Барбара Морриган
Неспящие
Глава 7
Ривер
Только дитя хранит в своём разуме истинную мудрость.
Оно трезвее и справедливее любого учёного мужа, ибо не очернены мысли его скоротечным и жестоким бытием, и каждый шаг его, каждое слово и порыв продиктованы одним лишь сердцем, что жаждет познания и любви.
(Сказания о Звёзднорождённых. Книга Хрона)
16 лет назад
Монтис. Борейские провинции. Аструм
– Какие новости? – Юлий заглянул через плечо жены и выхватил взглядом несколько строчек из отчёта с пурпурной печатью.
– Никаких, – мрачно ответила Валена. – Ты же знаешь – в Монтисе ничего не происходит.
– Ну и слава богам! И ещё сто лет бы ничего не происходило, – улыбнулся аптекарь, бережно приобняв Валену за плечи. – Пусть лучше эти мальчишки и девчонки метут улицы и спасают котят с деревьев, чем гибнут мрак пойми за что.
– Они патриоты, Юлий. Они гибли за свою страну.
Юлий посмотрел на жену с сочувствием. Всё в ней выдавало жалость к себе и злость от осознания собственной ненужности. Когда Валена вернулась в Монтис, у неё поначалу только прибавилось дел: разбираться с послевоенными беспорядками в боевом составе, в инвентаре, в бумагах, в головах – та ещё задачка. А вишенкой на вершине пирога стали трибуналы, в коих, конечно, было мало веселья, но дело есть дело. Для всех Альбусов ситуация оказалась выигрышной: Валена оставалась при делах, а её родные были рады, что она наконец-то дома. Даже служанки оживились, наконец перестав переживать за то, что однажды хозяйка может просто не вернуться, оставив их на произвол судьбы и единоличное командование болтливого Юлия. Но шли месяцы, и душа Валены была не на месте: ей стало невыносимо скучно. В грязи и пыли, под градом стрел и пуль, на волоске от смерти она чувствовала себя собой. Родовой особняк был мил её сердцу, но ещё милее был походный котелок и палатка на девять человек, где стоит такой густой запах пота и железа, что никакие сражения уже не страшны. А теперь Валене приходилось привыкать к новой роли. За шесть военных лет она начала забывать, каково это – быть женой и матерью. Сын стал уже совсем взрослым: у него появились собственные мысли, чувства, желания и стремления. И хотя в нём всё ещё было бесконечно много детского задора и непосредственности, он больше не был тем беспомощным малышом, который не мог заснуть без песенки на ночь, и часами наслаждался родительским обществом, не отходя от Валены и Юлия ни на шаг.
Глядя на жену, Юлий невольно задавался вопросом: рада ли она тому, что им предстоит? Или этот ребёнок станет камнем на её шее? Ведь как бы он ни хотел убеждать себя, что Валене хорошо дома, она отчаянно искала чего-то большего, чем бумажная работа и ежедневная раздача нагоняев ленивым городским стражам, с которыми ей теперь приходилось работать. Мир наступил для всех, кроме неё – той, кто не знал себя иную. Бесспорно, она была счастлива в окружении родных, но неужели ей до конца жизни придётся мириться с простым обывательским существованием? Дом, работа, семья? И золотой орден, пылящийся на полке среди безвкусных фарфоровых статуэток и фамильного сервиза.
– Я похожа на гусыню, – тоскливо вздохнула Валена, неуклюже усаживаясь в кресло. Её тело заметно изменилось, хотя даже в новом образе она всё ещё сохраняла былую грацию и силу в каждом движении.
– Ты похожа на Звёзднорождённую, которая носит под сердцем Хрона.
– Богохульник.
– Тогда на императрицу, ждущую наследницу!
– Льстец, – хмыкнула Валена, но всё же улыбнулась: – А может, там всё же наследник?
– Наследник у нас уже есть. Но на престол мальчишек не пускают, – улыбнулся Юлий, потрепав сына по волосам. – Абео, ты-то рад, что у тебя будет сестричка?
