А кого мне соблазнять? – искренне удивилась я. – Мой Воробьев все равно болеет.
Маринка засмеялась еще громче. Видимо, вспомнила нескладного смущенного Воробьева. Смех ее был теплый и заливистый. Так хотелось, чтобы у подруги все было хорошо. Разве я могу допустить, чтобы она так обожглась со своей первой любовью?
– Марин, – тихо позвала я, – ты ведь знаешь: что бы я ни сделала, это тебе во благо.
– Ты о чем? – настороженно засопела в трубку Марина.
– Да так… Ладно, пока ни о чем. А у тебя что за костюм?
– Я буду Жасмин, – гордо заявила Марина.
– А, помню такую певицу. Мама раньше часто слушала, – сказала я и запела дурным голосом: – Дольче-е Ви-и-ита, До-о-ольче Вита вспо-о-оминаю вно-о-овь…
В комнату заглянула мама и показала на воображаемые наручные часы.
Маринка опять заливалась на том конце провода:
– Дурочка ты, Инночкин! Какая певица? Жасмин – восточная красавица, принцесса, возлюбленная Аладдина. Ты со своей суровой реальностью совсем забыла про сказки!
* * *
– Ты недооцениваешь силу Темной стороны! – глухо продекламировала я Маринке, которая крутилась в школьном холле перед зеркалом. На подруге были приспущенные на бедрах фиолетовые шаровары и коротенькая в цвет жилеточка. На голову Марина нацепила диадему.
– Господи, Инна, сними это страшилище со своей головы! – взмолилась она. – Вообще со стороны не поймешь, парень за маской скрывается или девушка. Скорее, первое!
– Думаешь, отважный Кораблев заревнует и вызовет на дуэль темного рыцаря?
– Ну тебя!
– А где моя принцесса Лея? – Это я о Кунице, разумеется. С ее новой модной прической.
Валя явилась на осенний бал в пышном платье, напоминающем свадебное. Многие одноклассники рты пооткрывали, – видимо, не только меня смущали преобразования Куницы. Похоже, кто-то пересмотрел «Историю Золушки». Но в этот вечер я решила Валю не цеплять.
В актовом зале Антон включал современные миксы и старшеклассники нескладно дергались в такт. Что я тут вообще делаю? Большинство девчонок выглядели в своих костюмах весьма развязно. «Сексуально» – как сказала бы Маринка. Не знаю, я бы постыдилась перед учителями в таком виде расхаживать. Парни хищно оглядывали дергающихся под музыку одноклассниц. И только я сидела и недовольно пыхтела под маской Дарта Вейдера.
– Классный костюм, чувак, – похлопал меня кто-то по плечу.
Я обернулась. За спиной стоял парень из параллельного класса – Ваня Троянов.
– Спасибо большое, Иван, – буркнула я.
– Девчонка? Под маской девчонка? – заржал Троянов. – Кто ты, прекрасная незнакомка?
– Может, мне световой меч в полночь обронить?
– Все понятно, под маской Зырянцева. – Ваня обидно постучал мне по лбу. Вернее, по пластмассовому каркасу черной маски. – Классная ты, Инна. Умеешь удивлять!
– М-м-м…
– Что на это нужно ответить?
– Люк, я твой отец? – предположила я.
Ваня вновь громко захохотал:
– Вообще-то на комплименты отвечают «спасибо», Инн! Но твой вариант тоже хорош.
Я из вежливости тоже посмеялась. По-моему, я его уже один раз поблагодарила. Не жирно ему?
– Будешь? – Троянов протянул мне стакан.
– Что там? – Запаянный кофейный стаканчик интриговал.
– Вино. Только тихо.
– Нет, спасибо.
– Странная ты! У всех эти стаканчики…
Я огляделась. И правда. Маринка тоже скакала с таким недалеко от сцены и Кораблева. Не нравится мне это.
– Вот такая я странная и классная, – подытожила я.
Вообще к алкоголю я ровно отношусь. Разумеется, я его пробовала. Помню, мы с Сашей посмотрели итальянское кулинарное шоу и недели две готовили по очереди различные блюда. Иногда наш ужин сопровождал бокал красного вина. Своей стряпней мы угощали родных. Было уютно и весело. А пить с сумасшедшими одноклассниками под присмотром учителей? Нет уж, спасибо!
