Бертрис Смолл
Венец судьбы
Илона воспитала девочку на совесть. Милая, но очень разумная и рассудительная, она служила своей госпоже, проявляя искреннюю преданность и доброту. А Ларе было спокойно и приятно иметь служанку, которая понимала свою хозяйку и особенности ее магических проявлений, иметь кого-то, кому можно доверять секреты. Кади сопровождала Лару в Новое Дальноземье, когда та ездила проводить подругу своей юности в последний путь. Это был тяжелый и горький момент в жизни феи.
Посредством волшебной почты до Лары дошла весть о том, что Носс на пороге смерти. «Она не доживет, – писала ее дочь Милдри, – и до Собирания в этом году». Так как никаких официальных дел в Тере у нее уже не осталось, Лара пригласила присоединиться к ней в поездке Кади, тогда еще недавно прибывшую к ней. Придя в конюшню, они оседлали великолепного коня Лары Даграса и вместе отправились в Новое Дальноземье.
Снова увидев Лару, Носс, чьи волосы посеребрила седина, а лицо покрыли морщины, лукаво засмеялась.
– В это путешествие, Лара, я отправлюсь без тебя, – сказала она. – Но Лиам уже ждет меня.
– Прошу, не уходи! – разрыдалась Лара. – Наш путь только начинается!
– Что это за девушка с тобой? У нее такие странные волосы, – полюбопытствовала Носс.
– Ее зовут Кади. Она моя новая служанка, – ответила Лара.
– Подойди сюда, дитя. – Носс поманила Кади и, когда девушка опустилась на колени подле старой женщины, усмехнулась.
Она приподнялась, протянула руку и потрепала волосы юной феи.
– Она из вашего магического мира, – сказала Носс. – Как тяжело, должно быть, видеть, как все мы умираем, милая Лара. Помню, как твоя мама говорила, что это проклятие быть феей и любить смертных. – Носс откинулась на подушки и на мгновение закрыла глаза, вздохнув. – Я знаю, пришло мое время, Лара. Но хотя теперь я лишь старая и немощная, мне все равно безумно не хочется покидать этот мир. Что ожидает нас там? Ты знаешь это?
Лара отрицательно покачала головой.
– Я знаю ничуть не больше, чем ты, моя милая Носс. Говорят, праведных смертных, кем ты без сомнения являешься, там ждет другой мир, пусть и совсем иной, но полный радости и счастья, где ты встретишься и соединишься с теми, кого любишь и кто ушел раньше тебя. А для смертных, отягощенных злобой и грехом, существует место совсем другого рода, где им предстоит расплачиваться за свою земную жизнь. Вот все, что я знаю.
– А ты будешь жить вечно? – спросила Носс.
– Я не знаю. Бабушка Мива, например, умерла, прожив в этом мире много веков. Однако куда она ушла и навсегда ли ее сущность покинула сей мир, я не знаю, Носс.
– А Этне? – спросила Носс о духе-хранителе Лары, обитавшем в кристалле, который Лара постоянно носила на шее.
– Я никогда не спрашивала ее. И не уверена, что готова спросить или узнать ответ, что она даст мне.
Кристалл на цепочке, обвивавшей шею Лары, вдруг вспыхнул, и у Лары не осталось сомнений, что в этот миг она услышала звенящий смех Этне.
Носс вдруг громко вздохнула, так как тоже расслышала тихий смех.
– Я слышала ее! – воскликнула она в радостном волнении. – Я слышала смех Этне! Я сама! – Носс села в постели.
«Это и то, что я сейчас скажу тебе, будет моим прощальным даром тебе, Носс из клана Фиакр. Ты всем сердцем любила мою госпожу все эти годы. Твоя дружба была искренней и бескорыстной. Когда будешь готова, иди на свет и ничего не бойся, Носс из клана Фиакр, ибо верный спутник твоей жизни с нетерпением ждет твоего прибытия. Не бойся врат, что открываются перед тобой. Смело ступай. Ты вела праведную жизнь, и иди вперед, неся с собой благословение волшебных созданий».
И Носс вдруг ощутила нежное прикосновение к щеке, подобное поцелую. Ее тускнеющие карие глаза наполнились слезами.