– Да, – скромно ответил тот, ковыряясь ложкой в тарелке. – А она не заболеет? Как жена эйра Вентуса.
Юлий опустился на своё место за столом и почесал бороду, пытаясь придумать, что ответить.
– Конечно, нет, – он постарался успокоить сына, но его собственное сердце заволновалось от одной мысли об этом.
Валена внимательно посмотрела на мужа, и их взгляды многозначительно пересеклись. Флавия Вентус умерла месяц назад. По всему городу ходили ужасные слухи о постигшей её доле. Флавия была одной из первых, кто начал получать регулярное лечение под наблюдением врачей. Лекарства уберегли женщину от кошмара, которого боялись все эгеры: она не заснула вечным сном. Но микстуры, которые она принимала, меняли её день ото дня. Из-за них ночами она не могла сомкнуть глаз, а потому ходила по дому взад-вперёд, мелькая в окне исхудавшим ссутуленным призраком. Те, кто жил по соседству, слышали, как в свои последние недели она кричала, крушила мебель, впадала в приступы ярости и истерик. Когда её не стало, муж был убит горем, но в то же время он как будто выдохнул. Слишком мучительно было видеть, как родной человек молит о смерти.
На вопросы о природе эгерума врачи лишь разводили руками. Никто до сих пор не мог понять, откуда пришла эта болезнь, и никто не знал, как её исцелить. Кто-то грешил на охайцев, другие верили в гнев божий, третьи и вовсе сходили с ума и считали болезнь благословением и испытанием души и тела. И, конечно, никто не мог быть уверен, что в его семье не родится эгер. Чем ближе было время родов, тем сильнее нарастало напряжение в доме Альбусов. Счастье от предстоящей встречи с малышом было холодным, шероховатым и искусственно звенящим. В каждом его отголоске слышался страх.
Тот вечер был тихим, пока воздух не прорезал надрывный крик. В это время зимой северное небо окрашивалось в невообразимые цвета. Зелёные отблески полярного сияния танцевали среди звёзд, завораживая и маня за собой. За окном степенно падали хлопья снега. Безветренная погода – большая удача в Месяц Лун.
В печи танцевало золотое пламя. Его бархатные отсветы плясали по полу, стенам, ложились на мебель и ковры. Узоры на дорогих обоях, обрамлённые жёсткими тенями, казались ещё более запутанными. Среди всего интерьера особенно выделялся небольшой алтарь возле входа в спальню. Глиняная фигурка младшего Звёзднорождённого была опутана золотыми нитями. Из подобных Хрон плетёт паутину бытия, где каждому событию отведено своё место. Возле ног статуэтки в медной миске были рассыпаны цветные камушки, перья и зёрна пшеницы. Звёзднорождённый молчаливо наблюдал за домом пустыми глазницами. Он ждал рождения новой жизни.
Юлий сидел на кушетке, уперев локти в колени и опустив голову. Абео уже задремал рядом, беспокойно посапывая. Он изредка просыпался, окидывал комнату сонным взглядом и, убедившись, что мир не изменился, снова проваливался в сон. Стоны, доносящиеся из спальни, за эти несколько часов въелись в сознание настолько, что стали сродни шуму ветра за окном. Звёзды уже описали дугу по небосводу, когда из-за дверей наконец раздался новый звук. Младенческий крик пронзил особняк Альбусов, облетев оба этажа, задержавшись на входе в аптекарскую лавку с северной стороны и вернувшись в дремлющую гостиную, заставил Юлия вздрогнуть. Этот звук не сравним ни с чем: он полон жизни, борьбы и смирения, полон жажды и умиротворения. Звук, с которым мир действительно меняется.
