Барбара Ханней
Удивительный подарок
– В статье, которую я читаю, сказано, что иногда дети вообще не спят.
– Нет, этого не может быть.
– Знаете, я думаю, они все равно спят, просто некоторые бодрствуют гораздо дольше положенного.
– Как мы с вами. – Он окинул взглядом салон: пассажиры, судя по всему, мирно спали.
– Думаю, нам тоже надо погасить свет и попытаться уснуть.
– Да, вы правы. Спасибо. Очень познавательно. – Он выключил свою лампу и, натянув маску, сложил руки на груди. – Доброй ночи, мисс Мидоуз.
Обычно Зак обращался к ней так, только когда пребывал в игривом настроении, не слишком часто, в основном когда ему удавалось провернуть какую-нибудь невероятно хитрую бизнес-комбинацию. Возможно, сейчас плейбой проснулся в нем от того, что он лежал рядом с молодой женщиной настолько близко, что до нее можно было дотронуться или поцеловать.
Эта мысль пришла в тот момент, когда Хлоя почувствовала, что ей становится жарко, во всем теле возникло напряжение и легкое покалывание.
О, ради всего святого! Откуда взялась эта нелепая реакция? Она мысленно шлепнула себя по щеке и взглянула на Зака:
– Доброй ночи, сэр.
– И постарайтесь заснуть. – Он говорил, не снимая маски, голосом усталого отца. – Впереди долгий путь.
Хлоя испытала облегчение от того, что до утра больше не придется разговаривать с боссом. Натянув на глаза свою маску, постаралась устроиться удобнее, надеясь, что легкая вибрация и ровный шум двигателя ее укачают. Надежды не оправдались.
Расслабиться не получалось. Ее слишком расстроило, что она докатилась до мысли прикоснуться или даже поцеловать босса. Хлоя немедленно прочитала себе суровую лекцию. В конце концов, Зак просил поехать именно ее, поскольку ему нужна особа женского пола, к которой он не питал бы сексуального влечения.
Мгновенное помутнение рассудка, без сомнения, результат переутомления. Хлоя знала, ничего такого произойти не может. Последние три года Зак ежедневно проводил в ее обществе значительную часть рабочего дня, но ни разу не попытался флиртовать с ней.
Да она и не хотела ничего такого. Она и без того слишком остро чувствовала выдающуюся из ряда вон привлекательность своего шефа, его мужские чары. Ее сердце уже было разбито, не хотелось снова пережить эту боль, допустить, чтобы ее имя заняло место в конце таблицы, которую она назвала «Дурочки».
Она завертелась, устраиваясь удобней. Рядом послышался усталый вздох.
– Извините, – шепнула она.
Зак стянул маску и потер переносицу.
– Простите, – повторила Хлоя. – Я вас разбудила?
– Честно говоря, нет. – Он зевнул. – Я устал как собака, но чувствую, что сегодня заснуть не удастся.
– А обычно вы спите во время долгих перелетов?
– Когда как.
Скорее всего, он слишком расстроен, чтобы заснуть. Жаль, что она ничем не могла помочь.
– У меня нет ни сестер, ни братьев. – Зак нахмурился. – Простите, – торопливо добавила Хлоя, вздрогнув от мысли, что извиняется уже в третий раз. – Просто я подумала, вдруг вы хотите поговорить, а я…
– Нет, нет, все нормально. – Он уставился в пространство перед собой.
Хлоя ждала, не зная, что еще сказать.
– Лив на восемь лет младше меня, – тихо сказал он. – Когда умерли родители, ей едва исполнилось десять, поэтому временами я чувствовал себя скорее ее отцом. – Уголки его губ скорбно опустились. – Вся ответственность за нее лежала на мне.
Хлоя уставилась на него, пытаясь осознать то, что он хотел сказать. Неужели бедняга винил себя в том, что сестра попала в аварию? Неужели чувствовал себя ответственным за все, что случилось?
– Но вы тоже были совсем юным.
– Мне было восемнадцать. Взрослый человек.
Только физически.
– Как ужасно потерять обоих родителей в столь молодом возрасте.
– Да.
Хлоя не любила задавать много вопросов, но сейчас не давало покоя воображение.
