Айгуль Клиновская
Трое из Жана-Парижа
7.
Жареный сазан и думы
Счастливым быть тяжелее, чем несчастным. Когда ты несчастен, то ничего не попишешь, достаешь из своих глубин смирение и сидишь, зная, что рано или поздно это пройдет. А когда ты счастлив, сразу все портит осознание, что рано или поздно это пройдет.
То ли Ахматова так повлияла, то ли собственная суть, только Айша почему-то писала страдательные стихи, даже когда мир вокруг улыбался. В книгах любовь всегда шла рука об руку то с разлукой, то с печалью. Потому и казалось ей, что это чувство пронзительней именно на фоне страданий. И хотя как такового объекта воздыхания не было, это не мешало ей писать грустные стихи, обращенные к кому-то эфемерному.
Андрей появился в классе, когда уже начался второй урок. И не один. Вместе с ним зашел парень в светло-сером костюме и с комсомольским значком на груди.
– Извините, пожалуйста, за вторжение. Новенького привел. Он немного заблудился.
Новенький при этом угрюмо оглядывал класс, остановил взгляд на Ольге и усмехнулся. Айша повернула голову к подруге, та сидела с непроницаемым лицом.
– Как твоя фамилия? – спросила учительница, чтобы свериться с журналом.
– Юрковский. Андрей Юрковский.
– Почему без галстука?
– Дома забыл.
На задней парте первого ряда громко хмыкнул Марат Надиров. Он тоже сидел без галстука.
Учительница выдержала паузу, изучая новенького.
– Проходи, садись на свободное место. Чтобы завтра был с галстуком.
Симпатичный комсомолец не уходил, будто дожидался, когда подопечный найдет себе место, чтобы со спокойной душой его оставить. Айша заметила, что все девочки в поле видимости приосанились. На новенького никто и не смотрел. Его затмил провожатый. Тамарка Каримова, сидевшая за первой партой, даже подперла кулаком подбородок, разглядывая парня. Он явно был не из их школы.
– Извините еще раз, – обратился он к учительнице. – А можно Ольгу Исаеву на пару минут?
Та разрешила. Казалось, она сама попала под его обаяние. Он действительно выглядел так, что хотелось с ним хоть в коридор, хоть в комсомол, хоть в космос. Просто побыть рядом. Улыбчивый, подтянутый, таким, каким и должен быть комсомольский вожак.
Когда Оля и незнакомец вышли, по классу прокатился шепот.
– Кто это?
– Куда он ее забрал?
– Вроде с другой школы.
– Сатпаевский, кажется.
– А чего это сатпаевские к нашим девчонкам ходят?
– Тишина! – учительница, стряхнув с себя наваждение, призвала всех к порядку.
Урок потек своим чередом. Только недоумевающая Айша никак не могла сосредоточиться. Она не могла понять, почему Юрковский пришел так поздно и почему с Женей, который учился в другой школе.
Про самого Женю она уже слышала, поэтому без труда поняла, что это он. После того дня рождения Оле позвонил Бек. Сказал, что хочет познакомиться поближе, расспрашивал, кто из парней ей понравился тогда, у сестры, а потом неожиданно передал трубку Жене. Оказалось, у того не было дома телефона, потому он и пришел к Беку. Вместе они раздобыли ее номер.
Айша слушала Олю, но даже не представляла, что он такой. Такой непохожий на других. У них тоже учились симпатичные старшеклассники, но дружили они со своими девчонками, семиклассниц считали мелюзгой. Хотя и сами-то далеко не ушли. Иногда устраивали такие гонки по школе, что пыль столбом, только успевай уворачиваться, чтобы не затоптали.
Вернулась Оля. На уроке особо не поболтаешь, потому пришлось ждать перемену. Когда та наконец наступила, они выскочили в коридор первыми и пристроились у подоконника.
– Ну рассказывай.
– Ой, мамочки! Я не ожидала, что он придет.
– Все в шоке. Каримова чуть за вами не побежала от любопытства.
Ольга заулыбалась, довольная, что оказалась в центре события, о котором точно пару дней все будут шушукаться.