Юлий вскочил на ноги и бросился в спальню. Абео приоткрыл глаза и увидел, как врач встретил отца на пороге. Он остановил его, чтобы что-то сказать, после чего мужчины скрылись внутри. Мальчик решил, что, возможно, ему и вовсе почудилось и встречи с сестрой придётся подождать ещё. Однако сон больше не шёл, и, сладко потянувшись, он спрыгнул с кушетки и тихо подобрался к двери. Она была приоткрыта – изнутри лился приглушённый свет аурных ламп. Голоса, доносящиеся оттуда, были знакомыми. Врач и салия, присутствовавшие при родах, тихо переговаривались, в то время как отец что-то сбивчиво бормотал, повторяя одни и те же слова снова и снова. Абео тихонько юркнул внутрь и теперь мог наконец в полной мере разглядеть то, что происходило в комнате. Мама лежала на кровати, укрытая белым покрывалом. На тонкой, почти прозрачной ткани проступило багровое пятно. Оно стремительно расползалось по простыням. Абео никогда не видел столько крови. Было в этом что-то ужасающее и завораживающее одновременно.
– Валена, – Юлий держал жену за руку, стоя на коленях возле кровати, – Валена… Валена…
Он прижимал её пальцы к губам, не переставая повторять её имя снова и снова. Это было сродни тому, когда заспавшегося человека всеми силами пытаются разбудить, но он не отзывается. Только интонация у отца была немного иная: монотонная, потерянная, словно слова уходили в ледяную пустоту небытия, не успев закончиться. Юлий заплакал. Его грузное полное тело сотрясалось от рыданий. Он опустился на пол и прислонился плечом к стене, медленно сползая вниз. Будто получив сигнал к действию, на время затихший младенец разразился оглушительным криком. Плач был таким пронзительным, что Абео почувствовал, как звенит в ушах. Он всё ещё не мог оторвать взгляда от красного узора, окрасившего постель. Мама казалась особенно бледной на его фоне. Как мраморная статуя, виртуозно выполненная столичным скульптором. Наконец от вида крови в глазах у мальчика поплыло, и земля начала уходить из-под ног. Последнее, что он успел запомнить, – кто-то подхватил его, не давая удариться головой при падении. Младенец не переставал плакать.
Это была девочка с чёрными глазами.
Глава 8
Фавия
Городские стражи не несут ответственности за пропажу личных вещей и ценностей, оставленных без присмотра.
Тут вам не столица, глаза нужно иметь даже на заднице.
И не говорите, что вас не предупреждали.
(Надпись, нацарапанная на воротах наосской Обители Стражей)
Наши дни
Где-то посреди фавийских лесов
– Что это было? – ошарашенно спросил Тори, с трудом придя в себя. В голове гудело. Кажется, он здорово приложился о стену, пока они с Абео тряслись в потемневшем купе, как кости в стакане.
– Мы остановились, – нахмурился Абео, поправляя шляпу.
Наблюдательности ему было не занимать… Убедившись, что не пострадали, они выглянули в коридор, чтобы оценить ситуацию. Других пассажиров в вагоне почти не было: помимо них через пару купе ехала одинокая женщина в годах, а в самом конце – те самые почтенные эйра с серьёзными лицами и в расшитых жемчугом и канителью двууголках. Они тоже выглянули наружу, не понимая, что происходит. Их глаза были полны ужаса.
Вечер уже опустился на землю, окутав всё вокруг сиреневыми сумерками. К этому времени снаружи ощутимо похолодало, и за окном клубился густой белёсый туман, оседающий на стёклах влажной испариной. Абео сделал робкий шаг в коридор и прильнул к окну, пытаясь осмотреться.
– Сошли с рельсов, – констатировал он. Это можно было понять по тому, как сильно накренился состав. Ближайшее к ним колесо неприятно скрежетало, зависнув над землёй. – Но в Фавии мы уже довольно давно.
Пейзаж за окном действительно заметно изменился. Леса стали хвойными, а вдалеке ловила последние закатные отблески река Львиный След. Её сложно было с чем-то перепутать: тёмные воды были настолько широки, что с одного берега разглядеть второй удавалось с большим трудом.