– Как это случилось, Зак? Они попали в аварию?
– Мы так и не узнали наверняка. Мои родители плавали с экспедицией где-то в районе Индонезии, когда их судно пропало. Отец был геологом, а мать изучала биологию моря. Они были бесконечно преданы науке, любили экспедиции, постоянно стремились сделать очередное открытие. Их можно было бы назвать чокнутыми учеными. Чудаками.
Значит, они пропали. Бедный Зак. Как страшно, когда твои родители исчезают, и ты никогда не узнаешь, что случилось. Может быть, их захватили пираты, или корабль затонул, напоровшись на коралловые рифы, или разбился в тропический шторм.
– А не может быть, что они выжили и живут на каком-нибудь тропическом острове?
Губы Зака изогнула кривая улыбка.
– Я тоже тешил себя этой фантазией. Но прошло семнадцать лет.
Хлоя даже представить себе не могла, какая жуткая ноша легла на плечи восемнадцатилетнего юноши, вынужденного жить, не получая ответа на вопросы и довольствуясь лишь страшными предположениями.
– С самого начала будущее Лив меня очень тревожило. Мысль о том, что она окажется в приюте, была невыносима, поэтому я стал ее опекуном. Бросил университет и нашел себе работу, чтобы мы могли жить вместе, а я присматривать за ней.
– Господи. – Хлоя надеялась, что ее удивление не слишком заметно.
– Наверное, это было самое глупое решение в моей жизни.
– Не говорите так. Я думаю, вы поступили очень смело.
Хлоя была потрясена тем, что он пожертвовал своими интересами, пытаясь сохранить то, что осталось от семьи. Раньше она ничего не знала о его личной жизни, скрывавшейся за фасадом любителя длинноногих блондинок. Казалось, ни в одной из них его не интересовало ничего, кроме сексуальной притягательности. Хлоя подозревала, что ген, ответственный за заботу о других, напрочь отсутствует в его ДНК. Теперь стало ясно, насколько глубоко его волновала судьба Лив.
– Я не сумел ее уберечь. Лив никогда не воспринимала меня как старшего. Не видела во мне отца, поэтому мое влияние на нее оказалось минимальным. Мне кажется, она безумно переживала, что наши родители исчезли таким невероятным образом, и не считала меня адекватной заменой. Еще подростком она начала пить и пробовать наркотики. А потом стала вести себя как бродяга. Не хотела учиться и никогда не могла удержаться на одной работе достаточно долго, чтобы приобрести хоть какие-то реальные навыки. Она, словно бабочка, постоянно стремилась найти какой-то более яркий цветок.
– Возможно, она унаследовала это качество от родителей?
– Да, вполне возможно.
Зак печально уставился в потолок. Хлое хотелось сказать что-нибудь мудрое, поддержать.
Не придумав ничего лучше, она сказала:
– Зак, я думаю, вы не должны винить себя в том, что произошло.
В ответ он лишь покачал головой и закрыл глаза.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она наконец задремала, а когда проснулась, увидела, что салон залит сероватым светом. Стюардессы раздавали горячие салфетки для лица и рук и стаканы с апельсиновым соком.
– Доброе утро, соня.
Кресло Зака уже стояло вертикально, сам он выглядел так, будто побывал в ванной, умылся и побрился.
Хлоя зевнула, провела рукой по волосам, надеясь, что они не слишком сильно растрепались. Ничего, еще минута, и она последует его примеру, чтобы привести себя в прядок.
– Который час?
– Без четверти восемь. Я, конечно, имею в виду время по Гринвичу. Если бы мы были дома, сейчас было бы без четверти шесть вечера.
Первый день, проведенный ее родителями в отеле, уже подходит к концу. Будем надеяться, что они всем довольны.
Если бы Хлоя осталась в Брисбене, сейчас бы расставляла финальные акценты в праздничном убранстве офиса, последний раз проверяла, все ли в порядке с напитками и льдом.
– Надеюсь, вы не волнуетесь за родителей?
– Не волнуюсь. – Да, что они в надежных руках медсестры и шофера, у которых есть все нужные телефоны и другая информация. – На самом деле я думала про сегодняшний корпоратив у нас в офисе.