По коридору носились те, кому за пять минут перемены хотелось размяться по полной. Шум стоял такой, что говорить приходилось шепотом, склонившись друг к другу, чтобы ничьи уши не приникли к их разговору. Айша периодически оглядывалась, чтобы никто не подслушал.
– А с новеньким что? Как он оказался с Женей? – спросила она, заметив Юрковского, который бродил по коридору и разглядывал стенды, засунув руки в карманы.
– По дороге домой расскажу, – хихикнула Оля. – Надеюсь, он не сдаст меня своей бабушке.
После уроков, когда они пересекали школьный двор по направлению к воротам, их окликнул Андрей.
– Ну хоть дорогу домой покажешь? – спросил он Олю.
Та поджала губы и красноречиво посмотрела на Айшу. Они планировали обсуждать Женю, теперь этот «хвост» привязался.
– Бабушка меня обязательно спросит, как прошел первый день в школе, – намекнул он на возможные репрессии.
– Подожди минуту, – бросила ему Оля и потянула Айшу вперед, нашептывая на ухо: – Давай ему скажем, чтобы за нами шел. Но подальше, чтобы не слышал.
– Нет, – воспротивилась Айша. – Ты и так ему устроила уже сюрприз, хватит над человеком издеваться.
Она сопоставила факты и поняла, почему Андрея привел Женя из школы имени Сатпаева. Ей стало жалко новенького, у которого, кроме бабушки, никого в этом городе не было.
– А как же мы тогда все обсудим? – заныла Оля, бросая испепеляющие взгляды на Юрковского. – Навязался на нашу голову.
– По телефону потом расскажешь.
– Ну и как тебе школа Сатпаева? – тут же не удержалась от ехидства Оля, как только они втроем зашагали в сторону дома.
– Отличная. И люди там хорошие. Даже жаль, что я не туда попал, – уколол в ответ Андрей.
Айша косилась на него. Неужели он ничуть не разозлился? Она бы после такой проделки долго в себя приходила, даже представить страшно. Андрей шел невозмутимый, только вихры смешно подрагивали при ходьбе, как антеннки. Слово за слово, он рассказал, что произошло.
При перекличке сразу выяснилось, что такой ученик в классе не значился. Его повели к директору, там и выяснилось, что это школа имени Каныша Сатпаева, а не 60-летия октябрьской революции. Комсорг Женя вызвался доставить его до места.
– Надеюсь, ты ему не сказал, кто тебя туда привел? – поинтересовалась Оля.
– Конечно, сказал.
Она фыркнула.
– А что же ты на табличку не посмотрел, когда вы пришли туда? – спросила Айша. – Над крыльцом же висит, на ней написано, что за школа.
– Думал, что можно доверять людям, – он пинал носком ботинка мелкие камешки, которыми была усеяна дорога, те веером разлетались из-под его подошв.
Оля снова фыркнула.
– Зато за один день сразу две школы узнал, да еще и с моим Женей познакомился. О чем говорили, пока шли?
Айша поразилась, как лихо Оля обозначила свои отношения. Пока что, насколько она знала, все сводилось к телефонным разговорам, гулять они не ходили, но Женя уже стал Олиным.
– О тебе говорили, о ком же еще, – ответил ей Андрей и подобрал камешек.
– Серьезно?! – Оля даже остановилась от такой новости.
– Нет, конечно. Будто тем других нет. А где у вас дом культуры?
– Вот он, – Айша указала на здание, мимо которого как раз проходили. – А зачем он тебе?
– На кружок пойду. Краеведческий.
Он рассказал им про Михаила и даже показал наконечник стрелы, который, по его словам, взял в первый школьный день на удачу.
– Не сильно он тебе помог, раз тебя провожала Оля Исаева, – не удержалась Айша.
– Это точно, – улыбнулся Андрей.
– Эй, вы чего? Нормально же все закончилось, – Оля тоже улыбалась, поняв, что Наталье Феликсовне ее точно никто не сдаст.
Айша принялась рассказывать Андрею про город, про школу, про одноклассников и учителей.
– Идемте быстрее, – торопила их Ольга. Она всегда теперь спешила домой, боясь пропустить звонок Жени.