– Благодарю вас, Этне, – все, что она смогла произнести в ответ, и посмотрела на Лару: – Мое время пришло. Ты останешься со мной до самого конца, моя милая Лара? – Женщина закрыла глаза и снова опустилась на подушки.
– Конечно, Носс, я буду с тобой, моя дорогая, – ответила Лара, сжав ее руку в своих ладонях, и села возле своей подруги, единственной смертной, которую еще не унесло беспощадное время.
Когда солнце стало утопать в красных, ярко-рыжих и золотистых отблесках, а бледно-зеленый свет обрамил закатное зарево и глубокое синее небо затмили крохотные пурпурные облака с золоченой каймой, в эти минуты Носс, вдова Лиама, главы клана Фиакр, сделала отважный шаг в открытые пред ней врата, чтобы покинуть эту жизнь и войти в новую, еще неизведанную. Едва это случилось, Лара услышала радостные возгласы приветствия тех, кто встречал Носс по ту сторону таинственного порога. Лара улыбнулась и, глядя на дочь подруги, Милдри, тихо сказала:
– Твоя мама покинула нас.
Несколько минут Милдри тихонько плакала, но затем, будучи настоящей дочерью своей матери, она поднялась и сказала Ларе:
– Вы ведь останетесь на церемонию прощания.
Лара осталась. Она и Носс были близкими подругами с самого детства. Они вместе пережили рабство. Были воссоединены принцами-тенями. И в путешествиях по равнинам старого Дальноземья познали такие приключения, каких Ларе никогда не забыть. Она оберегала Носс, которая была на три года моложе ее. А когда кузен первого мужа Лары влюбился в Носс и Носс ответила ему взаимностью, именно Лара сделала все, чтобы устроить их свадьбу. Они стали счастливой семьей, в которой родилось несколько сыновей и дочь. Быть женой, матерью и верным членом клана было предначертано Носс судьбой. И хотя предназначение Лары было совсем иным, они оставались преданными и верными подругами. И вот теперь Носс не стало.
Вспоминая те далекие времена, Лара снова не сдержала слез. Сколько смертных она уже потеряла? И теперь она оказалась в мире, где никто не помнил ни о том, кем она была, ни о ее многочисленных свершениях, которые помогли смертным мира Хетар выжить и не погрузиться во Тьму. Однако что-то должно было случиться. Приближались какие-то большие перемены. Ее, казалось бы, неоправданная тревога не предвещала ничего хорошего. Ей необходимо было отправиться в оазис Зирун, чтобы погрузиться в размышления. Освободиться на какое-то время от переживаний и тревог смертных, которые окружали ее, не позволяя сосредоточиться.
– Кади! – позвала она служанку.
– Мы отправляемся в Зирун? – едва войдя, предположила Кади, готовая присоединиться к своей госпоже.
Лара рассмеялась.
– Ты, должно быть, прочитала мои мысли?
– Нет, моя госпожа, я не смею. Я просто знаю этот ваш взгляд, он всегда означает одно – мы отправляемся в Зирун, – с улыбкой ответила Кади.
– Я поеду на Даграсе, – сказала Лара, – но тебя отправлю вперед, чтобы ты заранее подготовила для меня жилище.
Взмахнув рукой, Лара открыла магический золотой проход и произнесла одно лишь слово «Зирун!», и Кади ступила в туннель и заторопилась вперед по мерцающему проходу. Туннель закрылся. Достав из платяного шкафа белую шелковую накидку, подбитую мягким мехом, Лара набросила ее на плечи и еще одним взмахом руки перенесла себя к конюшням, где ожидал ее Даграс.
Великолепный белый жеребец поднял глаза и кивнул в знак приветствия. Лара одним прикосновением сменила его попону на седло и узду.
– Мы спешим, не так ли? – спросил Даграс, почувствовав, как ремни сами собой стянули его брюхо. – Куда мы направляемся?
– В Зирун, – ответила Лара. – В твоем стойле грязно. Здесь не убирали?
– Конюхи стали очень небрежными. С тех пор как не стало внука Джейсона, за мной нет персонального ухода. – Он ударил копытом и замотал головой. – Уже давно никто не расчесывал мне гриву, – пожаловался он. – Близок тот час, моя госпожа, когда мы должны будем покинуть это место. Тера была когда-то домом для нас, но теперь все не так.