– А ты чего не танцуешь? – не отставал от меня Троянов.
– Не хочу.
– Быть может, ты просто еще не встретила подходящего партнера.
– Чего?
– Составишь компанию? – Ваня дурашливо задвигал бедрами.
– Троянов! – гаркнула я. – Ты тупой, что ли? Сказала же, не хочу. Тебе надо, вот и танцуй отсюда.
Ваня ухмыльнулся и отправился на поиски новой жертвы.
Еще через три-четыре композиции мне жутко захотелось домой. Но я приняла решение, что покину этот чертов бал только с Маринкой. Тем более, если она наклюкается. Подруга то и дело подбегала ко мне с пластиковым «кофейным» стаканом.
На танцполе ребята образовали круг, поочередно кто-то выходил в центр и показывал дурацкое движение. Остальные, громко смеясь, повторяли. Умеют же люди веселиться, танцевать, дружить… Наверное, после школы еще и скучать друг по дружке будут. Что со мной не так? На этот вопрос я никогда не найду ответа.
Осенний бал, наконец-таки, близился к концу, когда Антон взял в руки микрофон.
– А сейчас, – задушевно начал он. Я насторожилась. – Я бы хотел поставить песню для одной прекрасной девушки, она здесь, в зале…
Фильмов, что ли, пересмотрел? Естественно, она здесь. Было бы глупо ставить песню для девушки, которая не в школьном актовом зале, а отдыхает на Канарских островах.
Маринка сложила руки на груди и влюбленными глазами смотрела на сцену. Так, приехали!
– Эта девушка, – продолжал Антон, – навеки покорила мое сердце. Она одна такая: и у меня, и во всем мире…
Ну, да. Конечно. Одна она у него. В зале заулюлюкали, засвистели. Антон спустился со сцены, обнял Маринку и закружил ее. Заиграла песня Земфиры «Жить в твоей голове». Остальные тоже встали в пары и, мерно раскачиваясь, топтались на месте. Я наблюдала за Петровой и Кораблевым. Антон что-то шептал Марине, а та в ответ только улыбалась.
И слушали тихий океан,
И видели города,
И верили в вечную любовь,
И думали: «Навсегда».
После танца счастливая Маринка подошла ко мне. Глаза у нее уже были стеклянные.
– Одна дойдешь, Инн? – чуть заплетающимся языком спросила подруга. – Я, быть может, к Антону…
– Нет, Марина, не дойду! – отрезала я. – Вообще тут ради тебя весь вечер тусуюсь.
– Инночка, – дыхнула на меня Марина. – Ты будешь умничкой и очень меня выручишь, если отпустишь.
– Ты уверена? – скептически спросила я.
– Ага-а-а…
Маринка взяла пакет со своими вещами и пошла в спортзал переодеваться вместе с другими девчонками. Я сунула под мышку свой шлем Дарта Вейдера и тоже поднялась. Тут заметила, как Антон, собрав аппаратуру, вышел в коридор. Я метнулась за ним. В коридоре было пусто и совсем темно.
– Эй! – окрикнула я его. – Кораблев!
– Господи, опять ты.
– Спасибо, конечно, что ты такого высокого мнения обо мне, но я не Господи, а всего лишь Инна. Тебе неясно было сказано в прошлый раз, чтоб ты от Марины подальше держался? Что за спектакль? «Одна такая у меня и во всем мире…», – передразнила я Антона дурацким басом.
– Знаешь, в чем твоя проблема, Зырянцева?..
– У меня нет никаких проблем! – вклинилась я.
– Так вот, слушай. Если б ты не была такой заносчивой сукой, у тебя было бы побольше друзей и ты не цеплялась к бедной Марине всякий раз. Она ж только о тебе трендит: ах, а как мы пойдем туда? А я Инне обещала… Узурпировала девчонку, нашла себе слугу. Прибрать помоги, списать дай, до дома сопроводи. А теперь еще решаешь, с кем ей общаться.
