Бен Гэлли
Укрощая хаос
Глава 5
Подходящий день для предательства
Тот, у кого нет ни одной тени, бросит камень первым.
СТАРАЯ АРКИЙСКАЯ ПОГОВОРКА
* * *
ЛУЧИ УТРЕННЕГО СОЛНЦА упали полосами на лицо Сизин; раскрашенное стекло сделало их красными. Это был подходящий оттенок: буря, возможно, уже стихла, но ее ярость все еще жила в будущей императрице.
– Как он посмел! Кем возомнил себя это призрак? Он прислал мне предложение, словно я обычная торговка!
Сизин воткнула лезвие кинжала в желтую сливу, и его острие коснулось дна мраморной чаши. Она снова посмотрела на папирус с позолоченными краями, который лежал на столе. Итейн доставил его менее часа назад; она уже прочитала послание пятьдесят раз, однако оно оставалось тем же самым. Бун созвал Облачный Двор, не спрашивая у нее разрешения. Эта записка была лишь вежливым приглашением. Удивительная дерзость.
– Возможно, он хочет что-то обсудить, – сказал Итейн, застыв на пороге ее спальни. Его взгляд был прикован к какой-то точке над головой Сизин, и это ее злило. – Например, перемирие.
С тех пор как убили судью Гхора, Бун постоянно осложнял жизнь Сизин. Мало того, что Культ Сеша вывел призраков на окраины города без ее указа – или указа императора, – но еще и серек оспаривал каждое слово, которое срывалось с ее губ. Бун казался не призраком, а огромным, напыщенным комаром, который без умолку пищал рядом с ней.
Сизин раздраженно швырнула сливу в лицо Итейна. Фрукт пролетел сквозь призрака и разбился о стену, залив светло-желтым соком одежду Итейна и часть мозаики.
– Перемирие? Бун не стал бы тратить столько времени, отчитывая меня, чтобы сразу сдаться! Нет, скорее всего, он и его союзники собираются меня свергнуть, чтобы добраться до отца. Ты об этом не думал?
Еще одна слива лишилась жизни.
– Я точно знаю – это как-то связано с долбаным Культом Сеша, – продолжила Сизин. – Мои шпионы все чаще видят их. Жрецы культа проповедуют на улицах города, а кое-кто даже клянется, что видел его солдат! Ребен должен был держать их под контролем, а не давать им распространиться, словно алой плесени!
– При всем уважении, ваша чудесность, мне кажется, что у Ребена и так забот хватает. Следующей жертвой убийств может стать он сам. Вы хотели хаос, и, по-моему, вы его получили.
Сизин бросила в него еще одну сливу.
– Не говори о том, чего я хочу! – взвизгнула Сизин, тяжело дыша. – Если камерарий Ребен посмеет струсить, я заколдую его и отправлю в шахту. Посмотрим, как это ему понравится. Время!
Итейн подошел к песочным часам и взглянул на отметины, до которых добрался песок.
– Осталось совсем немного, принцесса.
Сизин заверещала и раздавила в руке еще один фрукт. Его сок окрасил папирус в янтарно-желтый цвет.
– Как он посмел собрать придворных! Это моя Небесная Игла, мой город! Только у отца больше монет, чем у меня! Он позаботился об этом – именно ради такого случая.
– Я…
– Какая наглость! Может, он думает, что я – какая-то безродная тал, с которой можно торговаться? Это мой Облачный Двор. Я собираю заседания. Я выдаю указы. Он не смеет что-то требовать от меня! – Сизин зашипела; ее голос был наполнен холодным ядом. Еще одна, последняя слива пала жертвой ее гнева. Сизин встала с кресла и щелкнула пальцами. – Халат!
Итейн исчез в соседней комнате и принес лиловый атласный халат, отороченный соболиным мехом и украшенный золотыми кистями. Сизин вытерла сливовый сок с кинжала и засунула его за пояс – так, чтобы он был виден.
– Меч! – приказала она. – Возможно, он тебе понадобится.
Итейн снова исчез, радостно потирая руки, а вернулся уже в кольчужном доспехе и с огромным мечом Пересефом на плече. Над стальным лезвием поднимались еле заметные завитки серого дыма.