– К ночи мы должны были быть в Наосе. Но, похоже, задержимся… – констатировал бореец, не скрывая того, что расстроен.
Застрять ночью на фавийской дороге – далеко не радужная перспектива. Эти земли издавна имели дурную славу. И хотя после прихода империи доблестные Совы – легионеры, названные так из-за золотых птичьих масок, скрывающих верхнюю половину лица, – навели здесь подобие порядка, фавийские провинции всё ещё оставались загадкой для Аструма. Самые близкие к охайской границе, тонущие в чёрных еловых лапах и переплетениях горных хребтов. Лучшее место, чтобы заплутать и встретить того, кого не хотел бы. Жители до сих пор не смогли унять горячую восточную кровь, отчего приезжие привыкли тщательно следить за кошельками и не путешествовать на экипажах даже ночью… А после того как в эти земли пришёл эгерум, стало совсем худо. Вольные эгеры чаще всего пускались в бега именно здесь – слишком сложно напасть на след там, где природа столь непокорна. Местные верили, что там, где вольные эгеры, – там и разбой, убийства и мрак знает что ещё. Им уже нечего было бояться: ни Сов, ни богов, ни клинка, ни пули. Поговаривали, что эгерум лишает всякого сострадания, а когда тебе совсем нечего терять…
Минуты тянулись одна за другой, а проводник всё не появлялся. Он уже давно мог оповестить пассажиров, что именно стало причиной поломки, и заверить, что очень скоро они каким-то образом продолжат путь до Наоса. Или хотя бы соврать что-то хоть немного успокаивающее.
– Дай-ка я гляну. – Тори подцепил пальцами оконную раму и поднял стекло, дав потокам холодного воздуха впорхнуть в вагон. Он высунулся наружу, пытаясь рассмотреть, что происходит в голове состава. – Там, кажись, дерево на путях…
– Дерево? – переспросил Абео.
– Ну да, дерево, ты глухой, что ли? – раздражённо повторил Тори.
– Но здесь нет леса…
Тут и до Тори наконец дошло. Вообще-то лес был практически везде, где они проезжали до этого, но на этом отрезке пути рельсы проходили вдоль каменистых склонов, а деревья начинали расти куда дальше, метрах в ста. Но Тори был уверен, что видит очертания изогнутых ветвей под колёсами локомотива.
– Пойдём посмотрим? – В его глазах сверкнул авантюристский огонёк.
– Думаю, это плохая идея. Давай просто подождём, пока машинист и проводники разберутся.
– Да ладно тебе! Испугался, что ли? – подначил его Тори.
– Виатор, это простая осторожность. Мало ли что там произошло?
– Не знал, что на севере разводят кур…
– Кур? – Абео явно не понял, к чему он клонит.
– Иначе откуда в моём купе взялся борейский цыплёнок? Цып-цып-цып…
– Прекрати! Это не смешно!
– Тогда догоняй!
Тори бросился по коридору, и Абео не осталось ничего другого, кроме как нерешительно осмотреться и последовать за ним. Оставаться одному в такой момент почему-то совсем не хотелось. Выбравшись в тамбур, Тори без лишних церемоний отодвинул щеколду и с усилием отворил наружную дверь. Из-за накренившегося вагона она едва поддалась, прижатая собственным весом. Тори спрыгнул на землю и пошатнулся: в дороге он привык к мерному покачиванию поезда и стоять на твёрдой поверхности было слегка непривычно. Абео осторожно спустился следом, стараясь не испачкать одежду.
– Ага, вон они! – Тори указал в сторону локомотива, перед которым мелькали три человеческие фигуры. В одной из них парни узнали проводника в высокой шляпе. Видимо, две другие были машинистом и его помощником. Приблизившись к ним, Тори и Абео опешили. То, что издалека казалось ветвями дерева, на деле оказалось рельсами. Мощные металлические балки были выкорчеваны из земли и закручены под причудливым углом. Так, словно сталь была невесомой и вот-вот могла поддаться случайному порыву ветра.