– Ты меня не понял…
– И не пойму таких, как ты. Будь проще, Зырянцева. Ты злая, как псина.
– Ну, знаешь! – побагровела я. Со мной так еще никто не разговаривал.
– А еще лучше, найди себе мужика. А то ты, Инна, какая-то недотрах…
В этот момент я не выдержала и залепила Кораблеву звонкую пощечину. Наступила гробовая тишина. Только где-то вдалеке глухо доносился смех одноклассников.
– Вот сучка, – прошипел Антон. – Ты не знаешь, мразь, на что подписалась. Я тебе устрою веселенькую жизнь в этой школе. Я тут всех подкуплю, чтоб ты ее никогда не окончила, бестолочь.
Я в оцепенении потирала руку. Ладонь горела.
– Ты мне не угрожай, – хрипло ответила я.
Было обидно. Предательские слезы навернулись на глаза. Я кинулась к гардеробу, на ходу натягивая шлем Вейдера, чтобы никто не заметил мое состояние.
– А чего угрожать-то? – крикнул мне вслед Кораблев. – Какая ты жалкая! И считай, что теперь у меня под колпаком! – Он противно заржал, и его смех эхом разнесся по мрачному школьному коридору.
* * *
Слезы градом катились по щекам, не выполняя мою установку прекратить литься. «Отставить!» – повторяла я им. Но разве они меня послушают?
Я бежала по темной аллее к дому, голые сухие деревья отбрасывали жуткие тени на промерзлом асфальте. Где-то вдалеке грозно лаяли уличные псы. Внезапно от одного из кустов отделилась еще одна тень и присоединилась к моей. Я прибавила ход, но темная фигура не отставала. Я вскрикнула, когда кто-то меня догнал и коснулся плеча.
– Ты че орешь? – завопил в ответ Сашка, а это был именно он. – Ты себя в зеркало видела? Ты в этом шлеме сама кого хочешь напугаешь, так и до инфаркта недалеко.
Я тяжело дышала и смотрела на Сашу сквозь прорези маски. Вот он, родной мой, прекрасный друг. Когда так нужен. Только где он был эти две недели? Меня уже в жизни бросали, например родной отец. Неужели сложно хотя бы написать?
– Отвали! – обиженно закричала я из-под маски.
– Да уж, – привычно вздохнул Саша, – манеры не рыцарские.
– Не было две недели, ну и не надо, знаешь ли! – продолжила я. Обида уже захлестнула. – Ты чего вообще приперся? Откуда про меня узнал?
– Мама твоя позвонила, попросила встретить со школьного вечера, – ответил Саша. Сердце ухнуло. Это даже не он сам захотел со мной встретиться, а просто не мог отказать моей маме.
– Отвали! – упрямо повторила я и пошла дальше.
Сашка побрел за мной, нравоучительно бормоча:
– Ладно, мама твоя предупредила, что за костюм будет. Инна, ты ведь так какую-нибудь старушку до смерти могла напугать. Ты ж несешься, и у тебя плащ из-под расстегнутой куртки развевается. Сними ты уже этот шлем…
Я, наконец, стянула маску и развернулась. Друг ошарашенно уставился на мое заплаканное лицо.
– Инна? Что случилось? – испуганно спросил Саша. – Кто тебя обидел?
– Отвали, – в третий раз прошептала я и уткнулась ему в грудь. Разревелась взахлеб, не в силах больше терпеть. Вроде бы ничего такого, ну наговорил один идиот гадостей, ну наступит подруга на грабли, так это жизнь! Но какая-то двухнедельная неопределенность, подвешенное состояние без вестей от Саши спали с плеч тяжелым грузом. Я вновь рыдала и не могла остановиться. Сашка растерянно гладил меня по волосам. Маска Дарта Вейдера по-прежнему покоилась у меня под мышкой. Со стороны, наверное, та еще картина. Стоит под голыми деревьями темный рыцарь и громко страдает в «чужую жилетку».
– Слушай, – прервал мои горькие рыдания Саша. – Ты все-таки расскажешь мне, что произошло?
Я замотала головой и всей грудью вдохнула холодный осенний воздух.
