Борис Батыршин
Сила на силу. Книга 1
IV
Теллус, Загорье.
Лагерь экспедиции
близ
Заброшенного Города.
– Что у вас там, коллега? – профессор Смольский с любопытством покосился на длинную, узкую полоску тёмно-жёлтого пергамента, который изучал Фламберг. Полоска была скатана в рулончик, а тот, в свою очередь, заправлен в изящный серебряный цилиндрик, украшенный инрийскими письменами. Цилиндрик со всем содержимым Фламберг извлёк из складок одежды мертвеца, когда они принялись рассматривать его перед тем, как перейти к более радикальным способам исследования, именуемым медиками «вскрытием».
Вместо ответа магистр протянул свиток профессору. Смольский пробежал его глазами и озадаченно хмыкнул.
– Буквы, несомненно, инрийские, но в слова они не складываются… тарабарщина какая-то выходит. Возможно, какое-то незнакомое мне наречие?
– Это личный шифр К'Нарра. – объяснил Фламберг. – насколько мне известно, им он записывал сведения, по большей части, относящиеся к его частной жизни.
– Вам этот шифр знаком?
Фламберг вынул из пальцев профессора полоску.
– Этот способ записи не предназначался, как я уже говорил, для важных секретов. По сути, это простейший перестановочный шифр, где одни буквы заменяются другими в определённом порядке. Ключ к нему крайне прост, любой, хорошо знающий язык инри сможет разобрать шифр, приложив минимальные усилия.
– Минимальные, говорите? – профессор смотрел на полоску с опаской. – Признаться, криптография никогда не входила в сферу моих интересов.
– Вам это и не понадобится, профессор. – улыбнулся Фламберг. – Я же сказал, что шифр мне знаком. Вот, смотрите…
Некоторое время он черкал карандашом на страничке блокнота.
– Как видите, всё совсем несложно. Я тут набросал подстановочную таблицу, и если воспользоваться ею вот таким образом…
Грифель снова забегал по бумаге.
– Действительно, просто! – сказал Смольский. В голосе его угадывалось облегчение – негоже профессору демонстрировать невежество перед каким-то магистром, пусть даже и знатоком ТриЭс. Знаете что, коллега, пожалуй, я смог бы взять на себя эту часть работы, пока вы будете разбираться… вот с этим.
И он кивнул на ящики, составленные штабелем в углу шатра. Ящики содержали всё то, что было вывезено из грота – на это понадобились почти сутки работы по разборке и упаковке загадочных, порой, весьма хрупких предметов, и целых три рейса шагохода, которыми находки были доставлены в лагерь экспедиции.
– Это было бы крайне любезно с вашей стороны. – согласился Фламберг. – Повозиться придётся – в таких сложных устройствах всегда остаются отпечатки ауры ТриЭс и методов, которые использовались при работе с ней. У меня есть основания предполагать, что тот, кто создавал Тусклый Шар, не успел спрятать должным образом скрыть следы деятельности.
– Скрыть? – профессор озадаченно глянул на собеседника. – Вы хотели сказать, разрушить эти приборы?
Фламберг покачал головой.
– Нет, тут дело гораздо тоньше. Возьмём, скажем, мою орбиталь – если сплющить её кувалдой, она, конечно, действовать перестанет – но отпечаток ауры от последнего её применения всё равно сохранится и тот, кто обладает нужными знаниями и опытом, сумеет его прочитать, установив, таким образом, как и для чего она использовалась. Чтобы сделать это невозможным – нужна долгая и кропотливая процедура стирания ауры…
– А на неё-то у нашего незнакомца и не было времени. – подхватил Смольский. – понимаю, понимаю.
– Незнакомки. – поправил Фламберг. – Этот инри был женского пола, некоторые признаки ауры ясно на это указывают. Да и незнакомки ли?
Снова озадаченный взгляд.
– Вы о чём, коллега?
– Помните, фон Зеггерс заявил, что рука, перерезавшая горло К'Нарру, ему знакома? Тогда я не принял его слова всерьёз, решил, что наш бравый капитан сказал это для красного словца – но теперь, осмотрев разрез, я с ним соглашусь. С высокой долей вероятности это почерк клана Следа Гранатовой Змеи, что приводит к единственной наезднице из этого клана, которая замешана в нашей истории с самого начала!
– Л'Тисс? – ахнул профессор. – Уцелела-таки? Она что же, заговоренная?
– Я бы не стал исключать такую возможность. Тем более, что мальчишки дают похожее описание…
Фламберг покачал головой.
