Баир Сибиданов
Гора. Книга 1. Вторжение
ПРОЛОГ
О Коринфы, мощь неприступных стен, взлетевшие в небо шпили монастырей! Словно круги на воде, расходятся от них в разные стороны округлые, словно вырезанные из белой кости, купола жилищ старейшин. Дух столицы, обращенный к небу, дает ей легкость и силу. Она похожа на легкого барса, изготовившегося к прыжку. Тот, кто подходит к Коринфам впервые, всегда бывает поражен внешним видом города. Неспокойный ландшафт то ныряет вниз, пряча постройки от любопытного взгляда, то страстно вздымается вверх. Кажется, будто город не стоит на твердой земле, а балансирует на зыбких гребнях гигантского дракона. Перед массивными стенами с южной стороны у дороги, выложенной каменным булыжником, прямо из горы выступает фигура могучего воина – Оро, Всевидящего предка трискеров. Памятник так высок, что смертный, вставший рядом с этим гигантом, не может видеть головы. Лишь из долины, которая у самого подножия стен чашей раскинулась, можно рассмотреть каменного богатыря в полный рост. А дальше на северо-восток – Великая Гора, вершины которой никто не достиг…
В столице проживает духовная и политическая элита, сливки общества. Здесь тихо и спокойно. Те, кто перерос суету собственных меркантильных интересов, способен подумать об остальных…
Но Коринфы не единственный город с долиной у подножия. Могучая Гора поистине величественна. Три долины раскинулись на ее склонах. Три великих города составляют гордость и могущество возвышенного народа.
Ниже и западней Коринф – второй великий город трискеров, Твердь со средней долиной. Серый камень массивных стен прочен, башни тяжелы, но не высоки, улицы широки, горожане сыты и богаты. Город промышленников и ремесел. Острые прочные ножи славятся по всей стране. А мастера, изготавливающие мечи, и вовсе живая легенда Тверди. Говорят, что шелковый платок, упавший на лезвие такого меча, перерезается надвое под собственной тяжестью. А таинственный мастер С и вовсе почитается как мистик, способный создавать непобедимое оружие. Седовласый с хитрым прищуром слегка раскосых глаз, он на вопрос о династии мастеров лишь кивает согласно головой и улыбается. Каждый знает, предок С – Сильва де Рей – создал для Оро тот самый меч, с помощью которого он боролся с Эраксой, прежде чем добыть для себя настоящее оружие богов – клинок Света.
Словом, город Твердь – древний с традициями, уходящими вглубь веков. Деньги здесь водятся почти у всякого, кто хоть как-то трудится. Обитель труда и благополучия. Но Твердь дает приют не только честному трискеру. Ночная Твердь – это твердь кланов отступников, не желающих жить по закону. Это воры, убийцы, картежники. Кланы отступников находятся в постоянной борьбе друг с другом и с кланами порядка.
Еще западней Тверди стоит третий город трискеров – Эра. Город искусств и красоты. Самый древний, окутанный сказаниями и мифами. Не слишком богат, чтобы утопать в роскоши, не слишком беден, чтобы умирать в нищете. Вкус к красивым вещам и легкая лень – постоянная спутница горожанина Эры. Этот город любят мистики за свободу нравов и демократичность горожан. Безумие и рассудок так не далеко расположились друг от друга, что отделять одно от другого – труд напрасный и бессмысленный, кажется, так полагают жители, глядя в безумные глаза гадателей, прорицателей. Наверное, поэтому этот беспечный город лишь совсем недавно выстроил себе стены из камня. До этого обходился земляными валами. Однако объединение трискеров в единую Державу потребовало от него забыть свою прежнюю беспечность и хоть что-то делать, чтобы оградить страну от возможных набегов врагов.
