Борис Калашников
Чёрный остров
14. Синтия Круз в Субике
Над филиппинским портом Субик еще только вставало солнце, когда маленькая серая «тойота» остановилась у шлагбаума на въезде в охраняемую зону. Полицейский тщательно проверил документы и спросил, пристально вглядываясь в глаза женщины за рулем:
– А вам, мам, собственно, зачем в порт?
– Мне нужно по делам бизнеса, в чем вопрос?
– Знаете, мам, вам лучше приехать через недельку. У нас сейчас ввели ограничения на пропуск посторонних, – сказал полицейский, возвращая документы.
– Я не посторонняя, я еду по вызову представителя «Мэритим сервис» Билла Вольфа, – не моргнув глазом соврала Синтия. – Вам он известен, надеюсь?
– Да, но у меня нет на ваш счет никаких распоряжений.
Злые огоньки заплясали в глазах женщины.
– Тогда так, звоните Биллу Вольфу прямо сейчас! Доложите, что я прибыла, и получите распоряжение!
– Но еще очень рано, мам! Это будет не совсем удобно.
– Тогда, если вам неудобно, открывайте! У меня срочные дела, я опаздываю.
Полицейский вернулся в будку, и полосатый шлагбаум медленно пополз вверх, открывая Синтие путь в Субик.
Всю первую половину дня серая «тойота» металась по городу. Ее можно было видеть у ресторанов и гостиниц, а также у тех домов в примыкающем к порту городке Олангапо, в которых размещались красавицы, готовые за умеренную плату скрасить вечерок соскучившимся по женской ласке морякам. К полудню Синтия Круз располагала уже достаточной информацией об объекте своего интереса.
Вечером, когда Билл Вольф сидел за кружкой пива в ресторане «Пирс», к его столу подошла симпатичная филиппинка. Длинное темно-синее платье облегало ее стройную фигуру, колье из крупного жемчуга поблескивало на смуглой шее.
Она обеим руками поправила волосы и обратилась к американцу:
– Мистер Билл Вольф?
– Билл, – подтвердил тот, ставя на стол недопитую кружку.
– Моя знакомая мадам Лили просила вам передать, что не сможет прислать Марису сегодня, а только завтра, если вас это устроит.
– Не устроит. Завтра мне уже будет не до Марисы. А что случилось?
– Я не в курсе. Просто случайно встретила Лили, и она меня попросила передать.
– Да вы присаживайтесь. – Вольф оценивающим взглядом окинул незнакомку.
Судя по манере держаться, она была не из тех девушек из Олангапо, услугами которых Билл регулярно пользовался.
«Интересная залетная птичка», – подумал америкнец, а вслух спросил:
– Вы из Манилы?
– Да.
– И когда приехали?
– Сегодня.
– Вам не скучно здесь?
– По правде сказать, соскучиться еще не успела.
– Кружечку пива?
– Нет, лучше бокал красного вина.
Билл поднял вверх указательный палец, подзывая к себе официантку.
Через несколько минут бывший военный атташе уже знал, что девушку зовут Синтия Круз, она занимается недвижимостью.
– А откуда вы знаете Лили?
– Она хочет купить виллу в Маниле, я ей помогаю найти.
– Ну и как успехи?
– Вариант сложный. Лили хочет дешевле и непременно в Дасмариньясе. А это поселок миллионеров. Иметь там виллу, конечно, престижно, но надо выложить сумму, которую Лили выкладывать не хочет.
Официантка расставила бокалы, принесла укутанную белой салфеткой бутылку, показала этикетку Биллу, тот кивнул. Негромко щелкнула пронзенная штопором пробка. Темно-красная жидкость до половины наполнила бокалы.
– За знакомство, – предложил американец.
Синтия сделала глоток и отставила бокал.
– Извините, – сказала она, вытирая губы салфеткой, – но я женщина деловая. Вас или вашу фирму, случайно, не интересует недвижимость в Маниле или где-нибудь в районе Субика? – она указательным пальцем нарисовала круг над головой. – Могу предложить неплохие варианты, как в городе, так и на побережье, в соответствии с вашими запросами и толщиной кошелька.