На развилке они попрощались. Айша решила взять шефство над новеньким, поэтому взяла номер его телефона и дала свой, разрешив звонить по любым вопросам. Он подчинился, видно, не очень уповая на свою соседку. Договорились встретиться на следующий день на углу дома и вместе пойти в школу. Оля, судя по выражению лицу, была недовольна таким ходом событий.
– Что ты с ним няньчишься? – спросила она, позвонив через десять минут после того, как разошлись по домам.
– А если бы ты вот так одна, в чужом городе?
– Ну раз тебе так хочется, то ладно. Просто теперь и не поговорить толком, если он с нами ходить будет.
– Хотя бы недельку, пусть освоится. А чего ты ему про фотографию не напомнила?
– Забыла, – по ее интонации стало понятно, что Юрковский и все, что с ним связано, занимало ее меньше всего. – Пока, а то вдруг Женя дозвониться не может. Он в школе мне сказал, что гулять сегодня пойдем.
Айша достала из холодильника жареного сазана. Чем хороша рыба, так это тем, что можно ее есть холодной. Картошки, которую мама обычно жарила на гарнир, не осталось. Пока Айша была в школе, Назик ее доела и теперь болтала ногами на табурете, радуясь, что уже дома не одна. Она знала, что Айша будет выковыривать мелкие кости и подкидывать на ее тарелку безопасные кусочки сазана.
Болтовня сестренки не давала сосредоточиться на событиях прошедшего дня, а так хотелось по крупицам восстановить все слова, взгляды, шаги – и свои, и чужие. Обычно они занимались этим с Олей, заняв телефоны на добрый час-полтора: кто что сказал, как посмотрел, что сделал, кого с кем видели и что это означало. Мама, которая иногда не могла дозвониться, просила подругу с телефонного узла вклиниться в их разговор и разъединить, как это обычно происходило при междугородних переговорах. Пару раз их с Ольгой так и прервали. Что-то щелкало, и незнакомый голос произносил: «Айша, положи трубку, мама не может дозвониться». А потом пришедшая с работы мама сокрушалась, как можно столько болтать и неужели в школе нельзя наговориться. Ей было невдомек, что в школе они проживали жизнь, которую за пределами нужно было непременно обсудить, чтобы ни одно событие не ускользнуло.
Помыв посуду, Айша достала коричневую тетрадь и листочки для черновика. На листочках рождался стих, с помарками и перечеркнутыми строками. В тетрадь переносился тогда, когда полностью удовлетворял.
А вдруг сейчас дверь распахнется,
И ты войдешь и скажешь громко:
«Люблю тебя!» И задохнется,
И сгинет прочь тоска моя.
Перед глазами стоял улыбчивый светловолосый Женя, который прямо сейчас наверняка болтал с Олей.
8.
От Верблюжки до милиции
Андрей на Ольгу не злился. Действительно, в один день побывал в двух школах. Так вышло, что Женя стал первым парнем, с которым они познакомились. Выйдя из школы, Андрей первым делом спросил у него сигарету. Не то чтобы так уж сильно хотелось курить, просто показать, что он не какой-нибудь пай-мальчик, заодно и нового знакомца прощупать. Тот принялся учить его уму-разуму, из чего Андрей сделал вывод, что достался ему в проводники редкостный зануда. Он-то рассчитывал узнать у него, как в целом жизнь пацанская у них тут протекает, но Женя запряг комсомольского конька и поскакал. Может, он тоже был такой же, как все, со своими недостатками и секретами, но перед незнакомцем не стал сбрасывать маску хорошего парня.
Судя по тому, как блеснули его глаза при упоминании Ольги, стало понятно, что у них какие-то шуры-муры. Андрей не вникал. Он просто подмечал разные детали, из которых складывался день.
Добравшись до своего класса, он сразу взял на заметку большого парня, который развалился на задней парте. Тот тоже был без галстука и на уроках подавал реплики сочным басом. Скорее всего, из тех, кто держал школу. В первый день они не пообщались, но всему свое время. Андрей запомнил, что того зовут Марат.