– Дверь!
В коридоре, словно статуи у стен, ждали пятьдесят гвардейцев. Один за другим солдаты приходили в движение и строились в двойную колонну, которая чеканным шагом шла за Итейном и будущей императрицей.
Сизин молчала, накапливая угрозы, чтобы обрушить их на Буна и непокорных сереков.
Темса без дела не сидел. Пока что он совсем не обращал внимания на список Сизин – и это сильно ее раздражало, – но все равно создавал тот уровень паники, на который она рассчитывала. Однако вместо того, чтобы сплотиться и поддержать ее, сереки начали искать другие решения. Бун, например, предложил обратиться за помощью к Культу Сеша. Другие посоветовали вернуть армию с Разбросанных островов. Сизин столько сделала, чтобы оградить сереков от безумных указов ее отца, но они все равно ей не доверяли. Они ее не уважали.
Каждый раз, когда Сизин думала об этом, у нее кровь вскипала в жилах. Она не могла заснуть. Она столько бродила по своим покоям, что почти протоптала борозду на полу. Макияж и татуировки закрывали ее лицо, словно маска, но она так часто заламывала руки, что на кончиках ее пальцев уже появились мозоли. Раньше уверенность была стальными доспехами для ее воли, но теперь эти доспехи разъела ржавчина сомнений.
Когда лифт, приводимый в движение призраками, остановился, Сизин поняла, что ругалась вполголоса в течение всей этой короткой поездки.
– Вы что-то сказали, ваше высочество? – шепнул Итейн, наклоняясь к ней.
Она раздраженно отмахнулась от него.
– Ничего, тень.
Когда огромные золотые двери Облачного Двора открылись и Сизин появилась в их широкой арке, то с огромным удивлением обнаружила, что позолоченные скамьи двора пусты. По небу плыли перьевые облака, и поэтому по залу постоянно двигались кляксы солнечного света. Они лениво ползли по мрамору, словно отважные пятна плесени. В зале повисло молчание. Эхо дерзко подхватывало каждый шаг и лязг доспехов. Сизин посмотрела на пустой трон: его освещенная сторона была бирюзовой, другая – темно-синей, морской.
– Бун! – завизжала Сизин. – Что это значит?
Молодой, хорошо одетый призрак ждал в противоположной части Облачного Двора, выглядывая из двери, за которой находился зал для пиршеств. Заметив Сизин, он быстро исчез за дверным косяком. Раздался звук марширующих ног, и появились другие призраки – солдаты в серебристых, отполированных до блеска доспехах. Копий у них не было, но они крепко сжимали рукояти мечей.
Сизин была готова плеваться, когда увидела Буна. Он был в одежде, расшитой золотом и серебром, а на его шее висело ожерелье с символами, вырезанными из сердолика. На его темном, некогда обожженном лице играла улыбка. Он выглядел не как серек, а скорее как безвкусно одетый торговец на базаре. Сизин мечтала о том, чтобы стереть улыбку с его лица медной перчаткой.
Ее телохранители нахмурились, когда свита Буна встретила их в центре зала. Копья и широкие щиты сформировали две параллельные друг другу стены. Их разделяло немалое расстояние; именно так было заведено, если встречались соперники – торы, тал или сереки. Совсем не на такую встречу рассчитывала Сизин.
Она выступила вперед, чтобы посмотреть голубому ублюдку в глаза и непременно заговорить первой. Это же ее Облачный Двор.
– Ты слишком высокого мнения о себе, серек Бун, если так неуважительно обращаешься с будущей императрицей. Пригласить меня на совет, а затем заставить ждать? Позволь узнать, что ты сделал с моим Облачным Двором? Это какой-то трюк, чтобы получить у меня аудиенцию? Можно подумать, что ты замыслил недоброе.
Сизин почувствовала, что ее солдаты напряглись.
Бун печально покачал головой, словно принес ей дурную весть.
– Я не хотел оскорбить вас, ваше высочество, и мои намерения чисты. Я всего лишь посланец. Сереки просят сообщить вам о том, что не желают покидать башни, поскольку боятся за свою жизнь. Нападение на серека Финела – одного из нас – заставило их запереть двери. Поэтому они не придут сюда – ни сегодня, ни в ближайшем будущем.