– Очень интересует, – с готовностью отозвался Билл. – Запросы у нас высокие, а кошелек толстый.
При этих словах в глазах филиппинки что-то блеснуло. Она взяла бокал и торопливыми глотками отпила половину содержимого.
«Заглотила наживку, – отметил про себя американец, – дальше немного техники – и девочка наша».
– Давайте так, сейчас воздержимся от деловых разговоров, спокойно поужинаем, а после этого проедем ко мне в офис и поговорим конкретнее. Хорошо? – Билл поднял свой бокал, приглашая новую знакомую сделать то же самое.
– Договорились. Ни слова о бизнесе, пока не поужинаем.
За час до полуночи Синтия вошла вместе с Биллом Вольфом в гостиницу, в которой представитель «Мэритим сервис» снимал большой номер, и вышла оттуда в сопровождении Билла только утром.
– Помни, о чем договорились, – говорил ей американец, пока они шли к его машине. – Главное, мне нужны факты о коррупции в окружении вашего президента Эмилии Лоренсо, и не забывай «Викторию». Умение этой организации баламутить воду может скоро потребоваться.
– Я поняла, – кивнула филиппинка и предложила: – Может, позавтракаем вместе?
– Не получается. У меня дела в Анджелесе.
– Какие дела могут быть у представителя «Мэритим сервис» так далеко от берега моря? Небось опять девочки? – Синтия шутливо погрозила пальцем.
– Нет, что ты. Сегодня не до девочек. Полиция Анджелеса разыграла партеечку и взяла одного моего соотечественника, как говорится, «на даме». Придется подсуетиться, чтобы вытащить парня из тюрьмы.
– А-а, – протянула филиппинка, – дело житейское, только не понимаю, зачем тебе в него встревать, когда в Маниле сидит американский консул?
– Нет, консула сюда впутывать мне не с руки. Я сам побегаю, но парнишка, который вляпался, за мои хлопоты заплатит по полной… Короче, тебе это совсем не нужно. До Анджелеса едем вместе, а дальше уже по своим маршрутам. Вот, возьми, – Билл протянул визитку. – Можешь звонить в любое время. Деловые вопросы по телефону обсуждать не следует, но, если они возникли, всегда можно договориться о встрече.
Американец подвез женщину к стоянке, на которой она ночью оставила «тойоту». Перед тем как расстаться, поцеловались.
Две машины долго мчались одна за другой по ленте пустынного шоссе, соединяющего Субик с трассой на Манилу. После того как с правой стороны, за серыми заборами, показались ржавые крыши Анджелеса, Билл, помахав на прощанье, взял правее, Синтия, не сбавляя скорости, пронеслась дальше.
– Хорошо сработала, – похвалила Ани Ламерт помощницу.
Особое внимание журналистки привлек интерес Билла Вольфа к окружению президента Эмилии Лоренсо и к организации «Виктория».
«Уж не готовит ли адмирал Кондраки “цветную революцию” на Филиппинах? – подумала она. – Надо бы слетать туда, как представится возможность».
15. Яхта «Калифорния»
– Эта «Блювотер» похожа на фирму-призрак, – обеспокоенно сказал Хосе, узнав, что в офисе компании у Нимфы забрали удостоверение личности, не выдав взамен расписку. – Обманут тебя и испарятся. Придешь туда еще раз, а там ни вывески, ни фирмы, ни этой твоей толстой, только рабочие красят стены для нового съемщика. Придется заявлять в полицию и оформлять новое удостоверение. У тебя должны были остаться расписка, экземпляр контракта, который ты подписала… хоть что-то реальное.
– А это, по-твоему, нереально? – Нимфа бросила на стол пачку, песо и две зеленые купюры.
Против этих доказательств у Хосе не нашлось аргументов. Такие деньги никакой идиот просто так выбрасывать не станет.
– Может, ее в проститутки вербуют или куда еще в нехорошее место? – предположила Серия, когда они остались с мужем вдвоем.
Хосе озабоченно посмотрел на жену.
– Я попрошу Нимфу, чтобы по прилете на место сразу нам позвонила.
– Конечно, она должна нам обязательно сообщить, – согласилась с мужем Серия, – чтобы мы не волновались. Все-таки фирма эта странная.
