Брендон Сандерсон
Юми и укротитель кошмаров
Эта книга также посвящается Эмили, которая непонятно почему дарит мне свою любовь
Brandon Sanderson
YUMI AND THE NIGHTMARE PAINTER
Copyright © 2023 by Dragonsteel Entertainment, LLC
Symbols and illustrations by Aliya Chen
Copyright © 2023 by Dragonsteel Entertainment, LLC
Published by permission of the author and his literary agents, JABberwocky Literary Agency, Inc. (USA) via Igor Korzhenevskiy of Alexander Korzhenevski Agency (Russia)
All rights reserved
Иллюстрации Алии Чэнь
Издательство благодарит Марию Кантор и Марию Аль-Ради за участие в подготовке книги
© Ю. Ю. Павлов, перевод, 2024
© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024
Издательство Азбука®
АРХИВ БУРЕСВЕТА
Путь королей
Слова сияния
Давший клятву
Ритм войны
РОЖДЕННЫЙ ТУМАНОМ
Пепел и сталь
Источник Вознесения
Герой Веков
ДВУРОЖДЕННЫЕ
Сплав закона
Тени истины
Браслеты Скорби
Утраченный металл
Устремленная в небо
Видящая звезды
Легион. Стивен Лидс и множество его жизней
Убийца войн
Элантрис
Рифматист
Тираны и мстители
Локон с Изумрудного моря
Вы – чародей. Пособие по выживанию в средневековой Англии
Космер: Тайная история
Юми и укротитель кошмаров
Благодарности
Во-первых, давайте поблагодарим Эмили – человека, кому посвящена эта книга, – за то, что она успешно совмещает роли моей музы и сопрезидента «Dragonsteel». Вы бы очень удивились, узнав, как много закулисной работы она выполняет. Эмили заслуживает всяческих похвал, почестей и огромной признательности за то, что поделилась своей книгой (а эта книга написана специально для нее) со всеми вами.
Для работы над иллюстрациями, концептуальным дизайном и прочими крутыми штуками у нас есть художественный отдел. Я хочу особо поблагодарить Айзека Стюарта – вице-президента и моего давнего сообщника – за неоценимый вклад в подготовку иллюстраций ко всем секретным проектам.
К слову об этом: иллюстрации к этой книге выполнила Алия Чэнь, и получилось у нее замечательно. Я старался ни в чем не ограничивать художников, иллюстрирующих эти издания, – пусть рисуют так, как им видится. И в этом плане с Алией было очень приятно работать.
Также в художественный отдел входят: Рэйчел Линн Бьюкенен (именно она обратила наше внимание на работы Алии), Дженнифер Нил, Бен Максуини, Хейли Лацо, Присцилла Спенсер и Анна Эрли.
Мы также хотим поблагодарить людей, не являющихся сотрудниками «Dragonsteel», за помощь в реализации проекта. Это Ориана Лекерт с «Kickstarter»[1], а также Анна Галлахер и Палмер Джонсон из «BackerKit»[2]. Особо благодарим Билла Уирна, представителя типографии, благодаря которому все книги были отпечатаны вовремя.
Нашим редакторским отделом руководит редакционный директор Стационарный Питер Альстром. Его команда приложила большие усилия, чтобы четыре внецикловые книги увидели свет вовремя. Молодцы! Это Карен Альстром, Кристи С. Гилберт (верстка), Бетси Альстром, Дженни Стивенс и Эмили Шоу-Хигэм. Ведущим редактором этой книги была Дианна Хоук.
Вице-президентом по операционной деятельности является Мэтт «Сколько-сколько книг ты хочешь выпустить в этом году?» Хэтч. Он пришел в нашу команду как раз вовремя, чтобы помочь с осуществлением этого громадного проекта. Также в его команду входят Эмма Тан-Стокер, Джейн Хорн, Кейтлин Дорси Сандерсон, Макена Салуоне, Хэйзел Каммингс и Бекки Уилсон. Спасибо вам, ребята, за то, что не давали нам расслабляться!