Сизин злобно взглянула на Итейна.
– Какое нападение?
Сереку хватило наглости изобразить удивление.
– Ну как же, ваше высочество? Я думал, что вы – сердце города, и знаете обо всем, что в нем происходит! Разве это не так?
– Рассказывай, полужизнь.
Покрытый струпьями рот Буна скривился от ненависти. Словом «полужизнь» называли порабощенных мертвецов, но не свободных, и тем более не сереков.
Бун принялся расхаживать вдоль своей стены телохранителей.
– Прошлой ночью было совершено дерзкое нападение на дом серека Финела – такое, каких в этом городе не было уже пятьсот лет, – сказал он. – Сражение на улицах города длилось почти час, прежде чем воины Финела и бесстрашные независимые стражи порядка переломили ход боя. К несчастью, прокторы и дознаватели Палаты Кодекса – как и ваши солдаты-призраки, которых вы так щедро выделили нам, – прибыли слишком поздно. Они слишком широко распределены по городу и поэтому не способны принести пользу. Боюсь, что серека Финела убили, а его тело похитили.
– И что ты хочешь этим сказать, Бун?
– Ваше высочество, в городе хаос. На улицах нет порядка. Кроме того, ваша мать все еще не вернулась, а отец отказывается выйти из убежища. Вы, похоже, не способны защитить нас, и мы устали жить в страхе.
Сизин кипела от гнева, но пыталась держать себя в руках.
– Мы? Кто это «мы»?
– Сереки и несколько влиятельных аристократов.
– А ты, серек Бун, принял решение за весь город, да? Притом что у тебя нет денег, которые давали бы тебе право это сделать? Интересно, сколько серебра ты потратил, чтобы отравить умы и настроить людей против меня?
Бун развел руки в стороны. Она увидела изломанные завитки паров в тех местах, где его ладони расплавились в момент смерти.
– Они просто назначили меня представителем. Так решили сереки – и, следовательно, город. Мы решили действовать самостоятельно. Будущая императрица, время – это река. Мы должны плыть вместе с ней, иначе мы утонем.
– Это измена! – закричала Сизин. Ее сдержанность растворилась, столкнувшись с неповиновением. – Это нарушение кодекса!
Ее слова прозвучали, словно приказ, и телохранители Сизин приготовились броситься в атаку. Итейн достал меч, висевший за плечом, и покрутил его в руке. Его голубые пары обвились вокруг рукояти и гарды.
Солдаты Буна не сдвинулись с места. Серек Бун поднял руки – его покрытые шрамами ладони были пусты, словно Сизин целилась в него из арбалета, заряженного медными стрелами. О, как ей хотелось, чтобы у нее был такой арбалет.
– Это совсем не такое жуткое дело, как измена, ваше высочество, – сказал Бун и самодовольно ухмыльнулся. – Раз вы действуете во благо императора, то нам кажется, что мы тоже можем что-нибудь сделать.
– У вас нет права! И мой отец, и я занимаем более высокое положение, чем вы! А правила всегда устанавливает тот, кто правит.
Бун подмигнул ей.
– Да, вы выше нас – по отдельности. Но вместе, возможно, мы вас превосходим. Вы никогда об этом не задумывались? Быть может, настало время перемен.
– Это против кодекса! – воскликнула Сизин и сжала рукоять кинжала.
– Как бы то ни было, мы просто приняли предложение помощи от имени вашего отца.
– Какой помощи? Что вы наделали?
Бун сплел пальцы.
– Предложение помощи, которое поступило от Церкви Сеша, разумеется.
– Культа Сеша! – поправила его Сизин и снова увидела, как его лицо вспыхнуло от гнева.
– Ваше высочество, Церковь Сеша уже не та, что раньше. Они могут патрулировать улицы вместе с людьми Палаты Кодекса и вашими солдатами. Они помогут восстановить порядок в городе. У них есть способности, воля и ресурсы, которые позволят выследить этого кровожадного убийцу.