В названный Ребекой день Нимфа Санчес явилась к зданию «Пасифик стар» за час до назначенного времени. Поставив на ступеньки потертый чемодан, стала ожидать. Через некоторое время подошла маленькая плотная женщина лет сорока с сумкой на плече. Остановившись неподалеку, она искоса взглянула на Нимфу и отвела взгляд.
«Наверное, еще одна работница», – подумала девушка.
Помня инструкции Ребеки не болтать лишнего, Нимфа знакомиться не стала, однако само присутствие другой кандидатки успокаивало. Затем появился стриженный наголо худощавый мужчина с чемоданом, к нему подошел другой, небольшого роста, коренастый, с усами. Оба пришедших закурили и заговорили о чем-то между собой. Остановился джипни. Из него вышла тоненькая, совсем молоденькая девушка и стала в сторонке.
К месту сбора подкатил микроавтобус, за рулем которого сидела Ребека. Все загрузились. В салоне познакомились. Женщину, подошедшую к «Пасифик стар» вслед за Нимфой, звали Аналин, тоненькую девушку – Тереза. Усатый крепыш представился Ноэлем, другой мужчина – Эрвином.
К удивлению пассажиров, автобус направился не в международный аэропорт, а свернул на бульвар Рохас.
– В морской порт везут, – повертев по сторонам головой, сказал Ноэль.
Он оказался прав. Промчавшись мимо утопающей в зелени гостиницы «Манила», автомобиль свернул с бульвара налево. Микроавтобус без проблем миновал два поста портовой охраны. На первом Ребека что-то сказала часовому, на втором показала какую-то бумагу.
У пирса покачивалась моторная яхта метров двадцати длиной с надписью «Калифорния» на борту. Изящный стройный корпус судна был выкрашен в великолепный темно-синий цвет, надстройки сияли ослепительной белой краской. Скошенные надпалубные сооружения и овальные иллюминаторы с затемненными стеклами придавали кораблику хищный и стремительный вид.
У борта судёнышка прохаживался высокий блондин в темных очках. Заглушив двигатель, Ребека подошла к нему, о чем-то переговорила, передала серый бумажный пакет и, обернувшись к автобусу, дала команду на выход.
– Поплывете на этой яхте. Мистер Лем будет вас сопровождать.
Тот, кого она назвала Лемом, ухмыльнулся, обнажив два выступающих вперед, как у кролика, зуба, и жестом показал филиппинцам подниматься за ним по трапу. На чистой дощатой палубе стояли двое мужчин европейской наружности.
Один среднего роста со стянутым на затылке резинкой пучком русых волос и с серебряной серьгой в ухе, другой худой, с курчавой рыжей шевелюрой и такой же рыжей козлиной бородкой. Как только все филиппинцы оказались на борту, эти двое сбежали вниз и стали отвязывать швартовочные канаты от причальных тумб.
– Этот с серьгой моряк, – глядя на быстрые и уверенные движения одного из парней, – прошептал Ноэль, оказавшийся рядом с Нимфой. – Настоящий моряк. А тот рыжий, видно, не так давно пристроился на яхту, навыка никакого.
– Вы, что же, моряк? – спросила девушка.
– Десять лет отплавал. Все океаны прошел кроме Ледовитого, – с гордостью признался Ноэль.
– А я садовник, – сказал Эрвин. – Не знаю, что буду делать в Эмиратах. Там же, говорят, пустыня и ничего не растет.
– Дубай стоит на песках, но деревья и трава выращиваются на искусственном поливе, – возразил ему Ноэль. – Если фирма тебе денежки заплатила и везет, значит, знает, что работа найдется.
Возвратившись на яхту, парень с серьгой скрылся в рубке. Его напарник втащил трап.
– Боцман, поехали! – махнул рукой Лем.
Застучал двигатель, и «Калифорния» стала медленно отходить от пирса. Остались позади портовые причалы с громадными судами и ржавыми буксирами, обвешанными стертыми автомобильными шинами. За кормой яхты вспенились белые буруны, и она, набирая скорость, взяла курс в открытое море. Предзакатный смог, окутавший столицу, размыл силуэты удаляющихся высотных зданий.
