Елизавета Геттингер
Двое
ЕСЕНИНСКИЕ СТРОФЫ
ТАЁЖНЫЙ ЕСЕНИН
Ничто, человече, тебя не исправит!
Ну, как воспевать мне несчастный народ,
Который сегодня живёт, словно грабит,
И грабит, как будто затем не живёт!?
Увы, но не верю я в счастье урода,
Когда он корчует леса набегу.
А я воспеваю живую природу,
Воссоединяя любовь и тайгу.
Где мир возрождается песней весенней,
Росою травинка младая блестит…
А кто-то мне в спину: «Таёжный Есенин».
Куда до него мне?! Но, всё-таки, льстит.
ПЕРОМ, НЕ РУЧКОЙ
Мне чудится дубрава, тополь, клён,
Не гонорар в своих размерах конский.
В классические рифмы я влюблен,
Мне Пушкин больший брат, чем Маяковский.
Нас учат почитать больших творцов,
Но Бог един – не сотвори кумира.
Узнав, что я продолжил "грех отцов",
Возможно, что лишат меня мундира.
Неведеньем народа дух томлён.
Слагать стихи пером, не ручкой, волен.
Мой козырь в рукавице был кроплен,
Но покер – не моё, я дюже скромен.
Воспринимая жизнь без прикрас,
Читатель спит, пока писатель пишет.
Пусть дело было шито напоказ,
Полковника, увы, никто не слышит.
По заповедям плотника живу,
И матерьялом служит мне фанера.
Однажды, не во сне, а наяву,
Меня сожрут, как съели парфюмера.
СПОР С СОБОЮ
Я, может быть, сегодня лгу,
На чей-то опираясь опыт.
Но как забыть мне на лугу,
В ночи звучащий этот шепот?
Ведь попытаться убежать
Я не смогу! Пытаюсь снова
Виски ладонями зажать –
Уйти от внутреннего зова.
И словно брежу наяву,
Порою вынужден таиться.
Кричит и рвётся в синеву
Сердечко, раненою птицей.
Но как простить себе разлад
И ссору с некогда любимой?
Той, чей очаг поныне свят.
Как проходить не глядя мимо?
Какой же нужен приговор
Тому, чей зов сильнее чести?
С собою затевая спор,
Торопится к чужой невесте.
Здесь подсказать я не смогу:
Где счастье ждёт, а где несчастье.
Я, может быть, сегодня лгу,
Чужому опыту подвластен.
ОВЕН
Мой быт злосчастный лжив
И совесть безутешна.
Возможно, дух мой жив,
Но жизнь давно кромешна.
Отчаянье и грусть
Томят меня в потёмках.
В подполье я как груздь
При вековых позёмках.
Но нету стен вокруг,
И подпол мой условен.
Судьба – сансары круг,
В котором я лишь Овен.
Веду нескромный быт,
При скромности мечтаний.
Дух мой в потёмках скрыт,
В обход мирских преданий.
ПЫЛАЙ, СВЕТИЛО!
Пылай, небесное светило
И озаряй собою высь,
В твоих лучах струится сила,
Что вдохновляет нашу жизнь.
Блистай июлем, хлебом нежно,
И заполняй собою степь.
Так драматично и безгрешно,
Как птиц на юг, летящих, цепь.
Осматривая дали между
Холмов, где правит суховей,
Сниму всю лишнюю одежду
И грусть пошлю долой взашей.
О, позолоченное чудо:
Пожухлая сполна трава,
Не осенью ей стало худо,
Измором взяла всё жара.
Я верю искренне, что вскоре,
Не по причине лишь дождей,
Всё исцелит согласно Торе,
Пролившийся на степь елей.
Затушит зной, пригонит стужу,
И я промерзну до костей.
Сложу, возможно, строфы мужу,
На камне посреди полей.
Однако, ностальгии внемля,
Строптивый стих мой сложен так:
Люблю родную степь и земли,
Что утопают во степях.
В МЕЧТАХ ОБ ОБЛАКАХ
Мой дух в мечтах об облаках,
Не у Ишима обитает.
Я обожаю в городах
Блеск окон, в коих небо тает,
И пух, что кроет тротуар
Небесной белоснежной ватой,
Не тополей репертуар,
Природою своей богатый,
А влажный утренний туман,
Клубящийся всем покалено,
В котором горожанин пьян,
Переставляя ноги ленно.
Осознаю земную твердь,
Иду насильно, заплетаюсь.