По дороге из школы они неплохо пообщались с Айшой. Сразу видно – девчонка хорошая. Такая точно перед зеркалом не вертится и не кривляется. Оставалось загадкой, что ее сблизило с Олей. Но и сюда он тоже вникать не стал. Просто принял как факт. Девчачьи дела, так же, как и дела сердечные, это такие дебри, в которые лучше не соваться.
Дома он расписал бабушке, какая славная у него школа, какой чудесный класс. А уж Оля Исаева – ангел во плоти, все ему показала и рассказала. Выходка ее, пустячная и безобидная, не стоила того, чтобы поднимать сыр-бор. Еще, чего доброго, бабушка пожалуется ее родителям, и прослывет Андрей навеки стукачом.
– В краеведческий кружок хочу записаться, – подытожил он свой рассказ.
– Это же прекрасно! – умилилась бабушка. – Так, глядишь, по нашим с дедом геологическим стопам пойдешь.
Андрей прикинул в уме такую возможность. Почему нет? Он еще не знал, кем хочет стать. Примерял на себя то одну, то другую профессию. Может, действительно, в геологи податься? Не зря же его к камням тянет.
– Поживем – увидим, – сказал он бабушке. Может, и поступит в Германии в геологический институт.
Но в дом культуры он отправился лишь спустя месяц. До того он подбил девчонок отправиться в поход. Во-первых, он скучал по алматинским горам, в Жана-Париже не хватало ему раздолья. Исследовав город вдоль и поперек, захотелось вырваться за его пределы, посмотреть, что там. Во-вторых, горы Каратау с их драконами и золотом не давали ему покоя. Айша с Олей рассказали ему, что недалеко от города есть гора, которая называется Верблюжья, хотя по виду больше смахивает на дракона. Правда, относится ли она к Каратау или просто сама по себе гора, они не знали.
– Надо идти и исследовать ее, – загорелся Андрей.
Оля порывалась взять в поход своего Женю, но он запретил.
– Ты что? Твой комсорг и сам не пойдет, и нас сдаст.
Айша переживала, что не осилит марш-бросок к горе.
– А мы потихоньку пойдем, куда нам торопиться. Зато вы на всю жизнь запомните этот поход!
Так он отмел все возражения и скомандовал готовиться к вылазке. Родителям ничего не говорить, одноклассникам тоже. Первые начнут вставлять палки в колеса, вторые – попытаются стать тем самым пятым колесом в телеге, которое никому не нужно.
Айша и Андрей наплели дома, что идут в поход с классом и учителями. У Ольги этот фокус не прошел бы, мама живо вычислила бы, что никуда их класс не собирался. Но тут им повезло – Надежда Петровна уехала в Джамбул на какое-то педагогическое собрание, Оле было велено идти ночевать к тетке. Никуда она не пошла, тетку упросила разрешить остаться у подруги Айши. В результате такой многоходовки в воскресенье рано утром троица выдвинулась в поход.
По трассе идти не решились, чтобы не привлекать не нужное внимание, пошли по степи. Но из виду трассу не упускали, стараясь идти параллельно ей, чтобы не заблудиться. Андрей шагал легко. Он хоть и навьючился рюкзаком, все равно чувствовал в себе невероятную силу, которой хватит и дойти до горы, и на нее взобраться. Из девчонок, конечно, туристы никакие. Шли медленно, в какой-то момент он даже пожалел, что взял их с собой, сам быстрее бы управился. Периодически он давал им передышку, особенно жалея Айшу, которая была из них троих самая неспортивная. Ольга удивила, он ожидал бесконечное нытье, но та шагала бодро и болтала о всякой всячине. Конечно, главной темой был Женя.
– Он хочет стать военным, представляете? После школы поедет поступать в пограничное училище.
Андрей мысленно примерил на себя военную форму. Нет, не пойдет. Его отвращало всякое давление, а в армии все строится на приказах.
– Мы ходили с ним гулять в парк у озера. А еще в кино пойдем, – продолжала хвастаться Оля.
В Жана-Париже туго было с развлечениями. Андрей задумался. Если бы у него появилась девушка, куда бы он ее повел? Про кафе «Арман» и ресторан «Достык» речи быть не могло, школьники туда не ходили, да и взрослые предпочитали есть дома, не желая оставлять там четверть зарплаты. Считалось верхом шика там отужинать. Кино да прогулки – вот и весь арсенал. А если с кем-то прогуляешься один раз, весь город увидит и сразу определит статус парочки. Хорошо, что они в школу и из школы ходили всегда втроем, иначе бы и ему уже приписали кого-то из девчонок в невесты.