– Ну, это ещё мало о чём говорит. Они же её раньше не видели, как, впрочем, и других инри. Для них они все на одно лицо. Это как сказать, профессор. Мальчишки толковые, чрезвычайно наблюдательные. Я с ними поговорил – по моему, их описаниям можно верить. Меня другое смущает…
– Алые глаза?
– Вот именно. Уж не снюхалась ли Л'Тисс – если я не ошибся, это действительно она – с къяррэ?
– Ну, что ты там ещё накопали… разведчики? – хмуро осведомился фон Зеггерс. Настроение у него было хуже некуда: перетаскивая ящики с трофеями из подземелья, он придавил кисть руки, и теперь она раздражающе ныла. К тому же, флюгзайтраггер «Байерн» с корветами сопровождения задерживался на сутки, и усилия, потраченные на организацию торжественной встречи пропали даром, завтра всё придётся начинать сначала. Умом и опытом военного воздухоплавателя он понимал, что винить тут некого, кроме «неизбежных на море и в небе случайностей», и встречный ветер на его памяти не раз срывал тщательно спланированные рейды, отправляя навигационные расчёты псу под хвост – но поделать с собой ничего не мог. Сказывалось сумасшедшее напряжение этих полутора недель, а тут ещё рука – ноет, словно больной зуб, и никакие примочки, выданные фройляйн Еленой не помогают…
– Мы нашли, откуда она пришла! – заявил Сёмка. – Та синерожая, что в гроте старика зарезала!
– Да, а потом оттуда же и улетела! – добавил Витька. – И пленника, пилота нашего, с собой забрала. Мы по следам пошли, туда, а потом обратно, и всё-всё выяснили!
Оба «следопыта» были чумазы, исцарапаны, и чрезвычайно довольны собой.
– Может, попросить Фельтке вам снова уши надрать? – вкрадчиво осведомился фон Зеггерс. – И так каждый раз, пока не научитесь докладывать коротко и по существу? На кой мне члены команды, двух слов связать не могут, а только блеют овцами, вместо того, чтобы доложиться по форме?
Мальчишки, осознав свой промах, вытянулись по стойке «смирно». Сёмка даже выволок из-за спины карабин и сделал попытку взять его «на караул».
– То-то же… – удовлетворённо буркнул фон Зеггерс. – Матрос Куроедов, докладывайте!
– Так что, герр капитан, пока шла погрузка, мы решили обшарить окрестности холма, под которым грот… – начал Сёмка.
– Кто распорядился?
– Сами, герр капитан, по своей… этой, как её… ицинити… иницти…
– Инициативе! – шёпотом подсказал Витька.
– Так точно, но своей иници… тиве! Подумали, что если дверь, через которую мы попали в грот, была заперта со стороны коридора – то, значит, через неё они туда пройти никак не могли. Вот и решили поискать следы снаружи, вокруг холма!
– Толково. – кивнул воздухоплаватель. – Я тоже осматривал – действительно, ни запоров, ни замочной скважины для этого вашего ножа со стороны зала нет. Только я не сообразил, что это значит. А вот вы сообразили, хвалю!
Сёмка, а за ним и Витька зарделись от удовольствия. Фон Зеггерс кивнул – продолжайте!
– На обратном от входа склоне нашли след… – снова заговорил Сёмка. – Широкий, я его сразу заметил – ветки поломанные, мох потоптан и борозда такая, словно волокли по земле что-то тяжёлое, вроде мешка!
– Волокли, надо думать, лейтенанта Инглишби. – кивнул немец.
– Так точно, герр капитан, вот и мы так подумали – и пошли по следу. Ушли недалеко, может, на полверсты, и увидели в кроне пихты что-то белое, большое.
– Полотнище «спасательного крыла»? – догадался фон Зеггерс.
– Оно самое! Я хотел снять, даже на дерево залез, но «крыло» там крепко застряло. Только клок оторвал, вот…
И он протянул большой обрывок тонкой светлой ткани.