Отделом маркетинга и рекламы управляет вице-президент Адам Хорн. В его команду входят Джереми Палмер, Тэйлор Д. Хэтч и Октавия Эскамилья. Это они помогали мне снимать видеоролики по секретным проектам, а также делиться с вами новостями о них. Молодцы!
Напоследок, но не в последнюю очередь нужно отметить отдел по обработке заказов и организации мероприятий, возглавляемый вице-президентом Карой Стюарт. На долю этой команды выпало самое тяжелое бремя, ведь все четыре секретных проекта было необходимо рассортировать, упаковать и разослать читателям. Они также занимались рассылкой книг в электронном виде и оказывали техническую поддержку заказчикам. Не важно, в каком формате вы заказывали книги, – вы получили их благодаря этим ребятам! Большое им спасибо за труд.
Перечислю их поименно: Кристи Якобсен, Лекс Уиллхайт и Келлин Нойманн.
Мем Грейндж, Майкл Бейтман, Джой Аллен, Кэти Айвс. Ричард Руберт, Бретт Мур, Алли Рип, Дэниел Фиппс и Даллин Холден.
Алекс Лайон, Джейкоб Крисман, Мэтт Хэмптон, Камилла Катлер, Квинтон Мартин, Китти Аллен, Эстер Грейндж, Аманда Баттерфилд, Лора Лавридж, Гвен Хикман, Дональд Мастард Третий, Зоуи Хэтч, Логан Рип, Рэйчел Якобсен и Сидни Уилсон.
В писательскую группу этого проекта входили: Эмили Сандерсон, Кейтлин Дорси Сандерсон, Питер Альстром, Карен Альстром, Дарси Стоун, Эрик Джеймс Стоун, Алан Лейтон, Итэн Скарстедт и Бен Олсеееен.
Альфа-ридерами были Джесси Фарр, Оливер Сандерсон, Рэйчел Линн Бьюкенен, Дженнифер Нил, Кристи Якобсен, Келлин Нойманн, Лекс Уиллхайт, Джой Аллен и Эмма Тан-Стокер.
Бета-ридерами были Джошуа Харки, Тим Чалленер, Линтин «Ботаника» Сю, Росс Ньюберри, Бекка Репперт, Джессика Эшкрафт, Аликс Ходж, Лилиана Кляйн, Рахул Пантула, Гари Сингер, Алексис Хорайзон, Линдси Лютер, Никки Рамзи, Сюзанна Мьюсин, Марни Петерсон и Кендра Уилсон.
В число гамма-ридеров входили большинство бета-ридеров, а также: Брайан Т. Хилл, Евгений «Арджент» Кирилов, Розмари Уильямс, Шеннон Нельсон, Брендон Коул, Глен Вогелар, Роб Уэст, Тед Херман, Дрю Маккэффри, Джесси Лейк, Крис Макграт, Боб Клутц, Сэм Баскин, Кендра Александер, Лорен Маккэффри, Билли Тодд, Чана Ошира Блок и Джейден Кинг.
Разумеется, я также хочу сердечно поблагодарить всех, кто поддержал нас на «Kickstarter» и сделал этот проект возможным! Ваш энтузиазм поистине запустил этот проект в стратосферу. Спасибо вам большое.
Брендон Сандерсон
Часть первая
Глава 1
Звезда сияла особенно ярко, когда художник-кошмарист начал свой обход.
Звезда. Одна-единственная. Нет, не солнце. Просто звезда. Пулевое отверстие в полуночном небе, сочащееся бледным светом.
Выйдя из дома, художник-кошмарист остановился и воззрился на звезду. Этот небесный часовой всегда казался ему странным, но вызывал теплые чувства. Из ночи в ночь звезда была единственной спутницей художника – не считая, конечно, кошмаров.
Проиграв звезде в гляделки, художник-кошмарист побрел по улице. Кругом было тихо, если не считать слабого гула хионных линий. Вездесущие, они парили в двадцати футах над землей – струны из чистой энергии, толщиной с человеческое запястье. Представьте себе две длиннющие и толстенные нити накаливания в электрической лампе – неподвижные, яркие, ничем не поддерживаемые.