Не стопорюсь – мне в помощь жердь,
Но постепенно рассыпаюсь.
Играя гривою в луну,
Свободу лошадь отмечает,
А я в сторонке спину гну —
Не воля это! Отвечаю!
В надежде кутаясь в снегах,
Шагаю к морю – путь далёкий,
Мой дух в мечтах об облаках,
Ко дну морскому тянет ноги.
СВЕТ В ОКНАХ
Часы показывали восемь,
И в меланхолии тупой
Из парка выползала осень
Дождём и снежною крупой.
Желток от лампы лился в морось,
И он подумал, закурив:
“Как часто люди слепнут ссорясь,
Как слепнут в дождик фонари”.
А он стоял насквозь промокнув
И скулы в горечи свело,
Вокруг него светились окна,
За ними было так тепло!
Не чувствуя совсем мороза,
Готов стоять был целый век,
Припав щекой к стволу берёзы,
Мешая слёзы, дождь и снег.
И толи нервы, толи холод
Его опять вгоняли в дрожь,
И грохотали, словно молот,
Слова: “Когда же ты придёшь?”
Потом не стало в окнах света,
И отлетели звуки прочь.
Ему казалось, вся планета –
Сплошные холод, снег и дождь.
Она пришла в рассветной бели
И вдруг увидела штрихи –
На белом саване горели
Его последние стихи:
Ты вспоминай меня без боли,
В минуту трудную зови,
Когда захочешь лучшей доли,
Когда замёрзнешь без любви.
И если я хоть что-то значу
В твоей безрадостной судьбе,
Ты вспоминай, и я заплачу
Дождём и снегом о тебе.
СТЕПНАЯ ГОСТЬЯ
Угасает закатное пламя,
Спят беспечно берёза и тополь.
Не тревожит меня бычье знамя.
Заграница – как-будто некрополь.
Всё стабильно в отсутствии трендов.
На востоке дела утончённы:
Нет ни акций, нет ни дивидендов.
Лишь одною судьбою сплочённы.
Как песчинки в часах замирали,
Так и жизнь во степях стопорилась.
Здесь блюдут честь семьи и морали
Благодать по углам притаилась.
Бешпармаком, казы и шубатом,
Угощаюсь за праздным застольем.
Пополняя казну медным златом,
Всей душой наслаждаюсь раздольем.
Фейерверками полнится небо,
Ослепляя ночами и днями.
Как поэзией, вскормлена хлебом
Вся земля во степи под ветрами.
МОЯ ДОРОГА
Ведут дороги на рассвет
Иль на закат, иль вовсе мимо,
Но только в мире лучше нет
Той, по которой шёл с любимой.
Не оглянусь, не посмотрю,
Не стану взвешивать всё строго.
Я поведу тебя в зарю!
Твоя любовь – моя дорога!
В ПОЛЕ С КОНЁМ
По раздолью, зелёному полю,
На закат, где краснеет зарница.
Уходили с конём мы на волю.
Ледянющей водицы напиться.
Перепёлка крылом бьёт и стонет,
Намочив оперенье рябое
И не держит ничто нас, не гонит
И уходим мы в поле ночное.
Я друзей перестану треножить,
Воля вольному, верность за нами.
Но уйти от костра – грусть помножить,
Карьим глазом скосившись на пламя.
А на утро по полю седому
Гриву ветер взобьёт до полнеба.
И помчимся с конём мы до дому,
Где я соли ему дам и хлеба.
Там, у стремени срубленной бани,
Не возьмёт больше лошадь краюху.
Очевидно, я ночью по пьяни,
Саданул коня вилами в брюхо.
В ОБРАМЛЕНЬИ ПОНИКНУВШИХ ИВ
Я таких не видала красавцев
На яву, только в снах кружевных
В окруженьи бесчисленных агнцев,
У подножья дубрав вековых.
Ты – душа моя грешная в муках
Я во веки в тебя влюблена,
Я зарницей в твоих акведуках
Полощусь от утра до поздна.
Тараторишь, а мне интересна
Смысловая нагрузка в стихах,
Коих пишешь ты пачками лестно,
Позабыв обо мне впопыхах.
Далека-ли обитель до рая? —
Как твой дом, у безбрежных морей?
Журавлей улетела-ли стая?
Всё работаешь, как муравей?
Понимаю, теперь, от чего-же
Загрустил опечаленный кот,
Что у ног моих чуточку строже,
Чем когда ему чешешь живот.