– А где наши документы? – забеспокоилась Аналин.
Лем поднял над головой серый пакет.
– Документы здесь, вы их получите по прибытии. Мобильные телефоны на время путешествия сдайте Чарльзу, – он показал на человека с рыжей шевелюрой, который уже стоял наготове с черной кожаной сумкой в руке. – Сейчас вас расселят по каютам. Багаж пока оставьте на корме, вам его принесут после размещения.
Рыжий собрал телефоны и вступил на узкий трап, ведущий вниз. Филиппинцы двинулись за ним. Последнее, что увидела Нимфа, – багровый диск солнца, уже наполовину провалившийся в океан.
В числе пассажиров яхты оказался и Дэн Ливингстон, которого часом ранее доставил в порт сам Билл Вольф. Когда филиппинцы спустились в тесный, освещенный лампами дневного света коридор, они услышали хриплый голос.
– Ты, шестёрка, сколько можно держать меня в этой клетке?! Открой, рыжий козёл, я хочу на палубу!
– Успокойся, Дэн, слишком рано, – ответил ему Чарльз. – Мы пока еще в филиппинских водах.
Аналин, бросив быстрый взгляд на Нимфу, недоуменно пожала плечами и покачала головой.
В каюте, в которой разместились Нимфа, Аналин и Тереза, не было иллюминатора, но ярко светили круглые, встроенные в потолок лампочки. На стенах висели три откидные койки. Восемнадцатилетняя Тереза впервые надолго расставалась с семьей и выглядела подавленной. Опытная Аналин, которая уже в третий раз выезжала на работу за границу, дружески похлопала Терезу по хрупкому плечику и сказала, что в Эмиратах такую молодую и симпатичную обязательно заметит богатый принц, возьмет девятой женой и будет содержать, как принцессу.
Главным на яхте, команда которой состояла из трех человек, был Лем, управлял суденышком Арнольд, тот самый по кличке Боцман, которого Ноэль назвал «настоящим моряком». Чарльз исполнял роль прислуги за всё.
– Тот, который плывёт с нами в другой каюте, точно определил место рыжего в команде. Так оно и есть, «Козёл», «Шестёрка», – сказала как-то Аналин и презрительно сплюнула.
Кормили неплохо. Трижды в день козлиная бородка Чарльза просовывалась в дверное окошко. Серые глаза ощупывали каюту, после чего он передавал внутрь поднос с едой. Ноэля и Эрвина на протяжении всего путешествия женщины не видели.
16. Капитан Пакман
Командир подводной лодки «Страйкер» Генри Пакман проснулся в спальне скромной одноэтажной виллы, одной из тех, в которых проживают на острове Руам семьи офицеров среднего звена.
Через желтые занавески пробивался солнечный свет. Под потолком слегка посвистывал кондиционер. Катрин в комнате не было, из кухни доносилось шипение чайника. Генри с удовольствием потянулся всем телом, вспомнив вчерашнюю ночь.
Ему привиделось лицо Катрин, как всегда в моменты близости озаренное изнутри каким-то блаженным светом, полуоткрытый рот, чуть прищуренные глаза. «Сладенький мой, Сладенький мой!» – шептала она в жаркой истоме.
Катрин заглянула в спальню.
– Иди сюда, – поманил ее Пакман.
Она приблизилась к кровати и, наклонившись, поцеловала мужа в губы. Халатик на груди разошелся. Генри обнял жену за талию и, ощущая сквозь ткань гибкое теплое тело, притянул к себе.
– Нет, не сейчас, – прошептала Катрин, высвобождаясь из его объятий. – Потом, ты ведешь себя не как джентльмен.
– О чем ты? – удивился Генри.
– Ты меня еще за вчерашнее не поблагодарил, – рассмеялась Катрин, запахивая халатик. – К тому же Эллин придет с минуты на минуту. Хорошую же картинку мы ей покажем.
– Эллин, слава богу, уже трех детей родила и знает, что муж, возвратившись из недельного похода, укладывается с женой в постель не для того, чтобы обсуждать политические новости. Кроме того, у нее много другой работы, и она не будет первым делом совать нос в хозяйскую спальню.