– Я знаю, – полушепотом сказала Лара и почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Взяв скребницу, она стала водить ею по густой гриве жеребца, и слезы обожгли ее щеки. – Именно поэтому мы и держим путь в Зирун. Мне нужно обдумать, как жить дальше.
– Мы должны уехать в Шуннар, – ответил Даграс. – Вы же помните, что принц был рад принять вас у себя. Он даже хотел возвести для вас дворец, чтобы вы могли сохранять так оберегаемую вами независимость.
Возможно, мне следует отправиться в Лесное королевство моей матери, – предположила Лара.
Жеребец фыркнул, словно усмехнулся.
– Чепуха, – сказал он. – Кроме того, я не смогу скакать во весь опор в лесу, среди всех этих деревьев. Взбирайтесь же мне на спину, хозяйка, и наконец от правимся в Зирун. Я так хочу взлететь в небо!
Лара оседлала Даграса и указала на двери конюшни, которые тотчас распахнулись, пропуская их к выходу. Жеребец в мгновение ока вырвался на открытое пространство внутреннего двора, испытывая определенное удовлетворение, видя, как расступаются конюхи и слуги, освобождая ему дорогу. Они боялись его, и он это знал. Они кормили и поили его неохотно, так как еще больше боялись Лару. Однако его стойло уже не вычищалось так часто, как когда-то, его не чистили и не расчесывали его гриву. Вдруг конь расправил огромные прекрасные крылья и оторвался от земли.
– Ты думаешь, он вернется в этот раз? – спросил один конюх другого.
– Кто знает, как все обернется, – ответил ему тот. – Надеюсь, они исчезли навсегда. И все же нужно как следует вычистить стойло этой животины, пока оно свободно.
Над ними Даграс уже почти слился с высоким синим небом, беря курс на Изумрудные горы.
Доминус Кадарн выглянул в окно своей библиотеки и заметил, как Даграс набирает высоту. Он прищурился, затем схватил подзорную трубу и приставил ее к глазу. «Так я и думал», – нахмурился Кадарн. На жеребце, пригнувшись к его шее, сидела его фея-прабабка. Куда она отправилась? В действительности он даже боялся об этом спрашивать, так как каждый раз, когда она уходила, в душе он надеялся, что она уже не вернется.
Кадарн отошел от окна, чтобы не видеть этого зрелища, лишавшего его покоя. Как раз сейчас он ожидал визита своего дяди Амрена, который только что вернулся из Хетара. Они должны были обсудить новое торговое соглашение. Он уже видел этот документ и отнюдь не был доволен им. Хетар не мог более продолжать так беззастенчиво использовать Теру, как делал это на протяжении долгого времени. И именно это должен был донести до хетарианцев Амрен. Молодой доминус решил, что, возможно, пришло время отправить дядю в отставку. Амрен был уже в годах и большую часть жизни прожил в Хетаре. Но в последнее время Кадарн стал подозревать, что интересы дяди теперь скорее на стороне Хетара, нежели Теры. Доминус послал шпиона в дом Амрена. Сам шпион полагал, что посол Теры брал крупные взятки с гильдии купцов, а возможно, и с королей Прибрежной провинции. Жена дяди была из Хетара, родом из благородного влиятельного дома Агасферуса. Он понимал двойственность положения и чувствовал двуличность Амрена, но, чтобы его уволить, необходимо было получить подтверждение. Конечно, Кадарн не стал бы компрометировать Теру или свою семью, вынося на всеобщий суд грехи своего дяди. Пользуясь положением доминуса, он просто объявит, что дядя отправляется на заслуженный отдых, и публично поблагодарит его за долгую и верную службу. Но, несомненно, основная сложность состояла в том, чтобы найти того, кто будет преданно служить, не становясь продажным и не поддаваясь искушению. Он склонялся к кандидатуре своего младшего брата Кадока. Кадок уже был женат, так что его преданность не подвергается сомнению. «Хотя в конце концов, – саркастически подумал Кадарн, – и он будет подкуплен».