Одна линия была неопределенного цвета. То ли сизая, то ли цвета морской волны. Одним словом, электрик. Бледная сестра бирюзы, предпочитающая сидеть дома и слушать музыку, а не принимать солнечные ванны.
Другая линия была насыщенного цвета фуксии. Если бы существовала возможность наделить световую нить чертами характера, то эту считали бы бойкой, шумной, нахальной. Такой цвет носят, чтобы привлечь к себе внимание окружающих. Конечно, не яркий, жаркий розовый, но вполне себе тепленький.
Жителям города Килахито мои объяснения, конечно, ни к чему. Зачем говорить о том, что каждому известно? Все равно что вам описывать солнце. Но без контекста здесь никуда, ведь холодная и теплая хионные линии были цветами Килахито. Они бежали по всем улицам, не цепляясь ни за столбы, ни за провода, и отражались во всех окнах, озаряя своим сиянием прохожих. От основных линий отделялись тонкие нити обоих цветов, протягиваясь ко всем зданиям и питая энергией современную жизнь. Они были венами и артериями города.
Юноша, шагавший под ними, для города был не менее важен, хотя его роль была несколько иной. Родители назвали его Никаро, но в силу традиции кошмаристы представлялись по должности, а настоящими именами пользовались лишь среди коллег. Некоторые, и наш герой в том числе, полностью сживались со своим ремеслом. Поэтому для удобства будем звать его так, как он называл себя. Просто Художник.
Внешность у Художника была вполне веденская. Схожие черты лица, черные волосы, только кожа бледнее, чем у большинства рошарцев. Его бы это сравнение смутило, ведь он никогда не слышал о таких землях. По правде говоря, его соотечественники лишь недавно задумались о существовании других планет в Космере. Но мы забегаем вперед.
Художник. Он был молод; до двадцатилетия ему оставался год, если пользоваться вашим привычным летоисчислением. Его народ пользовался другой системой, но для удобства давайте считать, что Художнику было девятнадцать. Долговязый, одетый в серо-синюю, на пуговицах рубашку навыпуск и пальто до колен, он был из тех, кто отращивал волосы до плеч, считая, что так они требуют меньше ухода. На деле ухода за ними требовалось куда больше, но только если уметь ухаживать. Также он считал, что такая прическа моднее. Опять же, если уметь за ней ухаживать. А он не умел.
Вы можете подумать, что он слишком юн, чтобы охранять целый город. Видите ли, вместе с ним эту работу выполняли сотни кошмаристов. Можно сказать, что она была важна в самом современном смысле, как важна работа учителей, пожарных, медсестер – представителей незаменимых профессий, тружеников, которых чествуют разок в год по случаю профессионального праздника и которых не устают благодарить политики в публичных выступлениях и обычные люди в застольных беседах. В самом деле, о важности этих профессий говорят куда чаще, чем о более прозаичных вещах – вроде зарплаты.
Стоит ли говорить, что и наш Художник зарабатывал сущие гроши. На еду и мелкие расходы хватало, но не более. Жил он в однокомнатной квартирке, предоставленной работодателем. Каждую ночь выходил на работу. Даже в столь поздний час не было причин бояться хулиганов и грабителей. Если не считать кошмары, Килахито был безопасным городом. Ничто так не снижает уровень преступности, как буйные полуразумные порождения тьмы.
Вполне логично, что большинство горожан по ночам сидели дома.
Ночь. Давайте называть это так. Время, когда люди спят. В Килахито существует иное понятие дня и ночи, нежели у вас, потому что его жители постоянно живут в темноте. Но смены Художника проходили в то время суток, что ощущается как ночь.
Художник шел по пустынным улицам мимо густонаселенных многоквартирных домов. Кое-какое оживление царило лишь на бульваре Бедняков, который весьма благосклонно можно было назвать общедоступным торговым кварталом. Разумеется, эта длинная узкая улочка располагалась почти на окраине города. Хионные линии здесь изгибались и свивались, образуя вывески. Таковые имелись над каждой лавкой, зазывая прохожих.