Мы не станем знакомиться ближе,
Больно нравом ты стал шаловлив.
Лик красив твой, но тело бесстыже,
В обрамленьи поникнувших ив.
ДУША, НАИВНАЯ, МОЛЧИ
Душа, наивная, молчи.
Народ, обманутый мечтою,
На долю грешных не ропщи.
Позволь омыться тишиною!
Во тьме кромешной слышен вой —
Закрою ставни я на окнах.
Накроюсь пледом с головой,
В мечтах о шелковых волокнах.
Кто под замком – тот защищен.
Иные сами виноваты!
Молюсь… В мечтах мой дух прощен,
Но сердце в стружке стекловаты.
Мне спится крепче без охран.
Мечта, затми собою совесть!
Пусть сотрясает ураган,
Душа, молчи, ваяя повесть.
СМУРНОМУ ИЗДАТЕЛЮ
Смурной издатель, в данной книге
Я рифмоплётству предаюсь,
Спешу освоить в каждом круге
Доктрину рифм, сторонюсь
Лихих верлибров, пусть лиричных.
И ритм мне, как свет впотьмах.
Стараюсь тем аполитичных
Не сотрясать на Божий страх.
Нескромно и несовершенно
Я прописал свои стихи,
Что радуют тебя надменно,
Смурной издатель. Не части
Своей рецензией убогой,
А лучше к смыслу снизойди:
Здесь нету нимфы длинноногой
И одноногой не найти.
Я страсть оставил лишь в контексте.
Без квасу и вина постюсь,
Снабжая ритмом строфы в тексте,
Шальных историй сторонюсь.
Сей текст поэзией назначу,
Продекламирую потом.
Возможно, пошучу в придачу,
Когда прибудет суп с котом.
АНГЕЛ МОЙ ЗЕМНОЙ
Осени туманное кадило
Меж берёз развесило вуаль.
Ну, чего мне в жизни не хватило?
И чего так бережно мне жаль?
Мы устало заголяли ноги
Нежною ласкаемы росой.
Водопады, речки и пороги
По которым ты брела босой.
Ничего от буйства не осталось,
Разве что, усмешка и печаль.
Почему так жаль седую старость,
А дурную молодость не жаль?
Почему готовые прощаться,
В юности мы рвём святую нить?
Почему так больно возвращаться,
Ведь так сладко было уходить.
В вечность поманившая дорога
Тает в поднебесной тишине.
Хочется, чтоб кто-то, хоть не много
Жалостью зашёлся и по мне…
Ничего уж в жизни не исправить,
Ведь такого не было со мной.
Как же мне одну тебя оставить?
Мой спаситель, Ангел мой земной.
ВИНОВАТ
Я перед Вами виноват,
И что скрывать – неискупимо.
Я утверждал, что я крылат,
Чтоб только вами быть любимым.
Простите мне, что был я груб
И так, порой, непостоянен:
То зло срывал в слиянье губ,
То мог валяться на диване.
То зажигал, то остужал,
То забывался в упоенье,
То вас стихами ублажал,
Вокруг бродя унылой тенью.
Прошу простить, но не забыть,
Обиды в сердце не оставить.
Я смог бы только вас любить,
Будь в моих силах всё исправить.
АНТРАКТ
АНТИДОТ ОТ СКУКИ
Золотые словесные рифмы
Посещают мой черный блокнот.
Нет в них блуда засаленной нимфы,
Лишь от скуки моей антидот.
Всей душою влюбляюсь в природу,
Созерцая твоё естество.
И пишу о тебе свою оду,
Ощущая с тобою родство.
Только молотом меж наковальни,
Жизнь тяжелая плоть мою бьёт.
Я иду, спотыкаясь о камни —
До венчания всё заживёт.
Мелодичнее диапазонов,
Ты не сыщешь во веке веков.
Очередность моих аполлонов
Не найдёшь на просторах листов.
Потому что пишу о тебе я,
Мой несмелый герой во плоти.
Ты от скуки моя панацея,
Антидот на тяжелом пути.
ХУДАЯ НЕВЕСТА
Замёрзшая осень – худая невеста,
Гоняет листву от себя по дворам.
Товарищ столичный из твёрдого теста,
Судьбе покорился, отстроив свой храм.
Навстречу ему поднимусь с петухами,
Пером превращая былины в стихи.
Себя орошаю живыми духами,
Пока мне навстречу идут женихи.
В коробке картонной не водится счастье,
Что изредка ловим на грешной земле.