– В самом деле? – В его глазах светилось недоумение.
– Пытаюсь представить, как пройдет вечеринка.
– В смысле как половина офиса напьется, а вы потом будете за ними убирать?
Хлоя открыла рот, чтобы возразить. На лице Зака появилась манящая улыбка.
– Вы увидите рождественский Лондон. Обещаю, это в тысячу раз лучше пьянки на работе.
– Думаю, вы правы. Сколько нам осталось до того, как мы увидим Англию?
– О, не больше часа.
Глава 3
Когда самолет приземлился в Хитроу, шел дождь, но это ничуть не омрачило радости Хлои. Как пассажирам бизнес-класса, им не пришлось стоять в длинных очередях, и они быстро вышли на улицу. Пока ждали такси, Хлоя успела позвонить родителям.
– Мы как раз собираемся спуститься вниз к обеду, – ответил радостно возбужденный голос матери. – Мы уже посмотрели меню. Нам дадут котлетки из ягненка и пирог с ревенем. Передай дорогому Заку, что мы его любим.
Они прекрасно проводят время.
Не прошло и минуты, как Хлоя уже садилась в настоящий черный блестящий лондонский кеб, а когда они поехали по шумным мокрым от дождя лондонским улицам в потоке других такси, машин и красных двухэтажных автобусов, ее восторг усилился. Впереди на пешеходном переходе толпились люди под блестевшими от дождя зонтами.
Зак попросил водителя остановиться у отеля, чтобы оставить багаж. Хлоя бегло разглядела вестибюль с огромными стеклянными дверями, растениями в тяжелых вазонах и гигантскими зеркалами в золотых рамах на белом мраморном полу.
– Сейчас нам лучше поехать в полицию, – сказал Зак, когда вернулся.
– Да. – Хлоя посмотрела координаты сержанта Дейвиса, назвала шоферу адрес, и они снова двинулись в путь.
Через три квартала такси остановилось на светофоре, и Хлоя увидела троих солдат. Высокие, широкоплечие парни болтали в ожидании, когда смогут перейти улицу. Одного взгляда на их камуфляжную форму и береты оказалось достаточно, чтобы она вспомнила Сэма.
Вот так всегда. Несмотря на то что прошло уже три года. Малейший повод, и отчаянная черная тоска наваливалась вновь.
Нет, не сейчас. Сейчас я не могу о нем думать.
Однако именно сейчас, когда она оказалась на другом конце света в компании красавца босса, болезненное воспоминание очень своевременно напомнило о том, какую сердечную боль может таить в себе любовь. Хлоя понимала, что должна быть очень осторожной. Какое счастье, что она научилась видеть в Заке только босса, стала экспертом в умении держать в узде свои чувства.
Сержант Дейвис был очень внимателен. Провел их в свой кабинет и сообщил, что смерть Лив, без сомнения, стала следствием несчастного случая, поэтому нет никакой необходимости привлекать коронера.
– Молодой человек, который вез вашу сестру в больницу, определенно ни при чем. Он просто сосед, добрый самаритянин, и тоже пострадал, но скоро поправится. Насколько мне известно, у него серьезный перелом ноги.
Зак сидел как каменный.
– Мы выдвинем серьезные обвинения против человека, который вел другую машину.
– Он был пьян?
В ответ последовал короткий утвердительный кивок. Зак, вздохнув, закрыл глаза.
Уже на улице Хлоя подумала, не стоит ли предложить ему кофе. Наверняка поддержка в виде небольшой порции кофеина не помешала бы. Правда, он может отказаться, без промедления продолжив свою скорбную миссию.
Так и случилось. Он остановил другое такси, и они направились в Королевский лондонский госпиталь.
Зак настоял на том, что должен увидеть сестру. Хлоя сомневалась в правильности его решения. Ее опасения отчасти подтвердились, когда Зак вернулся белый как полотно, осунувшийся и постаревший лет на десять.
Она не могла подобрать нужных слов, принесла ему воды. Он, даже не поблагодарив ее, пил мелкими глотками, не отрывая от пола глаз, потускневших от ужаса.
