Борис Романов
Русские волхвы, вестники, провидцы. Часть 1. Эпоха Рюриковичей
В то же время западноевропейские и даже западнославянские уставы и права тех времен предусматривали за все подобные проступки серьезные наказания, вплоть до членовредительства, а позднее, как известно, и смертной казни. В этом серьезное отличие становления христианства на Руси. Вероятно, такие исключения, как убийство волхва в Новгороде в 1071 году, бывали, но именно как исключения, – может быть еще и поэтому рассказ о «подвиге» князя Глеба попал в летопись.
Таким образом, эпоху становления христианства на Руси надо признать, по крайней мере, относительно веротерпимой, мягкой. Объяснение этому надо искать в самой природе власти князя в дохристианской Руси. Вновь сошлюсь здесь на исследование А. Карпова:
«Мы знаем, что в дохристианском обществе княжеская власть существовала как бы вне общества, над обществом и традиционно не вмешивалась в повседневную внутреннюю жизнь людей… Князь Владимир выступал как бы в двух ипостасях: с одной стороны, как Креститель Руси, со всем пылом и искренностью неофита насаждающий новую веру, а с другой – как прирожденный хранитель социальной и религиозной стабильности, обеспечивающий мирное сосуществование язычества и христианства и, следовательно, достаточно веротерпимый». [20]
Понять роль князя как гаранта веротерпимости и стабильности можно и из некоторых эпизодов «Повести временных лет». Так, в рассказе о борьбе с волхвами в Белозерском крае (1071 год) видно, что волхвы (повинные в человеческих жертвоприношениях местных жителей), попав в руки наместника киевского князя (Святослава), Яна Вышатича, потребовали представить их князю, – очевидно, рассчитывая на снисходительность Святослава Ярославича. Однако известный борец с волхвами Ян поступил по-другому: он выдал волхвов родственникам убитых ими, и те, исполняя обычай кровной мести, убили их и повесили на дубах, на съедение зверям. Заметим при этом, что сам Ян Вышатич не решился собственноручно расправиться с волхвами.
Хорошо известно, что на Руси по мере ее христианизации старые языческие обряды наполнялись постепенно новым христианским содержанием. Постепенно складывался особый тип русского Православия, отличный как от католического, так и от византийского обряда. Только столетия спустя после крещения христианство прочно и навсегда утвердилось в России. Хорошо написал об этом Александр Солженицын:
«Русь не просто приняла христианство – она полюбила его всем сердцем, она расположилась к нему душой, она излегла к нему всем лучшим своим. Она приняла его к себе в названье жителей, в пословицы и приметы, в строй мышления, в обязательный угол избы, его символ взяла себе во всеобщую охрану, его поименными святцами заменила всякий другой счетный календарь, весь план своей трудовой жизни, его храмам отдала лучшие места своих окружий, его службам – свои предрассветья, его постам – свою выдержку, его праздникам – свой досуг, его странникам – свой кров и хлебушек». [38, т. 4].
«Еврейский вопрос» времен Киевской Руси
В 1990-е годы после «перестройки» возникло так называемое ведическое движение, некоторые идеологи которого считают христианизацию Руси трагической ошибкой истории (а самые радикальные – даже результатом некоего пресловутого «всемирного заговора»). Ведическая Русь, или Русь волхвов, развивалась бы, по их мнению, более естественно и гармонично, пронеся через тысячелетие исконную славянскую веру, связанную с религией и культурой пра-ариев. Умеренным представителем таких воззрений является, насколько я понимаю, известный исследователь «Велесовой книги» («Русских Вед») А. И. Асов. Это движение дало широкий спектр мнений, вплоть до крайне радикальных. Представители последних считают христианизацию Руси результатом заговора враждебных сил, прежде всего евреев, обращаясь к той изложенной выше гипотезе рождения князя Владимира от хазарской жрицы, т. е. еврейки, ключницы Малуши. Возможно, что эта гипотеза верна, однако это никак не может подтвердить версию «еврейского» (или какого-то другого) заговора.
