Айлин Лин
Одри, герцогиня Йорк
Глава 9
– Как у нас дела? – в предвкушении я потёрла ладони друг о друга.
– Серебро лучше проводит, концентрирует и рассеивает магию, чем другие металлы, – Даррен вскочил со своего места и уважительно поклонился. Юноша оказался талантливым светлым магом-созидателем. Артефактор с большим будущим. Его не интересовали настойки и целебные мази, парень хотел создавать вещи, наделённые необыкновенными свойствами.
Даррен взломал хитрое плетение в ошейнике благодаря умению чувствовать течение эфира.
– Даррен, покажи, пожалуйста, где в этой комнате магоэфир сконцентрирован больше всего? – задала я стандартный вопрос для всех, кого собеседовала, вот и Даррена спросила.
Молодой человек кивнул, затем плотно сомкнул веки, замолчал, сосредоточенно хмуря лоб.
Распахнув глаза, он резко встал и прошёл к дальней стене, ткнул в угол и уверенно произнёс:
– Здесь.
Он оказался единственным, кто нашёл смерчик в моём кабинете. Таких, как я, могущих видеть ману, увы, я пока не встретила: ни Лиам, ни неистинные не обладали подобным умением, наставник их также, как Даррен, только чувствовал. Осталось проверить Ульриха, но я пока даже не знала, как правильно у него спросить, чтобы не выдать себя.
– Леди Одри, для первого эксперимента я выбрал придуманную вами связку "Светоч", которая состоит из трёх символов. Нарисовал её в центре пластинки, затем взял знак Уру, поместил его в угол, после чего этот угол согнул вовнутрь, и, на первый взгляд, бесполезный кусок серебра стал концентрировать ману, – молодой маг положил передо мной свою поделку, – и у меня получилось ровно то, что вы и описали!
Таких серебряных пластин был целый короб – основа для наших опытов. Я не пожалела ни монеты, ни свои украшения и даже распотрошила рабские ошейники, вынув из них серебряную сердцевину.
Кроме серебряных квадратиков, в шкатулке лежали заготовки из железа, меди, и совсем немного из золота. В отдельном ящике хранились брусочки разных пород дерева, какие только смогли достать в Заворожённом лесу. И несколько лоскутов отменно выделанной кожи какого-то хищника и травоядного.
Наконец-то мои наработки с печатями из состояния – теория, перешли на следующий этап – применение на практике. Самой мне этим заниматься было, к сожалению, некогда: я разрывалась между стекольным заводом, лекарской лабораторией и артефакторной мастерской. А ещё никто не отменял тренировки с Лиамом и заботу о городе. Я также не могла бросить на самотёк ремонт в собственном доме: делать ходы для труб в теле замка не стали, зачем столь бездарно тратить время? Они (трубы) будут тянуться вдоль стены и "нырять" в прорубленные дыры между этажами.
В конце дня меня хватало только доползти до своей башенки и рухнуть на кровать, даже обувь скинуть сил не было. Засыпала в одной позе, просыпалась в той же. Сны, прежде такие яркие и живые, испарились. И я была рада сему обстоятельству, потому что такие сновидения выматывали, не давая полноценно отдохнуть.
Алфавит фей учили все: и артефакторы, и стекольщики, и лекари. И Лиам Кенсингтон. Его даже упрашивать не пришлось, вцепился в свиток, как умирающий от жажды в бурдюк с водой.
Первую часть – "Эргры: значения", Кенсингтон, Даррен, старик Жозер, проглотили в самые короткие сроки, я приятно удивилась. Эта же троица прибежала за второй – "Комбинации эргров. Однослойные печати", на которой и застряли, вдумчиво изучая всё мною изложенное.
– Один слой печати может состоять как из одного символа, так и из десяти, но конструкция выйдет чересчур большой, оптимальнее разделить на два слоя, в первом пять знаков, а все остальные уйдут во второй слой. А чтобы два кольца не разъезжались и заклинание работало так, как задумано магом, необходимо соединить их ещё одним символом-стабилизатором. А это уже следующий этап, и он куда сложнее первых двух.