Его размышления прервал стук в дверь библиотеки.
– Входите! – откликнулся доминус, и в распахнувшуюся дверь вошел Амрен. – Ах, дядя! Входи, входи, – пригласил Кадарн пожилого мужчину. – Нам многое предстоит обсудить сегодня. Я недоволен новым торговым соглашением, так что его условия должны быть пересмотрены. – Указывая на кресло, он сквозь зубы улыбнулся, подсмеиваясь над тем, как очевидно заволновался Амрен. – Мы должны все сделать для Теры, дядя. Ведь именно интересы Теры для нас превыше всего, не так ли?
Посол Амрен несмело улыбнулся.
– Безусловно! Безусловно! – горячо согласился он.
Доминус Кадарн едва сдержал смех. О да! Давно пора было сместить этого старика. Не важно, найдутся или нет доказательства его мошенничества и лжи, время перемен настало.
Глава 2
Даграс летел, расправив крылья, над Изумрудными горами, и, глядя вниз, Лара видела, что мраморные карьеры, выступавшие над склонами, снова начинали покрываться бархатной зеленью. Она подумала, что это, должно быть, добрый знак, и воспряла духом. Пролетев над горами, где гномы, покровители драгоценных камней и руд, продолжали трудиться на своих приисках, Даграс и Лара пересекли великие равнины Нового Дальноземья. Там все было по-прежнему. Кланы продолжали жить так же, как и много лет назад, так же заботились о своих стадах, отарах и полях. Каждую осень кланы съезжались на Собирание. Деревень теперь было гораздо больше, чем в прежние времена, и тем не менее мало что изменилось с тех пор. Дальноземцы подчинялись все тем же законам и порядкам, что и всегда.
Границу этих земель омывало море. Его называли Обскура. Еще столетие тому назад, а может, и больше, мало кто знал о его существовании. Теперь же торговые суда Таубила Традерса пересекали это море, чтобы произвести обмен товарами с кланами. На дальнем берегу Обскуры распростерлась Провинция пустынь принцев-теней. Их дворцы в великолепных зеленых оазисах были видны лишь отсюда, с поднебесья. За ними и располагалось любимое место Лары, оазис Зирун, с его изящными пальмами, прекрасным водопадом и кристально чистым озером. Копыта Даграса коснулись теплых золотистых песков, крылья его начали складываться, и конь, словно в грациозном танце, стал неспешно останавливаться и наконец замер на месте. Лара легко соскользнула с его спины.
– Пришлите Кади снять седло с моей спины, хозяйка, – попросил Даграс. – Я вижу, что мое пристанище уже ожидает меня.
Возле воды был натянут полосатый навес, под ним организовано стойло и корыта для корма. Стойло было устелено свежим сеном, одно корыто было заполнено овсом, другое – смесью зелени, моркови и яблок, которые так любил Даграс.
– Я взяла с собой расчески и щетки, – сказала Лара, доставая их из кармана. – Я попрошу ее вычистить и вычесать тебя. По возвращении в замок я поговорю с главным конюхом, чтобы о тебе продолжали заботиться должным образом.
– То есть мы все-таки вернемся? – вздохнул Даграс, и, судя по тону, его это не радовало.
– На этот раз – да. Вот-вот должно случиться что-то судьбоносное, мой добрый друг, и интуиция подсказывает мне, что я должна быть в Тере, когда это произойдет.
Конь кивнул и, отвернувшись, поспешил в свое укрытие.
Навстречу Ларе вышла Кади из чудесного шатра бирюзового шелка, подготовленного для Лары и расположенного под навесом в голубую и коралловую полоску.
– Быстро вы добрались, моя госпожа, – сказала она с улыбкой.
– Ты права, – вздохнула Лара. – Мне необходимо было прибыть в Зирун как можно скорее. – Отсюда ей был виден весь оазис. Она воспользовалась защитным заклинанием, сделавшим ее прибежище невидимым для глаз смертных. Немногие из них направлялись сюда, но рисковать было бы глупо. – Я искупаюсь, пока не пришел принц, – сказала она Кади, сбросив с себя накидку и платье.