– Он иногда звонит мне и на гитаре играет, – Оля все щебетала про своего Женю.
Андрей взглянул на Айшу, надеясь увидеть признаки того, что и ей уже эта тема оскомину набила. Она шла почему-то грустная, думала о чем-то своем.
– Верблюжка! – завопила Оля.
Гора действительно напоминала динозавра, который прилег на брюхо отдохнуть: каменная голова с пиками-шипами, спина с бугристыми боками и зубчатой холкой и пологий скалистый хвост. Андрей пришел в восторг. Не было нужды в натужных допущениях вроде «Ну да, немного похожа, вот тут как будто голова, а тут хвост». Темнеющие на фоне неба очертания не оставляли никаких сомнений, что это застывший в камне дракон.
– Почему вы ее называете Верблюжьей? – спросил он девчонок.
– Не знаю, – ответила Айша. – Кто-то видит в ней всего лишь одногорбого верблюда.
У подножия степь разрезал небольшой ручей, у него и расположились. Андрею не терпелось наверх. Пока девчонки стелили одеяло и доставали еду, он осматривал гору, прикидывая, сколько времени уйдет, чтобы добраться до самой верхней точки. У него подрагивали ноги, так хотелось вскарабкаться по каменным уступам и посмотреть вокруг с высоты. Это, конечно, не алматинский пик, чья снежная макушка теряется где-то далеко в небе, так что осилит он Верблюжку запросто.
– Пойдете со мной? – спросил он, впрочем, заранее зная ответ.
Так и вышло. Девчонок хватило только на то, чтобы добраться сюда, наверх лезть никто не пожелал.
– Тогда я пошел.
– Давай перекусим, потом пойдешь, – сказала Айша.
Он вытряхнул из рюкзака на общий стол пирожки, которые умыкнул у бабушки, схватил один и двинул к горе.
– Мне хватит. Вернусь – поем, – крикнул он, не оборачиваясь.
Горы очищают мысли. Он никогда не мог думать о чем-то плохом, будучи в горах. Неуловимо менялась вся его сущность. Он становился немного первобытнее, что ли. Шаг за шагом, вверх, к приближающемуся небу, по дороге тонко, по-звериному подмечать нужные уступы и с точностью до сантиметра рассчитывать каждое движение. Он сам делался частью горы, ее плотью, оттого и открывала она ему свои секреты. Там блеснет между камней графитовая спинка змеи, тут из трещины, ломающей скальный обломок, выглянет цветок, которого внизу не найдешь.
Горы очищают душу. Он знавал многих, кто лез вверх и быстро сдувался, потому что тащил с собой в душе груду камней. А ему с каждым шагом, несмотря на физические усилия, становилось легче. Осознание, что скоро очередная вершина покорится ему, толкало его вперед. Он много читал про знаменитые горы мира, о погибших альпинистах и о тех, кто продолжал идти. Верблюжка – это, конечно, не Эверест, но все же его маленькая личная победа.
На вершине он для начала завопил во все горло, поглазел вокруг, запоминая вид, который останется с ним навсегда. Отдохнул минут десять и принялся спускаться. По дороге собирал цветы. Как награду девчонкам, которые не побоялись идти в поход. Как благодарность за то, что разделили с ним этот путь. Как признание в дружбе, хотя никогда он с девчонками близко и не дружил.
Подходя к их привалу, он разделил букет на две равные части. Девчонки лежали и болтали, при его появлении подскочили.
– Ты чего так долго? – набросилась Оля, но увидела цветы и растаяла.
– Это вам, – вручая букеты, он смутился, хотя всю дорогу идея казалась ему отличной.
Айша тут же побежала к ручью мочить бинт, чтобы обернуть стебли. Вот и пригодилась аптечка, хотя всю дорогу над ней подшучивали, потому что она взяла на всякий случай не только бинт, но и йод, и даже таблетки от поноса.