– Какого мрака тут произошло? – выпалил Тори, присев на корточки и оценивая масштаб катастрофы.
– Если б мы знали… – потёр подбородок мрачный машинист. – Представить не могу, кто способен сотворить такое.
– Может, медведь? – предположил проводник.
– Агмен, ты часто встречал медведей, которые могут разгрызть сталь?
Тот потупил взгляд, осознав нелепость сказанного.
– Ну а львы?
В ответ на новою гениальную теорию машинист смерил его таким взглядом, что несчастный Агмен поспешил замолчать и больше предположений не высказывал.
– Может, есть следы взрыва? – задумался Абео, разглядывая изуродованные рельсы, но не решаясь приблизиться к ним.
– Осколков нет. Может, конечно, охайская взрывчатка, но я слыхал, что после неё всё чёрное, как уголь. А тут – блестят, как будто вчера начистили!
– Но не могли же они сами сломаться! – возразил Тори.
– Ну так расскажи нам, кто их «сломал», раз ты такой умный! – рявкнул машинист.
Проводник Агмен немного сконфузился от того, в каком тоне общался с пассажирами его товарищ. Тех, кто управляет поездом, не обязывают придерживаться хороших манер: в конце концов, котёл и рычаги не столь чувствительны, как пассажиры, заплатившие за билет. Поэтому машинист был прямолинеен и не выбирал выражений. Тори это нравилось: они говорили на одном языке без лишних расшаркиваний. Да и в такой ситуации всем уж точно было не до этикета.
– Виатор, взгляни, – прошептал Абео. Посмотрев туда, куда указывал бореец, Тори поначалу ничего не заметил. Однако, вглядевшись, наконец различил какое-то движение возле пассажирских вагонов. Несколько человеческих силуэтов двигались почти бесшумно, но стремительно. Не теряя времени, они ловко вскрывали двери и просачивались в вагоны за считаные секунды.
– Скоты позорные, – прошипел машинист, выхватив ломик из ящика с инструментами и поспешив навстречу незваным гостям. Проводники последовали за ним, и Тори тоже решил не отставать.
– Стой! – Абео схватил его за рукав. – Давай переждём здесь!
– Да что они нам сделают? – отмахнулся Тори. – Я их положу одной левой!
– А если они вооруж…
Абео не успел договорить. Неожиданно ночную тишину разорвал оглушительный выстрел. Машинист крепко выругался и перешёл на бег. Агмен, проводник в высокой шляпе, развернулся и бросился к парням.
– Бегите, – запыхавшись, выпалил он. – Позовите помощь!
– Да тут же нет ни хрена, одни леса да поля! – вскинул руки Тори.
– Возле Наоса есть деревня Медный Холм. За ночь доберётесь!
– Да вас же тут всех порешают за это время!
– Я не просто так ношу этот значок, – дрожащим голосом возразил проводник, указав на брошь в виде железного колеса, приколотую к полям шляпы. Агмен явно переоценивал свои способности и полномочия. У себя в голове он, видимо, представлялся как минимум равным великому полководцу или члену императорского совета. Бесстрашный хранитель величайшего аструмского сокровища – железной дороги… – Мы справимся, но нам нужна помощь. Сообщите стражам, пока не стало слишком поздно.
С этими словами он драматически отвернулся и бросился обратно, мужественно расправив плечи. Тори и Абео растерянно переглянулись. В эту секунду со стороны вагонов раздалось ещё несколько хлопков, после чего послышался пронзительный человеческий крик. Парни молниеносно рванули в сторону леса, темнеющего впереди. Рельсы скрывались в окружающей мгле и петляли между деревьями, расположенными непозволительно близко. Ноги сами несли прочь, сквозь стену мощных еловых веток, хлещущих по лицу и оставляющих на коже саднящие следы. Страх заполнял разум, а сердце едва не выскакивало из груди. Вереница шпал уводила всё дальше и дальше от завалившегося набок состава, пока тот окончательно не скрылся из виду.