– Нет, я, правда, не могу. Приходи, лучше завтракать. Мне надо на йогу. Неудобно, если женщины придут, а я опоздаю.
Катрин вела занятия йогой для жен офицеров и относилась к этому чрезвычайно серьезно.
– Ты, знаешь, – сказала она, наливая мужу чай в фарфоровую чашечку с драконами, – сегодня увидела в Интернете, что с тобой в Даляне был адмирал Кондраки. Он встречался с каким-то русским и китайцем. Почему же ты мне этого не сказал?
– Во-первых, не адмирал был со мной, а я при адмирале, так будет точнее. А во-вторых, с кем он встречается и о чем разговаривает – это военная тайна, которую я – офицер флота, согласно подписанному мною контракту не имею права доверять женщине, для которой какая-то дурацкая йога дороже любящего мужа.
– Никакая она не дурацкая, – обиделась Катрин за йогу. – А контракт твой истекает через полгода, и я бы очень хотела, чтобы ты его не продлевал. Надоело так жить. Никогда не знаешь, что будет через час. Ничего нельзя спланировать, хотя бы на день вперед. И о дочери пора подумать. Ей уже двенадцать лет. Три года живет у мамы в Ричмонде, три года без родителей. Брать ее сюда? Что девочка увидит на этом Руаме кроме матросов, кораблей, да пушек?
– Я моряк, вопрос этот для меня давно решен! Не будем переливать из пустого в порожнее!
– Какой ты моряк?! Как бруклинский таксист перевозишь с места на место этого надутого индюка в адмиральских погонах, а ему наплевать на всех кроме собственной персоны. Чихать он хотел на тебя и твои заботы, тем более на интересы жены и дочери.
– Я и в самом деле моряк, хороший моряк и служу не Кондраки, а Америке. Решение для себя принял и с лодки уходить не собираюсь.
– Ну, давай, моряк, рули только без меня! – хлопнув дверью, Катрин выскочила из спальни.
Генри слышал, как она раздраженно двигала стулья, открывала и закрывала шкафы в соседней комнате. Через две минуты возвратилась обратно с покрасневшими глазами. Наклонилась и поцеловала его в губы.
– Извини за то, что я наговорила. Просто устала ждать тебя из походов. Ты выходишь в океан, а я, такая дура!.. У меня одно в голове: вернется или не вернется твоя железная скорлупка обратно. Наверное, я слишком тебя люблю.
Катрин отошла от кровати и, обернувшись, с порога помахала ему рукой:
– Чао, «хороший моряк», я пошла.
Генри слышал, как завелся ее «форд» и, поскрипывая шинами, покатился по бетонной дорожке. Потом стукнула дверь в прачечной. Значит, Эллин пришла и занялась глажкой.
Филиппинка была хорошей помощницей. Ранее она два года отработала в Кувейте, откуда привезла с собой на родину семь тысяч долларов.
Вечером мечтали с мужем, как купят дом в своей деревушке на острове Миндоро, переедут туда с детьми и с такими-то деньгами заживут, как белые люди.
Утром, пока Эллин спала, муж взял доллары и пошел на петушиные бои. Вернулся через три дня, проиграв все. Эллин выгнала гуляку. Пришлось опять оставлять детей на попечение матери и наниматься на работу за границей. Так она оказалась на Руаме.
Пакман вышел из дома, посмотрел на газон и торчащие на нем две жиденькие пальмы, которые совсем не давали тени. Солнце уже поднялось высоко и припекало. Постояв немножко под навесом, Генри возвратился в помещение.
Воздух на вилле, как всегда по утрам, пропитался запахами моющих средств. Маленькая филиппинка с остервенением драила шваброй кафельные полы в холле. Она все делала энергично, но с выражением какой-то ненависти на лице. Увидев Пакмана, женщина чуть посторонилась.
– Добрый день, сэр, – вежливо, но строго приветствовала она хозяина.
Опущенные в вечной печали уголки рта Эллин никогда не поднимались при встрече с Генри, и, как думала Катрин, филиппинка, наученная на собственном горьком примере, презирала всех мужчин.
