Айрин Лакс
Порочный. Скандальный роман
Глава 11
Рахман
Мурашки по коже шеи выдают отзывчивость девушки на мой крошечный поцелуй.
Невинный…
Но языком попробовал солоноватую терпкость ее кожи.
С трудом удержался, чтобы не пустить в ход зубы, чтобы пометить красавицу своей и провести языком горячую влажную дорожку, от самого плеча до самого порозовевшего ушка и обратно вниз…
Но на этом заканчиваю, выпрямившись за спиной Авроры. Опускаю ладони на узкие, но сильные плечики. Она выглядит хрупкой, но на деле – выносливая. Гибкая, из тех, что гнутся, но не ломаются.
Чем дольше я провожу время с ней, тем сильнее желание затащить ее в постель.
Интересно, вино ударило ей в голову так же сильно, как мне?
Обычно пью его, словно воду, но только не сегодня.
Чувствую себя хмельным, разгоряченным.
Россыпь мурашек на светлой коже выглядит невероятно привлекательной.
– Так что думаешь о моем предложении, Аврора?
– Держаться подальше от Амиры? Я же согласилась. Кстати, я согласна… Рассказать, если она соберется сама приблизиться ко мне, – отвечает немного более развязно.
Оборачивается, стреляет глазками в меня… Медленно поднимает взгляд снизу вверх и застывает взглядом на моем лице, скользит от глаз к губам и обратно.
– На этом – все, Рахман, – улыбается.
Улыбается сладко, маняще и возвращается к столу, выбирая, что бы еще съесть.
– И все? – уточняю хрипло.
– Ага! – дергает плечиком. – Что еще?
Нет, я рассчитывал на нечто большее. Так не пойдет.
Не повелась на провокацию. Ай бала… Еще больше азарт заиграл в крови.
Неужели все обломается на такой ноте?
Нет, я отступать не намерен.
Вдохнул запах ее волос, тела…
В легких заклокотало желание.
– Прекрасно знаешь, что именно. Я предлагал тебе кое-что еще. Поинтереснее…
Пальцами отвожу прядь волос в сторону, обнажая еще больше шейки.
Вот уж нет, девочка. Я же знаю, что тебя тоже ведет… Ох, как сильно.
Коснувшись пальцами выступающего позвонка, веду губами выше, под самые волосы.
Дыхание Авроры прерывается, становится частым.
Усмехаюсь про себя: ее отзывчивость безумно манкая.
Сопротивление только добавляет остроты и заводит сильнее.
Хотя куда еще сильнее? Болту тесно в трусах.
– Не припомню что-то…
– Кокетка!
Запускаю пальцы в волосы, веду выше, до самого затылка. Когда натыкаюсь на здоровенную шишку, намеренно не отдергиваю пальцы, задеваю болезненное место.
Аврора шипит едва слышно.
– В чем дело? У тебя, кажется, проблемы похуже, чем дрянное место для проживания, да?
– Ерунда. Просто поскользнулась, упала. Ударилась головой.
Врет.
Чувствую по интонациям и высоким ноткам в голосе.
– Сделаю вид, что поверил. Однако напомню. Согласившись на мое предложение, ты будешь избавлена от разных… случайных падений.
Аврора
О черт! А это уже серьезное заявление и очень… очень соблазнительное!
Настолько соблазнительно, что я даже перестаю дышать на миг. Глотаю воздух, он обжигает глотку, сушит ее.
– Я бы выпила… чего-нибудь еще… – бормочу. – И прекратите… То есть прекрати пытаться меня купить! – бросаю неожиданно для себя.
Да!
Вот что не дает согласиться.
Чувство, что, посмотрев, где я живу, может быть, выяснив кое-какие детали, Рахман решил, что я – легкодоступная девица, которая раздвигает ноги по щелчку. А ведь я слышала от девчонок, что кавказцы охотно проводят время, гуляют с русскими девчонками, но ни в грош их не ставят. Считают шлюшками. И вот подтверждение – отец Амиры решил меня… купить! Как постельную игрушку.
– Кто сказал, что я тебя покупаю? Всего лишь предлагаю предельно комфортные условия.