Сизин почувствовала, как огромный, похожий на пещеру зал кренится набок; ей показалось, что она теряет связь с миром. Сомнение превратилось в существо с зубами и когтями и теперь разглядывало ее, словно будущий обед.
– Я не принимаю это предложение! – заревела она.
– Ваше высочество, об этом можете не беспокоиться. Как я и сказал, предложение уже принято от имени императора, – ответил призрак.
– Я прикажу забить вас камнями за измену! Еще до захода солнца к каждому из вас придут дознаватели!
Сизин вдруг захотелось арестовать Буна прямо сейчас.
– Не думаю, – возразил серек, мерзко улыбаясь. – Ребен и так сильно занят. Представьте, как это будет выглядеть, если сейчас, после стольких убийств, император и его дочь пойдут против своих? Аристократы окончательно потеряют доверие к вам, а за ними последуют и городские районы. За кодекс никто не даст и пуговицы, и ваша башня тоже вам не поможет, а к списку проблем вы сможете добавить бунт. Поэтому позвольте мне сделать предложение его величеству.
– Говори быстро, Бун, или я позабочусь о том, чтобы ты больше не произнес ни слова.
Бун вышел вперед; солдаты окружили его еще более плотным кольцом, так что он стал похож на сапфир, застрявший в серебряном еже.
– Не препятствуйте этому. Смиритесь с изменениями. Убийцу найдут, и тогда Облачный Двор снова соберется. Вы предстанете перед народом в образе великодушной победительницы, и все придет в норму – по крайней мере, к тому, что считается нормой в этом городе. – В голосе Буна появились заискивающие ноты. – Ваше высочество, оставьте себе те вопросы, которые вы способны решить. Оставьте убийцу двору, Церкви Сеша и Палате Кодекса. Занимайтесь проблемами торговли – и, возможно, войнами, которые ведет ваш отец на Разбросанных островах. Не будем забывать и о чудовищной нехватке воды из Никса – полагаю, вы уже много дней не вспоминали о ней. Говорят, на Просторах вспыхнули бунты. Почему бы не принять помощь Церкви Сеша? Тогда вы сможете и дальше играть роль императрицы, пока ваша мать в отъезде, а отец прячется.
Сизин оскалилась. Она жалела о том, что ее взгляд – не копье, которым можно проткнуть Буна. На ее языке вертелся приказ о его аресте.
Итейн подошел к ней поближе и почти неслышно шепнул:
– Не здесь, принцесса. Не сейчас. Будьте умнее.
Взглядом призрак указал на охрану Буна, и она заметила, что телохранители серека до сих пор не сдвинулись с места. Их мечи по-прежнему оставались в ножнах. Серек словно хотел, чтобы она напала на него.
Итейн снова убрал меч за спину. Сизин сумела разжать кулаки и решила отвлечь внимание серека, предложив ему компромисс.
– Ты идешь по трясине, Бун, и топаешь слишком сильно, – сказала она. – Культу Сеша запрещено появляться в центре города. Этот указ продолжает действовать, понял?
Бун поднял бровь.
– Я передам ваше послание…
– ТЫ ПОНЯЛ?
Бун дал эху ее крика затихнуть, а затем продолжил:
– …Облачному Двору.
Громко лязгая металлическими доспехами, его телохранители начали отступать назад – и шли так до тех пор, пока их хозяин не добрался до двери. Гвардейцы двинулись вперед, чтобы взять под контроль выход из зала. Хлопнула дверь.
Итейн уже собирался заговорить, когда Сизин заткнула ему рот кулаком. Медные и золотые перстни усилили удар, и он пошатнулся. Его почти никто не мог застать врасплох, и поэтому сейчас Сизин заметила возмущение в его глазах.
– Это за то, что умолчал про нападение на серека Финела, – бросила она, а затем стремительно покинула зал. Гвардейцы перешли на бег, чтобы не отстать от нее. Итейн не сдвинулся с места; потирая подбородок, он что-то бормотал.
Сизин резко повернула за угол, и гвардейцы, тормозя, заскользили по мраморному полу. Они снова окружили ее, выставив вперед копья, словно морской еж – свои иглы. Подойдя к комнате, которая примыкала к отцовскому убежищу, Сизин распахнула двери и с грохотом захлопнула их за собой. Презрительно вздернув губу, она размеренно прошла вдоль скамьи и увидела, что у двери лежит гора свитков. Она сосчитала их. Семь, и еще один закатился под скамью.