Эргры, увы, давались не всем, а уж комбинации из двух-трёх символов так и вовсе являлись кошмаром для многих неистинных. Язык фей оказался архисложным. Люди путались в закорючках, рисовали их вкривь и вкось, а ведь самый незначительный завиток имел великое значение. Как говорится – «Le bon Dieu est dans le détail» – «добрый Бог в деталях», всякое дело должно быть сделано тщательно, любая мелочь имеет значение.
Потому я решила отобрать наиболее способных в группу под названием "эгрографы", этим людям предстояло рисовать на готовых изделиях нужные магические связки, а потом и печати.
– Лорд Лиам, смотрите, – подозвала я наставника и показала серебряную пластину, – если активировать печать, то этот кусочек даст нам свет.
Кенсингтон задумчиво осмотрел поделку Даррена.
– Можно? – вопросительно на меня взглянул, я кивнула, и маг активировал печать, выпустив из себя немного маны.
Лиам положил пластину на стол, и мы принялись наблюдать, чуть ли не затаив дыхание, как один за другим эргры вспыхивают мягким белым светом.
Я переключила зрение и видела, как серебро реагирует на колдовство. Уру, спрятанный под загнутым углом, благодаря свойству металла тянул энергию из внешнего мира, концентрировал и направлял на активированную Кенсингтоном связку.
В помещении царил полумрак, закатные солнечные лучи беспрепятственно проникали в пока не застеклённое окно, окрашивая стены в пурпурно-розовые цвета. Потому мы в полной мере смогли оценить импровизированный светильник.
– И свечи не нужны, – констатировала я. – По моим расчётам, – я кивнула на блокнот со своими же записями, – заряда хватит почти на месяц. Как только разрядится, придётся хозяину артефакта искать мага и просить его восполнить энергию в печати.
– Ни один истинный на такое не согласится несмотря на то, что это сущий пустяк, – покачал головой Лиам.
– Потому в каждом городе будут располагаться наши лавки, где можно не только купить, но и подзарядить. Даррен, подумай, как сделать так, чтобы можно было включать и выключать будущий светильник.
– Хорошо, – кивнул парень, довольный, как слон.
– А теперь смотри, – я присела за стол, взяла чистый лист пергамента и быстро нарисовала ещё одну схему, – что видишь?
Парень ответил почти сразу же:
– Если сделать двухслойную печать из тех же знаков, то эта серебряная пластина станет, как лёд! А что это такое, между первым и вторым слоем?
– Знаки-связки. Ускорься и заканчивай со вторым томом, переходи к изучению третьего, – дала я своеобразную директиву, – у нас нет времени раскачиваться.
– Всё сделаю, леди Одри! Не сомневайтесь! – Даррен встал по стойке смирно и низко поклонился.
– Если есть вопросы, ты знаешь, где меня найти.
– С этим сложно, – хмыкнул Кенсингтон, – вы, леди Йорк, неуловимы. Придёшь в стеклодувную мастерскую, а вы уже убежали в свою алхимическую лабораторию, я мчусь туда, но вас и там след простыл. И так по кругу. В итоге мы можем увидеться только на тренировке или за ужином. Спасибо, что хотя бы наши с вами занятия не пропускаете, – съехидничал Кенсингтон, перекатившись с пятки на носок и закинув руки за спину. Это он меня пародирует? П-ф! Я хотела показать ему язык, но сдержалась: всё же я герцогиня, нужно соответствовать.
– Что по другим образцам? – вернулась я к насущному.
– Боро, – так называлось дерево, которое дольше горело и обладало отличной теплоотдачей, в сравнении с иными породами, – заняло второе место после серебра, – а этот факт приятно меня удивил.
– И если придуманная вами связка на серебре даёт яркий белый свет, то вот боро ведёт себя немного иначе.
Парень подхватил брусок, естественно, загнуть угол тут никак бы не вышло, но Уру была пририсована так же в уголке, и активировал знаки.
– Красиво, – залюбовалась я: печать переливалась светло-жёлтыми и ало-оранжевыми всполохами.