Приведем здесь лишь один пример: святая равноапостольная Нина, просветительница Грузии (276–340), дочь Завулона, стала христианкой в Иерусалиме и до 14 лет служила при гробе Господнем. Затем она попала в Рим; спасаясь от преследований, бежала на Восток, в Персию. Оттуда она в 305 году пришла в Грузию, в Мцхет, и три года тайно проповедовала христианство. Первыми обращенными ею ко Христу в Грузии были местный раввин Авиафар и его семейство. Затем ее проповеди при содействии дочери Авиафара, Сидонии, а также ряд чудесных исцелений, особенно исцеление царицы Нонны и нескольких придворных, заставили уверовать во Христа самого царя Мириама и весь его двор. Затем началось обращение целого народа, под руководством самой Нины, которая не допускала при этом никаких принудительных мер и до конца жизни (35 лет) ограничивалась мирными проповедями. Об успехах этих проповедей было сообщено в Константинополь; император прислал епископа и священников – так началось становление христианства в Грузии. По преданиям, Нина обратила в христианство и царя Армении Тиридата. Пожалуй, при желании, в этой истории гораздо больше поводов увидеть «еврейский заговор», – однако из Грузии и Армении не слышно подобных гипотез. Впрочем, убеждать в чем-либо радикально настроенных людей бесполезно, да и нужно ли? Заставь их Богу молиться, так они…
В главе «Роковой 1903 год» (во второй части книги) мы рассмотрим множество заговоров, в том числе и тот, что называют «жидо-масонским», но в X–XIII вв. на Руси евреи не играли почти никакой роли, да и слово «жид» (фонетическая трансформация еврейского этнонима «йехуди») еще вовсе не было ругательным. В Киеве еще с IX века (может быть и намного ранее) была «жидовская слобода» в северо-восточной части города и «жидовские ворота». В дальнейшем среди евреев Киев славился как восточный центр талмудистской образованности; сохранились даже имена «великих раввинов» Киева той поры [18]. Но заметной роли в жизни города евреи до XI века не играли.
Однако примерно в 1038 году в Центральной и Западной Европе происходят крупные еврейские погромы. В 1039 году в Киеве поселились «богатые жиды» из Германии, и киевские князья покровительствовали им. В их руки постепенно перешло ростовщичество, они приобрели силу и полезные связи. В горожанах нарастало недовольство; оно прорвалось в конце княжения Святополка 17 апреля 1113 года разгромом «княжьих дворов» и первым, как считают, в истории Руси еврейским погромом. Но затем Владимир Мономах взял ростовщичество под жесткий контроль, и «еврейский вопрос» на несколько веков исчез из русской истории.
Чудеса времен Владимира Мономаха.
Во времена Владимира Мономаха (1113–1125) чудеса волхвов на Руси сменяются новыми чудесами, связанными с христианскими подвижниками (не только русскими), и некоторые из них, многократно описанные в летописях и подтвержденные свидетельствами современников, до сих пор никак не могут быть объяснены и поражают воображение даже в наше время. Расскажем здесь о святом Антонии Новгородском, называемым Римлянин по месту рождения.
Ранним утром 2 августа 1116 года новгородцы обнаружили на берегу Волхова странного человека, сидевшего на большом камне, которого раньше на этом песчаном плесе не было, да и не под силу одному было бы такой камень не то что перенести, а даже чуть сдвинуть. Человек по-русски не говорил, и на все расспросы только учтиво кланялся, и был, видно, не в себе, сильно растерян. Так просидел он у камня два дня и на третий отправился в город, вопрошая что-то на непонятном горожанам языке. Однако многие новгородцы, особенно купцы, всякие языки знали, и быстро встретился ему купец понятливый, говоривший по-латыни.
Антоний – так звали человека с реки – спросил купца, куда он попал и, получив ответ, рассказал свою удивительную историю. Родился он в Риме в 1067 году, у родителей богатых и знатных. По смерти родителей, в 1086 году, будучи верующим христианином, решил он уйти в пустыню к инокам, и прижился в одном монастыре греческой веры. Еще сказал Антоний, что перед уходом из дома все свои богатства – золото и серебро, другие драгоценности из родительского имения – сложил он в большую бочку, сковал железными обручами и пустил ее в море, на волю волн.
В православном монастыре прожил он много лет – двадцать, а может и больше. Но затем начались в том месте гонения на монастыри греческой веры, так что иноки разбежались, и он скрылся в уединенном месте на берегу моря. Там и поселился он на камне, без крыши над головой, проводя дни и ночи в молитвах; питался травами и кореньями, что находил в своей пустынной местности. Так прожил он еще много лет. Но однажды приключилась на море невиданная ранее буря, такая, что сорвала камень, на котором он спал, и понесла его по бушующим волнам. Так на нетонущем камне плыл он три дня, поражаясь чуду и молясь Богу, и последний день плыл уже реками и озерами незнакомыми, и только у Новгорода на третью ночь пристал камень к берегу!