Если спуститься еще ниже, то попадем к самому подножию Горы. Здесь на окраине стоит несколько военных застав и множество деревень, в которых живут крестьяне, не слишком стремящиеся хотя бы раз в жизни побывать в великих городах. Оно и неудивительно! Жизнь на природе благодатна! Воздух чист, как в момент рождения, земля плодородна и, кажется, хвати ее зубами, как краюху свежевыпеченного пáдая, и запей ее свежим кымским молоком и будешь сыт до вечера! И трискеры, живущие тут издревле, под стать земле – легкие и добродушные. Одно неприятно здесь – резкий климат. Жаркое лето и холодная зима. Но привычные трискеры никогда не жаловались, не стремились перебраться в другие места, ибо подножие Великой Горы – их родина. Они уверены, что нет на свете лучше этого места, они знают, что никогда не покинут по своей воле этой земли, никогда не откажут себе в счастье смотреть и восторгаться величием и тайной Большой Горы. Правда злые языки утверждают, что Гора обладает злой волей, что она готова принимать жертвы от трискеров, если только эти жертвы – кровавые… Но трискеры не слушают злых языков, а живут себе в мире и спокойствии.
Рассказы стариков называют легендами. Ими тоже славится маленький мирный народ, живущий в долинах Великой Горы. Эти легенды всегда поучительны и позволяют прикоснуться к временам, настолько давним, что сознание обычного трискера не способно его даже охватить.
Старики рассказывают.
Одна из историй, о которой они говорят, самая главная.
Давным-давно, когда мир богов и мир народов был перемешан, как добро и зло, как красота и уродство, как реальность и выдумка, жил среди всех остальных предков Предок трискеров – Оро. В отличие от остальных он не выделялся огромной силой и отвагой, как, например, средний его брат – Темм, не имел глубоких познаний – словно старшая сестра Урсулу. Может быть, поэтому Оро был последним из тех, кому суждено было совершить свои подвиги во имя рождения своего народа.
На заре времен, как в детстве, время летит быстро. Проходили века, тысячелетия, а Оро все продолжал оставаться обычным юношей, не слишком обремененным заботами о рождении своего народа. Темм и Урсулу, уже свершившие свои подвиги и населившие своими сыновьями и дочерьми пространство жизни, сначала подсмеивались над братом, а потом даже стали сердиться: ведь без деяний Оро мир остановился в развитии, и народы Темма и Урсулу замерли, словно в спячке.
Наверное, Оро виновен.
Наверняка, виновен Оро.
Он не пошел и не свершил подвига, когда полагалось.
Он не пошел и не свершил подвига, когда об этом просили брат и сестра.
Оро виновен.
Кость становилась толще, но мяса на нем не росло.
Кость обтянула кожа, но мяса на нем не росло.
Оро виновен.
Чаша весов накренилась,
Алые капельки крови сорвались с края и упали вниз.
Пришло безумие.
Алые капельки крови сорвались с края и упали вниз.
Безумие
Укрыло своей пеленой небо,
Укрыло своей пеленой землю…
Безумие.
Никто не знает ответов.
Никто не знает вопросов.
Все попытки – тщетны.
Так говорят старцы.
Брат пошел на сестру, а сестра на брата.
Сестра пошла на брата, а брат на сестру.
Темм и Урсулу сошлись в смертельном бою. Схватка продолжалась три дня и три ночи. Сначала побеждал могучий Темм. Его тяжелые руки уже сомкнулись на шее Урсулу железным кольцом: еще немного, и она падет под натиском среднего брата. Но вот ей удалось разомкнуть страшные пальцы Темма, и она ловко нанесла ему удар в грудь. Нет, не был этот удар страшным, не был этот удар сильным, но Темм пошатнулся. Потому что этот удар Урсулу был коварным, нацеленным под самое сердце. Дрожь побежала по телу Темма, согнулся он от невыносимой боли, гримаса перекосила его лицо. И вот уже сестра склонилась над братом, желая нанести последний самый хитрый удар…
А где же в этот момент был Оро?
Почему Оро не вмешался?
Почему Оро не закричал оскорбленным голосом младшего брата?
Почему не схватил он брата за руку, почему не остановил сестру?
Почему?
Оро был слаб.
Оро молил Гору, чтобы та ниспослала волшебство, которое бы остановило этот ужас, вернуло бы ум его брату, его сестре.
Но Гора молчала.
Маленький слабый Оро обхватил голову руками и закрыл глаза.