– Я не дура, ясно?! – отвечаю более чем резко. – Мы договорились. Я не подхожу к твоей дочери, ты оплачиваешь мое лечение. Если она захочет общения со мной, предупрежу, ты покупаешь мне новый телефон. Все! Больше ничего не интересует. Точка!
Рахман резко отходит. От его движения по моей коже пронесся ветерок. Там, где только что были его губы…
– Спасибо за ужин. Все было вкусно. Но уже довольно поздно, я бы охотно отправилась спать, – сообщаю с улыбкой.
Встав из-за стола, спешу пройти в сторону, отец Амиры преграждает мне путь – хмуро и решительно.
Медленно, с хрустом разминает бычью шею и выдает, сложив руки под грудью.
– Ты в моем доме, девочка. В моем доме действуют некоторые правила. Первое – со стола всегда прибирает женщина.
Вспыхиваю.
– Хорошо.
В конце концов, помыть посуду за возможность переночевать в этом доме – не так уж много.
– Это все?!
– Я только начал, – делает шаг вперед.
– Что еще?
– Для начала справься с первым правилом, Аврора.
– Квест, что ли?
– Понятия не имею, о чем ты. Но второе правило озвучу после того, как увижу, что ты способна справиться с первым.
– Может быть, я пойду к тебе посудомойкой? – предлагаю дерзко.
Рахман выдерживает паузу, потом резко движется вперед, хватает меня за талию, рывком поднимает вверх.
– Отпусти-и-и! – верещу. – Ты что творишь!
– Делаю то, на что ты напрашиваешься!
Перекинув меня через плечо, верзила отвешивает шлепок по моей заднице.
Я ахаю от возмущения и молочу по спине здоровяка кулаками. Но ему хоть бы что!
– Отпусти! – требую снова.
– Отпустить?!
– Да!
– Пожалуйста!
Сделав шаг, Рахман опускает меня на стол, но перед этим сметает тарелки в сторону. Соприкосновение задницы со столом получается жестким, но еще более напористым и горячим оказывается рывок Рахмана. Он втискивается между моих бедер своими, дергает за попку.
В развилку между бедер упирается его твердая ширинка.
О черт…
– Ты… Отпусти! Я буду кричать. Возмущаться буду! Да за кого ты меня… – толкаю его в грудь.
В ответ Рахман легонько толкает меня в плечо и тут же подхватывает рукой за спиной, второй зафиксировав подбородок.
– Ах ты…
– Обзовешь – вымою рот. С мылом, – властно шипит, замерев в сантиметре от моих губ.
– Ты мне не указ. Не… папочка, не брат, не дядя и даже… не мой мужик, чтобы указывать!
– Я уже предлагал. Осталось только согласиться.
– Мне это не нужно! Ты мне не нравишься даже! Слишком… старый.
– Убеди!
Хватка пальцев на подбородке становится каменной.
– Сейчас я тебя поцелую и запущу пальцы в твои трусики. Если куночка потечет… – хмыкает. – Ты соглашаешься на мои условия.
– А если нет?!
Рахман обводит меня с головы до ног, делает медленный, напористый рывок бедрами и наслаждается тем, как я задыхаюсь от мучительно-сладких спазмов…
– Потечет.
– А если нет, ты оставляешь меня в покое! И выполняешь условия по лечению и все прочее. Идет? У тебя три минуты!
– Управлюсь и за одну! – ворчит и накрывает мой рот ураганным поцелуем.
Глава 12
Рахман
Поцелуи давно лишены для меня той привлекательности, которая манит лишь в юношестве. Тогда и от поцелуев штырило, плавило. Со временем ощущения стали не такими яркими, померкли. Да и девчонки, скажем, так не располагали к обмену слюнями.
Не будешь целовать девчонку, точно зная, что она из тех, кто ротиком поработать готова. И точно не станешь целовать ту, которую таранишь снизу, а твой брат или друг в это же время пялит ее сзади… Словом, развлечения становятся все отвязнее, чувствую себя пресыщенным, удивить сложно. Вот, пожалуй, яркое событие – появление хромоногой девчонки, в которой ощущаю поток страсти, чувств… Разложить ее хочется тем сильнее, чем больше она в гордость ломается.