– Осмелюсь доложить, герр капитан… – в точности по уставу встрял Витька и зачастил, дождавшись одобрительного кивка начальства:
– Я нарочно посмотрел – стропы «крыла» не порваны, а перерезаны, словно лейтенант на них повис, но до земли достать не мог, и пустил в ход нож. Потом мы осмотрели землю под «крылом» – и нашли острый сук, весь в запёкшейся крови. Сук надпилен, тоже ножом, примерно до половины, там даже опилки остались…
– Ясно. Упал, напоролся на сук, попытался освободиться – и тут-то его, надо полагать и нашла синерожая стерва Л'Тисс. Не пристрелил я её, когда мог, упустил момент – теперь вот аукается…
– Наверное, она и есть. – подтвердил Сёмка. – Мы решили ещё поискать вокруг, и снова нашли следы! Даже целых две дорожки – сначала кто-то легконогий, с маленькими ступнями, шёл по лесу, а потом он же тащил волоком мешок – то есть, лейтенанта. Ну, мы прошли по следам ещё, версты полторы, и нашли полянку, на которую садился крылан синерожих. Небольшой, лёгкий, вроде «стрекозы»…
– А откуда ты знаешь, что именно там садилось, маат? – недобро сощурился фон Зеггерс. – Может, это и не крылан, не «инсект» инрийский – а наоборот, наш флаппер? Скажем, лёгкая «оса» – не допускаешь такого?
Сёмка пожал плечами. На физиономии у него было написано полнейшее несогласие с начальственными предположениями.
– То-то… – фон Зеггерс понизил голос. – Накрепко запомни, парень: если уж докладываешь – то лишь то, в чём, а не разные-всякие фантазии!
Тут уж Сёмка не выдержал.
– И ничего не фантазии! Откуда тут «осе»-то взяться? И потом – от флапперов питательной смесью смердит. Я в ангаре на «Баргузине» сто раз видал, и хорошо эту вонь запомнил, её ни с чем не спутаешь. А тут пахло приятно – цветами какими-то, только не знаю, какими точно! Герр лейтенант Веденски говорил как-то, что от инрийских инсектов всегда так пахнет, вот я и подумал, что это непременно они. А что «стрекоза» – так полянка тесная, «виверне» там не уместиться, за деревья непременно зацепится! Да и вмятины в земле неглубокие, значит крылатка лёгкая был! А вы говорите – фантазии! Да я хоть сейчас голову положу, что так оно и было…
– Ну, ладно, ладно… – теперь фон Зеггерс говорил примирительным тоном. – Молодец, матрос, всё сделал правильно, и с выводами твоими я согласен. Значит, получается, что синерожая на «стрекозе» на той полянке села, а потом, когда свои дела в гроте закончила, оттуда на ней же и улетела?
– И лейтенанта с собой прихватила! – вставил Витька. – я думаю, она того, третьего, потому и прирезала, что в «стрекозу» он бы не влез. А оставлять живым не захотела, чтобы не рассказал чего не надо!
Фон Зеггерс покосился на парня неодобрительно: «а где положенное „осмелюсь доложить?..“», но замечания делать не стал. Мальчишки в самом деле отличились – им бы дисциплину подтянуть, и такими подчинёнными любой командир может гордиться. Ну ничего, время есть, он самолично этим займётся…
– Браво, мааты, хвалю!
Сёмка с Витькой торопливо вытянулись по стойке смирно.
– А теперь идите, приводите себя в порядок – мыться, стираться. Космы свои подстригите, а то обросли, как звери лесные! Завтра с утра прибывает эскадра, надо, чтобы весь личный состав был как с иголочки. И вот ещё что… – он посмотрел на Сёмку. – Карабин у вас один на двоих?
– Так точч!.. – хором ответили «матросы». – Один на двоих, дяденька… герр старший механик выдал!
– Пойдёмте со мной, дам ещё один. И обоим – ремни с подсумками и портупеями. Заслужили! Но учтите… – фон Зеггерс грозно нахмурился, – проверять состояние оружия буду самолично, каждый день – а случится недосуг, так Фельтке меня заменит. И не приведи вам бог, хоть малое пятнышко!..
Алекс Веденски много раз видел тяжёлые ударные флюгзайтраггеры, и даже бывал на их борту, но даже он был впечатлён зрелищем гиганта, выписывающим широкую дугу у них над головами. «Байерн», гордость Воздушного Флота Кайзер Райха был огромен – самый крупный из построенных когда-либо воздушных носителей флапперов, он скрывал в своих ангарах до полусотни тяжёлых «кальмаров», ещё столько же лёгких «ос», и полторы дюжины новомодных истребителей-трипланов. Такие были и на «Баргузине» – к сожалению, все они были потеряны в схватках со смертоносными «медузами» къяррэ, но сумели забрать с собой немало нападавших. Жаль, правда, самим къяррэ эти потери как слону дробина – если верить Фламбергу, в «медузах» нет живых пилотов, это не более, чем инструменты, щупальца, создаваемые кораблём-плывунцом по необходимости. Из этого, опять-таки, по словам Фламберга, следует один из недостатков «медуз» – они могут действовать только на небольшом удалении от корабля-матки, вёрст в тридцать, не больше.