Промёрзших насквозь от носков до запястий,
Свидетелей алых тонов дефиле,
Маню на заклание праздным моментом,
Побаловав песней, раскрыв всем глаза
На пёстрые краски. Своим инструментом,
Делю на две группы их: "против" и "за".
Согрею стихами, что так вожделенны
Бродягам, уставшим от стужи в ночи,
В которой дождями мольбы омовенны.
Читатель, мой милый, прошу, помолчи.
Ты разве не чуешь, что в прозе погибель
Всем чувствам, которые стоит воспеть?
В отсутствии рифмы тускнеет обитель
И следом стремится судьба омрачнеть!
Вокруг так свежо, что теряю я запах,
Водою с меня сходит призрак духов
Живых. Растрепалось перо в моих лапах,
Пергамент намок, не прочесть с него слов.
На поиски счастья идут бедолаги,
От храма до храма по свету бродя.
Замёрзшая осень в оранжевой фляге,
Фатою укроет под звуки дождя.
ИНСТАГРАМ
Люблю листать я инстаграм,
Смакуя остроумий кучу.
Ищу эстетику, не срам,
Смотрю богему, а не чукчу.
Мой вкус прекрасного хорош,
Когда готовлю я обеды.
Чутьё ведёт в атаку нож,
Что режет овощ в винегреты.
Скорее, гости, все за стол!
Лазанья ждёт, но быстро стынет.
А после просим на танцпол —
Плясать пока вся сила схлынет!
Запечатлею в свой смартфон
Всю радость и беспечность в лицах.
Не сможешь встретить испокон
Такого не в одних столицах!
На зависть всем голодным ртам,
И чукчам за полярным кругом,
Оформлю рилсы в инстаграм,
Пролайканы что будут другом.
МЕНЯЕТСЯ МОДА
Время уходит, меняется мода
Пышных причёсок на локона шпиль.
Полупоклоны вполоборота —
На реверанса отточенный стиль.
У кавалеров блистают камзолы,
Дамы затянуты в строгий корсет.
Каждое время имеет резоны,
При поколении – свой менуэт.
Яркого атласа рюшки и складки,
Белых перчаток тончайшая нить.
Выпал платочек – увы, беспорядки…
Ох, извините, не смейте казнить!
Так, век за веком, уходит эпоха,
Вроде, потерян возвышенный слог.
Только вот сердце заходится вздохом,
С дамами стройный ведя диалог.
АРОМАТЫ ОСЕНИ
Ароматы – крышу сносит!
За сравненье Бог простит.
Календарь кричит, мол Осень
Править балом норовит.
Нет привычного народа -
Даль бескрайняя видна.
Чем мне нравится природа -
Здесь повсюду тишина.
От нирваны сладко млею,
Будто вовсе без грехов.
Я просторами хмелею
В луговой смеси духов.
Из простых цветочков скромных,
По охапкам разобрав,
Соберу букет огромных
Полевых духмяных трав.
Опьянён я листопадом
Слаще приторной халвы,
Спелым вкусным виноградом,
Ароматами листвы.
ДУРАКИ И АСФАЛЬТ
У развилки дорог
Очень много разлук.
Напряжен диалог
После тысячи мук
Двух сердец молодых,
Что способны любить.
Но судьба бьёт под дых —
Чувства не сохранить.
На клубничных лугах,
Вне дорожных оков
Мы с тобой впопыхах
Развалили наш кров.
Затушили очаг,
Что зовётся любовь.
И невиден овраг,
Где костьми ляжем вновь.
Жизнь по кругу идёт —
За рассветом закат.
Если бизнес не прёт,
Нужно сделать откат.
Так с тузом в рукаве
Закрываем гештальт,
Но проблемы лишь две:
Дураки и асфальт.
ГОРОД БЕЗ СЛЁЗ
За манускриптами грязного мира
Строится ввысь из руинов Пальмира —
Город, в котором неведомы слёзы.
Под тротуаром зачахли мимозы.
В душных квартирах промерзшие стены,
Мёртвые спят – собеседники немы.
Лампы промаслены тухлой соляркой
Шторы запятнаны краскою маркой.
Двери закрыты, стальные засовы,
Гул в коридорах, на вешалках совы.
В саже тарелки горою в подвале,
Съедено сало и деньги украли.
Душ не видать, лишь тела на диванах
По телевизору смотрят о ранах.
От испражнений давно люд инертен:
Сытость неведома, голод бессмертен.