Все буквы и элементы дизайна были созданы из непрерывных линий всего лишь двух цветов: голубого и пурпурного. Конечно, в Килахито, как и на многих других планетах, существовали и простые электрические лампы, но для работы с хионом не требовались ни специальные инструменты, ни периодическая замена, и поэтому он применялся широко, особенно для наружных работ.
Вскоре Художник добрался до западной окраины. Здесь хион обрывался. Килахито в плане имел форму круга, и наружное кольцо зданий отчасти напоминало крепостную стену. В большинстве этих зданий располагались склады. В них не было ни окон, ни постоянных жителей. Окаймляла город кольцевая улица, которой никто не пользовался. Она служила своего рода буферной зоной между цивилизацией и тем, что таилось за ее пределами.
А за пределами таилась Пелена: бесконечная чернильная тьма, державшая в осаде как этот город, так и все живое на планете.
Она окружала город удушливым куполом, и только хион не позволял ей подступить ближе. С помощью хиона создавались безопасные переходы и коридоры между городами. Только свет звезды пробивался через Пелену. Я и по сей день не уверен на сто процентов – почему. Но здесь неподалеку расщепила себя Виртуозность, и подозреваю, что дело в этом.
Художник застыл в самоуверенной позе: руки сложены на груди, взгляд устремлен в Пелену. Это его владения. Здесь он охотник-одиночка. Вольный странник. Человек, отважно бросивший вызов бескрайней тьме…
Справа раздался звонкий смех.
Наш герой тяжело вздохнул и покосился в ту сторону, где периметр обходили двое других художников. На Аканэ была яркая зеленая юбка и белая блузка на пуговицах; в руке, наподобие дирижерской палочки, длинная кисть кошмариста. Рядом размашисто вышагивал Тодзин, молодой, с накачанными руками и плоской физиономией. Художнику Тодзин напоминал картину, написанную дилетантом, не имеющим представления о ракурсе и перспективе. У нормального человека просто не может быть таких ручищ и настолько квадратного подбородка.
Аканэ что-то сказала, и парочка вновь рассмеялась. Затем они заметили Художника.
– Никаро? – окликнула Аканэ. – Опять работаешь в нашу смену?
– Ага, – ответил Художник. – В графике отмечено… наверное.
Возможно, на этот раз он забыл отметиться.
– Здо́рово! – улыбнулась Аканэ. – Ну, увидимся!
– Ага, – только и бросил Художник.
Аканэ ушла, клацая каблуками по камням, держа кисть в руке, а холст под мышкой. Тодзин лишь пожал плечами и последовал за ней, неся свои принадлежности в большой просторной сумке. Художник проводил коллег взглядом, борясь с желанием помчаться следом.
Он был охотником-одиночкой. Вольным странником. Независимым… шатальцем? Так или иначе, ему не хотелось работать в паре или группе, как делали другие.
Но было бы приятно, если бы кто-то попросил его составить компанию. Чтобы Аканэ и Тодзин увидели, что и у него есть друзья. Разумеется, он бы стоически отклонил такое предложение. Он ведь работает один. Свободный гуляка…
Художник вздохнул. После встречи с Аканэ ему было трудно поддерживать угрюмый вид, тем более что ее смех все еще доносился даже через две улицы. Для большинства его коллег рисование кошмаров не было столь мрачной работой, как оно представлялось ему.
Думать не так, как все, полезно. Ему это помогало не чувствовать себя неудачником. Особенно в минуты раздумий о том, что он обречен провести ближайшие лет шестьдесят на этих ночных улицах, освещенных хионом. В одиночестве.
Глава 2
Юми всегда считала появление Дневной звезды добрым знаком. Счастливым предвестием. Намеком на то, что первичные хидзё будут к ней открыты и благосклонны.
В тот день Дневная звезда казалась особенно яркой. Ее мягкое голубое сияние было хорошо заметно на западе, даже когда на востоке поднялось солнце. Важное предзнаменование, если вы, конечно, верите в такие вещи.
В старой шутке говорится, что потерянные вещи обычно оказываются там, где никто и не думает искать. Предзнаменования же, напротив, появляются там, где их ищут.