Магистр вообще узнал много нового, изучив записки покойного инрийского учёного и прокопавшись в груде загадочного хлама, извлечённого из грота. Теперь он утверждал, что Тусклый Шар, одно из самых могущественных проявлений ТриЭс, недоступное до сих пор имперским учёным, и считавшееся до сих пор исключительным орудием инри, на самом деле создано не этой расой. Тусклый Шар, говорил магистр, придуман в невообразимой древности, когда не то что людей, но даже инри на Теллусе не было и в помине, а планета целиком принадлежала загадочной расе къяррэ. Это сейчас къяррэ в результате тысячелетнего противостояния, о котором людям неизвестно ничего, оттеснены в южное полушарие планеты. Их почти не осталось – жалкая горстка, тень былого величия, – но даже и в таком состоянии они представляют немалую опасность для инри. Некогда, когда къяррэ господствовали повсюду, Заброшенный Город – в те времена могущественная цитадель, выстроенная на месте крупного природного концентратора ТриЭс – был в десятки раз больше, и был опорой къяррэ на всём Северном материке. И недаром они предприняли попытку вернуться сюда – хотя, добавлял Фламберг, вряд ли къяррэ собирались обосноваться в Заброшенном Городе и попытаться таким образом вернуть себе былое могущество. Их привлекал невиданно мощный источник ТриЭс – но лишь для того, чтобы совершить некое действо, невозможное в иных условиях.
На вопрос профессора Смольского, «что это было за действие?» (Алекс, хоть и присутствовал при разговоре, но предпочитал молчать), Фламберг, заявил, что къяррэ искали проход на Старую Землю. Как, откуда они узнали о такой возможности – непонятно, но факт остаётся фактом: корабль-плывунец через заново созданный меж-мировой портал отправился в тот, другой мир, а люди с помощью фламберговой орбитали имели возможность наблюдать за его действиями на «той стороне». И досмотрели бы этот увлекательное представление до конца, каким бы он ни оказался, не вмешайся наездница Л'Тисс – созданный ею Тусклый Шар не только прервал этот сеанс «меж-мировой связи», но и произвёл некий дополнительный, куда более грандиозный эффект. «Пока я не могу что-то утверждать окончательно, – объяснял слушателям Фламберг, – но всё указывает на то, что она не просто разрушила созданный къяррэ меж-мировой портал – нет, она как бы зафиксировала его ТриЭс-отпечаток, и теперь сможет создавать его копии в любой точке Теллуса».
На вопрос «зачем ей это?», Фламберг пожимал плечами: погибший инрийский учёный не успел – а может, и не пожелал? – ставить каких-либо записей на этот счёт. Сам он с головой ушёл в работу – потребовал перетащить весь трофейный хлам во внутренний дворик, и с тех пор не вылезал оттуда, порой забывая даже принимать пищу. Вот и сейчас Фламберг не вышел встречать эскадру – не слишком разумно с его стороны, особенно, если учесть, что магистр намерен потребовать он командира «Байерна», капитана цур зее барон фон Клагге безоговорочного содействия своим планам. Что именно это за планы – Алекс в общих чертах представлял, и заранее предвкушал грандиозную склоку, в которую выльется подобное требование. Особенно если учесть, что там, на Большой Земле Фламберга до сих пор считают государственным преступником, мятежником и чуть ли не платным агентом инри – и чтобы оправдаться, понадобится нечто поубедительнее именной бляхи Осведомительной Канцелярии Кайзера. Фон Клагге известен скверным характером и чрезвычайным упрямством, из-за чего в Воздушном флоте барону прилепили не слишком уважительное прозвище «баран Клагге» – так что их ожидает то ещё представление…
«Байерн» завис над поляной между лагерем экспедиции и холмом, скрывающим руины Заброшенного города. Корветы сопровождения выстроились в круг полумилей выше, а ещё выше выписывали виражи палубные истребители-трипланы – за ними тянулись и таяли в воздухе белёсые шлейфы сгоравшего в трубе бустера-ускорителя мета-газа. У Алекса была мысль соорудить временную причальную мачту, но он вовремя от этого отказался – не в силах скромного личного состава экспедиции было построить из брёвен и проволоки, позаимствованной из обломков «Баргузина», вышку, достаточно высокую и прочную для приёма такого гиганта. Так что визитёры должны были спуститься в борта флюгзайтраггера на «кальмарах» – со снятым вооружением тяжёлый флаппер, кроме пилота, мог взять пятерых пассажиров. Вот три серебристые точки отделились от махины воздушного корабля и нырнули вниз; над поляной повисло густое жужжание маховых перепонок, и фон Зеггерс, командовавший почётным конвоем из матросов «Баргузина», зычно скомандовал «На караул!» Блеснули штыки, взлетел к плечу воздухоплавателя, палаш – ровно в тот момент, когда «кальмары» коснулись травы и замерли. «Ну вот, этот этап нашего путешествия позади… – подумал Алекс, – Что-то будет дальше?»