Резким движением она развернула его. В нем был тот же бред, что и раньше: бессвязные приказы, не имеющие никакого отношения к убийствам, пересыхающему Никсу и к тому факту, что город медленно погружается в хаос, причем не тот, на который рассчитывала Сизин. Она не предполагала, что самые себялюбивые люди города объединятся против нее. Да, это была ошибка, но она не приведет к поражению.
Она положила дрожащую руку на дверь.
– Я вытащу тебя оттуда, отец, – поклялась она. – Я вытащу тебя оттуда – даже ценой собственной жизни.
Будущая императрица бросила свиток на пол и раздавила его ногой.
* * *
«ДУРНАЯ ВЕСТЬ НЕ приходит одна», – так гласила пословица, и в тот день она не солгала. Не успела Сизин выйти на балкон и вдохнуть прохладный воздух, как ей прибыло сообщение.
Свиток доставил взъерошенный старый грач. Дряхлая птица хрипела, пытаясь добраться до мраморных перил. Судя по всему, к верхушке Небесной Иглы она летела уже давно. Когда Сизин забрала свиток, привязанный к лапе грача, он растянулся на камне, чтобы отдышаться. Он так устал, что даже не стал протестовать, когда дрожащие пальцы Сизин сомкнулись на его шее. Позвоночник грача хрустнул в тот же миг, когда Сизин дочитала сообщение, подписанное значком «Х».
Позволив черной тушке упасть вниз, в город, Сизин смяла папирус и, дрожа, принялась смотреть на облака, которые, кувыркаясь, летели по синему небу.
Сначала Бун, а теперь еще и это. Предательства множились, а с ними росло и давление в ее голове. Зарождался новый приступ головной боли. За последние недели эти приступы возникали все чаще и порой длились по несколько часов. Голову Сизин пронзила боль. Поморщившись, Сизин зарычала и распахнула занавески на балконе.
Итейн сидел в кресле, сделанном из рога антилопы; он явно надеялся, что ее огненный взгляд его не найдет. На коленях у него лежал Пересеф.
Сизин впилась взглядом в его лысую, покрытую шрамами макушку.
– Ты знал об этом?
Свиток полетел в Итейна и приземлился у его ног. Итейн неторопливо разгладил его и прочел.
– Нет, принцесса, – ответил Итейн.
Он бросил свиток на ближайший диван, не отрывая взгляд от ковра.
– Посмотри на меня.
Итейн нехотя выполнил ее приказ.
– Ты знал об этом? – снова спросила Сизин, но на этот раз громче и медленнее.
Хлопковые занавески раздувались вокруг нее.
– Нет, принцесса, не знал.
Лицо Итейна было бесстрастным. Сизин посмотрела в его белые глаза, стараясь увидеть скрытую в них ложь. Это было бесполезно. Может, Итейн слишком хорошо натренировался, а может, ни в чем не виноват, но в любом случае он уже дважды ее подвел.
– Как я могу захватить престол, если соперники опережают меня?
– Это будет сложно сделать, ваша изумительность.
– Или вообще невозможно!
Сизин стиснула свиток в руке так, что сломала «веретено» внутри него. Она поднесла папирус к окну и снова уставилась на послание.
– «Ваш замочный мастер мертв и находится у тора Борана Темсы. Ваш верный и обеспокоенный друг. Х», – прочла она вслух. – Какая наглость! Какое бесстыдство! Это обман!
– Если позволите…
– Не позволю! – заверещала Сизин. – Это же ты рассказал Темсе про Келтро Базальта.
Молчание повисло между ними, словно неприятный запах. Наконец Итейн набрался храбрости и продолжил:
– Темсе он принес большую пользу, и, кроме того, теперь мы знаем, где он. Когда Келтро нам понадобится, мы сможем его забрать и вернуться к изначальному плану. Все произошло очень вовремя.