– А вы потрогайте, – таинственно прошептал Даррен.
– Тёплое, – улыбнулась я.
– Если влить больше энергии, то будет ещё теплее.
– Круто! – выдохнула я, – в дороге в зимнюю стужу прекрасный способ обогрева! Сделать подошву из боро – и вперёд!
– Я подумаю, как регулировать температуру.
– Хорошо.
– Золото на третьем месте, – продолжил юноша, – эта же печать и Уру на нём работают, как на серебре, только заряда хватает ненадолго. Медь вообще пшик, разряжается через час, а шкурка никак не реагирует.
– Так и думала насчёт кожи, – кивнула я. – А на живом человеке? – прищурившись, посмотрела на своего начинающего учёного.
– Как вы поняли, что я э-э…
– Я бы на твоём месте так и поступила.
– Если есть магические способности, то знаки работают. Мои ладони засветились, – увидев, что я не собираюсь ругаться, ответил Даррен, – на курице ещё попробовал, на другом человеке не стал, так вот на птице активировать печати не вышло.
– Угу, – кивнула я, задумчиво прикусив губу, – выводы?
– Серебро всегда лежало в основе всех артефактов, – пожал плечами Лиам. – Ваш браслет тому доказательство. Зачем вам потребовалось искать что-то другое?
– Ну, наши исследования не прошли даром, ведь так? Боро прекрасный материал для будущих колдовских изделий, – довольно улыбнулась я на все тридцать два зуба.
А Лиам Кенсингтон посмотрел в потолок, будто просил терпения у Всевышнего.
Глава 10
Интерлюдия
Ночь опустилась на Друидор, укутав дома в одеяло цвета глубокого индиго, большая луна, похожая на серебряный щит, сияла мягкими переливами, освещая улицы города, а мириады звёзд, щедро рассыпанные по небесному полотну, добавляли сказочности и таинственности. По-весеннему ароматный воздух был наполнен запахами могучего леса и цветущих ночных цветов. Многие горожане давно сидели по домам, в кругу своих семей. Лишь изредка тишину нарушали голоса из таверн, где люди отмечали завершение очередного трудового дня, обсуждали прошлое и будущее, делились своими планами и надеждами за кружкой холодного пива или сладкой, немного терпкой медовухи.
Обитатели общежития неистинных готовились ко сну. К заднему входу здания подкатила двуколка, запряжённая пегой лошадкой.
– Ты чего в такую темень по улицам раскатываешь? – удивилась Мадам, подходя к кучеру.
– Сэр Имарк меня поставил ночным извозчиком, пьянчужек по домам развозить, в тавернах иногда сидеть, подслушивать, – понизив голос, ответил Бон. Парень был в восторге и от наставника, и от службы. Впервые он хотел что-то делать не по принуждению, а потому, что нравилось. Каждый день открывал перед ним всё больше нового и невероятного. Он ощущал в себе силу изменить свою судьбу, сделать людей вокруг счастливее. – Я вам здесь кое-что привёз, куда определить, решите с мастером Жозером. Мастер Даррен сказал, это первая партия и она для нас. Её светлость сама так распорядилась.
Юноша спрыгнул с козел, оправил свой военный сюртук и вынул из недр экипажа тяжёлый деревянный короб со специальными ручками, чтобы было удобнее нести. Хеквнув от натуги, выдохнул:
– Показывайте дорогу, Мадам.
– Сюда поставь, – ткнула женщина прямо на землю. – Дальше я сама справлюсь. Боюсь, у тебя пупочек развяжется, – покачала она головой: Бон был всё ещё страшно худым, за прошедшее время на свободе его щёки окрасил здоровый румянец, но всё равно парень пугал своей костлявостью.
– Я смогу, – пропыхтел Бон, не желая так просто соглашаться.
– Нет уж. – Женщина преградила путь молодому человеку, и тому пришлось сдаться, обойти колоритную даму не было никакой возможности. Аккуратно, чтобы не испортить содержимое, поставил на мощёную камнем дорогу увесистую тару и, стараясь не показывать своего облегчения, выпрямился.