Когда же открыл он их, перед ним предстало страшное зрелище. Брат и сестра, не желая друг другу уступать, напряглись в титанической борьбе. Их тела сплелись, были вдавлены друг в друга и перемешались, но тяжелый дух борьбы не давал им успокоиться, этот дух победил смерть и дал единство. Брат и сестра стали единым существом, двуголовым чудовищем Эраксой…
Забыв свое прошлое, чудовище поднялось на лапы и стало надвигаться на Оро.
Маленький слабый Оро, увидев это, испугался и побежал. Он бежал так быстро, что даже тень не успевала повторить все его движения.
Оро бежал.
Он спрятался от чудовища с другой стороны Горы и тихо-тихо, чтоб его никто не услышал – заплакал.
И случилось. Со всех сторон вдруг пошли к Оро трискеры. Оро видит этих трискеров и знает, что их нет. Молодежь, старики, дети подходят к нему и с надеждой повторяют: «Мы ждем тебя». Он знает, что этот народ ждет подвига, и тогда этот народ сможет родиться. И первый город, который они построят, будет называться Эра! И второй город назовется Твердь. Два великих города будут петь ему славу в веках!
Но Оро слаб, ему никогда не одолеть чудовища.
Но если не одолеть его, чудовище поглотит целый мир.
И тогда выступает вперед один плечистый трискер и молвит следующие слова:
– Возьми, великий воин, мой меч. Его я выковал с надеждой, что он совершит главный подвиг на земле. Возьми и щит, он защитит твое тело, если только вера твоя не подведет тебя в решающий момент. Это все, что я могу сделать для тебя.
Оро смотрит на свой нерожденный народ, и слезы текут по его щекам. Нет мужества в его сердце, нет сил в его теле.
Оро не готов.
Но он берет в руки меч, поднимает тяжелый щит и выступает на бой.
И вот он на месте. Не искало его чудовище вокруг Горы, не выкрикивало его имени в надежде растерзать. Оно знало, что Оро вернется, потому что у Оро нет иной семьи, и нет иного мира кроме Темма и Урсулы.
Гневно взглянула Эракса на своего младшего брата.
– Ты хочешь убить меня? – воскликнуло оно. – Я же твой брат, Темм! Я – твоя сестра, Урсулу! Зачем ты взял в руки оружие? Ты хочешь убить меня?
Полные слез, поднял глаза младший брат Оро и ответил:
– Брат Темм! Сестра Урсулу! Верните свой прежний облик, и я брошу меч к вашим ногам, и мы обнимемся как в былое время.
В ответ чудовище улыбнулось.
– Иди ко мне, мой брат Оро! Стань рядом с братом и сестрой, и вместе мы дадим миру красоту и любовь, каких еще не видел ни один смертный! Мы будем всесильны!
И ответил Оро:
– Нет! Зло клокочет в твоем теле, Эракса! Не добро, а зло ты несешь всем живущим! Я избавлю мир от тебя!
С этими словами Оро кинулся на врага.
И звякнул беспомощный меч о тело Эраксы. И засмеялось чудовище.
– Грустно, грустно мне, что младший брат с ума сошел и поднял руку с мечом на своих близких! И видят боги, я защищаюсь!
И после этих слов могучая лапа Эраксы ударила Оро. Тяжелый щит треснул. И понял Оро, что мало было у него веры бороться с чудовищем. Бросил он щит на землю и во второй раз побежал от врага.
Но уже не страх в его душе. Уже злость и бессилие.
…Он взбирается на Гору. Вершина тонет где-то в облаках так далеко, что и ни один смертный и даже бессмертный не добирался до нее. Оро ищет меч, который мог бы разрубить грубую кожу Эраксы. Он находит этот меч в мрачной пещере Горного духа. Он называется клинок Света. Горный дух – тот же бог, который еще не поднялся до небесного блаженства, поэтому обычно зол и раздражен. Его нельзя победить на его территории. Никто не знает, что предложил духу Оро взамен волшебного меча. На какие жертвы вынужден был пойти Всевидящий предок, чтобы обрести настоящее оружие в борьбе с чудовищем.
Но на то он и предок Оро, что сумел совершить свой первый подвиг и добыть клинок Света. Злые языки поговаривают, что Оро попросту обманул Горного духа, и что с той поры Горный дух мстит трискерам за этот гнусный поступок.