– Значит, город тут будут строить? – спросил Витька. Они сидели на склоне холма, а напротив, на большой поляне, соседствующей с лагерем, матросы с прибывшей эскадры ставили ряды армейских шатров, обустраивали кухни и навесы, ладили срубы, копали прямоугольные ямы под землянки. Другие стучали топорами в лесу – оттуда шагоход под управлением Фельтке то и дело притаскивал связки брёвен. Работа кипела, и мальчики, наученные опытом, не спешили включиться в её течение. Успеется ещё – и найдут, и припашут, а пока они наслаждались заслуженным отдыхом. Обшаривать овраги и буреломы на пять вёрст от холма, наносить их на карты вместе с молоденьким мичманом, помощником штурманского офицера «Байерна», намечать тропы, по которым могли бы передвигаться люди и повозки – тоже занятие не из лёгких. В повозки, правда, запрячь пока некого, да и самих повозок только две – собраны из разного хлама, оставшегося после падения «Баргузина» – но начальство довело до сведения, что из Новой Ладоги летят уже два больших транспортных корабля, и на их борту, в числе прочего, есть и мулы и даже лошади.
Другой первоочередной задачей было обследовать берега речки, протекающей в трёх верстах от Заброшенного Города. Речка эта, как, впрочем, и все прочие таёжные реки и ручьи, обещала превосходную рыбалку, и фон Зеггерс, назначенный временным комендантом «объекта», уже задумался, как бы разнообразить рацион свежей рыбой.
– Не город, а эту, как её… Сёмка наморщился. – следовательную станцию, во! Учёные тут будут жить, и драгуны, чтобы их охранять.
– Не следовательную, а исследовательскую. – поправил приятеля Витька. – А ещё, я слышал, профессор Смольский попросил губернатора Новой Онеги поискать желающих перебраться сюда. Мол, охотники нужны, лесорубы и прочий народ, который на границе тайги жить привык – ну, вроде как в станице Загорищенская. Оттуда особо будут брать, денег от казны дадут на обустройство тем, кто согласится, а ещё скарб всякий на обустройство – пилы там, топоры, косы, струмент плотницкий, даже ружьё двуствольное, охотничье! Скажешь, плохо?
– Так значит, всё же будет, пусть не город, а станица? – не сдавался Витька. – Слушай, давай нашим напишем, а? Один из корветов, что с «Байерном» пришли, завтра уйдёт в Новую Онегу, с почтой. Твой-то отец так и так сюда переберётся, с драгунами – а я своих позову, пусть тоже попробуют!
Сёмка с сомнением покачал головой. – Не, твой отец не согласится, и мать тоже будет против. Зачем им? Двор и так самый богатый на выселках, должность хорошая, лавку москательную недавно открыли – к чему такую благодать оставлять?
– А дядя Григорий? Они в запрошлом году погорели дочиста, только-только двор новый хотя ставить, а пока у нас перебиваются. Вот и начнёт на новом месте – небось, с казёнными деньгами-то проще будет! Он к тому же, охотник знатный, зверовщик – в Загорищенской каждую зиму у кума своего гостит, вместе промышляют соболя да лису. Напишу, пущай едет!
Сёмка подумал и согласно кивнул.
– А что, и пиши. Только дай мне потом пару строк приписать: так, мол и так, сын ваш извинения просит, что сбежал, ничего не сказавши. Но обратно никак пока нельзя, потому как при казённом деле состоит, шибко важном. Вот время будет – вернусь домой, проведаю, а пока никак!
Припиши. – кивнул Витька. – Дело хорошее, к родне надо уважение проявить. А я вот что-то опасаюсь: отец, когда сюда явится с шагоходами драгунскими, всыплет, небось, по первое число…
Сёмка энергично помотал головой.
– Не всыплет! Права такого не имеет. Ты теперь есть маат Воздушного Флота Кайзера, при форме, оружии. Даже зольдатенбух имеется, с печатью и подписью герра Веденски, как нашего главного воинского начальника! Полного права у твоего бати нет, чтобы тебе, казённому человеку ухи драть!