– Иди, колеси по городу, гляди в оба глаза и слушай в оба уха, – напутствовала его ключница, изобразила крест и заключила его в круг, благословляя, – в драки не лезь. И больше тренируйся. Насколько знаю, гвардейцев Её светлости кормят три раза в день, и не пустой кашей, но и горячим хлебом со сливочным маслом, мясом, яйцами. Проси добавки, если мало. Тебе надо вес набрать, а то даже на ветру шатаешься.
– Я добавку завсегда беру, – буркнул Бон, – сами знаете, у меня вечно голодное брюхо.
– Вот же шельмец! Ведаешь, как меня разжалобить. Иди на кухню, девочки тебе булок в дорогу дадут, – по-доброму усмехнулась Мадам.
Поглядев вслед заспешившему в дом Бону, ключница легко подхватила ящик и не спеша поднялась по лестнице.
В комнате старика Жозера собрались трое. Вместе они прошли через многое, выжили и даже узнали, что значит настоящая свобода. Не на словах, а на деле, когда никто не следит за тем, куда ты ходишь, что говоришь. Когда можешь выйти за городские ворота и просто уйти.
Но они никуда не пойдут.
Отныне герцогство Йорк – их дом.
– Ледюшка, – Мадам в разговоре между своими называла молодую герцогиню только так, но при встрече с Одри, обращалась как положено: Ваша светлость или госпожа, – передала нам вот это, – на стол был водружён внушительных размеров короб.
– Что это? – удивился Петегро, а Жозер уже занялся крышкой, чтобы узнать, что внутри.
– Скорее всего, итог работы стекольщиков и артефакторов, – отозвался старик.
– Ледюшка сказала, что первая партия полностью передаётся в общежитие неистинных.
– Даже так? Ни во дворец, ни друидорским аристократам, и не на рынок? – не поверил Петегро.
– Ты всё ещё не понял, какая она, наша герцогиня? – покачала головой с густой проседью Мадам. – Я за неё жизнь отдам без всяких сомнений!
– Ох! – воскликнул Жозер, с трепетом вынимая предмет из недр тары.
Все трое уставились на конструкцию, собранную из железа и стекла.
– Никогда бы не подумала, что наши самые слабенькие способны на что-то подобное… – благоговейно прошептала ключница. Стекло, созданное третьей группой неистинных, переливалось в свете горящего камина серебристо-жемчужными всполохами, сияние завораживало, приковывало взгляд. Сосуд не был прозрачным, внутри него будто клубился белёсый дым.
Люди, работавшие на заводе, в артефакторной мастерской и алхимической лаборатории, не имели права делиться своими наработками и тайнами между собой. Так решила леди Одри, а её приказы редко когда обсуждались.
– Кстати, меня включили в отдельную группу, теперь я член сообщества мастеров-эгрографов, вскорости я передам управление алхимиками тебе, Петегро, – посмотрел он на своего друга, – сам же стану на вот таких вещицах рисовать магические знаки и печати. Со мной ещё пятеро юношей, которым более-менее даётся язык фей.
Петегро кивнул, понимая необходимость такого шага, ему самому было сложно рисовать все эти закорючки и запоминать названия, а уж когда два-три символа шли в связке, то тем более. От усердия в голове начинало шуметь, а желудок неистово проситься наружу.
Тем временем старик Жозер нашёл две выпирающие точки на подставке лампы: одна была красного цвета, другая зелёного.
– Любопытно, – пробормотал он, ощущая, что предмет напитан маной. Интуитивно надавил на зелёный бугорок. Он утоп в теле светильника, и что-то едва слышно шикнуло.
– Ох! – всплеснула руками Мадам, – оно сияет! Всё сильнее!
Белый свет озарил помещение, стало так светло, почти как днём.
– А ну-ка, давайте подвесим лампу сюда, – Петегро нашёл глазами крюк в стене.
– И свечи не нужны! Ох и кудесники наши ребята! – искренне восхитилась Мадам. – Интересно, как надолго хватит заряда?