Юми верила в тайные знаки. Иначе никак: знамение предопределило всю ее жизнь. В миг ее рождения с неба упала звезда, и это означало, что девочка – избранница духов. Ее изъяли из семьи, чтобы с ранних лет готовить к выполнению священного долга.
Когда в кибитку вошли ее служанки Чхэюн и Хванчжи, она уселась на теплом полу. Служанки поклонились, как того требовал этикет, достали ложки и майпонские палочки и принялись кормить ее рисовой похлебкой, приготовленной на жаре земли. Юми глотала пищу, даже не помышляя о том, чтобы есть самой, – это считалось вопиющей бестактностью. Происходящее было элементом ритуала, а по части знания ритуалов она не имела себе равных.
Но в тот день Юми чувствовала себя немного рассеянной. Это был девятнадцатый день с ее девятнадцатого дня рождения.
День принятия важных решений. День важных дел.
Возможно, в этот день она вправе попросить о чем-нибудь, чего давно хочет?
До большого фестиваля в Торио – столице государства и резиденции королевы – оставалось ровно сто дней. В ходе ежегодного фестиваля демонстрировались изобретения и лучшие произведения искусства, игрались пьесы. Юми никогда там не бывала. Быть может, на этот раз…
Как только служанки закончили кормить, Юми встала. Чхэюн и Хванчжи открыли дверь кибитки и спрыгнули. Юми глубоко вздохнула и спустилась следом на озаренную солнцем землю, сунув ноги в деревянные сандалии.
Служанки подскочили и распахнули огромные веера, чтобы скрыть ее от чужих взоров. Само собой разумеется, что жители деревни сбежались поглазеть на Избранницу, на йоки-хидзё, на девушку, повелевающую первичными духами. Не самый впечатляющий титул, но на местном языке он звучит лучше.
Эта страна – королевство Торио – была совсем не похожа на родину Художника. Небо здесь не расчерчивали светящиеся линии, ни холодные ни теплые. Не было и многоквартирных домов, и мостовых. Зато имелось солнце – громадное, цвета обожженной глины. Оно было больше и ближе вашего, и на нем виднелись разноцветные пятна, которые делали светило похожим на кипящую, пузырящуюся похлебку.
Ало-рыжее солнце окрашивало ландшафт… в самые обычные цвета. Мозг – хитрая штука. Стоит вам провести здесь несколько часов, как вы перестанете замечать, что все кругом чуть краснее привычного. Но в первые минуты по прибытии зрелище, конечно, завораживает. Все равно что оказаться посреди кровавой бойни, которую никто не замечает, потому что пребывает в шоке.
Прячась за веерами, Юми прошла через деревню к холодному роднику. Там служанки сняли с нее ночную сорочку – йоки-хидзё не позволялось переодеваться самостоятельно – и проводили в прохладную воду. Юми вздрогнула от ее колкого поцелуя. Вскоре Чхэюн и Хванчжи принесли и опустили на воду поднос с разными видами кристаллического мыла. Они намылили Юми первым кусочком, после чего та ополоснулась. Затем – вторым, и она снова окунулась. Затем дважды намылили третьим, трижды – четвертым, пятикратно – пятым, восемь раз – шестым. Тринадцать – седьмым.
Это может показаться чрезмерным. Но вам знакома такая вещь, как религия?
Верования Юми, к счастью, приносили и практическую пользу. То, чем ее намыливали ближе к окончанию церемонии, только с большой натяжкой можно назвать мылом. Скорее, это были ароматные кремы, увлажняющие кожу. Как по мне, для ног самое то, да и для всего тела пригодится, когда я попаду в торийский ад за лечение мозолей их ритуальными средствами.
В ходе последнего ополаскивания Юми пришлось погрузиться в воду с головой и сосчитать до ста сорока четырех. Извиваясь на волнах, словно живые, ее черные волосы разметались вокруг. От ритуального мытья волосы становились чище чистого, что было крайне важно, ведь религия не позволяла стричь их и они уже успели отрасти до талии.
Хотя это и не было оговорено ритуалом, Юми нравилось смотреть сквозь блестящую воду и искать глазами солнце. Огонь и вода. Жидкость и свет.