«Страйкер» проводил больше времени в походах, чем у своего причала, и капитан Пакман не так часто бывал дома. Подлодка выполняла особые поручения адмирала. На ней Кондраки посещал разбросанные от Аляски до африканского побережья базы подчиненной ему группировки, наносил тайные визиты лидерам государств региона, руководителям военных ведомств.
Выполнив очередное задание, лодка, не всплывая, приближалась к острову Руам и по проложенному для нее фарватеру скрытно входила под своды подземного убежища.
Здесь, невидимая для посторонних глаз, она поднималась на поверхность и, пришвартованная к причальной стенке, ожидала новых адмиральских заданий.
Из кабинета Кондраки к гавани, укрытой толщей земли, вел тоннель, длиною в двести пятьдесят метров, по которому адмирал мог в любое время добраться до субмарины. «Страйкер» был оборудован по последнему слову техники, и Кондраки, находясь в плавании, мог поддерживать непрерывную связь с кораблями и береговыми объектами. Командующий не любил предупреждать подчиненных о своих планах заранее. Он мог вызвать Пакмана в любое время дня и ночи и отправиться на «Страйкере» за тысячи километров от Руама.
Щелкнул пульт, и загорелся плоский телевизионный экран. Генри обычно не включал телевизор по утрам, но за неделю полной информационной изоляции он соскучился по новостям.
Показывали громадный, под завязку набитый народом спортивный дворец, украшенный гирляндами шаров и плакатами в поддержку Майкла Ферри. В центре импровизированной сцены перед микрофоном стоял сам Питон – невысокий, широкоплечий человек с орлиным носом и кривыми кавалерийскими ногами, справа, чуть позади, находилась его жена Элизабет, далее человек двадцать ближайших помощников и крепкие ребята из охраны.
– Я дам вам будущее, я дам вам работу. Все сделаю, чтобы наша доблестная армия стала по-настоящему сильной и непобедимой. Только военная мощь избавит Америку от унижений и никому не позволит разговаривать с нами с позиции силы. Я поставлю на место русских и китайцев, заставлю Европу безропотно следовать за нами! Слава Америке! – прокричал пунцовый от напряжения Майкл, и тысячи флажков затрепетали над головами митингующих.
Зал взорвался экзальтированными криками, которые перешли в дружное скандирование: «Питон – президент! Питон – президент! Питон – президент!».
Беснующийся в экстазе громадный зал исчез, и весь экран заполнил внушительный бюст темнокожей ведущей. Она перечислила штаты, в которых согласно опросам наибольшей популярностью пользуется Майкл Ферри, а затем те, в которых преимущество имеет действующий президент Ларри Гровер. Ведущая попросила обозревателя Джеймса Керка прокомментировать ситуацию.
Мысль опытного аналитика сводилась к тому, что, хотя на сегодняшний день рейтинг Ферри на три процента превосходит рейтинг действующего президента, предвыборный расклад может измениться в любой день, и на данный момент никто из серьезных и действительно независимых политологов не может предсказать результаты предстоящего голосования.
Капитан Пакман зевнул. Ничего не изменилось. То же, что и было. Генри знал, что Стивен Кондраки симпатизирует Майклу Ферри. Катрин же терпеть не могла сенатора.
«Он настолько похож на разжиревшего клопа-черепашку, – говорила она, – что, кажется, будто вот-вот запах пойдет с экрана».
Считая Питона опасным идиотом, способным в случае победы на выборах привести Америку к катастрофе, Катрин поддерживала Ларри Гровера.
Сам Генри придерживался нейтральных позиций. Какая разница кто победит? Президенты меняются, а Америка остается. Кто бы ни пришел к власти, он, Генри, будет, как и его дед, Джеф Пакман – матрос с легендарной подводной лодки «Макрель», честно и преданно служить Родине. Дед, отслужив матросом на «Макрели», стал офицером, плавал на десятке субмарин, сам командовал тремя, но больше всего любил рассказывать внуку о своей первой подлодке, особенно о том, как она вблизи берегов Америки торпедировала японский крейсер «Икадзути».
Джеф Пакман первым увидел в окуляры перископа серый силуэт японского крейсера и доложил капитану. Это случилось, как Джеф зафиксировал в бортовом журнале и запомнил на всю жизнь, в шестнадцать часов тридцать две минуты восемнадцатого апреля 1945 года.