– Не спрашивай меня ни о чем, пожалуйста, – тихо попросила я. Наверное, сквозь землю бы от стыда провалилась, если б пришлось повторить все слова в свой адрес от Кораблева. Да и не привыкла я делиться своими проблемами. Даже с близкими людьми.
– О’кей. Придет время, все равно расскажешь.
Я молчала, по-прежнему уткнувшись в Сашину грудь.
– Кстати, – продолжил друг. Как же от него вкусно пахнет! – Ты ведь даже в детстве, навернувшись с велосипеда, не ревела. Я думал, у тебя не работают слезные железы.
– Это у тебя башка не работает, – сердито отозвалась я.
– О, ну наконец-то! – рассмеялся Сашка. – Теперь узнаю Зырянцеву. Я думал, тебя в школе темные силы все-таки подменили.
С этими словами Саша взял меня под локоть, и мы побрели по пустынной аллее.
– Где ты пропадал две недели? – наконец задала я ему вопрос, терзавший мою душу все это время.
Не дай бог он упомянет наш последний разговор. Стыд-то какой. Но ведь именно мое дурацкое неумелое признание послужило мучительной паузой в наших дружеских отношениях.
– В универе такие проблемы, если честно, – вопреки моим страхам ответил Саша. – Разгребаю долги с прошлого курса, а то к новой сессии в декабре не допустят.
– Понятно.
– И еще с Лизой на сноубордах ездили кататься. Ты знаешь, что за городом уже лежит снег?
– Да? – растерянно спросила я. – А у нас тут ливни стеной. Но хотя бы СМС можно написать?
– Я тебя не узнаю, серьезно, – остановился посреди дороги Сашка. – То ты от меня отмахиваешься все лето, что провела у бабушки, а тут за недельку…
– Шестнадцать дней!
– …За недельку мозг промываешь. Что с тобой?
– Знаешь такую поговорку? Что имеем – не храним, а потерявши – плачем, – горько усмехнулась я.
– Ага, или как у Шекспира: «Любовь бежит от тех, кто гонится за нею, а тем, кто прочь бежит, кидается на шею».
– Какая еще любовь? – поморщилась я. – Ну и самомнение у тебя, Саша. Тоже мне, герой-любовник.
– Про дружбу просто такого не припомню, – ничуть не смутился Сашка и провел теплой ладонью по моей мокрой щеке. – Ты лучше скажи, школьные товарищи оценили твой костюм?
– Естественно! Дарт Вейдер зажигал в центре зала под композиции Тимати.
– Да ладно?
– Нет же, я похожа на дуру – отплясывать в костюме на школьном вечере?
– Инна, нам надо как-то подтянуть твою коммуникабельность, – серьезно произнес Саша. – Ты в универе тоже так будешь себя вести? У тебя впереди золотая пора кутежей и новых знакомств. Пора научиться расслабляться и заводить друзей.
Я вновь помрачнела. Саша вторит словам ненавистного Кораблева, только без оскорблений, разумеется.
– Чтоб все провалилось, – тихо прошептала я.
Сашка заметил перемены в моем настроении, но все-таки продолжил:
– А маска? Я ведь ее обыскался! А она спокойно почти год пролежала у тебя в комнате.
– Пить меньше надо, – может, с памятью проблем не будет. А то не помнишь, где вещи оставляешь.
Прошлый Новый год, когда моя мама уехала в Европу с тогдашним бойфрендом, Саша пригласил в нашу квартиру своих дружков, и они горланили песни до восьми утра. А их подруги истерично ржали и вели глупые беседы. Про эти кутежи золотого времени Саша мне сейчас рассказывает?
– Ты вновь груба.
– Ну, простите, мистер! – устало огрызнулась я. Все, чего мне сейчас хотелось, – оказаться дома в своей уютной постели и не думать ни о чем. Ни о Сашке с Лизой, ни о Маринке с Кораблевым. Какое мне дело до чужих жизней, когда я со своей не в силах разобраться?
Где-то вдалеке звякнуло.
– Ладно, – примирительно сказал Саша и аккуратно взял меня за руку. – Прокатимся до дома на последнем трамвае?