Щит. Оставалось найти Великий щит для Великой битвы. Но подумал Оро: нет, не нужен щит, ибо меч, который в его руках, сможет разрубить прочную кожу чудовища, сможет одним ударом уничтожить врага. Щит нужен для защиты, а Оро будет нападать. Ибо Оро больше не трус, ибо Оро отважен. Так думал Всевидящий предок. Но не все видел он. Без Великого щита, который был сокрыт в другой пещере могучей Горы, беспомощен был Оро не перед чудовищем – перед собой.
Оро победил Эраксу и своим подвигом дал начало народу трискеров. Тяжелое тело повергнутого чудовища провалилось под землю. Там в глубине земли под действием необъяснимых процессов оно превратилось в огромный золотой валун. Говорят, что тот, кто найдет его, станет самым богатым: и никто в мире не сможет отобрать у него этого богатства…
Оро победил Эраксу. И навеки обрел свое звание Всевидящего предка трискеров. Но вместе с победой без щита отравил он свое сознание ядом собственного величия.
Маленький слабый Оро стал великим и могучим воином. Но он забыл об этом. О том, что был когда-то маленьким и слабым. Гордыня поселилась в сердце Оро. Нет, никого не унижал Оро, не хвастался своей силой, но где-то в глубине души считал себя самым сильным. И, возможно, был им. И случилось неизбежное. Могучий Оро потерял силу, равную богам, в гостях у коварной богини Исс.
Наверное, кто-то и скажет, что не повезло трискерам: их предок не был по-настоящему отважным и дальновидным. Но трискеры всегда могут возразить: зато Оро часто был удачлив… Так удачлив, что ему позавидовали сами боги.
Глава первая. Клинок луида
Никогда не знаешь, какова настоящая жизнь. Запах истории перебивает ее, кружит голову по воле тихони с пером пугливого гоа, склонившегося над пергаментом, и ни честный трискер, ни сумеречный луид не ведают, как далеки они от настоящего вкуса мира. Летописцы опасны, но не стоит их упрекать в чужих грехах. Каждый народ сам выбирает себе повязку на глаза, сам творит свой обман. Так уж устроен мир: всем нам суждено плясать под чужую дудку случая, потому что даже жрец из касты творцов, запершихся в землянках эльфов, – раб, позорный слуга на пиршестве сошедшихся в битве неведомых нам сил. Только и остается беспомощно назвать их чем-то расплывчатым и таинственным – Роком, Судьбой.
Солнце на этот раз было не к месту ярким. Этот невзрачный путь, этот поток людей, ползущий вверх, эта грязная трава и мокрый лес освещались им честно и во всех подробностях. В черном месиве дороги, истоптанной ногами беженцев и испещренной колесами повозок, лежала белая шапочка. Край ее немного отогнулся, обнажив тонкую серо-коричневую подкладку. Она еще не успела стать частью унылого пейзажа и ярким пятном на дороге бросалась в глаза. Ее отчего-то старательно перешагивали спешащие подальше от войны крестьяне, еще до конца не верящие, что их вчерашняя сытая и спокойная жизнь канула словно в черную зимнюю прорубь. Видимо, эту шапочку совсем недавно обронил ребенок, уснув в телеге беженцев.
Долговязый молодой трискер по имени Григ стоял напротив и смотрел на нее. Пару раз его задели не слишком дружелюбные трискеры, недовольно ворча и бросая на него косые взгляды. Но он продолжал упорно стоять на их пути, не замечая и не понимая происходящего. Наконец он шагнул и поднял шапочку, отряхнул и бросил взгляд куда-то вперед:
– Чья шапочка-то? – спросил он как-то вполголоса, но так, что даже проходящие близко вряд ли расслышали. И только кто-то из идущих впереди заметил:
– Да конечно не в себе. Теперь таких полно будет. Война…
Услышав замечание о себе, Григ захлопал глазами и отошел на обочину. Он аккуратно положил шапочку на сухое место. А про себя согласился: он действительно был не в себе.
И тут до него вдруг долетел чей-то удивленный окрик:
– Григ!
Григ обернулся. Откуда-то сзади к нему, протискиваясь между идущими, бежал трискер, размахивая приветливо руками, словно боялся, что еще мгновение и адресат его страстного бега растает навсегда в прохладном утреннем воздухе.