Мелкий дождик, с вечера накрапывающий с хмурого неба, с каждым часом всё настойчивее заявлял о себе и вскоре превратился в ледяной ливень. Тори и Абео вымокли до нитки и продрогли настолько, что холод стал казаться естественным и привычным. Зубы будто всегда стучали, а покрасневшие кончики пальцев – ничего не чувствовали. Тело слилось с обволакивающим потоком воды, будто пропустив его через себя.
Палатка, пара спальников, котелок, аптечка, фонарь, вода, еда. Всё это здорово облегчает пребывание в лесу и обеспечивает выживание. Всё это могло бы оказаться у наших героев, доберись они до Наоса этой ночью. Но судьба распорядилась иначе. В карманах у Абео сохранилась лишь потрёпанная карта и кошель с монетами, а в поясной сумке Тори – пара конфет и затупившийся карманный нож.
– Как только найдём стражей, вернёмся, – проговорил Тори, упрямо ступая вперёд и сражаясь с порывами ветра. Иногда приходилось сходить с размытой обочины и идти прямо по шпалам. Первая паника немного рассеялась, но думать всё ещё было тяжело. Если идти вдоль рельсов, они действительно приведут к ближайшему поселению. Вот только сколько до него идти? Сколько они уже прошли? И есть ли смысл во всём этом или вся команда железнодорожников давно мертва, а проклятые разбойники исчезли с награбленным?
– Зачем? – устало спросил Абео. Меньше всего на свете ему хотелось возвращаться туда, где его могли пристрелить.
– Забрать наши вещи.
– Лучше забудь о них, – вздохнул Абео. – Разбойники заберут всё ценное, что найдут.
– И мои кости?! Ну уж нет!
Занятно, что сильнее всего Виатора волновала именно пара кубиков, забытая на столе. Еда, одежда и деньги, видимо, были вторичны в его картине мира.
– Нужно вернуться и дать им просраться!
– Тори, это самоубийство. Да и не думаю, что они будут ждать тебя всю ночь…
– Ты что, не понимаешь? – Тори резко развернулся и схватил Абео за жилет. – Это особые кости. Они всегда приносят удачу. Всегда!
– Да прекрати наконец этот балаган!
Крик Абео эхом разнёсся по лесу. Стая птиц вспорхнула с деревьев, взрезав крыльями воздух. Стало оглушительно тихо. Абео сделался как никогда серьёзным, а его глаза сейчас действительно напоминали холодный прозрачный лёд. Он смотрел на Тори в упор, и его губы слегка подрагивали:
– Ты что, не понимаешь? Шутки кончились. Твой отец погиб. А ты думаешь о каких-то игрушках?!
– Ты и правда веришь, что твои вольные нам помогут? Наверняка там ждут такие же разбойники, как и те, что на поезд напали! Отрежут нам головы, и дело с концом!
– Если ты не веришь, то зачем пошёл со мной? – сухо спросил Абео. Сейчас он был совсем другим. В нём не осталось ни капли растерянности и мягкости, которая была свойственна ему обычно. – Я тебя не заставлял. Если ты передумал, то можешь возвращаться.
Абео отвернулся и уверенным шагом двинулся прочь. Тори замер, провожая своего спутника взглядом. Опавшие листья, смешавшиеся с дождевой водой и грязью, чавкали под ногами удаляющегося северянина. Ночной лес дремал, но был начеку, словно кошка, которая сквозь сон одним глазом наблюдает за тенями, трепещущими на стенах притихшего дома. Тяжело вздохнув, Тори звучно сплюнул на землю и бросился вслед за товарищем.