Задыхаясь, она выскочила из воды ровно на счет сто сорок четыре. Считалось, что с каждым разом церемония будет переноситься легче и Юми – обновленная, словно заново рожденная, – будет подниматься из воды невозмутимо и чинно. Вместо этого она закашлялась самым неприличным образом.
Да, Юми считала кашель грубым нарушением ритуала. Не спрашивайте, как она относилась к действительно тяжким прегрешениям – например, к опозданию на церемонию.
Покончив с ритуальным омовением, Юми перешла к ритуальному одеванию – точнее, к этому перешли ее служанки. Под грудью повязали традиционный пояс, наискось через грудь – широкую белую ленту. На ноги натянули свободные панталоны. Затем надели тобок, двухслойное одеяние из плотной ткани, с широкой юбкой ярко-пурпурного цвета, как предписывалось ритуалом для соответствующего дня недели.
Юми снова обулась в деревянные сандалии и пошла с естественной плавностью. У меня, например, с равновесием полный порядок, но торийские сандалии – там их называют гетук – кажутся мне кирпичами. Держать равновесие в них не так уж и сложно, ведь они всего лишь шести дюймов высотой, но почти все чужеземцы в таких сандалиях обладают грацией пьяного чулла.
После всех этих приготовлений Юми оказалась готова… к новому ритуалу. Ей предстояло помолиться в деревенском святилище и испросить благословения у духов. Она вновь позволила служанкам закрыть ее веерами от взглядов, после чего направилась в цветочный сад.
Здесь в восходящих потоках воздуха парили яркие синие цветы, похожие на чаши для сбора дождевой воды. Они висели примерно в двух футах от земли. В Торио растения редко отваживались касаться каменистой почвы, иначе идущий от нее жар непременно иссушил бы их. Каждый цветок был диаметром в пару дюймов; широкие листья позволяли ему удерживаться в воздушном потоке. Эти растения напоминали лилии; тонкие свисающие корни впитывали влагу из воздуха. Когда Юми проходила мимо, цветы закружились, цепляясь друг за друга.
Небольшое деревянное святилище было открыто всем ветрам и лишь сверху защищено решетчатым куполом. Удивительнее всего то, что оно тоже грациозно парило в нескольких футах над землей. Но в данном случае причиной был дух-подъемник, принявший форму двух гротескных статуй, обращенных лицом друг к другу. Одна смутно напоминала пригнувшегося мужчину, другая – женщину, уцепившуюся за край постройки. Несмотря на то что эти физические воплощения были разделены, они оставались единой сущностью.
Юми лавировала среди цветов. Теплые воздушные потоки колыхали ее юбку. Плотная ткань не позволяла той непристойно задраться; восходящий воздух лишь подчеркивал ее форму и расправлял во всю ширину. Когда Юми достигла святилища, она сняла сандалии и ступила на холодное дерево. Строение лишь чуть качнулось, надежно удерживаемое духом.
Девушка опустилась на колени и произнесла первую из тринадцати ритуальных молитв. Если вам вдруг показалось, что я чрезмерно увлекся описанием ее приготовлений, то учтите: это сделано намеренно. Так вам будет чуть проще понять, какую жизнь вела Юми. Тот день не был особенным. Все церемонии обыденные: ритуальный прием пищи, ритуальное омовение, ритуальное одевание, ритуальные молитвы и так далее. Будучи одной из Избранных при рождении, Юми обладала способностью воздействовать на духов-хидзё. В ее стране это считалось огромной честью, о чем девушке постоянно напоминали окружающие.
На молитвы и медитацию ушел почти час. Закончив, Юми подняла лицо к солнцу. Из-за щелей в деревянной крыше ее лицо словно накрыла решетка из светлых и темных линий. Юми чувствовала себя… невероятно везучей. Да, она была уверена, что именно это и должна чувствовать. Она в числе немногих счастливцев, кто удостоился столь высокой чести.
Мир, подаренный духами, был чудесен. Яркое рыжее солнце светило из-за желтых, алых и фиолетовых облаков. Парящие цветы вздрагивали, когда по ним перебегали мелкие ящерки. Теплый камень под ногами служил источником жизни, жара и роста.