Лара подошла к прозрачному озеру и шагнула в воду. Она улыбалась, ощущая, как прохладная вода, поднимаясь, охватывает ее. В этом озере была какая-то загадочная, как будто очистительная сила. Подплыв к небольшому водопаду, она подставила голову под его струи. Затем она вернулась в спокойные воды самого озера и была крайне удивлена, увидев, что и Калиг неожиданно оказался здесь.
Он ухмылялся, очевидно довольный собой, и подплыл к ней.
– Ты всегда знаешь заранее, что я прибуду, – рассмеялась, сияя от счастья, Лара.
– Всегда, – согласился он и, взяв ее на руки, страстно и самозабвенно поцеловал.
– Ах, Калиг, любовь моя, – вздохнула Лара, освободившись из объятий. – Мне достаточно лишь взглянуть на тебя, и радость переполняет меня, милорд.
Она с нежностью убрала прядь темных волос с его лба.
Поймав руку любимой, он поднес ее к губам.
– Если ты действительно так счастлива со мной, Лара, любовь моя, тогда останься жить со мной в Шуннаре.
– Я так и сделаю, – пообещала она. – Скоро, очень скоро, Калиг.
Он был удивлен ее ответом, так как прежде она всегда настаивала на том, что ее место в Тере.
– Что произошло? – спросил он и повел ее за руку из воды, потом по шелковому теплому песку к шатру.
Кади подошла к ним с мягкими белыми туниками. Одну она бросила Ларе, и та сама собой укутала грациозную госпожу. То же самое служанка проделала с одеянием Калига.
– Угощения ждут вас на столе, моя госпожа, господин, – сказала она. – Если вы не нуждаетесь более в моих услугах, то я займусь Даграсом. – И, улыбнувшись, она заспешила прочь.
Лара плюхнулась на пестрые разноцветные подушки, разбросанные вокруг невысокого стола черного дерева. Медная чаша, что неизменно украшала этот стол, была полна свежих фруктов, а Кади добавила еще и маленькую тарелочку крошечных хрустящих медовых печений. Лара взяла одно и налила им с принцем из графина по бокалу фрина.
– Так что случилось? – повторил вопрос Калиг.
– Я не знаю, – сказала Лара. – Но меня переполняет какое-то острое чувство, будто должно произойти что-то судьбоносное. Последние сто лет я не испытывала ничего подобного. Боюсь, я становлюсь спокойной и благодушной, как простые смертные.
– А ты пыталась отыскать ответ?
Великого принца-тень тоже терзало тревожное предчувствие. Определенно происходили какие-то перемены, и, судя по всему, не к лучшему.
Лара покачала головой, и ее золотистые волосы затрепетали.
– Нет, у меня совершенно все спуталось в голове, Калиг. Мне просто необходимо было попасть сюда, в Зирун, чтобы внести ясность в свои мысли и устремления, а также обдумать, как действовать в дальнейшем. Даже Этне хранила загадочное молчание, мой господин.
Она прикоснулась к подвеске в виде хрустальной звезды на своей шее, и та засветилась, но только на мгновение, когда пальцы Лары дотронулись до нее.
– Я подозреваю, что тебя намеренно сбивают с толку, внося неясность в твои мысли, и, пока ты не осознаешь это, не покинешь Теру. К счастью, ты сильная и смогла понять, что что-то происходит. Лара, ты не должна более оставаться среди смертных. Я говорю это не ради себя или ради нас, а ради тебя самой. Твой рассудок должен быть ясным, ты должна быть полна сил и готова встретить то, что надвигается.
– А что же надвигается? – спросила фея.
Калиг покачал головой, его голубые глаза были полны тревоги.
– Даже я не могу ответить на этот вопрос, любовь моя. Но мы уже давно присматриваемся к миру Хетара с определенной долей подозрения. Их неспособность учиться на своих ошибках удручает. И ты, и я в последние десятилетия старались особенно не приближаться к ним, ведь если эти смертные не в состоянии использовать свой негативный опыт, кто знает, что с ними станет? Но сейчас, я полагаю, приходит время снова вмешаться в их жизнь, иметь с ними дело.