Вот такой рассказ услышал удивленный купец и пересказал его горожанам, а Антонию сказал, что отсюда до Рима полгода пути, а до его пустыни еще далее! Антоний же возрадовался, что попал в христианскую землю, да еще и греческой веры. Узнав о чудесном происшествии и встретившись с Антонием, новгородский епископ Никита построил церковь и келью для него на месте прибытия. Но чудеса на этом не кончились. Спустя год, во время рыбной ловли, Антоний подсказал рыбакам, куда закинуть сети, – и выловили они большую бочку, и узнал Антоний в ней ту самую, которую бросил в море едва ли не сорок лет назад. Рыбаки хотели забрать ее себе, но новгородский суд отдал ее Антонию, т. к. римлянин рассказал про все, что находилось в бочке, а рыбаки не смогли.
На все те богатства, которые вернулись к нему, он купил землю и устроил монастырь, а сам назначен был епископом его главою, игуменом, – об этом есть запись в синодальном списке Новгородской первой летописи (в лето 1117): «В то же лето игумен Антон заложи церковь камяну святыя Богородиця манастырь…» [30, см. комментарии, с. 548]. Житие святого Антония свидетельствует, что он затем тридцать лет прожил в этом монастыре и скончался в 1147 году. Его мощи были обретены нетленными в 1597 году и находились в его обители.
Мы назвали эту главу «Гибель волхвов?», но, как вы сами убедились, в буквальном смысле этого не произошло. Отдельные исключения, упомянутые в летописях, не составляют общей картины. Волхвы еще по крайней мере двести лет после крещения Руси владели некоторыми городами, и целыми областями.
В новгородских летописях тех времен мы можем обнаружить, что, в отличие от Киева, новый год в Новгороде начинался тогда не по церковному календарю с 1 сентября, а по прежнему, языческому, с 1 марта; что на судах применяли прежние «языческие ордалии» (испытания каленым железом или водой). Эти летописи полны наблюдениями небесных знамений – все это явные признаки обычаев прежней, ведической Руси. Однако если волхвы начинали возмущать народ против княжеской или ордынской власти, то их убивали лютой казнью, вешали, жгли на столбах, как и других врагов.
Что было дальше? Мы опустим историю татаро-монгольского нашествия, поскольку в это бурное время следы волхвов как будто теряются; по крайней мере не найти сведений о них в летописях – не до того было. Однако, как известно, татаро-монгольская орда не дошла до Новгорода и северных земель – они лишь платили орде дань. Поэтому нет сомнений в том, что волхвы пережили это время.
Ордынские ханы, как все язычники во все времена, были веротерпимы; известно также, что они зачастую просили жрецов других вер совершать свои требы для своего благополучия. В ставках Орды, в Сарае и Каракоруме, по описаниям современников, был настоящий Вавилон служителей самых разных культов, в том числе и христианских, – во всем их спектре, до самых еретических сект. Православную русскую церковь Орда не только не трогала, но даже освободила от всякой дани, которая тяжелым бременем почти на 250 лет легла на всех других подданных русских князей с 1243 (получение от татар первого ярлыка на великое княжение Ярославом, отцом Александра Невского) по 1480 год (раскол Золотой Орды и «великое стояние на Угре»), с небольшим двухгодичным перерывом после Куликовской битвы (1380–1382). Это освобождение от дани очень способствовало укреплению Православия, т. к. многие князья предпочитали обогатить свои церкви, чем платить дань Орде.
Юродивые: крещенные волхвы.
В XIII–XIV вв. начинается мистическая традиция русского Средневековья, связанная с так называемым старчеством и Христа ради юродивыми. Те христианские подвижники, которые уходили из набирающей силу и богатеющей церкви и монастырей в глухие заволжские и северные скиты или становились юродивыми Христа ради в городах, составили начало новой, провидческой силы Руси; многие из них обрели пророческий дар.
Мы можем вполне обоснованно предположить, что эти подвижники в своих глухих скитах соединили благочестие христианства с мудростью и силой волхвов, – которые в эти времена как будто исчезают на Руси.