Медный Холм показался на горизонте не скоро. Точное время определить было невозможно: чёрные тучи заволокли небо, и не было видно ни звёзд, ни первых солнечных лучей. Но по своим ощущениям Абео мог предположить, что до рассвета осталось около часа. Различить очертания деревни удалось чудом: в одном из домов отчего-то до сих пор горел свет. Поселение оказалось не таким уж и маленьким: оно скорее напоминало небольшой городок, нежели деревню. Местная обитель стражей была скромной: два этажа, прохудившаяся местами крыша и выцветший пурпурный флаг с гербом империи возле ворот. Но, выслушав историю загадочных гостей, сонный трибун мгновенно взбодрился, и совсем скоро отряд выдвинулся в направлении произошедшей катастрофы, вооружённый координатами, которые Абео примерно смог назвать. Координатами, пистолями и клинками. Оставалось надеяться, что им будет кого спасать, когда они прибудут на место.
Тори всё ещё чувствовал себя отвратительно из-за того, что струсил и предпочёл ябедничать стражам вместо того, чтобы сражаться с разбойниками лицом к лицу. Но, как бы ему ни хотелось это отрицать, Абео был прав: у них была цель и не добраться до неё, поймав по пути пулю, было бы весьма прискорбно. Чувство обиды приглушила смертельная усталость, которую Тори наконец ощутил в полной мере. Для них нашлась комната в местном трактире, и как только он скинул мокрую одежду и соприкоснулся головой с подушкой, мир вокруг сразу же перестал иметь значение. Абео расположился на соседней кровати и, вероятно, тоже не помнил себя от изнеможения – между носками его сапог, оставленных возле кровати, образовался небольшой зазор, а жилет, оставленный сушиться на спинке стула, покосился и сполз в сторону. Если уж Абео не разложил свои вещи так, словно их выставляли в столичном музее, значит, он действительно устал.
Парней ждала долгая дорога. Произошедшее спутало все планы, но находчивость Тори и обстоятельность Абео должны были быстро вернуть всё на круги своя. На следующий день им предстояло хорошенько выспаться и отправиться за необходимым снаряжением. Конечно, новые ноксовые кости в Медном Холме вряд ли удалось бы купить, но походные принадлежности могли и найтись. На самом деле не попасть в Наос было им даже на руку: Тори и Абео предстояло двинуться на восток от места, где Львиный След огибал утёс, и отсюда до нужной точки было куда ближе.
Тори боялся даже вообразить, каким будет поход в компании Абео Альбуса. Этот недоумок испугается даже мышки, пробежавшей под ногами! И наверняка будет всю дорогу жаловаться на то, какая нелёгкая участь ему выпала. Ходить ногами, вместо того чтобы трепать языком, – воистину трагедия!
Абео же, в свою очередь, молился всем богам, чтобы его спутник не решил подраться с горным львом, который на него косо посмотрит. Или не наполнил походный бурдюк рисовой водкой вместо воды (что Тори порывался сделать на самом деле, а не только в воображении Абео). Но на деле ожидания обоих парней не оправдаются в полной мере. Окажется, что Тори никогда не разводил костёр без помощи отца, и Абео подскажет ему, что нужно обеспечить огню приток воздуха. Конечно, Виатора это не на шутку разозлит, но дурацкие книжные истины борейца в итоге окажутся полезны и помогут им согреться. Абео же, в свою очередь, откроет в своём спутнике весьма терпеливого и великодушного человека. Тори будет насмехаться над его усталостью и физической подготовкой, но сам настоит на каждом из привалов и поможет северянину превратить запасную рубаху в первоклассные портянки, чтобы защитить уставшие ноги от гнёта красивых, но ужасно натирающих сапог. Дорога всегда сближает, и Тори и Абео, как никогда, прочувствуют это на себе. Но сейчас они мирно спят на скрипучих кроватях в маленьком фавийском городке на окраине леса. Капли дождя стучат по крыше дома, а где-то далеко-далеко, за пеленой непроглядных туч, медленно тянется к горизонту только пробудившееся осеннее солнце.