Хлоя почувствовала, что больше не в состоянии этого вынести. Обняла его за плечи, слегка стиснув.
Зак бросил на нее косой взгляд, полный страдания: казалось, ее сердце вот-вот разорвется. Он кивнул, будто говоря «спасибо».
Какое-то время они сидели рядом, положив пальто на соседний стул, пока перед ними не появилась молоденькая сотрудница госпиталя с ярко-рыжими волосами.
– Мистер Корриган?
Зак медленно поднял на нее взгляд:
– Да?
Глаза девушки раскрылись шире от восхищения – предсказуемая реакция едва ли не каждой женщины, видевшей его.
– Меня зовут Руби Джонс. – Она лучезарно улыбалась, словно не замечая его мрачности. – Я социальный работник, занимаюсь вашим делом.
– Да, я понимаю. – Зак встал. – Вы, наверное, хотите поговорить со мной о ребенке?
– Вот именно. – Руби Джонс снова сверкнула улыбкой, показавшейся Хлое совершенно неуместной. – Если не ошибаюсь, вы хотите увидеть племянницу.
– Увидеть? – Он выглядел ошарашенным.
– Да, она в родильном отделении. Этажом выше.
– Ах да, конечно. – Он повернулся к Хлое. – Вы ведь тоже пойдете со мной, Хлоя?
– Да, если хотите.
– В подобных обстоятельствах мы обычно пускаем только членов семьи.
– Хлоя моя родственница, – более уверенно, властно заявил он.
Хлоя опустила глаза в пол, моля Бога, чтобы не покраснеть. Зак выдал ее за члена семьи. Настоящий шок. Ясно, это вынужденная ложь, но на какое-то мгновение ее расшалившееся воображение допустило безумную мысль.
– Сожалею, но вы указаны как личный помощник.
Зак нетерпеливо тряхнул головой.
– Вы не можете считать, что знаете всех близких родственников этого ребенка. – Решительно взяв Хлою под руку, он скомандовал: – Идем.
Хлоя старалась не смотреть на него, пока социальный работник вела их к лифту.
– Сюда, пожалуйста.
Проходя мимо стеклянных дверей, они мельком видели молодых женщин и детские кроватки. Со всех сторон доносился детский плач. Зак выглядел угрюмо, будто каждая минута пребывания здесь вызывала в нем отвращение.
– Вы когда-нибудь бывали в родильном отделении?
– Нет, конечно. А вы?
– Однажды. Навещала подругу.
Руби остановилась у стеклянной двери и заговорила с медсестрой. Потом повернулась к ним:
– Подождите здесь, мы подвезем ребенка к двери.
Зак кивнул. Вид у него был несчастный. Хлоя поблагодарила.
Когда обе женщины исчезли, у него вырвался тяжелый вздох. Сжав челюсти с видом крайней решимости, он сунул руки в карманы брюк. Хлое снова захотелось прикоснуться к нему, приободрить. В это мгновение дверь открылась, через нее выкатили маленькую каталку.
Она увидела крохотный кулечек под розовым одеяльцем. Из чепчика выглядывала прядка темных волос. Зак невольно охнул:
– О боже!
Каталку подвезли ближе.
– Вот она, полюбуйтесь. – Медсестра – душевная женщина средних лет – ободряюще улыбнулась ему. – Девочка просто маленькая красавица.
Хлоя не смогла удержаться и шагнула ближе. Ребенок и в самом деле просто прелесть. Тихонько посапывал, лежа на спине. Они могли хорошо разглядеть чудесное круглое личико с нежной кожей, крохотным носиком и, по мнению Хлои, похожим на розовый бутон ротиком.
Девочка слегка шевельнулась, из-под одеяльца высунулась крохотная ручка с больничным браслетом с написанным на нем именем Корриган. Будто помахала им.
Зак уставился на ребенка с нескрываемым страхом. К горлу подкатил болезненный ком.
– И как вам племянница, мистер Корриган? – спросила Руби.
– Она такая крошечная.
– Девочка родилась с нормальным весом, – обиделась медсестра, будто он высказал критику в отношении госпиталя. – Как минимум семь фунтов.
– Не хотите подержать ее? – снова вмешалась социальный работник.