Сизин вполголоса выругалась на него. Больше всего в Итейне ее раздражало то, что чаще всего он оказывался прав. Она могла громогласно это отрицать, но почти за сто лет он приобрел немалую мудрость. Он не раз наблюдал за подобными играми. Прокляв его возраст и красноречие, Сизин уставилась в окно и принялась смотреть на призраков и крестьян, которые брели по улице, словно овцы. Их, ненадежных тварей, она тоже прокляла.
– Мой экипаж. Охрану. Солдат. И самых быстрых лошадей.
Итейн встал, но помедлил. Сизин не дала ему вымолвить и слова.
– ЖИВО!
* * *
СИЗИН ТАК СОСРЕДОТОЧИЛАСЬ на том, что происходит за окном, что едва не расплющила нос о стекло. Она почти с детским любопытством смотрела на город, который проплывал мимо. Ее взгляд перелетал с одного навеса на другой, с одного проспекта на другой, выискивая красные одеяния. Но кроме теней-всадников на черных лошадях, которые сопровождали ее экипаж, она видела лишь забрызганных грязью жителей. Кое-где люди с пустыми тачками и тележками выстраивались в очереди, тянувшиеся от башен к величественным складам. Сизин была готова поклясться, что за грохотом колес экипажа слышны крики. Но эти сцены исчезали раньше, чем она могла в них разобраться.
Итейн молчал. Он надел свои доспехи, столь же древние, как и он сам – богато украшенную кирасу, наплечники, латную юбку и наголенники, выкованные из множества слоев черных и медных пластин. Когда пары Итейна вырывались из щелей между частями доспеха, казалось, что символы, которые тянулись вдоль острых краев пластин, пускались в пляс. На спине призрака висел Пересеф. Итейн сидел неподвижно, молчаливый, словно мрамор, и раскачивался вместе с экипажем. Он выглядел так, словно ему есть что сказать, но Сизин совершенно не желала его слушать. Вместо этого она попыталась найти хотя бы след Культа Сеша. Хотя это было так же неприятно, как и вести острием кинжала по руке, но она хотела доказать, что ее шпионы не ошиблись, что ее подозрения соответствуют действительности. Ее день уже подыхал, лежа в канаве, и она решила, что стоит пнуть его напоследок.
Сизин все еще смотрела в окно, когда с улицы до нее донеслись удивленные крики. Она увидела, как ее солдаты-призраки опускают копья, но никакой опасности не было – просто розовый пеликан, громко каркая, низко полетел над улицей; за его лапой тянулась веревка для сушки белья и несколько шарфов. Прокторы Палаты Кодекса гнались за пеликаном, тщетно пытаясь поймать веревку.
Сизин прищурилась.
– Приехали, – объявил Итейн несколько секунд спустя, когда экипаж остановился. – Вот новое жилище Темсы.
Глядя на башню из песчаника, будущая императрица вышла под палящее солнце. Ее кольчуга из полированной стали, украшенная драгоценными камнями, засверкала.
– Да, это башня судьи Гхора. Наглый ублюдок.
– Лучше она, чем перемазанная дерьмом таверна в районе Бес, ваша лучезарность.
– Хм…
Сизин подождала, пока солдаты-призраки и гвардейцы построятся в острый клин. Она уже слышала, как негромко переговариваются между собой зеваки. Золотой бронированный экипаж сам по себе привлекал внимание, а уж королевские цвета и сотня солдат в стальных доспехах – тем более. Людской поток на улицах остановился, и собравшиеся толпы были немедленно оттеснены в сторону немыми призраками генерала Хашети. Сам генерал шел в самой передней части «стрелы» с мечом в руках, требуя от зевак убираться с дороги.
Сизин закрыла голову и лицо шелковым покрывалом и украдкой выглядывала из-под него. Люди, которые жили в этом районе, не бедствовали, однако каждый из них был нищим по сравнению с дочерью императора Фаразара. Здесь ни у кого не было столь же блестящего шелкового одеяния, столь же роскошных доспехов, столь же искусно сделанных украшений, как у нее.
Родители сажали детей на плечи, чтобы те могли на нее посмотреть. Уличные художники с бешеной скоростью делали наброски, рисуя ее свиту; кусочки угля летали над папирусами и пергаментами. Нищие проталкивались сквозь толпу, надеясь, что даже один взгляд принцессы обогатит их унылую жизнь. Те, кто стоял в первых рядах, рядом с копьями солдат, кланялись или падали на колени.