– Так это ж Лион, – произнес Григ. – Откуда он здесь?
И он крикнул бегущему громче:
– Лион, откуда ты здесь?
– Григ! А я думаю: ты это или не ты! – немного невпопад заговорил приятель. – Хоть какое-то знакомое лицо, а то тут вон сколько и все какие-то…
– А я родителей похоронил, – вдруг сказал Григ.
– Что? – не понял Лион.
– Похоронил, – повторил Григ.
– Как же это… Когда?
– Да вот пару часов назад…
– Почему? Как же… всего пару часов… Что случилось-то?
– Убили их…
– Демоны?
– Нет, свои… Мародеры, я думаю. Хотели поживиться, вот и…
– …это они их, а? А ты видел, знаешь кто именно?
– Нет. Я пришел когда, они уже…
…Лион растерялся, замолчал. Григ сглотнул.
– Пойдем, покажу, где их положил.
Лион поднял голову и покорно последовал за Григом. Они сошли с дороги и вошли в лес. После суеты в потоке беженцев на поляне было почти уютно. Возле могучего дерева возвышались два свежих холмика. Несмотря на недавний дождь, здесь не было слишком сыро.
– Хорошее место, – только и произнес Лион.
Они присели на поваленное дерево, которое еще утром из леса притащил Григ, и снова замолчали. В такие моменты время становится словно осязаемым: чувствуешь, как через тебя проходит оно и оставляет следы. Лион поднял глаза на друга. Да, когда-то они считались очень близкими, да и сейчас они продолжали оставаться теми, кем были друг для друга всегда. Только теперь их близость словно стала измеряться чем-то другим…
Лион вздохнул, он чувствовал, что должен что-то сказать:
– Они пройдут круг и придут на землю. И ваши пути пересекутся, наверняка пересекутся. Я думаю, что узы не разрываются так просто. Настанет момент, и ты пойдешь следом и пройдешь свой круг. А потом вы встретитесь, и вновь будете дышать общим воздухом, и есть падай, и пить адик… И встреча ваша будет длиться дольше, гораздо дольше, чем эта.
– Спасибо, Лион, – голос Грига дрожал, по щеке текла крупная слеза. Ему было всего восемнадцать, он не был еще суровым мужчиной, скорей ребенком, потерявшим папу и маму. Поэтому он и не выдержал.
Его большое тело содрагалось от рыданий.
Лион смотрел на друга и, казалось, готов разрыдаться тоже.
– Здравствуйте, – вдруг из-за спин друзей появился мужичок лет тридцати пяти странной наружности. На нем была темно-зеленая курточка явно какого-то военного образца, а в руках он держал арбалет. От неожиданности Лион вскочил, но ему на плечи уже положил руку еще один гость весьма неприятной наружности. Редкие белые волосы были как будто прилизаны, а выпученные, почти вываливающиеся из орбит глаза обшаривали ребят, словно пытаясь найти у них за пазухой пару монет. Таких подозрительных типов немало бывает в придорожных кабаках.
– Не вставайте, не вставайте… – криво улыбнулся он, заглянув в глаза сначала Лиону, а затем и Григу. Первый продолжил:
– Понимаю, потерять близких – тяжело…
Григ поднял на него подозрительные глаза:
– Это сделали вы?
– Что не нравимся? Мы, конечно, не овечки, и если повод… ну в смысле причина будет, можем и на такое пойти… Но у нас причины не было. Поэтому это не мы. А вот к вам, друзья, вопрос имеется.
– А может даже два, – белобрысый фальшиво улыбнулся.
– Да конечно, их может быть два или три. И на них вам надо ответить.
– А то что? – Лион поднял на отморозков карие глаза.
– Он спросил «что?» – наклонил голову белобрысый, обращаясь лицом к товарищу.
– Да, он спросил. Но будем к нему снисходительны: он же не знает…
– Не знает? – белобрысый издевательски заскалился. Но второй сохранял серьезный вид:
– Знаешь, брат, я допускаю, что его неучтивое поведение имеет объяснение. И к тому же он действительно не знает, кто мы. Поэтому не торопись. Предоставь это дело мне.