Признаться, я уже подзабыл, когда долго приходилось девушку уламывать. Обычно все легко, просто. Встретились, обменялись парой фраз, прикосновений, и вот девчонка уже для затравки старательно сосет, вылизывает болт, а после поездки принимает в себя до упора на моей съемной квартире. Обычно всех девок туда вожу, им нравится – дизайн самый что ни на есть пошлый, для траходрома в самый раз!
Но с Авророй я с удовольствием целуюсь. Ротик ее так и манит, попробовать сладкую глубину.
Языком для начала.
Она охает, ощутив, как требовательно вонзился сразу.
Это только разминка, девочка.
Немного позднее прибор побольше во рту подержать придется.
Надеюсь, она умеет. И в то же время злюсь…
Злюсь и сразу же наказываю горячий ротик глубокими, сильными толчками, занимая все свободное пространство.
Она словно задыхается, отталкивает и притягивает со всей силы.
Тонкие, но сильные пальцы щипками впиваются в мои плечи, в шею.
А-а-а… С трудом выдерживаю этот напор. Так и манит, чертовка.
Хотя, впрочем… Зачем сдерживаться?!
Отстраняюсь на миг.
Рот Авроры припухший, алеющий, губы вызывающе влажные и взгляд поплывший. Однако она пытается держаться, несмотря на то, что дрожит.
Уже дрожит…
– Это все? – спрашивает тихо, но с вызовом. – Все, на что ты способен?
– Я даже не начинал, Рори.
Она вспыхивает в ответ на прозвище. Я задираю футболку, стаскиваю через голову. Аврора старательно отводит взгляд в сторону.
– В чем дело, малышка? Застеснялась взрослого дядю? – поигрываю мышцами груди, взялся за ремень, ослабив. Слишком много давления на ширинку дыбом.
– Нет, просто… Просто мне шерсть на груди мужчин не нравится, – выдыхает. – Выглядит, как… как у мамонта!
Приехали. Мамонтом меня еще не называли!
Хотя нет… Дочка иногда в шутку говорит, что традиции и следование обычаям – это что-то из века мамонтов.
То есть я – мамонт. Отлично!
– А за каждое бранное слово в мой адрес ты минетом отрабатываешь. На один уже штрафану, девочка.
Зацепив милое личико за подбородок, пальцами второй руки обвожу четкий контур губ, нажимаю двумя пальцами, оттягиваю нижнюю челюсть, раскрывая ротик.
Два пальца мгновенно ныряют в жаркое пекло.
Двигаются вперед и назад, задевая язык, который дрожит, мечется, пытается ускользнуть из-под давления, но принимает толчки пальцев, задевает их.
По лицу Авроры, словно тени, ураганом проносятся эмоции. Одна за другой сменяются, словно в калейдоскопе. Я смотрю на них, жадно впитывая каждую.
Смятение, недовольство, возмущение и… скрытое удовольствие.
Жар ее тела манит меня капитально.
Натрахав ее рот пальцами, снова прижимаясь губами, целуя. Теперь уже пробую каждую из губок, вбирая в рот, посасывая.
Смакую, разношу по своему рту ее вкус, вкус вина, фруктов… Она вкусная как фруктовый коктейль, и мне нравится разбирать ее вкус, наслаждаюсь им.
Одна губка, вторая, снова целую, втягиваю, всасываю… Из ее ротика вырывается глухой, глубокий стон!
Отрываюсь на миг.
– Я кое-что услышал, – сверяюсь с часами на руке. – Кажется, пора проверить. Покажи мне свои трусики.
– И что ты хочешь там увидеть?
– Мокрую ластовицу, естественно. А потом мы продолжим, и ты примешь от меня самый глубокий, горячий и искренний поцелуй с подарком.
– А бантик?
– Что?
– Бантик на подарке будет завязан? У самого… основания?
На болт намекает? Выдумщица.
– Если бантик на болте станет пропуском в райскую куночку, так уж и быть… найду.
Снова целую, на этот раз мой язык движется более плавно и чувственно. Аврора ерзает и сжимает свои ноги позади меня, вжимается сильнее, дрожит. Кажется, можно не проверять.