Сергий Радонежский и Прокопий Устюжский, Стефан Пермский и Кирилл Белозерский – эти имена широко известны, но были еще десятки и сотни подвижников и юродивых, явивших миру новое, святое и неповторимое лицо русского православия.
Самый известный подвижник тех времен, преподобный Сергий Радонежский (1314–1391), в 21 год ушел в глухие леса и жил там до конца жизни, основав в 1338 году обитель, ставшую затем Свято-Троицкой Сергиевой лаврой.
Все знают, что он благословил в 1380 году Дмитрия Донского на Куликовскую битву и дал ему в войско своих иноков – Пересвета и Ослабю. Точнее сказать, он не благословил на битву (т. е. на кровопролитие), а предрек ему победу и спасение от смерти. Но еще до этого Сергий уже прославился на Руси многими своими чудесами, видениями, целительством и миротворением – к 1380 году он сумел примирить между собой почти всех русских князей под началом Москвы. Он предсказал и день своей кончины. Через 32 года мощи его были открыты нетленными, даже одежда не была порчена.
Юродивые не только добровольно отказывались от удобств и благ земной жизни и от всякого родства, близкого и кровного, но и принимали на себя вид безумного человека. Для чего? Выражение апостола Павла «мы безумны Христа ради» из его 1-го послания Коринфянам (гл. 4, ст. 10) служило им основой и оправданием: да и вся 4-я глава этого послания фактически прославляет юродство ради Христа. Полностью стихи этой главы таковы:
Мы безумны Христа ради,
а вы мудры во Христе;
мы немощны, а вы крепки;
вы во славе, а мы в бесчестии.
Апостол Павел обращается здесь к самодовольным коринфянам, своим бывшим ученикам, которые полагают, что они уже познали истину и путь Иисуса Христа и не нуждаются более в апостольском слове и попечении; которые даже стали свысока смотреть на подвижничество, постоянные поиски и беспокойство духа апостола и его ближайших сподвижников, на их бедность и неумение (как они полагали) совместить веру в Бога и достаток в жизни – жители Коринфа издавна отличались, достатком и любовью к радостям жизни.
Подвигом подвижничества, постоянным беспокойством духа юродивые взяли себе право говорить правду в глаза сильным мира сего. Как здесь не вспомнить пушкинское «волхвы не боятся могучих владык»? Многие из них получили и дар пророчества. Кроме того, юродивые своей волей взяли себе право на особенный образ жизни, не ограниченный никакими рамками. Зачастую они могли вести фактически «языческий» (в глазах «домостроевского» общества) образ жизни – и это также сближает их с древними волхвами. Единственное и решающее отличие состояло в том, что юродивые Христа ради становились таковыми именно через веру в воскресение Иисуса Христа – их можно было бы называть и «волхвами Христа ради».
Первые юродивые явились еще среди христиан Египта в IV веке, но именно на Руси эти подвижники более всего «пришлись ко двору» и прославили свои имена, начиная с киево-печерского чернеца Исаакия (1090) и кончая Василием Блаженным (1469–1557). Юродивых начинают притеснять при Петре Великом, а в 1732 году, в царствование Анны Иоанновны и Бирона, когда православие подверглось даже гонениям, юродивым специальным указом запретили входить в церковь.
Подводя итог главному вопросу этой главы о «гибели волхвов», мы с большой уверенностью можем сказать: кто в дохристианской Руси стал бы волхвом, тот по становлении православной русской церкви становился Христа ради юродивым, или подвижником в глухом ските.
Русский Нострадамус.
Василий Немчин, русский прорицатель, жил в XV веке, на сто лет раньше Нострадамуса, в землях нынешней Белоруссии, тогда еще иноземных для Московского княжества. Возможно поэтому он и получил прозвище Немчин, о котором много пишут в последние годы, но самих книг которого никто, кажется, не видел. Впервые, насколько я знаю, рассказал о нем П. П. Глоба на своих лекциях еще в 1989 году.
Этот, по определению П. П. Глобы, «русский Нострадамус» писал по-славянски и в основном о будущем России.