– Боюсь, что я уже не имею никакого влияния ни на жителей Теры, ни на хетарианцев, – с сожалением вздохнула Лара. – С течением лет моя внешность беспокоит их все больше и больше, ибо они стареют, а я нет. Похоже, они потеряли свою веру в волшебные создания и в весь наш мир. Они переписали историю Хетара, сделав ее такой, как выгодно и удобно им. И Новое Дальноземье в этом плане ничуть не лучше. Вартана и его жену-фею низвели до выдумки. А когда не стало Носс и моей дочери, то там не осталось никого, кто помнил бы меня. Они считают, что всегда жили в Тере, и, когда их образ жизни немного менялся с ходом веков, кто противостоял этим переменам? Такое чувство, будто все, что мы делали, было напрасно, Калиг. Я совершила непростительную ошибку, оставшись среди смертных. Мне следовало исчезнуть много лет тому назад и появляться, лишь когда во мне возникнет острая потребность. Сейчас я стала для них не более чем странным, диковинным существом. Они стараются избегать меня, когда это возможно, так как одно только мое присутствие приносит им неудобство. Но Калиг, любовь моя, я не могла оставить их, пока был жив сын Магнуса. Та небольшая часть меня, что роднит меня со смертными, предчувствовала предательство.
– Но Таджа нет в живых вот уже четыре года, – начал Калиг. – И с твоим внуком Амреном вы не особенно близки, не говоря уже о правнуке доминусе Кадарне. И тем не менее ты все еще не покинула Теру. Ты не обязана вечно оставаться в Тере. Ты должна быть со мной, в Шуннаре.
– В Шуннаре я не слышу голосов, что приносит ветер, а мне это необходимо, чтобы быть уверенной, что с нашим миром все в порядке, – ответила Лара.
Она отпила из бокала и снова погрузилась в задумчивость.
– И о чем же шептали тебе эти голоса в последнее время?
– Они внезапно смолкли, Калиг, – ответила Лара. – Вот почему мне нужно было попасть в Зирун. Чтобы восстановить в себе равновесие и ощутить, что мои чувства снова обострились. Они притупились от скуки и бесконечной рутины, и я стала привыкать к образу жизни, что не меняется годами.
– Что-то неладное происходит с магическими мирами, – заметил Калиг. – В Шуннаре разбушевались такие ветры, каких давно уже никто не помнит. Есть способ успокоить их, и мои братья принцы-тени с недавних пор не знают покоя, так как никто из нас не может найти ответы на все вопросы, о которых шепчутся вокруг нас.
– Это Тьма, – вдруг сказала Лара с такой уверенностью и ясной осознанностью, что по спине ее пробежала дрожь.
– В таком случае твой сын, вне всякого сомнения, снова готовит нападение на Силы Света, – кивая, подытожил Калиг.
Лара больше не отрицала своего материнства, когда речь шла о Колгриме, Повелителе Сумерек. Ни ее смертные дети, ни Марцина не знали об этом. Но сын Лары и Калига знал о своем единокровном брате. Лара была рада, что Диллон правит Бельмаиром, королевством далекой яркой звезды, что проливает свой свет на мир Хетара. Ей оставалось беспокоиться лишь о своей младшей дочери, Марцине.
Отец Колгрима силой овладел Ларой во время ее пребывания на равнине снов, тогда и была зачата Марцина. За это преступление он до скончания веков был заключен в темницу собственного замка, глубоко под землей. Теперь уже никто не знал об этом, кроме его преемника, отправившего в камеру к отцу своего брата-близнеца, а также Лары, Калига и еще нескольких членов магического мира. В то время Лара вынашивала сына Магнуса Хаука.
Когда у Лары родились двойняшки, сын и дочь, ее мать отметила, как девочка похожа на свою прародительницу-фею. Кожа Марцины была светлой, волосы черными, а глаза постепенно приобретали глубокий фиалковый цвет, в то время как у ее брата были шелковые золотистые локоны, как у отца и их старшей сестры Загири. Все без исключения поверили королеве лесных фей, и никто никогда не задумывался, почему Марцина внешне так отличалась от своих братьев и сестер. Лара же никогда не раскрывала дочери правды об истории ее рождения.