Можно просто стянуть с нее шмотки, завалить спиной на стол и забросить эти ножки на свои плечи, трахая.
Готова. Она, твою мать, очень готова…
Целует меня в ответ. Чувство, будто плавно пикирую вниз. Вместе с ней.
Даже проверяю ладонью наличие стола под упругой попкой.
– Показывай, – хрипло требую у ее ротика. – Показывай свои мокрые трусики. Уговор есть уговор…
Наблюдаю, как медленно она опускает подрагивающие пальцы на туго затянутый узел шнурка.
Моя выдержка тает, я просто хватаю пальцами ее за промежность, щипнув через два слоя ткани.
– Ра-а-ахман… – выгибается дугой. – А-а-ах, хватит! Хватит!
– Не хватит. Не хватит. Дай войти… Подвигаться! – требую. – Дай…
Продолжаю сминать куночку, выжимая из нее жаркие соки. Одежда не помеха, трение только усиливается от моих действий.
Аврора сжимает бедра, но только вынуждает себя реагировать еще острее.
И в момент, когда я готов был послать на хрен все споры и просто… просто отшпилить красотку, от которой у меня все пламенеет, мне позвонили.
Вернее, позвонила.
Дочь.
На ней – особый рингтон!
Телефон вибрирует в заднем кармане, плюс громко звенит.
Требовательно.
– Не отвечай, ммм… – забывшись, отвечает Аврора.
Закатывает глаза от удовольствия.
– Никого нет… дома… – стонет.
– Тише будь. Это дочь моя! – отвечаю довольно резко.
Аврора мгновенно застывает, потом съеживается и… спрыгивает со стола, убегая вверх по лестнице.
Спешит так, что даже хромота почти незаметна. Кричит сверху:
– Минута прошла. Мои трусики будут мокрыми, только если я их постираю!
– Стоять! – рявкаю.
– Догони! – предлагает, топая вверх по лестнице.
Желание против долга борются во мне…
Желание отыграться на дразнящей меня проказнице и долг… как отца… не самого лучшего в мире отца… Но очень старающегося им быть. А вдруг что случилось у Амиры? Вот и звонит…
Глава 13
Аврора
Бегу так быстро, как только могу, как позволяет та самая «испорченная нога».
Бегу, прыгая через ступеньку, внутри буйно плещется восторг, чуть-чуть страха и много-много азарта.
Трепет в груди, предвкушение на кончике языка и порочная вязкость между ножек…
Пряные поцелуи горят на моих губах.
Опытные, умелые, глубокие. Пздц какие умелые.
У меня были попытки завязать отношения с парнями, чаще всего партнерами по танцам. И хоть внешне у меня никаких претензий не было, парни-картинки, сильные, проработанные, харизматичные – без этого в танцах никуда. Но… Как только они открывали свои рты, из них вываливался только мусор, не интересы, а сплошные фантики – рисануться, показать себя, собрать побольше девчонок на свой…
Редко с кем заходила дальше торопливого петтинга. Полноценно так ни с кем и не решилась переспать, что просто смешно, учитывая мой возраст и обстоятельства плюс условия, в которых живу.
Пробегаю один пролет, останавливаюсь.
Переводя дыхание, прислушиваюсь.
Но… Ни топота ног, ни шумных, порочных угроз, приводящих меня в жаркий, возмутительный восторг.
Вместо этого голос отца Амиры звучит серьезно.
– Слушаю, Амира, – потом взволнованнее. – Что стряслось? Не рыдай. Прямо скажи. Давай, дочка, успокойся. Слышишь?
В его голосе звенит беспокойство.
Ведь звонит его плачущая дочь. Единственная дочь…
Разумеется, он ответит и выберет поговорить с дочкой, а не преследовать девку с улицы, у которой в трусах случился потоп только от поцелуев и потрахивающего трения.
Разочарование захлестывает.
– Ты дура, Рори! – говорю самой себе.
Пора выбрать спальню.
Надеюсь, меня не выпрут пинком под задницу, а позволят… остаться на эту ночь. Слишком поздно искать варианты. И денег нет совсем.