– Но она спит, – возразил он с выражением ужаса на лице и повернулся, будто хотел сбежать.
Хлоя, наоборот, чувствовала почти непреодолимое желание взять ребенка на руки и покачать его, словно тщательно подавляемый материнский инстинкт вдруг снова вырвался на свободу.
Медсестра обменялась хмурым взглядом с социальным работником и с тревогой подумала, что этот своего рода тест он должен пройти, прежде чем будет признан годным взять ребенка на свое попечение.
– Давайте, – тихонько подтолкнула его Хлоя. – Вы должны взять ее на минутку. Вы же не хотите ее расстроить? Она наверняка даже не проснется.
Заку казалось, что из легких высосали весь воздух. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь чувствовал себя настолько выбитым из колеи. Медсестра приподняла розовое покрывальце, и перед ним предстало крохотное существо, туго завернутое в другую, более тонкую ткань. Неужели это произойдет? Неужели они действительно хотят дать ему в руки ребенка и ему некуда деваться?
– Наши малыши чувствуют себя лучше, если их пеленают достаточно туго. Кроме того, так их проще держать, – сказала сестра, поднимая девочку. Зак неохотно вытащил руки из карманов, надеясь, что они не дрожат. – Не напрягайтесь.
Не напрягайтесь? Легко сказать! Для нее это обычное дело, а он еще не пришел в себя от шока, когда увидел Лив. А теперь так боялся, что уронит ребенка.
Девочка лежала у него на руках. Сквозь тонкую пеленку Зак ощущал тепло, исходившее от нее. Чувствовал, как она вздрагивает. О боже, она настоящая. Живая, дышащая. Он заставил себя посмотреть в маленькое розовое личико, так непохожее на другое, мертвенно-бледное, которое видел совсем недавно. И все же сходство улавливалось. Зак с легкостью обнаружил его в мягких темных волосах ребенка, изящном изгибе темных бровей, легком намеке на ямочку на нежном подбородке.
– О, Лив.
Имя сестры вырвалось горестным всхлипом. Взор Зака затуманился, горло сдавили подступившие слезы.
У Хлои чуть не разорвалось сердце, когда она это увидела. А ведь Зак никогда не терял самообладания, спокойный в любых обстоятельствах. Всегда. Даже если был взволнован, расстроен или зол. Любые проблемы воспринимал как вызов. Выпадали дни, когда ей казалось, что проблемы и конфликты даже вдохновляют его. На ее памяти он дважды ставил свою компанию в крайне рискованные ситуации, но никогда не терял присутствия духа и выходил победителем. Конечно, разница между бизнесом и личной трагедией огромна.
Теперь Зак Корриган, ее бесстрашный босс оказался в ситуации, хуже которой трудно себе представить. Беспомощно дрожал, по лицу текли слезы.
– Возьмите ее, пожалуйста, – сказал он, передавая ребенка Хлое.
Она приняла у него из рук теплый комочек. Эмоции захлестывали. За короткое время бедному Заку пришлось пережить слишком много всего, сверх того он страдал от сдвига по времени. Он быстро пошел по коридору, высоко подняв голову и плечи и делая глубокие вдохи, чтобы взять себя в руки. Глядя на него, Хлоя крепче прижала к себе ребенка, вдыхая его чистый молочный запах. Девочка лежала у нее на руках, будто так и надо.
– Какая печальная ситуация, – заметила Руби.
«Безусловно», – согласилась Хлоя про себя.
Девочка зашевелилась и сквозь пеленку слегка ударила ее ножкой. Наверное, что-то похожее чувствовала Лив во время беременности. И все это было совсем недавно. Боже, помоги мне. Если позволить себе думать об этом, она тоже расплачется. К счастью, возвращение Зака не позволило ей этого сделать. Теперь он выглядел достаточно спокойным, если не считать противоестественной бледности.
– Примите мои соболезнования по поводу вашей утраты, – сказала медсестра.
– Спасибо. – Он коротко кивнул. Его голос звучал резковато, но вежливо. – Полагаю, вы должны ввести меня в курс дела. – Он взглянул на социального работника. – Как обстоят дела? Удалось ли вам установить, кто отец ребенка?