– Хорошо, дело твое, Тролль, я не против. И не думай, я не дергаюсь. Просто, все знают: я решительный, очень решительный…
– Да, Артист, я помню об этом. Хорошо помню… Так, я продолжу?
– Конечно, друг, продолжай.
Тролль улыбнулся:
– Знаете, ребята, жизнь – хрупкая штука. Вот ползет таракан по полу, наступи на него – раз и все… А ведь у него была жизнь, тоже жизнь. И чем она таким уж отличается от человеческой? М-м? Вот тебя, братец, как зовут? – он наклонил голову, глядя прямо в глаза Григу, но указательным пальцем уперся в грудь Лиона. Лион от неожиданности вздрогнул:
– А это важно?
– Нет, просто я попрошу тебя сейчас помолчать. Я не хочу с тобой беседовать… А вот ты, – он обернулся к Григу, – мне кажется, сможешь помочь нам. Понимаешь, мы ищем одну вещь. Для нас она очень важна. От нее зависит многое. Эта вещь – меч… Такой невзрачный, серенький. С первого взгляда даже и не скажешь, что это меч. Но материал, из которого он сделан – интересный, особенный. Не заметить этого нельзя. У наших воинов таких нет, а вот у луидов… Ты его нигде не видел?
Григ растерянно посмотрел на Тролля:
– Нет.
– А вот ответ «нет» не принимается. Я совершенно точно знаю, что ты его видел и можешь показать, где он…
Белобрысый решил, что пора вмешаться. Он выхватил откуда-то нож и мгновенно приставил его к горлу Лиона.
Григ растерянно взглянул на приятеля. Только потерял родителей, а теперь еще и друга? Его глаза сузились:
– Почему вы решили, что я знаю?
– Мне об этом твой папа сказал…
Кровь бросилась к лицу Грига.
– Так значит, это все-таки вы убили…
Тролль улыбнулся:
– Нет. Мы с ним просто поговорили. Он потом сам…, мы даже сделать ничего не успели, пять или семь раз упал на нож. Раз-два-три-четыре-пять. Такая вот история. Ты же не хочешь, чтобы и друг твой упал на нож… случайно так.
– Сволочи…
Артист, почувствовав холодную злобу Грига, поднял на него выпученные глаза:
– Я с удовольствием твоего друга отпущу… на волю.
И тут Григ вспомнил:
– Топор, ведь ты его ищешь, да?
– Топор? Нет, это нож или меч…
Григ молчал, сейчас он понимал, что нужно этому уроду. Они с отцом нашли его недалеко от деревни, где уже прошли первые бои.
– Так, значит, волшебный Лун, меч мора – «топор»? Да, малыш? – вкрадчиво выдохнул бандит, и Грига обдало какой-то грязной волной, пронизанной злобой и силой. Стало ясно, что этот с арбалетом был намного сильней их. Таких «малышей» он сотню, наверное, положил на этих дорогах. И оборвать еще одну никчемную жизнь таракана ему ничего не стоит. Григ опустил голову. Все что нужно на войне, чтобы выжить, это злоба и сила. Ни того, ни другого у Грига не было. И даже смерть отца с матерью была только страшным горем, которое он не в силах был перенести. Эта смерть не породила злобы, способной свернуть шею врагу… Он был слабаком. Осталось только отдать топор этому ублюдку и сдохнуть, как подохли многие на его месте.
Он зачем-то сказал:
– Им удобно колоть дрова…
– Хм, деревенщина. Он предназначен для того, чтобы резать головы… А еще за него дают кругленькую сумму. Поэтому эта штука мне нужна.
Григ подавленно молчал.
– Ты не понял что ли? Если не скажешь, где он – убью вас обоих.
– Я понял. Только если скажу – убьешь все равно. Какая разница? Хотя… у меня есть условие: Лиона вы отпустите. Он уйдет. А через два часа я вам расскажу, где закопан меч…
В ответ друг встрепенулся, но белобрысый тут же заткнул Лиона, а потом нервно обронил:
– Мы отпустим его, и через два часа к нам крестьяне с вилами придут, трискеров сорок, да?
Тролль качнул головой, соглашаясь:
– Артист у нас нервный. Но говорит дело. Крестьяне на окраинах – народ решительный, быстро на вилы подымут. Разбираться не станут.