Я почти на нуле. Оставшиеся сраные копейки придется экономить изо всех сил.
Бросаю свой рюкзак в первой же безликой, гостевой спальне.
Нужно переодеться. Благо, мне хватило времени зацепить с собой чистое белье!
Закрываюсь в небольшой ванной, тут душ, раковина, унитаз. Кому-то покажется тесным, для меня – простой райский рай…
Еще и душ отменный.
Да, заберусь под душ и будь что будет… Не выгонит же он меня с мокрыми волосами на улицу! Увеличу шансы остаться… и не поддаться.
Хотя после звонка Амиры вряд ли Рахман… Рахман, мать его, Исаевич, снова бросится меня целовать и трогать. А как он целует, о-о-о…
Пока вода льется сверху, позволяю себе немного утонуть в ощущениях. Они вызываются по щелчку, потому что случились несколько минут назад, и я еще не остыла. Я полна жара и волнения.
Стоит лишь немного прикрыть глаза и отпустить воображение, как я мгновенно переношусь туда, где я сижу на столе, а он стоит между моих ножек и целует. Горячо целует, гладит, двигает бедрами… Я чувствую его эрекцию. Я слышу его грязные словечки, которые заводят.
Пздц… заводят.
Мне снова становится горячо, дышать трудно.
Желание набрасывается с новой силой.
– Ммм… – прижимаюсь лбом к мокрому кафелю.
Тело горит, пульсирует, требует.
Опускаю пальцы между ног, надавив кончиками пальцев на пульсирующую плоть.
– Чччерт… – колени простреливает.
Представляю, что это он меня трогает, простонав на всю душевую кабинку.
– Да-а-а… – шепчу, поглаживая себя все быстрее. – Да…
Боже, как я его хочу, тело требует. Не уверена, что смогу и буду готова принять великана, но как же сильно волнует сама мысль, что он может прижаться толстой головкой и подразнить, надавить, войти хотя бы немного!
Новая волна захлестывает, едва не сбивая с ног.
Собственных пальцев, ласкающих клитор, кажется мало.
Сняв лейку душа, придавливаю ее между ног, двигая бедрами, скольжу по ней разгоряченной плотью. Журчащий напор воды подстегивает еще больше.
До пика – совсем немного, сладкий миг наступает через несколько секунд и лишает меня сил. Возможность стоять на ногах стекает вместе с моим удовольствием в сливное отверстие.
Потом я умываюсь быстро и тщательно, как привыкла это делать. Переодеваюсь, взгляд падает на использованное белье.
Я простирала свои трусики под проточной водой с мылом.
Клянусь, ничего не планировала.
Про мокрые трусики просто пошутила и, возможно, даже хотела… просто подразнить мужчину?
Слишком плохая идея для девушки, которая во всем уступает этому мужику, но уж как есть… Живя в состоянии вечного напряжения быстро учишься огрызаться, делать вид, что тебе плевать, и… кусать в ответ!
Четко оформленной идеи не было. Нет, ничего такого…
Но потом меня как будто черт дернул. Стало стыдно при взгляде на лейку душа. Стыдно от того, как я об нее терлась, представляя на месте сантехнического устройства пальцы отца подруги.
Пошлый гад. Завел меня так, что я сошла с ума…
Поэтому я, рассыпав еще не просохшие волосы по плечам, схватила мокрые трусики.
Где находится спальня Рахмана, я хорошо запомнила.
Но, кажется, забыла, что мне туда соваться не стоит!
Однако во мне заголосила какая-то тайная обида, зависть забурлила, закипела в очередной раз уязвленная и сбитая почти на нулевой уровень самооценка…
С трусиками в руках я вхожу в комнату Рахмана, не представляя, куда их деть.
Потом взгляд падает на шкаф из темного дерева. Мои светло-бежевые трусики будут на нем выделяться. Но повесить некуда!
Тогда я повесила трусики на темный абажур торшера, сдвинув его на середину комнаты так, чтобы сразу бросился в глаза, если мужчина зайдет.
Ох, как славно! Держите мокрые трусики, Рахман Исаевич.