Архивы, содержащие все сведения о нем, хранились (сохранились ли?) в Полоцке и в Западной Сибири. П. П. Глоба утверждал, что у него есть фотокопии рукописей Василия Немчина. Немчин предсказал всю будущую историю России вплоть до наших дней и далее. Во многом его прогнозы перекликаются с пророчествами Василия Блаженного, о которых мы расскажем в следующей главе, но многое в них изложено иначе, одновременно и более конкретно и более загадочно. В отличие от Нострадамуса, Немчин чаще называл даты будущих событий. Так, он предсказал, что в 1980-е годы народ трижды столкнется с «черными» бедами. Действительно, в 1986 году разразился Чернобыль; в 1988 году начался первый во времена перестройки кровавый конфликт в Карабахе, а это название города переводится как «Черные холмы»; в 1989 в Черновцах вспыхнула загадочная эпидемия неизвестных ранее детских болезней из-за нарушения экологии.
Василий Немчин предсказал и сроки большевистской власти, назвав ее «сатанинской империей», причем отметил, что она будет существовать, пока будут живы три старца, которые держат ее, как Кощеи. И пока последний из этих старцев не умрет, империя будет жить, а после сразу развалится. П. П. Глоба на лекции 1990 года так интерпретировал эти слова В. Немчина:
«Молотов – родился в 1890 году, умер в 1986-м, прожил 96 лет; Маленков – родился в 1902 году, умер в 1988-м, прожил 86 лет; Каганович – родился в 1893 году, последний из трех, еще жив. Ему сейчас 97 лет, но держится. Однако я думаю, 1991 год будет для него роковым».
Действительно, Л. М. Каганович умер 26 июля 1991 года – и менее чем через месяц произошел путч ГКЧП 19 августа, а затем сразу, в считанные дни, и развал СССР!
Так вот, дорогой читатель, собирался я добраться до архивов, где есть подробные сведения о Василии Немчине, да встретился в феврале 1998-го с Павлом Павловичем и спросил его, не собирается ли он написать отдельную книгу о «русском Нострадамусе». Оказалось, что не только собирается, а уже пишет. Правда, как видно, скоро не получилось, но, будем надеяться, что мы все же прочтем ее. Вот поэтому и вышла эта главка самой короткой: не сказать о Василии Немчине в этом исследовании невозможно, а подробно писать теперь нет смысла – ждем книгу Павла Павловича Глобы. Пишу здесь об этом вовсе не с целью «упрекнуть» его в том, что книга до сих пор не вышла – иные книги пишутся очень долго…
Глава 4. Грозный царь языческий.
Первый брак Василия III был бездетным, и после 20 лет супружества с выбранной им из полутора тысяч знатных претенденток Соломонией Сабуровой великий князь московский развелся с женой и заточил ее в монастырь. Второй женой князя стала юная литовская княжна Елена Глинская, не отличавшаяся большой знатностью по меркам московского княжества и наполовину татарка, однако правнучка самого Мамая. Заметим, что литвинкой (дочерью легендарного литовского князя Витовта, победителя тевтонов в Грюнвальдской битве 1410 года) была и мать самого Василия III, принявшая при обращении из католичества в православие имя София, Некоторые историки отмечают, что мать, бабка и прабабка Ивана Грозного сильно отличались европейской образованностью и властностью от русских жен прежних князей; их называют иногда «демоническими иноземками». Для нас сейчас важно, что они были из Литвы – последнего оплота древних праарийских верований в Европе «от Атлантики до Урала».
Елена Глинская, воспитанная в литовских обычаях, была молода, умна, умела нравиться. Василий был столь увлечен молодой женой, что в угоду ей не побоялся нарушить заветы старины и сбрил бороду. Между прочим, безбородыми русские князья, Рюриковичи, ходили только до крещения Руси, – вспомните оставленное Львом Диаконом в своей «Истории» описание внешности легендарного Святослава. В Литве же дохристианские верования и обычаи и после ее крещения (позднейшего в Европе) в XIV веке сохранялись вплоть до середины XX века (!), точнее, до ее включения в состав СССР в 1939–1940 гг. Еще совсем недавно верующие литовские бабушки-католички шутили: «Мы днем в костеле молимся, а вечером с нашими ужами да ежами советуемся», – имея в виду священных животных своих древних верований. Есть и другая, более древняя литовская поговорка: «Можно и богу молиться, и черта за хвост держать».
Надо добавить еще, что литовский язык, как считают некоторые современные исследователи, ближе всех европейских языков сохранил свою дохристианскую, пра-арийскую основу. Вот какую жену взял себе по любви старый московский князь, и вот почему он сбрил бороду.