Деланно вздохнул:
– Ладно, хоть и секретный это базар, расскажу. Если ты не понял, мы связаны с Сюзереном. У них там отдел есть… Что ты думаешь, откуда у меня такая вещь?
Атаман поднял арбалет.
– Думаешь, у крестьян отобрали, что ли? Да, не спорю, мы – лихие трискеры, но с некоторых пор мы работаем на тайный отдел. Чуешь? Да если они узнают, что мы тут честным крестьянам глотки режем, они нас из-под земли достанут…
– Чего ж вы тогда родителей моих, а? – Григ поднял голову с вызовом, но голос его звучал скорей жалко, чем дерзко.
– Сочувствую тебе, но мы тут не при чем…
Григ сглотнул слюну:
– А кто «при чем»? Сам же сказал: «пять или семь раз…», – всхлипнул он.
– Извини, старые привычки. Не знаю, кто убил их… Я пообещал отцу твоему деньги, и он согласился продать нам меч. Мы должны были встретиться здесь сегодня. Для меня тоже – все это полная неожиданность… Я собирался купить хороший товар, чтобы его перепродать. Понимаешь? Я иногда немножко торговец. И вот прихожу сюда, а тут два слюн… вы, ребята. Мне тоже интересно, кто порешил твоего отца. Может, они и Лун прихватили? Давай найдем этих гадов вместе. Но сначала ты должен рассказать мне про меч… Возможно, он все еще лежит там, куда вы его с ним спрятали, и твой отец не успел его оттуда забрать…
Григ молчал. Так, значит этот топор, который они с отцом подобрали, имеет такую ценность? Они накануне, чтобы не было вопросов у отделовцев, как раз его закопали тут неподалеку.
– Понимаешь, ты один или даже вдвоем вы их не одолеете. Там убийцы. Мы сами такими были. Как ты собираешься их выследить? Мы знаем, как, и поможем тебе. Только просто отдай нам меч. Ну, что скажешь? Правда, хорошая сделка?
– Врешь, – сказал Григ, хотя это было неправдой. Ему так захотелось поверить, что… Действительно кто сказал, что это они убили родителей? Мало ли бандитов на большой дороге!
Григ был всего лишь пацаном, который попал в беду. В глубине души он очень надеялся, что взрослые все-таки поймут и помогут. И вот это тайное ожидание стало сбываться.
– Нет, ну как хочешь… мы тогда просто вас сдадим в отдел. А там звери-то еще те… Им сейчас подопытные крысы до зарезу нужны! Именно трискеры… Чтобы не знали страха в бою, были сильными, как львы и выносливыми как волки. Цели-то благие, да только пока породу выведут, сотню-другую трискеров в гроб изведут. А ты просто идеальная для этого кандидатура. Меч отделу не отдал, поэтому враг, а раз враг – можно тебя и на опыты отправить. Чуешь, чем пахнет?
Григ озадаченно молчал…
Внезапно Тролль вздрогнул, глаза удивленно распахнулись и он как-то неловко стал оборачиваться назад и в таком положении рухнул на землю. Из его спины торчала стрела. Едва почувствовав неладное, Артист бросился на землю, пытаясь укрыться от стрелка, но сделать так ничего и не успел: буквально через секунду в его груди торчал брошенный умелой рукой нож. Бандит упал на спину, и стеклянный взгляд его белесых глаз жутковато обратился куда-то в небо.
Тем временем из сосняка напротив вышел третий. Как видно, он долго наблюдал и подслушивал и вот, наконец, не выдержал. Черная форма с перекрещенными веточками сосны и черным ножом на эмблемах – символ таящегося возмездия – выдавала в нем служащего. Круглые очки, тонкие губы, собранный взгляд, хрупкая фигура – вся его внешность как-то слабо вязалась с ролью служащего тайного отдела.
– Собирайтесь. Нам нужно идти. Простите, я ошибся, связавшись с ними. Но отделу действительно нужен этот клинок. Понимаю, что для вас это сейчас тяжело, но у нас мало времени. Мы отступаем. Здесь скоро будут демоны.
Он хотел сказать что-то еще, но не успел. Тролль из каких-то последних сил поднял руку с арбалетом и выпустил стрелу в очкарика и тут же откинулся. Отделовец упал.