– Наши попытки не увенчались успехом.
– Вы уверены, что это не тот парень, который ехал в машине с Лив?
– Да.
Зак еще больше помрачнел. Хлоя никогда не видела его таким.
– Кроме того, мы опросили соседей вашей сестры, те сказали, что Оливия никому не называла отца ребенка. Говорила, что ребенок его не интересует и между ними все кончено.
Зак довольно долго смотрел на нее, в его глазах проносилась буря эмоций.
– Это очень похоже на мою сестру. Но у нее был бойфренд. Я совершенно уверен, что на прошлое Рождество они еще были вместе. Он австралиец. Поет в рок-группе.
– Бо Стенли?
– Да, именно так его звали.
– Соседка упомянула его имя и то, что он до сих пор в Англии, поэтому мы связались с ним и сделали анализы. Он не отец, у него совершенно другая группа крови.
На этот раз Зак уставился на нее так, словно был убежден, что она ошибается. Но, в конце концов, печально покачал головой и пожал плечами:
– Тогда, полагаю, того уже не найти.
Ребенок тихонько засопел. Хлоя опустила взгляд и увидела, что девочка открыла глаза. Моргнув, уставилась прямо ей в глаза. Что могли видеть темно-серые глаза новорожденной? Но личико определенно выражало любопытство. И доверие. Пристальный и, казалось, сосредоточенный взгляд малышки проник Хлое в самое сердце, она почувствовала мощный прилив теплоты и желания защитить это милое крошечное существо. Ее так легко полюбить.
Она вдруг заметила, что Зак наблюдает за ней. В его глазах светилось удивление, которое вскоре сменилось более теплым чувством. Хлоя затаила дыхание, на какой-то краткий миг в сознании снова мелькнула нелепая несбыточная надежда.
К счастью, Зак быстро пришел в себя.
– О'кей. Думаю, я должен задать несколько вопросов по поводу ребенка.
– Что вас интересует? – настороженно спросила сестра.
– Как у него со здоровьем?
– Прекрасно. – Она фыркнула, будто вопрос ее обидел. – Если бы с этим были проблемы, вам бы уже сообщили. Вас беспокоит что-то определенное?
Зак неловко поморщился:
– Какое-то время тому назад моя сестра была наркоманкой или как минимум употребляла наркотики. – Он бросил быстрый взгляд на Хлою, словно его смущало, как она отнесется к этому признанию. – Лив уверяла, что с тех пор покончила с наркотиками, но полагаю, вы сделали все необходимые анализы?
– Да, мистер Корриган. И могу вас заверить, не обнаружили никаких признаков того, что ребенок пострадал от алкоголя или наркотиков.
– Ладно, наконец-то хорошая новость. – Переведя взгляд с медсестры на соцработника, он изобразил на лице слабую улыбку – жалкое подобие его обычного непринужденного очарования. – Что дальше?
Руби явно удивилась.
– Ну, поскольку вы ближайший родственник, вас назначат опекуном.
– Да. Я привез копию завещания сестры, думаю, вы должны его посмотреть.
– Вы прилетели из Австралии? Я имею в виду, мы предполагали, что вы захотите позаботиться о ребенке.
Зак кивнул.
– Мы приехали сюда прямо из Хитроу, и мистеру Корригану нужно время, чтобы привести себя в порядок и купить для ребенка самые необходимые вещи.
Сестра кивнула:
– Конечно, я понимаю.
– Если вы еще ненадолго оставите ребенка у себя, я готов оплатить дополнительные расходы. – Зак бросил на Хлою благодарный взгляд.
Ему ответили, что это не составит труда, и дали список ритуальных залов, где можно провести церемонию прощания, а также адрес дома, где жила Лив, чтобы он смог забрать ее вещи. На этой печальной ноте они распрощались.
Как только Хлоя и Зак вышли на улицу, в лицо ударил колючий декабрьский ветер, трепавший волосы и дергавший в стороны концы шарфов. Стоя на тротуаре Уайтчепел-Роуд, Зак почти с радостью чувствовал, как ветер хлещет по щекам. Он постарался втянуть больше холодного воздуха, будто это могло унять раздиравшую душу боль и сожаление. Однако ему никак не удавалось изгнать из сознания два образа. Голубовато-бледное безжизненное лицо его красивой сестры и маленькое красное, но такое живое личико ее крошечной новорожденной дочери.