Впрочем, со времен Ивана III, отца Василия III, московский князь именовал себя уже «Божиею милостью Государь всея Руси, Царь всея Руси и самодержец». С конца XV века, после падения Константинополя, на печатях московского государя появляется новый, византийский герб – двуглавый орел (вместе с прежним Георгием Победоносцем). Из Пскова, от инока Филофея, пошла с начала XVI века и формула «Москва – Третий Рим; два Рима пали, а четвертому не бывать».
На четвертый год брака Елена забеременела. Астрологи Василия пророчили еще не родившемуся младенцу великое будущее, а один (оставшийся неизвестным) юродивый сказал, что в день его рождения разразится над Москвой страшная гроза, – и таково будет его царствование.
25 августа (3 сентября по новому стилю) 1530 года, действительно во время сильнейшей грозы, под раскаты грома, родился в Царской семье сын Иван. Отцу было за пятьдесят, матери – немного за двадцать. В младенце соединились крови едва ли не всех великих воинов, сошедшихся в битве 8 сентября 1380 года на Куликовом поле: по мужской линии Дмитрия Донского (в пятом колене), а по женской – Мамая (от Елены Глинской) и литовского князя Ягайло, союзника татар в той битве.
Никогда до этого князьями-властителями Руси не становились рожденные в конце августа и сентябре, под зодиакальным знаком Девы. Дело в том, что для России-Водолея знак Девы – восьмой по счету в Зодиаке, т. е. знак испытаний и катастроф по астрологическим законам. Да и в новое время мы не найдем в СССР или в новой России правителей-Дев. Дева по знаку рождения, вице-президент Г. Янаев руководил ГКЧП. Как только А. В. Руцкой (тоже Дева) стал вице-президентом при Водолее-Ельцине, так началось между ними грозное противостояние, а когда Руцкой провозгласил себя осенью 1993 года президентом России, в Москве загремела танковая канонада и пролилась кровь.
Историки отмечают, что княжич Иван Васильевич едва ли не чудом остался в живых среди внутриклановых московских «разборок». Отец его скончался, когда Ивану было три года, а мать умерла (возможно, была отравлена) еще совсем молодой, пять лет спустя. После смерти отца, в три года, Ивана короновали в «московские ханы», как назывались уже двести лет московские государи.
Иван быстро рос и мужал. Как извещали посольские приказы, в 13 лет он «в мужеский образ входит, а ростом совершенного человека уже есть, а Божьею волею помышляет уже брачный закон принятии». H самом деле, чему есть много свидетельств, великий князь в этом возрасте предавался весьма диким забавам, против давно укорененного в Москве строгого домостроевского порядка и воспитания княжичей. Он забирался на островерхие терема и спихивал «со стремнин высоких» кошек и собак, «тварь бессловесную», а в 14 лет «начал человеков ураняти» [36]. Он отчаянно безобразничал с ватагой сверстников, детьми знатнейших бояр: они разъезжали по улицам и площадям Москвы, топча конями народ, бил и даже грабил людей, «скачуще и бегающе всюду неблагочинно». Опекуны уже не могли с ними справиться.
По завещанию отца следовало «беречь» (т. е. опекать) Ивана до 15 лет, поры совершеннолетия. Едва отпраздновав этот день рождения, Иван велел отрезать язык Афанасию Бутурлину за какие-то неугодные слова. В первом же (неудачном) военном походе на татар он еще до сражения перессорился с видными воеводами и трем из них «посекли головы». Однако, как бы ни удивлял молодой князь бояр, надо было венчать его на царство, пришла пора исполнять волю его отца.
16 января 1547 года Ивана Васильевича короновали. В Успенском соборе в Кремле митрополит возложил на него шапку Мономаха – символ царской власти московских государей.
После коронации и основания, таким образом, нового православного царства митрополит Макарий провел церковную реформу: собранный им духовный собор канонизировал несколько десятков новых святых. Русская церковь в тот год обрела их больше, чем за предыдущие пять веков своего существования – закатившееся в Константинополе «солнце благочестия» с новой силой засияло в Москве, в Третьем Риме.