Императорская семья вела настолько уединенный образ жизни, а улицы Аракса были так опасны, что каждое появление правителя в городе превращалось в легенду. Сизин обладала совершенно недостижимым, невообразимым богатством, и поэтому все мечтали ее увидеть. Это же делало ее привлекательной целью, и именно поэтому она взяла с собой целый отряд солдат. Многие из тех, мимо кого она проходила, смотрели на нее с завистью и с животным голодом и причмокивали.
Сизин заметила, что на нее смотрит свободный призрак; он обнимал жену, которая была вполне жива. Их взгляды встретились лишь на миг, но прежде чем Сизин отвернулась, она успела разглядеть в его глазах ненависть.
– Итейн, прикажи поднять щиты. Не хочу чувствовать на себе грязные взгляды, – сказала Сизин.
Призрак окликнул Хашети и махнул рукой. Через несколько секунд солдаты и телохранители перестроились, чтобы создать баррикаду из щитов в два ряда в высоту. Щиты были наклонены так, чтобы закрыть Сизин от самого высокого зеваки и даже от тех, кто ехал верхом на лошади или на жуке.
Под грохочущий ритм марширующих сапог они подошли к воротам дома Темсы – точнее, к воротам бывшего дома Гхора. К удивлению Сизин, они не встретили никакого сопротивления. Ряды охранников, которые ждали на огороженном дворе, не препятствовали им, а неловко опустились на колени, словно никогда так не делали. Генерал Хашети приказал солдатам-призракам замедлить шаг; он явно опасался засады.
– Похоже, он ждет нас, – негромко заметил Итейн.
Сизин сжала кулак в перчатке и, как подобает будущей императрице, вздернула голову.
– Вот и отлично. Возможно, он понял, что опозорился.
Когда они подошли к большой полукруглой двери, покрытой лакированным деревом и чугуном, она почти бесшумно отворилась. Два огромных телохранителя Темсы – призрак и живая женщина – жестами пригласили их зайти. Хашети повел солдат в башню, одновременно перестраивая их в колонну. Оказавшись в просторном, но скромном внутреннем дворике, они, позвякивая кольчугами и латами, снова встали треугольником. Дожидаясь, пока все займут свои места, Итейн смотрел на призрака-гиганта. Горящие белые глаза Даниба в свою очередь были устремлены на Итейна и его могучий меч. Сизин попыталась оценить настроение призраков, но ей было сложно разглядеть их лица, закрытые щитками шлемов.
– Добро пожаловать, ваше высочество! – воскликнул кто-то, прерывая ее размышления.
Сизин посмотрела вверх и увидела Темсу; он спускался по роскошной спиральной лестнице, громко стуча тростью и металлической ногой.
– Я так и думал, что вам пора меня навестить, ведь я обзавелся новым жильем. Оно больше соответствует моему положению и, кроме того, вызовет меньше подозрений, если ко мне захочет заглянуть будущая императрица. Хотя я должен сказать, что вы привели с собой целую толпу солдат.
– Это необходимо, если имеешь дело со лжецами, мошенниками и убийцами, – отозвалась Сизин через щель в стене из щитов.
Темса спустился во двор и, подойдя ближе, поклонился так низко, как только мог. На нем была полосатая одежда из золотистого и серо-зеленого шелка и украшения с агатами, а пальцы были унизаны перстнями, но он выглядел более изнуренным, чем во время их последней встречи, и даже пудра и грим ему не помогли. Под его глазами виднелись темные круги, а волосы и борода не были аккуратно расчесаны. По его лбу протянулась глубокая рана, изогнутая, словно лезвие серпа, а его пальцы были покрыты синяками и царапинами.
– Вы довольно точно описали меня, ваше высочество, но это, похоже, вас тревожит… Чем обязан?
Сизин покачала головой.
– Тор, мы будем говорить только наедине.
Итейн и сорок солдат отделились от построения, а остальные заняли позиции во дворе. Темса медленно повел гостей наверх, и у Сизин наконец-то появилась возможность собраться с мыслями.