– Какое же еще злодейство он замыслил? – задумалась Лара вслух. – Неужели ему недостаточно того, что он правит собственным непокорным Королевством? Наверняка Циарда родила ему сына, и сейчас он занят тем, что обучает этого дьяволенка всем порокам и злодеяниям.
– Нет, Циарда не справилась. Не она оказалась избранной невестой. И он убил ее.
– Что?! Почему ты не сказал мне это, Калиг? – вспыхнула Лара.
– Я не счел это важным, – ответил он.
– Но это важно! Чрезвычайно важно! – воскликнула Лара. – Колгрим, значит, занят поисками своей избранной невесты, любовь моя. Вот те перемены, что я предчувствовала. Он, должно быть, обратился к Книге Правления и узнал, где ему предстоит найти нужную девушку. Если мы сможем отыскать ее до него и предотвратить их встречу, то в мире не будет нового Повелителя Сумерек. Мы можем одержать сокрушительную победу над Силами Тьмы! Если бы я знала, что Циарда мертва, я бы раньше догадалась обо всем этом.
– Лара, мы не можем окончательно стереть с лица земли Силы Тьмы, – возразил Калиг. – Всегда должно поддерживаться равновесие между Светом и Тьмой.
– Но почему?
– Потому что равновесие должно оставаться всегда, неизменно.
– Это не ответ, мой господин. Разве не будет мир хорош без алчности и жестокости? Мир, в котором все искренне заботятся друг о друге, а не завидуют и причиняют друг другу зло и боль…
– Смертные еще не достигли этой ступени развития, так же как и мы, обитатели магических королевств, хотя мы к ней гораздо ближе, чем они, – сказал Калиг. – Если бы не существовало ни искушений, ни целей, ради достижения которых мы боремся и совершенствуемся, ведь тогда все потеряло бы смысл, не так ли, Лара? Даже в наших волшебных землях должно сохраняться равновесие между Светом и Тьмой.
– Ты хочешь сказать, мы не должны предотвратить появление на свет сына Колгрима?
– Твой сын поддерживал мир более века, Лара, и что же? Ты видишь какие-то улучшения в Хетаре или в Тере? – Калиг задал оправданный вопрос. – Стали смертные, что населяют эти земли, добрее, терпимее, внимательней друг к другу?
Лара отрицательно покачала головой.
– Я в отчаянии, – призналась она.
Принц рассмеялся и обнял ее.
– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, любовь моя.
Калиг притянул фею к себе, и их губы слились в нежном чувственном поцелуе. Он почувствовал, как поцелуй вдруг снял с Лары все напряжение, и, вздохнув, она расслабилась и словно растаяла в его руках. Опустив ее на пестрые подушки, принц-тень стал расстегивать ряд маленьких жемчужных пуговиц, что сдерживали ее тунику. Губы его заскользили по светлой коже ее изящной шеи, спускаясь вниз к такой желанной ложбинке между грудей. Его язык проник между бледных нежных полусфер, кончиком языка он принялся ласкать их, вдыхая аромат прекрасной фрезии, который так нравился ей в последнее время. Он был в восхищении от своей возлюбленной. Как и всегда.
Лара уже тихонько мурлыкала от удовольствия, отвечая его ласкам. Они не были вместе несколько месяцев, и она уже не могла вспомнить, почему так произошло. Обняв его, она гладила его шею кончиками пальцев, все сильнее разжигая в нем нарастающую страсть. За свою жизнь она любила и других мужчин, достигая и эмоциональной, и физической близости, но не было таких, кто мог бы сравниться с великим принцем-тенью. Любовь Калига к ней была чиста и пылала неиссякаемым огнем, так же как и ее чувство к нему.
Он поднял голову, и их глаза встретились – его ясные синие и ее изумрудные.
– Я мог бы провести с тобой вот так целую вечность, – прошептал Калиг.
Лара улыбнулась.
– Мне бы тоже этого очень хотелось, но, боюсь, нам нужно внимательно следить за смертными, ведь Силы Тьмы стремятся вырваться за пределы Королевства Колла.
– У нас есть время, – улыбнулся он в ответ.
– Боюсь, что нет, – возразила Лара, но добавила: – Если только совсем чуть-чуть. А как же Кади?
– Сейчас она занята Даграсом, а после заснет у водопада, любовь моя.