Его племянница. Новая подопечная.
Казалось, вместе с холодным воздухом в кровь просачивалось понимание леденящей душу реальности. У ребенка, у этого только что появившегося на свет человеческого существа, никого нет. Только он. Девочка полностью зависит от него.
Зак посмотрел на Хлою, ее щеки уже заметно порозовели от холода, а яркий цвет сделал на удивление хорошенькой. Он подумал: как хорошо, что этим утром она рядом. Похоже, мысль лететь в Лондон с личной помощницей оказалась просто гениальной. Ее помощь и сдержанное сочувствие давали поддержку, в которой он нуждался.
– Предлагаю поехать в отель. Надо зарегистрироваться и обдумать дальнейшие действия.
– Если хотите, я подыщу зал и договорюсь о церемонии прощания. Учитывая предрождественскую суету, может оказаться непросто что-то найти.
Зак хотел согласиться, но вспомнил, что придется принимать рвущие сердце решения.
– Лучше я сам этим займусь, Хлоя. К тому же вам наверняка нужно отдохнуть.
– Вообще-то я в порядке. – Она улыбнулась. – Достаточно было выйти на улицу и глотнуть свежего воздуха.
«Да вы сами как глоток свежего воздуха», – чуть не проговорился Зак, но вовремя остановился. Даже малейший выход за пределы отношений «босс – личный помощник», казалось, вызывал у Хлои ощущение неловкости. А теперь, когда она пожертвовала Рождеством и прилетела с ним сюда, совсем не хотелось ее расстраивать.
– И еще я свяжусь с соседями Лив.
– Да, и прежде чем пойдете за покупками, неплохо узнать, что Лив уже успела купить.
Зак нахмурился.
– За покупками?
– Для ребенка.
– О! Да, конечно.
В его воображении возникли горы подгузников, детских колясок и баночек с детским питанием. Зак почувствовал, что снова не в состоянии справиться с наплывом чувств.
Через несколько мгновений они снова ехали в центр города. Хлоя откинулась на сиденье и закрыла глаза. Она совершенно вымоталась, хотя и отрицала это. Зак никогда не видел ее такой: веки опущены, губы слегка приоткрыты. Она выглядела такой беззащитной, и его внимание привлекло… Не первый раз он задумывался, каково это – целовать Хлою, заниматься с ней любовью. Однако он, как обычно, спешно пресек эту мысль.
С самого начала он ценил Хлою как личного помощника и взял за правило – никакого флирта в офисе. Никогда. Конечно, временами хотелось послать к черту свою принципиальность в отношении ее. Не раз случалось, что он вдруг отвлекался на ее спокойную красоту, но, к счастью, здравый смысл всегда брал верх. И теперь Зак отбросил мысль прикоснуться к ее приоткрытым губам, заставил себя вернуться к новым обязанностям.
Маленький ребенок – пугающая перспектива для холостяка. Если он станет опекуном, девочка будет во всем зависеть от него. Во всем, что касается крова, еды, одежды, любви. Когда подрастет, станет ждать от него мудрого руководства, развлечений, защиты. Несомненно, она будет видеть в нем отца.
Своего папочку…
От этой мысли по спине побежали мурашки. Он очень надеялся на появление биологического отца ребенка, что тот предъявит свои права на дочь, хотя это не могло не волновать Зака. Зная Лив, он бы не удивился, если бы парень оказался никудышным. Однако надежда на то, что отец примчится за дочерью галопом, таяла с каждой минутой. Возникали не менее тревожные проблемы, крутившиеся вокруг его собственных недостатков. Он прекрасно понимал, что его личная жизнь в лучшем случае беспорядочна, чему, однако, имелась веская причина. Зак наверстывал упущенное.