Юми была частью всего этого. Чрезвычайно важной частью.
Несомненно, это было прекрасно.
Несомненно, всего этого ей хватало с лихвой.
Несомненно, о большем она и мечтать не вправе. Даже если… даже если это удачный день. Даже если она в кои-то веки решится попросить о заветном.
«Я могла бы сходить на фестиваль, – подумала она. – Одеться как простой человек. Хотя бы день побыть обычной девушкой».
Шелест одежд и стук деревянных каблуков заставили Юми обернуться. Только один человек осмелился бы приблизиться к ней в час медитации: Лиюнь, высокая женщина в строгом черном тобоке с белой лентой. Лиюнь была кихомабан, что означает нечто среднее между охранником и попечителем. Мы же для простоты будем использовать термин «опекун».
Лиюнь остановилась в нескольких шагах от святилища, сложив руки за спиной. Будучи формально служанкой девушки, повелевающей первичными духами (поверьте, скоро вы привыкнете к этому термину), она терпеливо наблюдала, как Юми нежится на солнце. Но даже в позе Лиюнь было нечто властное и требовательное.
Возможно, дело в модных сандалиях: твердое дерево только под пальцами, а сзади красуются тонкие каблуки. Возможно, дело в прическе: сзади волосы подстрижены коротко, а по бокам остались длинные кинжальные пряди. Весь облик этой женщины подразумевал, что вам не следует заставлять ее ждать, даже если ждет она вовсе не вас.
Юми быстро поднялась на ноги.
– Пора, опекун-ними? – спросила она с превеликим уважением.
У языков, на которых говорили Юми и Художник, были общие корни, и в обоих имелись способы выразить отношение к собеседнику, которых не найти в вашем языке. Существовали определенные формы склонения и спряжения, особые суффиксы, служащие для одобрения или порицания. Интересно, что при этом не было ругательств и проклятий. При необходимости слова попросту произносились самым низким стилем. Я постараюсь отмечать этот нюанс, добавляя «высоким стилем» или «низким стилем» к ключевым словам и фразам.
– Нужно немного подождать, Избранница, – ответила Лиюнь. – Гейзер еще не проснулся.
Ну разумеется. Воздух заметно освежился; лучше подождать, тем более что до гейзера рукой подать. Это означало, что у них есть свободное время. Несколько драгоценных минут без церемоний и работы.
– Опекун-ними, – собравшись с духом, заговорила Юми (высоким стилем). – Близится Фестиваль Открытий.
– Да, осталось сто дней.
– Сейчас тринадцатый год, – заметила Юми. – Хидзё будут особенно активны. Полагаю, мы не станем… обращаться к ним в тот день?
– Полагаю, не станем, Избранница, – ответила Лиюнь, сверяясь с карманным календарем.
Она перелистнула несколько страниц.
– Мы будем… неподалеку от Торио? Наши поездки по региону продолжаются.
– И?
– И… я… – Юми прикусила губу.
– А-а… – произнесла Лиюнь. – Вы бы хотели провести праздничный день в молитвах, отблагодарить духов за то, что они благословили вас.
«Просто скажи, – требовал внутренний голос. – Просто скажи „нет“. Тебе ведь не этого хочется. Скажи ей».
Лиюнь захлопнула календарь и уставилась на Юми.
– Разумеется, – проговорила она. – О чем еще вы могли бы попросить? Вы ведь не помышляете о том, чтобы бросить тень на свою репутацию? Даже намеком выразить сожаление, что вам выпала столь великая честь? Ведь так, Избранница?
– Ни в коем случае, – прошептала Юми.
– В тот год родилось много детей, – добавила Лиюнь, – но именно вам был пожалован особый дар. Из ныне живущих им обладают всего четырнадцать девушек.
– Знаю.
– Вы особенная.
Юми хотелось бы стать чуть менее особенной, но стоило об этом подумать, как ее проняло чувство вины.
– Понимаю, – ответила Юми, смирившись. – Давайте не будем дожидаться извержения гейзера. Проводите меня к месту ритуала. Не терпится приступить к работе и обратиться к духам.