Место, где Темса собирался поговорить «наедине», оказалось обеденным залом, стены которого были обиты красным бархатом. В зал набилось почти пятьдесят человек. В его центре стоял огромный мраморный стол; Сизин и ее люди расположились в одном его конце, а в другом сидел Темса, его могучие товарищи и горстка наемников в черном. Темсу, похоже, ничуть не обеспокоил неожиданный визит дочери императора, а также то, что ее лицо было столь же грозным, как и армия на поле боя.
Сизин решила, что сначала должна получить ответы на вопросы – ведь только тогда она сумеет загнать его в угол. Этот день был полон сюрпризов, и новые открытия ей были совсем не нужны.
– Почему серек Финел?! – рявкнула она.
Сизин говорила в открытую, зная, что у окружавших ее солдат нет языков. Хашети остался внизу, чтобы следить за расставленными у колонн наемниками Темсы.
Темса забарабанил пальцами по столу.
– Финел был богаче многих и жил далеко от центра.
– И все же, насколько я понимаю, дело ты провалил.
– Провалил, ваше высочество? – недоуменно переспросил Темса. – Это вряд ли.
– Ты выпустил животных из зверинца на улице, и туда слетелись люди из Палаты Кодекса. Весь город в бешенстве, а Облачный Двор отказывается собираться.
Темса почесал нос, поглядывая то на Даниба, то на женщину – кажется, ее звали Джезебел. Она просто пожала плечами – похоже, сейчас ей было невыносимо скучно. А призрак по-прежнему вел поединок взглядов с Итейном.
– Ну?! – воскликнула Сизин.
Вздохнув, Темса наклонился, чтобы достать что-то из-под кресла.
Хлюпнув, окровавленная голова легла на мраморный стол. Сизин не в первый раз встречалась со смертью – в Араксе она каждый день видела ее, застывшую в голубых ранах призраков, но от этого зрелища ее затошнило. Возможно, потому что в прошлый раз Сизин видела эту голову на живом сереке, когда он смотрел на нее с галереи Облачного Двора.
У Финела не хватало одного глаза. Вместо него зияла дыра, через которую был виден мозг и кости черепа. Второй глаз смотрел на покрытый позолотой потолок. Рот серека был открыт в кривой усмешке и, судя по жуткому состоянию шеи, голову Финела не отрезали, а оторвали от тела. Взгляд Сизин скользнул от жуткого зрелища к огромному призраку, тень которого накрыла голову.
– Тело серека Финела далеко внизу, его уже поработили. А его монеты мы переносим прямо сейчас.
– И банки ничего не заподозрили?
Темса устало кивнул.
– Мои деньги наверняка приносят банку немалую прибыль. И даже если это не так, у его директоров достаточно причин держать рот на замке. Еще одно Взвешивание, и я, возможно, проскочу в ряды сереков.
Сизин совершенно не понравилась мысль о том, что эта горгулья будет заседать в Облачном Дворе – если он когда-нибудь вновь соберется.
– Всех этих успехов ты добился, тор Темса, – сказала она, заметив, как Джезебел закатила глаза, – несмотря на то, что разобрался только с одной целью из моего тщательно составленного списка. И даже при этом ты не смог взломать ее хранилище, а вместо этого сжег ее башню дотла.
Невысокий человечек потянулся и сплел пальцы за головой, словно готовясь вздремнуть.
– Но я же выполнил работу? Вам был нужен хаос. Я его обеспечил.
Сизин растолкала солдат, чтобы упереться ладонями в длинный стол. Солдаты разлетелись во все стороны, словно осенние листья, и быстро окружили ее. Она чувствовала, как их холод проникает через отверстия в кольчуге.
– Как ты смеешь играть со мной! Тебе повезло, что я не приказала солдатам превратить тебя в еще одного серека Финела, – прошипела она.
Напряжение в комнате натянулось, словно тетива. Даниб выпрямился. Джезебел похлопала рукой по своему топору. Итейн положил огромный меч на край стола. Повисла тишина.
– И все-таки, – продолжила Сизин, оглядывая бархатные стены, – с Гхором ты справился довольно легко.