Калиг говорил едва слышно, склоняя голову, стремясь коснуться ее манящих сосков, ощутить их вкус и вдохнуть аромат кожи. Лара вытянулась под ним, ощущая все его тело. Он потянул губами ее сосок, и дрожь возбуждения пробежала по ее спине и превратилась в непреодолимый жар между ее нижних губ. Его зубы сдавили такую чувствительную вершину соска, и Лара вздрогнула от удовольствия, предвкушая еще большее наслаждение.
Его рука гладила, с силой сжимала ее другую грудь, пальцы до боли сдавили сосок, и Лара изогнулась, ощутив, как наслаждение, словно ток, пронзило ее. Ее пальцы забрались в густую копну его темных волос и почти впились в кожу головы. Он снова прильнул к ее губам, и в страстном поцелуе их языки сплелись, затем она втянула ртом его язык. Чуть отстранившись, он начал поцелуями спускаться по ее телу, по груди и животу, в то время как ее пальцы нежно царапали разгоряченную кожу его спины.
Им овладела дрожь, когда ее палец нежно коснулся чувствительной ямочки над ложбинкой, разделявшей ягодицы. Его язык кружил вокруг ее пупка, кончиком касаясь его серединки. Затем Калиг стал спускаться еще ниже, в конце концов его голова оказалась между ее молочно-белых бедер. Язык его снова и снова медленно скользил меж ее сочных губ, вдоль заветного входа в наслаждение. Она издала тихий неопределенный звук, когда его язык в поисках самого желанного и соблазнительного проник в ее нежную плоть, блестящую влагой. Его язык кружил, затем резкими движениями стал ласкать и проникать в нее, пока ее тело не стало извиваться в порыве блаженства. Он держал ее бедра железной хваткой, и вот она уже стонала от вожделения, от желания ощутить его в себе.
Он поднял голову и встал на колени у нее между ног. Взяв свой большой, тяжелый ствол, он провел им вверх и вниз между истекающих соками губ, касаясь уже набухшей, полной желания плоти. Он прижал к ней кончик корня, с удовольствием наблюдая, как ее прекрасное лицо вдруг вспыхнуло жарким, нестерпимым желанием.
«Проси! – приказал он ей на магическом языке. – Ты заставила меня ждать долгие месяцы, моя фея, или колдунья? Я не могу не наказать тебя за это, Лара, любовь моя».
«Наверняка ты удовлетворял свою похоть с другими», – так же беззвучно ответила Лара.
«Никогда! – поклялся он. – С того момента, как я отдал себя тебе, ни сам я, ни какая-либо часть меня более не принадлежала другой. Ни в ком другом мне не найти блаженства, моя милая фея и жена», – горячо высказался он.
Она была удивлена. И даже более того, она была потрясена тем, что он произнес слово «жена». Да, они клялись принадлежать только друг другу сто лет тому назад, но принцы-тени крайне редко присваивают титул жены своим любовницам.
– О, Калиг! – воскликнула она. – Да! Да! Люби меня, мой обожаемый господин, мой муж из магического мира и мой любовник! Люби меня!
Он отвел корень от ее плоти и снова прильнул к ней губами, облизывая, втягивая ртом ее твердый бутон, пока она не вскрикнула. Тогда он встал над ней и сильным движением погрузился в глубину и влажный жар ее тесной пещерки. Калиг застонал от наслаждения, а ее сладострастные крики красноречиво говорили о ее чувствах. Он вонзался глубоко, остервенело, и Лара тихо вскрикивала, по ее щекам катились слезы от безумного наслаждения, которое один только Калиг мог подарить ей.
Они прижались друг к другу, почти сливаясь воедино. Их безграничное желание все возрастало, накаляясь с каждым яростным толчком его мощного корня. Они, казалось, оба не могли насытиться друг другом. Но постепенно, медленно их страсть приближалась к самому пику. Лара закричала, достигнув наивысшей точки наслаждения. Все закружилось у нее перед глазами, мир словно исчез. Ее бросило в дрожь, и так внезапно, что казалось, ее тело готово было разорваться. Калиг стал громко, почти крича повторять ее имя, когда его соки вырвались и оросили ее заветные сады блаженства.