«Венчание на царство», впервые после ордынского ига независимое от татар, – важнейшее событие не только для Руси, но и для Европы. Что представляла собой Россия в то время? Это было одно из самых крупных и населенных европейских государств: около десяти миллионов людей населяло Восточно-Европейскую равнину. В Москве жило около ста тысяч и это был крупнейший город Европы, в Новгороде – до тридцати тысяч человек; Киев после татар был не слишком большой деревней, но постепенно возрождался. В городах жило около двух процентов населения – довольно много для средневековой Европы. Тяжкие поборы с городских жителей служили одним из главных источников пополнения царской казны – и причиной многих волнений и бунтов.
Почти при всяком бунте горожане обвиняли в злых умыслах каких-либо «волхвов», «колдунов» из знати – такое место в народном сознании теперь занимали прежние великие дохристианские волхвы, точнее языческие образы, а место самих волхвов, и в жизни и в сознании людей ныне занимали христианские подвижники и юродивые.
Е. П. Карнович в своем исследовании приводит такое свидетельство об отношении в то время к прежней старине:
«Сверх того, в Восточной Руси повелся такой еще обычай. Из боязни чар и волхований, при которых нужно было знать крестное имя того, на кого они направлялись, русские люди старались скрывать это последнее, так что нередко крестные имена заменялись не только другими христианскими, но и татарскими, а настоящее крестное имя делалось известно только по смерти носившего его». [19].
Но эти же свидетельства говорят и о том, что волхование (колдовство) было широко распространено в народе, и было порою, вероятно, весьма действенно.
Очень скоро с бунтами и «волхованиями» столкнулся и молодой царь. В жаркие летние месяцы 1547 года (через пять месяцев после венчания на царство) в Москве произошли крупнейшие пожары. Множество горожан лишились имущества и крова. Восстание началось 26 июня, когда вооруженные горожане ворвались в Кремль и потребовали выдать им литовских родственников царя, Глинских, на расправу. В толпе кричали, что Москву «попалили колдовством», что виной всему бабка царя Анна – она вынимала из людей сердца, мочила их в воде и той водой, летая сорокой, кропила город. Молодой царь был в ужасе и сам писал потом, что его жизнь была в опасности. Но в конце концов волнения горожан улеглись ценою удаления Глинских из Боярской думы. Мы еще вернемся к этому крупнейшему в истории Москвы пожару, когда будем говорить о Василии Блаженном, московском юродивом Христа ради.
После этого в правление Ивана IV началось так называемое время реформ. Они касались как светской, так и духовной жизни. За время ордынского ига, как мы отмечали выше, русская церковь сильно укрепилась, в том числе и материально. Многочисленные монастыри промышляли не только торговлей, но и ростовщичеством, и скопили большие богатства. Царь задумал прибрать их к рукам.
Эти попытки получили поддержку со стороны прежде глухих скитов «заволжских старцев», основанных за сто лет до этого Нилом Сорским, книжником и «нестяжателем», призывавшим иноков монастырских не искать сокровищ на земле, а «испытывать» разумом и сердцем все писания.
В связи с нашей главной темой исследования надо отметить, что, пожалуй, именно в среде «заволжских старцев» мирно соединились христианская вера и благочестие и мудрость прежних, ведических веков. Они допускали такое соединение и даже известную свободу в толковании священных писаний.
Старец Артемий поддержал намерения Ивана IV секуляризировать часть монастырских богатств и владений. Однако из-за противодействия митрополита Макария и так называемых «осифлян» (последователей Иосифа Волоцкого), главных противников свободомыслящего Нила Сорского и его старцев-последователей, правительству Ивана IV удалось осуществить лишь малую часть своих планов. Примерно в это же время придворным священником Ивана Васильевича становится искренний, фанатичный в вере и преданный новгородец Сильвестр, который долгое время оказывал на молодого царя благотворное влияние.
Повезло Ивану IV и с первой женой. Ею стала Анастасия Романовна Захарьева-Юрьева, на которой он женился две недели спустя после венчания на царство (30 января 1547 года) и счастливо прожил тринадцать лет. Она происходила из рода Захарьиных-Кошкиных, ведущих начало от Андрея Кобылы, легендарного основателя рода будущих Романовых. Сам Андрей Кобыла вел свой род от древнейшего прусского жреца и вождя Видвунга. По легендам, священная дубовая роща Видвунга находилась где-то в центре нынешней Калининградской области. Но мы еще вернемся к связям Рюриковичей и династии Романовых, когда будем говорить о загадке убийства Александра II 1 марта 1881 года, а пока продолжим рассказ об Иване, еще не Грозном, но уже великом.
