Пепел над пропастью. Феномен Концентрационного мира нацистской Германии и его отражение в социокультурном пространстве Европы середины – второй половины ХХ столетия – Борис Якеменко

Ну что ж, в этом году, с грустью (а с радостью тут и не возможно) завершаю цикл книг о Холокосте, именно этой, сложной, научной, сдержанной. И все, до 27 января следующего года ни-ни, буду отдыхать… Хочу отметить, это действительно фундаментальная работа, анализ множества источников, изучение всех возможных аспектов, если и есть в ней что-то «недораскрытое», то только потому, что и данных нет, а художественная выдумка здесь не сгодится. По итогу грустно, от того, что урок не был вынесен, грустно от того, что виновные не понесли ответственность, все замялось…, спустилось на тормозах… В детстве я очень любила историю, с удовольствием ее изучала, проходя историю ВОВ в Ростовской школе, мы знали все о Курской дуге, о Сталинграде, но ничего о Змиёвской балке… парадоксально, но факт. Интересно, что это? Попытка замолчать, потому что почти все жертвы были еврейской национальности, или просто неготовность принимать такую тень тоталитарного человеческого естества. Так и не смогла ответить на этот вопрос… Книгу рекомендую всем!

Я бесконечно долго читала эту книгу и ещё дольше обдумывала прочитанное. Я очень плохо помню свои ожидания от книги перед началом чтения , но определенно я получила, во-первых, совершенно не то, что ожидала, а во-вторых, много больше. Подозреваю, что я начинала читать «Пепел», как научно-популярную книгу про концентрационные лагеря, но очень быстро стало понятно, что это серьезная научная монография, глубокая, отлично написанная, с огромным списком источников (и невероятным количеством цитат и свидетельств очевидцев), которые были должным образом осмыслены и представлены исследованием куда как более серьёзном, чем просто о концлагерях.Речь в книге идет не про концентрационные лагеря (но и о них, конечно), но о Концентрационном мире, как об особой форме бытия (не-бытия), созданной в Германии накануне войны, процветающей во время Второй мировой и, к великому сожалению, реинкарнировавшей в наши дни пусть и в гибридном виде.

Книга написана на стыке множества наук: истории, социологии, психологии, религиоведения и философии. И, как по мне, из перечисленных наук к философии «Пепел над пропастью» имеет больше отношения, чем к чему либо ещё, потому что происходящее под обложной это, в первую очередь – осмысление. Не просто осмысление Концентрационного мира как явления, но осмысление всех аспектов человеческой жизни, ибо читателю будет сложно удержаться и не примеривать на себя самого отдельные из них, не задумываться над поставленными вопросами, которые очень часто к конкретному историческому периоду даже отношения не имеют, а вот к философским категориям – очень даже.Единственное предупреждение: монография оперирует сложными понятиями, поэтому непосвященному читателю, может оказаться несколько некомфортно (это не науч-поп), ибо почти каждая фраза становится гиперссылкой – тут нет просто информации или «воды», которую льют для объёма. Если речь заходит про быт лагеря – казалось бы, самое простое для понимания – автор неизбежно предложит задуматься над простыми вещами: что есть пища, что есть здоровье и болезнь, что есть одежда или нагота, что для человека чистота, какую функцию они выполняют, какой смысл несут. Казалось бы, эти категории сопровождают человека с раннего детства и что может быть нового в их осмыслении?! Но эта книга даёт возможность посмотреть с иных ракурсов на привычные предметы и явления.