Когда родители пропали без вести, Лив была такой маленькой, что ему долгое время пришлось жертвовать своими интересами ради нее. Он устраивался на работу в нескольких местах так, чтобы, когда она приходила из школы, как можно больше времени проводить дома. И только после того, как Лив исполнилось восемнадцать и она начала жить отдельно, Зак решил, что может позволить себе развлекаться. Словом, общаться с женщинами он начал достаточно поздно. Вскоре, наряду с хорошими способностями к бизнесу, он обнаружил в себе дар привлекать самых роскошных девиц и получал огромное удовольствие от того и от другого и не горел желанием связывать себя.
Но теперь, глядя на суматошный лондонский трафик, современные здания и старинные церкви, соседствовавшие с нагромождением небоскребов, он думал, не лучше ли, если для ребенка подыщут приемную семью.
С того самого момента, как ему позвонили из Лондона, возможность усыновления крутилась где-то на периферии сознания. Значительная часть его существа действительно с готовностью согласилась бы отдать ребенка, и вовсе не из желания избежать ответственности, а из страха потерпеть неудачу. Так уже случилось с Лив, а ведь Зак делал все, что мог, но его ждал полный провал. Мог ли он надеяться, что больше повезет с ее ребенком?
И все же.
Почувствовав болезненный укол совести, Зак провел дрожащей рукой по лицу. Неужели он в самом деле решится отдать этот крохотный живой комочек, эту мини-Лив в чужие руки?
В конце концов, именно его назначила сестра в завещании опекуном своих возможных детей. Она наверняка не сделала бы этого, если бы хотела, чтобы их отдали в приемные семьи.
Проблема в том, если не отдавать ребенка на усыновление, что вариантов совсем немного. Очевидно, он не в состоянии ухаживать за младенцем. Зак вздрогнул при мысли о нескончаемой процессии домработниц, сиделок и нянь.
Он должен найти более приемлемое решение. Судьба дает ему второй шанс позаботиться о члене своей семьи, и на этот раз он просто обязан справиться.
Ребенку необходима стабильность и безопасность, и на долгое время, значит, рядом нужен кто-то, кто сможет дополнять его сильные и слабые стороны, человек, который действительно будет заботиться о ней, любить ее, а главное, находиться рядом. Короче говоря, ребенку нужна мать.
Зак с тяжелым вздохом закрыл глаза, вспомнив Лив совсем маленькой. В памяти возник их дом в Эшгроув, где вдоль всей улицы росли араукарии. Мать купает Лив в крохотной детской ванночке, осторожно держа ее на согнутой руке и нежно поливая водой маленький пухленький животик.
Мать превращала это в игру, всякий раз, когда вода касалась животика, Лив начинала смеяться и бить по воде руками. Каким же счастливым был этот детский смех и светящееся от радости и бесконечной любви лицо матери. Тогда он даже почувствовал приступ ревности и особенно остро ощутил, как жизненно необходима ему материнская любовь.
О, Лив, Лив! Ты тоже должна была стать матерью.
Открыв глаза, Хлоя увидела искаженное от боли лицо Зака. Он смотрел в окно, не замечая, что за ним наблюдают. Его губы дрожали. Потом он поморщился, сильно прикусил нижнюю губу, будто сдерживая рыдания. Он страдал. Ей захотелось протянуть к нему руку, но она знала, что ему будет неприятно снова оказаться застигнутым в момент слабости.
Рассеянно глядя в окно, Зак вспоминал Хлою в госпитале. Как ловко она держала на руках ребенка, смотрела на малышку. Вспомнился теплый свет ее шоколадных глаз, ощущение покоя охватило его самого, когда он смотрел на них обеих. Это было так естественно, так хорошо.
Иначе и быть не могло. Определенно, несомненно, больше всего ребенку нужна мать.
Внезапно Зак почувствовал, как его, словно молния, озарила блестящая мысль. Он нашел идеальное решение.
– Вы ведь понимаете, что это значит, верно?
Хлоя вздрогнула и быстро заморгала, как человек, которого неожиданно разбудили.
– Что, простите?
– Ребенок Лив. Есть только один способ позаботиться о нем.
Хлоя хмурилась, но ее глаза округлились от любопытства.
– И какой же?
– Я должен сделать решительный шаг.
– Какой шаг?
Зак попытался придать своему голосу больше воодушевления:
– Я должен жениться.