Григ с Лионом бросились на Тролля, но тот уже был недвижим. Лион зачем-то взял его арбалет и откинул в сторону.
– Пацаны… – донесся хрип служивого. Стрела пробила ему грудь, но еще не оборвала жизни. Лион, словно ожидавший этого окрика, мгновенно кинулся к раненому:
– Вы живы? Что нужно делать? Мы поможем.
В ответ очкарик только слабо улыбнулся.
Подошел Григ, ухватился было за стрелу, но служивый отрицательно мотнул головой… От этого ему было б только хуже.
– В город идите, на седьмой улице… парикмахер Коли, меч – ему… Он вас пристроит.
Он потерял сознание и больше в себя не пришел. Пацаны так и не решились выдернуть стрелу, и отделовец к вечеру умер. К тому времени они протащили его на волокушах пару километров. Несколько раз делали перерывы и тащили снова. С собой пришлось волочить еще и скарб, собранный родителями и улаженный в походные корзины. В конечном итоге большую часть добра пришлось бросить. Самое ценное среди всего этого была еда. Ей они набили сумку Тролля, которая так же, как арбалет, видимо, досталась тому от конторы. Оружие спрятали в лесу недалеко от могил. Бандитов хоронить не стали, просто оттащили в чащу.
…Очкарика похоронили у дороги.
Потом долго искали топор. И хотя Григу казалось, что он где-то рядом, нашли его случайно, метрах в пятидесяти от места, где он должен был лежать.
В городе без труда вышли на «парикмахера Коли»: им оказался детина под два метра с какими-то подозрительно веселыми глазами. Он открыл им дверь и впустил сразу, словно впускать незнакомцев к себе в дом было его хобби:
– Ну, пацаны, вы от кого? – сказал он, усадив их за стол. – Эй, Рики, собери нам что-нибудь поесть, у меня гости…
– Так это… – растерялся Лион: он вдруг понял, что они даже не знают имени очкарика.
Григ же бодро протянул меч парикмахеру.
Тот принял оружие с видом знатока:
– Так вы от Дэниса? Он, кажется, говорил, что напал на какой-то след… Хотя вынужден вас разочаровать это не Лун. Это пехотный топор…
– Ну, я же говорил, что это топор… А Дэнис был в очках?
– Нет. В очках у нас Хлюндя. Вечно ноет, вечно всем недоволен, но трискер, что надо. Правда, конечно, он не разбирается в оружии луидов. Так это он отправил?
Григ вздохнул:
– Да. Перед смертью адрес ваш дал…
Парикмахер внимательно выслушал рассказ ребят.
– Да, – сглотнул Коли, – наплели вы мне с три короба. Чтобы Хлюндя взял и просто так дал этот адрес! Да вы ребята меня за олуха держите! В конторе-то, конечно, уже знают про вашу историю. Связь у каждого из нас с центром есть. Я даже точно не представляю, как оно работает, но после смерти каждого из нас в конторе бывает самый точный отчет о произошедшем. А тут, на месте мы работаем по-своему.
Глаза у двухметрого парикмахера больше не смеялись.
За его спиной появилась миниатюрная девушка, та самая Рики, но вместо еды у нее на подносе стояло два стакана с мутной жидкостью.
– Это эликсир правды. Человек, выпивший его, не сможет меня обмануть. На все вопросы он ответит честно и не будет утаивать ничего из того, что ему хотелось бы утаить. Ну по крайней мере в течение двух часов. Вы готовы?
Григ согласно кивнул головой. Лион же проворно схватил стакан и тут же осушил его:
– Так это ж бормотуха… – он смешно захлопал глазами, стараясь прийти в себя.
– Извини, побочный эффект, – сказал парикмахер и с ожиданием уставился на Грига. Тот выдохнул и выпил тоже. Через какое-то время парикмахерская перед глазами поплыла, и Григ заулыбался: мир вокруг весело расцвел невероятным оптимизмом и казался удивительно гармоничным и ярким… А спустя минут пять, в проеме двери в другую комнату он увидел стоящий на полу громадный гроб. Григ только было удивился этому, как сознание его начало быстро потухать…