Очень мокрые… Я их даже не отжала, как следует.
Была ли я довольна собой в этот момент? Нет, разумеется!
Просто это было хоть какой-то слабой компенсацией…
Призрачной.
Вот только улизнуть после проделки у меня не получается.
Слышу, как Рахман отчитывает кого-то по телефону, направляясь в спальню.
Сердце екает.
Мой пульс сходит с ума от звука его тяжелых, уверенных шагов.
Топ-топ-топ к двери.
Вот-вот застукает на месте преступления…
Глава 14
Аврора
И я… снова не придумала ничего лучше, кроме как, погасив верхний свет, забраться в постель Рахмана, столкнуть в сторону подушки и укрыться одеялом.
Уже находясь там, под легким, но теплым одеялом, я вдруг поняла, что… можно было спрятаться за тяжелой шторой, и это было бы намного безопаснее, а так… я… словно на ладони.
Если Рахман включит свет и посмотрит… Пздц, если он посмотрит на кровать!
Хочу ли я этого?
Нет, конечно! И да… Да, хочу, да, не хочу!
Это слишком горячо и слишком быстро.
Он взрослый и в отцы мне годится, повторяю себе. Старый, наглый, волосатый мамонт, твержу разумом.
И горячий, и мускулистый, и сексуальный, и слишком хорошо целуется, возражает сердце.
Все женское во мне вообще явственно напоминает, как я чувствовала себя во время его жарких поцелуев и как представляла продолжение, мастурбируя в душе. В целом, это не ново, трогать себя, имею в виду. Я все-таки взрослая девочка, у которой есть желания и нет парня, достойного, чтобы их удовлетворить. Но, блин… То, что я делала сегодня, то, как жадно я это делала, не было еще ни разу. Да я… Я же чуть лейку душа не изнасиловала, представляя, что это… он, отец Амиры.
Отец Амиры. Можно было бы добавить, отец подруги, но какая из нее для меня подруга. Так, знакомая… Себе на уме. Дружит ради выгоды. Впрочем, я такая же – терплю общество Амиры ради деньжат ее отца.
Корысть нашептывает: из этого уравнения можно удалить переменную в виде Амиры. Просто включить суку, как я это умею, и оборвать все общение – с ней, и… наслаждаться общением – с ним. Тем более он умелый, нам будет хорошо, сладко, запретно и до безумия жарко.
Но содержанкой я становиться не хочу. Гордость не позволяет? Какие-то уродливые отростки, нелогичные, если учесть грязь, разведенную семьей. Когда-то все было иначе… Так давно, что иногда я думаю: не было ничего иного, я все время выдумывала хорошее, так проще жить.
Шаги отца Амиры стремительные.
Щелкает дверной замок.
Он входит и… застывает.
Ой-ей… Увидел торшер с трусиками. Увидел!
Шаги ускоряются, топот запредельно громкий, звук частый.
– Да ты издеваешься. Что творишь, – рычит он.
Я хочу посмотреть, что он делает.
«Опасно!» – кричит мозг.
«Хочу!» – пульсирует в каждой клеточке тела… и я…
Такая слабая, пздц…
Просто сдаюсь этому желанию. Обливаясь потом от страха и волнения, я осторожно поворачиваю голову в сторону и немного приподнимаю одеяло, сделав крохотную щелочку.
Различаю, как Рахман стоит… С моими трусиками, зажатыми в кулаке, и это самое горячее, что я видела в своей жизни. То, как он их сминает, поднимает руку повыше…
Нюхает, что ли?!
У-у-у, как знать-то хочется. А больше ничего не видно.
И поднимать одеяло повыше… опасно.
– Твою мать. Стервочка. Выебу! За такие фокусы, – обещает вполголоса, полный возмущения.
Кажется, понял, почему трусики мокрые, и швыряет их на кровать.
Разворачивается.
Я едва дышу.
Опускаю одеяло. Замираю.
Сердце бахает в голове. Пульс – взрывами по телу.
Мне жарко, темно и ни черта не понятно, что происходит.
Шаги не слышны.
Что же там творится?!
Изнываю.