– Тут сказано, на месяц, с условием, что мы будем его отключать в дневное время, – Жозер вынул из недр ящика клочок пергамента с инструкцией, написанной мелким, убористым почерком Даррена. – Здесь два десятка. Предлагаю установить их, в первую очередь, в коридорах и на веранде перед домом и позади, чтобы ночью было всё видно.
– Да, так будет удобнее всего. А то со свечками бродить, чтобы выйти во двор, если приспичит, завсегда было неудобно.
– И в комнаты распределим, – кивнул Петегро, – самым трудолюбивым, в качестве поощрения за хорошую работу.
– Да, тоже верно, – согласились с ним друзья.
***
Его Высокопреосвященство Нико в сопровождении двух дюжих воинов, стремительно двигался по пустынным коридорам, их шаги гулким эхом разносились по тёмным углам Ромейской святости.
Алая тяжёлая ряса мерно колыхалась в такт движению великого раббатора.
Оран Нико, потомственный аристократ древнего рода, маг-разрушитель, способный потягаться в силе с самим герцогом Уильямом Кемпбеллом, внешне казался добрым дедушкой, а не могущественным церковником, с практически неограниченной властью.
Двери в кабинет бесшумно распахнулись, пропуская вперёд главного служителя Всевышнего. Не успел старик устроиться за широким полированным столом из дерева редкой породы, как в дверь постучали. В помещение шагнул секретарь.
– Вам письмо, Ваше Святейшество! – молодой человек низко поклонился, – от Его Величества Карла Третьего.
Тугой свиток, перевязанный алой лентой, скреплённый сургучной печатью, лёг на стол перед Высокопреосвященством. Секретарь, ещё раз низко поклонившись, оставил господина в одиночестве.
Глянув на королевское послание, будто на ядовитую змею, Оран пожевал тонкими губами, но всё же взломал печать и развернул пергамент. Пробежался по строчкам. Нахмурился. И перечитал послание ещё раз.
Лицо старика перекосилось от гнева, и он громко позвал:
– Зорко!
Тут же в кабинет втянулся мужчина в тёмно-серой рясе, с невнятными чертами лица, но с хитрым блеском в тёмных глазах.
– Да, мой повелитель? – поклонился раббат.
– Немедленно отправляйся в Болтонскую святость, разберись там с Геласием! Найди того, кто назначил этого идиота раббатором. Пусть явится и ответит на мои вопросы!
– Всё сделаю, Ваше Святейшество! – ещё один поклон, и Зорко так же, как вошёл, бесшумно вышел.
– Это надо же! – прорычал Оран, небрежно откинув письмо Карла Третьего в сторону. – Возжелали больше золота и власти? Прежде, не испросив моего позволения? Вы о том многажды пожалеете…
***
Измождённый мужчина в пыльной одежде тяжело шагал по наезженному тракту в сторону виднеющейся деревеньки. Наконец-то он сможет поесть и поспать. Отогреться. Грудь нещадно жгло, руки дрожали, а во рту стояла страшная сухость. Красные, воспалённые глаза цеплялись за крыши домов, в надежде, что там он найдёт помощь.
Глава 11
Интерлюдия
Ромейская святость состояла из двух зданий. Строения, возведённые из грубого серого камня, были разделены высокой каменной оградой. В женской святости вот уже почти два месяца обреталась Её Величество Аманида Лоарн. Женщине, по заведённому порядку, не позволялось покидать своей "кельи", где она должна была денно и нощно молиться. Лишь пару раз в день, в сопровождении трёх служанок, двух фрейлин и одной раббатисы, королева выходила в зимний сад или на прогулку вокруг святости, и то ненадолго.
Королева жила в роскошных апартаментах, состоявших из трёх комнат: приёмная, опочивальня венценосной особы и помещение для фрейлин.
Её Величество сидела в кресле и задумчиво глядела на горящий камин. Одна из фрейлин читала вслух роман о некоем рыцаре и благородной даме, за благосклонность которой он отважно, до смерти, сразился на турнире.