Андрей поел, немного отдохнул, и они засобирались в обратный путь. Опрометчиво углубились в степь, упустив из виду трассу, которая служила ориентиром. Заплутали, каким-то чудом вышли обратно к дороге. Верблюжка помогла, не хотела им зла, не хотела, чтобы вспоминали они ее потом плохими словами.
А на подходе к городу им навстречу выскочил милицейский уазик. Оказалось, что их потеряли. И всему виной Женя с его кипуче-деятельным характером. Он позвонил Оле, никто не ответил. Ему бы успокоиться на этом, но он пошел к ней домой. Дверь тоже никто не открыл. Разговорившись с отзывчивой старушкой по имени Наталья Феликсовна, которая ему повстречалась на выходе из подъезда, узнал, что Олин класс отправился в поход. Удивившись, что Оля ему ничего про это не сказала, он решил разузнать, куда же они направились. У комсорга одной школы есть масса знакомых в других школах. Так что спустя час половина города была в курсе, что трое школьников самовольно ушли неизвестно куда.
– Твоему Жене надо мозги вправить, чтобы не лез куда его не просят, – шипел Андрей Оле на ухо, когда они тряслись в уазике. Он переживал, что бабушка маме в Алма-Ату позвонила и сама уже корвалол пьет.
– Он не виноват, – лепетала перепуганная Оля.
– Ой что будет, что будет, – шептала Айша, сжимая в руках букет горных цветов.
Их привезли в детскую комнату милиции. Там уже ждали бабушка Андрея, мама Айши и тетка Ольги. Молодой, но уже толстый, как Карлсон, милиционер сначала кричал, что всех поставит на учет, потом смягчился и начал выпытывать, кто зачинщик.
– Выбирайте – или всех троих, или кого-то одного, – сказал он.
Андрей открыл рот, собираясь признаться, но неожиданно его опередила Оля. Она шагнула вперед и заявила:
– Это я всех подбила идти в поход.
– Не верьте ей, это я, – опомнился и вставил Андрей.
– Он врет. Он в город недавно приехал и даже не знал про Верблюжку, – тут же выкрикнула Оля.
Андрея с Айшой выгнали, пригрозив карами в случае повторения. Они остались у входа ждать Олю несмотря на то, что взрослые пытались их увести.
Через полчаса вышла Оля. Рядом шла тетка и ругала ее, обещая все рассказать Надежде Петровне по возвращению.
Айша смотрела на подругу полными слез глазами. Это же немыслимо – попасть на учет в милицию! Андрей, который делал вещи похлеще их невинной вылазки, и то в поле зрения милиции не попадал. А девчонка, которую он считал легкомысленной, получается, из-за него испортила себе жизнь.
– Все нормально, – Оля откинула назад челку. Она храбрилась, но руки все-таки подрагивали. – Он оказался маминым бывшим учеником. Рука у него не поднялась наказать дочку любимой учительницы.
Андрей испытал огромное облегчение, но все же накинулся на нее:
– А если бы он не был учеником твоей матери? Зачем ты наврала, что потащила нас на Верблюжку?
– Нам с ней, – она показала на Айшу, – ничего не было бы. Мы тут давно живем. А ты приезжий.
Наверно, в ту минуту Андрей окончательно понял, что нашел друзей, о которых так мечтала его бабушка. И пусть это две девчонки. Но кто сказал, что с ними нельзя дружить?
Он шел в дом культуры, сжимая в кармане наконечник стрелы, подаренный Михаилом, и представлял, как расскажет ему про поход на Верблюжку. Про милицию тоже расскажет, прошло время, тот эпизод не выглядел уже таким страшным. Краевед, конечно, пожурит, но и точно удивится, что Андрей не сидел сиднем, а уже потихоньку исследовал окрестности. Вместе они увидят еще много интересного, Андрей это чувствовал. А если повезет, то найдут половецкую каменную бабу, Михаил о них тоже рассказывал.
– Я в кружок краеведения, к Михаилу, – немного робея, сообщил он вахтерше, сидевшей за столом в фойе.
Та встала, подошла и почему-то начала поглаживать Андрея по плечу.
– А нету Михаила. Убили его. Зарезали средь бела дня.