«Пепел над пропастью» – это пространство смысла, а не просто исследование. И это прекрасно. Она заставила меня подумать столь о многом, что я искренне благодарна Борису Якеменко за предоставленную возможность. Что касается понятий и терминологии, тут я могу посоветовать тем, кому сложно, не бросать, а сделать усилие – это того стоит.И напрягшись, читатель получает выкристаллизованную картину того, как из просвещённой, развитой, культурно освоенной Европы начала 20 века вылупился монстр. Как этот монстр окреп и как лихо подмял под себя половину Европы: не военщиной, это было бы слишком просто, но идеологией страха и подчинения. Это картина разрушения. И читатель шаг за шагом пройдет этот путь: от образования «государства в государстве» до населения их «мусульманами». И, право слово, я никогда бы не подумала, что слово «мусульманин» можно наполнить тем смыслом, каком наполнили его в концлагере.Шаг за шагом: вагоны, в которых перевозили людей, лишение узников вещей, одежды, волос, личностей, распределение еды, которую едой назвать сложно, быт и отношения между людьми в той ситуации, когда даже родственные сохранить невозможно. Попытки выжить. Это не коучинговая литература про «не теряйте надежду и всё будет хорошо», это история о том, что выжить – очень часто не самое главное. Люди умирали в лагере задолго до того, как умирали. А самое ужасное, что никто: ни те, кто прошли через этот ад, ни те, кто пытаются его изучать, не могут осмыслить происходящее в полной мере. Это не означает, что не стоит пытаться, как раз наоборот – тема нуждается в осмыслении, особенно сейчас.Послевоенное социальное сознание Европы очень во многом было сформировано под воздействием Концентрационного мира и тем страшнее попытки (успешные!) замести под ковер эту неудобную и тяжелую страницу истории. Забыть. Это книга о послевоенном культе забвения.Это книга не только про лагерь. Она про людей, про общество – в самом широком смысле этого слова – всех нас, его представляющих. Это книга о том, что составляет память и как легко исказить реальность, всего лишь сместив акценты.Это книга дает ответы на многие вопросы современности. Как получилось, что в послевоенной Европе нацизм никуда не делся, а набрал силу и снова пополз на Восток. Как ради собственной выгоды мировые элиты снимали ответственность с виновников преступлений, придумывая термины и смещая акценты в сторону «тоталитарных режимов». Эта книга могла бы оказаться исключительно неприятным чтивом для наших «западных партнеров» (если бы они потрудились причаститься) – она оперирует очень для них неудобными историческими фактами. Зато становится понятно, как постепенно отдельно взятые страны нынче превратились в аналог Германии. И хотя автор не ставил перед собой эту задачу, но для меня параллель с Украиной и тем, как последовательно подменялись понятия, а пространство некогда процветающей страны превращалось в пространство абсурда, была очевидной.Эта книга о многом. О том, были ли психопатами сотрудники системы и какова была их мотивация (и выводы, к которым приходит автор, логичны, просты и тем самым – чудовищны). О том, что есть жизнь, что есть смерть, что есть посмертие и где внутри всего этого человек, личность, осознанный объект. Это книга о насилии и боли. О телесности и восприятии «себя как тела».И опять таки, к книге это не имеет отношения, но мне стала совершенно отчетливо понятна мотивация глобалистов, которые старательно эксплуатируют телесность, направляя дискурс в русло тех же гендерных игрищ: больше говорите с детьми о сексе, гендере, толерантности и прочем, привлекайте внимание к телесности, и дети никогда не выберут духовность, потому что все их каналы связи с внешним миром забьются шлаком.Это книга про превращение людей в «метамассу», а каждого отдельного человека – в номер. И про процесс утраты связи с этой реальностью, со своим родом и родовой памятью, про возвращение с состояние «досуществования», а потом и «несуществования» – все очень наглядно.А ещё это книга про Бога. И ответ на вопрос «Где же был Бог, когда всё это происходило???» тут тоже найдется. И это будет отдельный пласт размышлений. Как очень много пространства посвящается вопросу послевоенного кризиса Церкви.Эту книгу нельзя прочитать – она оставляет слишком сильное послевкусие, и даже спустя время я продолжаю мысленно возвращаться к ней: «пепел над пропастью» можно только читать. Эта книга как Библия – не книга-результат, а книга процесс. Только «Пепел над пропастью» – место «особого отсутствия Бога».