При появлении раббатора все тут же встали и низко поклонились. Последней поднялась Аманида. Шагнула к позднему гостю и поцеловала воздух над морщинистой рукой.
– Раббатор Нолан, – негромко, притворно смиренно молвила она, – рада вашему визиту.
– Как вы, дочь моя? – мягкий голос священнослужителя успокаивающе обволакивал. – Оставьте нас, – обратился он к служанкам и фрейлинам.
Женщины тут же зашуршали многочисленными юбками и вышли, плотно притворив за собой дверь. Королева и раббатор остались одни.
Устроившись в креслах напротив друг друга, помолчали.
– Может, вина? – предложила Аманида.
– Пожалуй, откажусь, дочь моя. Я ненадолго, – отрицательно покачал головой раббатор, огладив охроон, висевший на груди, продолжил: – Пришло письмо. Его Величество просит вас вернуться домой.
Тёмные глаза королевы блеснули победным огнём: Карл попросил! Она ему нужна!
– Ежели вы нашли ответы на свои вопросы, чувствуете, что готовы вернуться, завтра же поутру подготовим для вас карету, и вы отправитесь в путь.
Её Величество посмотрела в глаза собеседнику, но тот не выдержал чёрной мглы в очах Аманиды и тут же отвернулся, устремив взор на пляшущие в очаге язычки карминно-золотого пламени. Хмыкнув про себя, королева облизнула кончиком языка свои неестественно алые тонкие губы. Итак, можно возвращаться во дворец. Отрезанная от внешнего мира, она получала жалкие крохи информации о том, что происходит в королевстве. Но прежде, как только она окажется за стенами святости, наймёт людей, чтобы выкрали раббатора Нолана и привели его к ней.
Амулет Хозяина совершенно точно указал на сидевшего рядом с ней человека, и пусть артефакт светился едва-едва, но сердце старика однозначно подходило для ритуала. Получается, Нолан был замечательным человеком, со светлыми помыслами, ни разу в жизни не причинивший никому зла. Старый священник являлся неистинным магом со слабым даром целителя, его душа полнилась любовью ко всему живому, а это редкость, если учесть, где он жил и кто его окружал. Аманида давно пришла к выводу, что святость безнадёжно прогнила. Но дотянуться до желанного Нолана и вырезать его сердце пока не представлялось возможным. Она также знала, что где-то в мужской святости содержат бастардов с магическими способностями, вот только до них добраться ещё сложнее, свои сокровища раббаты стерегут пуще любого золота. Впрочем, среди неистинных редко когда находятся нужные ей люди.
– Да, завтра поутру покинем эти благословенные стены. Я соскучилась по сыну, – медленно кивнула Её Величество и услышала, как тихо, облегчённо выдохнул раббатор. Старик явно что-то чувствовал, некий алчный интерес к своей персоне, идущий от венценосной особы. Кровь в его жилах стыла, стоило заглянуть в чёрные омуты Аманиды.
– Вот и славно. Я буду молиться за вас, за вашу душу, – вдруг сказал Нолан, искренне веря в силу Всевышнего. А потом, преодолев свой необъяснимый страх, наклонился вперёд к королеве и добавил: – Всевышний всемилостив, он простит всё, нужно лишь искренне его о том попросить.
Раббатор степенно покинул помещение, стараясь не показать, как ему на самом деле поскорее хочется отсюда уйти. Поручить какой-нибудь раббатисе донести радостную весть до Её Величества он не мог, это была его прямая обязанность, перекладывать которую он не имел права, но жуткая гостья пугала старого служителя до дрожи, до спазмов в животе. И Нолан был искренне рад, мысленно испросив прощения у Всевышнего за такие чувства, что вскорости Аманида покинет стены Ромейской святости, и будет как можно дальше отсюда. Но на краю сознания свербело уже несколько недель, потому он принял сложное решение и теперь должен был обсудить всё с Его Святейшеством.
Настоятель в сопровождении двух воинов, шагал по тёмным коридорам святости. Вниз по витой лестнице и дальше, к задним дверям. Оказавшись снаружи, на мгновение замер, чтобы вдохнуть полной грудью свежий весенний воздух, благоухающий цветущими растениям. Слух ласкало пение птиц в густом лесу, что вздымался за высоким каменным забором.