К этому времени объединенные американо-английские войска серьезно потеснили японскую Императорскую армию на Тихоокеанском театре военных действий. Высадившиеся на Окинаве морские пехотинцы, преодолевая отчаянное сопротивление японцев, продвигались в глубь острова.
Огневую поддержку войскам, ведущим кровопролитные бои на суше, оказывали свыше полутора тысяч кораблей союзников, которые блокировали подходы к Окинаве с моря. Американскими палубными бомбардировщиками уже был потоплен спешивший на помощь защитникам острова самый большой в мире линкор «Ямато». Морская пехота готовилась к штурму «линии Сюри», опорными пунктами которой японцы сделали многочисленные пещеры и высеченные в скалах подземные укрепления.
«Макрель» в момент встречи с японским крейсером находилась на расстоянии пятидесяти семи морских миль от Сан-Франциско.
Вначале командир подлодки не поверил матросу. Японскому командованию не имело смысла ослаблять группировку, ведущую битву за Окинаву, и отправлять корабль за тысячи миль от района сражения, в котором решалась судьба страны. Капитан приник к окулярам сам.
Белые иероглифы на сером борту корабля, флаг японского Императорского флота с красным диском посередине и такими же красными, расходящимися от него лучами, рассеяли все сомнения: к американскому побережью прямым курсом шел вражеский крейсер.
Стивенс скомандовал экипажу приготовиться к торпедной атаке. Через несколько минут страшный взрыв подбросил японца вверх. С кормы повалили черные клубы дыма. Корабль, задирая нос и клонясь на правый борт, стал медленно оседать в морскую пучину.
Воспоминания Генри Пакмана о подвигах «Макрели» прервала трель телефонного звонка.
Помощник адмирала Кондраки майор Гонсалес передал капитану указание шефа завтра к девяти часам утра быть на «Страйкере» в полной готовности к выходу.
Генри плюнул с досады. Шеф сам дал ему три дня на отдых, и сам же все поломал. Генри представил лицо Катрин, когда она узнает о неожиданном вызове.
«Но служба есть служба, – сказал себе Пакман, – сначала она, а потом все остальное».
О подводной лодке, которой командовал капитан Пакман, говорили в тот день и в Москве. Командующий Тихоокеанским флотом адмирал Костюченко рассказал Строеву, что субмарина базируется на острове Руам в специально оборудованной для нее пещере и используется Кондраки для перемещения по региону.
Выяснилось, что Костюченко лично знает Кондраки. Они познакомились на палубе авианосца «Ляонин», того самого бывшего советского авианесущего крейсера «Варяг», который в свое время не успели достроить в Николаеве и который Украина после развала Советского Союза продала Китаю.
– Авианосец стоял по месту приписки в Даляне, китайцы пригласили туда меня и Кондраки.
– Ну и ваши впечатления, Владимир Иванович?
– Об авианосце?
– Нет, об авианосце я наслышан. Об адмирале Кондраки.
– Трудно сказать по одной встрече. Вежливый, но холодный какой-то, и глаза пустые. Смотрит вроде на тебя, но, как сквозь стекло. И почти не пьет. Знаете, как китайцы угощают?
– Знаю, – легкая улыбка тронула серебряные усики Строева.
– Так вот, водка – рекой. Китайские моряки наседают, а он ни в какую. Пригубит и отставит рюмку.
– Меня интересует не отношение адмирала к водке, а объекты его особой заинтересованности. Можно ли их как-то выявить, отследив маршруты «Страйкера»?
– Полагаю, что да. Попытаемся сделать это при помощи «Маячка».
Через два дня после этого разговора с Камчатки двинулась в сторону Руама российская подводная лодка. Когда она находилась в полусотне километров восточнее острова, торпедный аппарат выстрелил небольшим, похожим на черную черепашку снарядом, снабженным собственным электрическим двигателем. Эта «черепашка», длиною метра в полтора, не всплывая на поверхность, на небольшой скорости добралась до подводного канала, проложенного к подземному убежищу «Страйкера», медленно опустилась на дно, выбросила два похожих на морские водоросли металлических усика и затаилась.