И вдруг…
Одеяло летит в сторону, а мужчина оказывается сверху.
– Попалась. Не самое спокойное место, чтобы прятаться, ты не находишь? – шумно дышит на мое ухо.
– Отпусти!
Вместо этого он ловко пригвоздил мои запястья к кровати и нажимает телом, трется бедрами…
– Отпустить? Это я умею, – недобро горят глаза. – Вот только у меня времени мало. Готова быстро и жестко?
– Что?! Нет! Не выдумывай! У нас был… уговор!
– И ты его нарушила, завалившись в мою кровать! – перебивает. – А трусики… Почему такие мокрые и пахнут мылом? Постирала, чтобы они твоей мокрой и сладкой куночкой не пахли? Вот только зря старалась, я уже чувствовал, как ты пахла… течной сучкой, которой болта не хватает! Ох, как же тебе его не хватает! Сучка!
Телефон Рахмана вибрирует в кармане брюк.
Отрезвляет мужчину на несколько секунд. Он бранится! И немного ослабляет хватку.
– Твое счастье, что у меня нет времени. Иначе… – стискивает запястья крепче. – Я бы тебя так за эти выходки выебал. У тебя таких больших еще не было, гарантирую. Другие мужики потом со свистом пролетать будут. Всюду!
Выдав эту грязную тираду, Рахман треплет меня по щеке и встает.
– А теперь поднимайся и живо… Вали из моей спальни! Закройся у себя. Я проверю! Смогу войти – пиздец тебе, Рори. Запомни!
Рахман делает шаг в сторону, резко оборачивается, гаркнув:
– Ну, чего пялишься?! Пришла на трах? Вот только у меня проблем куча! Пошла вон.
Грубиян! Орет еще на меня.
Вылетаю из его кровати. Бегу, не разбирая дороги.
– Очень надо, ага… Поменьше фантазируйте! В вашем возрасте… вредно!
– Ай, ска… – бухает по двери ладонью.
По той самой двери, которая у меня буквально перед носом захлопнулась!
Я в шоке застываю.
Как так?!
Он же громила. Неповоротливый. Взрослый…
Такие быстро бегать не умеют.
Наверное, все недоумение и возмущение написано у меня на лице, потому что Рахман ухмыляется на ушко, стиснув ладонями талию.
– Что, Рори, не ожидала, что мамонты могут быть быстрыми? Теперь знаешь… А еще сильными, – отрывает меня от пола и тащит к своей кровати.
Теперь я уже запуталась, кто есть кто. Но я чувствую себя добычей.
Его добычей… Добычей первобытного, могучего, сильного мужика, который живет только законами природы и плевать хотел на приличия. Есть только один древний закон: он самец, а я самка, которая плавится воском в его руках.
– Иди-ка сюда, девочка. Вот так! Живо! – роняет строгий окрик сверху. – Будешь дергаться, всыплю так, что о танцах только мечтать останется! Не дергайся!
Рахман, изрыгая ругательства и добавляя восклицания на родном, путем уговоров, силы и шлепков… опускает меня к себе на колени, лицом вниз. Одной ручищей нажимает на спину, зафиксировав.
Вторую алчную руку запускает под мои штаны, резко дернув их вниз.
– Надо же, еще одни трусики, а я думал, что ты без них. Непорядок!
Дергает их вниз, оголив мою задницу.
– Кажется, никто не шлепал твою попку… – гладит ладонью. – Что ж, добавим немного! – и отпускает шлепок. – Воспитательных… мер!
Дышит часто, отвешивая звонкие шлепки по моей попке.
Каждый раз я сжимаюсь, но больше обжигает, боль слабая. Бьет явно не сильно, но горячо становится так, словно хлещет.
Шиплю, сыпля ругательствами.
– Помою рот тебе с мылом. Прежде чем сунуть в него болт! В следующий раз так и сделаем, да? – новый шлепок.
Потом небольшая пауза, и… его мокрые пальцы скользят между двух половинок, ниже и ниже…
– Посмотрим, соврала ли ты… – наклоняется. – У меня мало времени. Слишком мало. Но понять, текла ли твоя куночка или нет, я сумею. Понять и… взять кое-что…