Несмотря на тепло, раббатор зябко повёл плечами. Интуиция, ни разу его не подводившая, кричала, что нужно поспешить.
Между двумя зданиями шла невысокая общая ограда, в ней была неприметная дверца. С тихим скрипом створка распахнулась, и настоятель ступил на протоптанную тропинку, он пересёк двор и вошёл в мужскую часть Ромейской святости.
И снова путь по таким же тёмным, пахнущими сыростью коридорам, через многочисленные анфилады, подъёмы и спуски. И всюду его пропускали, кланялись не потому, что должно, а потому, что раббатора Нолана искренне любили.
Наконец, вожделённая цель была достигнута: настоятель и его телохранители остановились перед двустворчатыми резными дверьми, за которыми находился кабинет Его Высокопреосвященства Орана.
Дюжие воины, стоявшие по бокам от входа, даже не шелохнулись, когда мимо них прошли поздние посетители. Раббатор шагнул в приёмную, обстановка которой резко отличалась от серости коридоров, здесь даже пахло иначе – цветочными благовониями, ни намёка на сырость с тонким шлейфом плесени. На чисто выметенном полу лежат светлый, толстый, искусно сотканный ковёр. У одной стены горел камин, у другой стояли шкафы, забитые свитками и тяжёлыми, в кожаном переплёте, фолиантами.
Секретарь Святейшества удивлённо вскинул светлые брови, быстро вышел из-за стола и вежливо поклонился:
– Раббатор Нолан? Что-то случилось?
– Да, Гарри, мне нужно срочно поговорить с Его Высокопреосвященством.
– Подождите, я у него спрошу. Но, если честно, Его Святейшество сегодня сильно не в духе, – понизив голос, поделился Гарри, – боюсь, в аудиенции вам будет отказано, – и, снова поклонившись, исчез за ещё одной дверью.
Долго ждать не пришлось, юркий секретарь вскорости возник перед настоятелем:
– Его Святейшество ожидает вас, – и, предупредительно распахнув створку, посторонился, пропуская Нолана вперёд.
Глава всех святостей Аскалы восседал в широком, украшенном искусной резьбой, кресле за не менее внушительных размеров столом с полированной столешницей и что-то писал, деловито поскрипывая острозаточенным пером.
Раббатор поклонился.
Ждать пришлось недолго: Оран отложил перо, поднял глаза на посетителя и, задумчиво пожевав губами, спросил:
– Лично сообщил Её Величеству о приказе короля?
– Да, как вы и сказали. Королева очень обрадовалась.
– Присядь, – кивнув на стул напротив, Оран сложил пальцы домиком, и молча дождался, пока Нолан устроится на сиденье. – Ты хотел со мной о чём-то поговорить?
– Да, Ваше Святейшество, – замешкавшись на секунду, Нолан продолжил, – хочу оставить пост, уехать в деревеньку, и закончить свои дни, тихо служа Всевышнему в небольшой святости.
– Даже так? – Оран мысленно возликовал: он давно хотел убрать Нолана с глаз долой, но опасался вызвать ненужные сейчас возмущения, ведь раббатора любили. А раз тот решил всё добровольно, то удерживать его Святейшество и не подумает. – Как раз освободилось одно место. Вот только готов ли ты стать простым раббатом?
– Да, готов. И куда же ехать? – заинтересованно качнулся вперёд собеседник.
– В город Друидор, что в герцогстве Йорк.
– Заворожённый лес, значит? – выдохнул отец Нолан, отчего-то будущее место служения благодатью разлилось по сердцу.
– Если не хочешь, я подберу что-то другое, но тогда придётся подождать, – неправильно трактовал реакцию Высокопреосвященство.
– Нет-нет! Я поеду в Друидор!
Утром следующего дня два экипажа почти в одно и то же время из разных ворот покинули стены Ромейской святости: первый покатил в ближайший городок, второй – на северо-восток, к далёким землям герцогини Йорк.
