Чарльз Диккенс
Оливер Твист
Самые любимые книжки
Пер. с англ. Н. Виноградовой
Иллюстрации Э. Кинкейда
CHARLES DICKENS’ OLIVER TWIST
First Published in 2012 by The Five Mile Press Pty Ltd
Format and illustrations copyright © The Five Mile Press Pty Ltd 2012
© Illustrations by Eric Kincaid All rights reserved
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017
Глава 1
Удивительная история Оливера Твиста началась давным-давно в небольшом городишке близ Лондона. Здесь недалеко от рыночной площади возвышалось уродливое здание, известное как работный дом. В нём жили бедняки и бездомные дети, работая с рассвета до заката за тарелку похлёбки.
Массивные кованые ворота отделяли это печальное место от остального мира, а маленькие окошки дома уныло смотрели на узенькую улочку, мощённую булыжником.
Сто пятьдесят лет назад за одним из этих маленьких окошек родился мальчик. На улице стоял лютый мороз, и снег почти полностью залепил оконное стекло.
В комнате в очаге едва теплился огонёк, а тусклый светильник отбрасывал тени на лицо младенца.
На кровати под лоскутным одеялом угадывался силуэт женщины. На шее у неё висел золотой медальон.
– Дайте мне посмотреть на ребёнка – и умереть, – произнесла женщина.
– Ну, вам ещё рано говорить о смерти, – отозвался врач.
Взяв младенца, доктор передал его в объятия молодой матери. Женщина прижала сына к себе и нежно поцеловала в лобик. Её последнее желание исполнилось. Она ещё раз взглянула на младенца, затем голова её откинулась на подушку, глаза закрылись.
– Ах, бедняжка, – вздохнула Салли, наклоняясь, чтобы забрать малыша.
Врач велел Салли давать младенцу жидкой кашки, если тот будет кричать, и засобирался домой. Уже возле двери он неожиданно остановился и с любопытством взглянул на умершую.
– Миловидная женщина… Откуда она пришла? – поинтересовался врач.
Салли пожала плечами:
– О ней ничего не известно. Её нашли вчера на крыльце работного дома совсем без чувств.
Так в работном доме появился ещё один сирота, всеми презираемый и ни у кого не вызывающий сочувствия.
Салли завернула его в рваное одеяло. Младенец громко кричал. Если бы мог он знать, что он сирота, может, он кричал бы ещё громче.
Весть о рождении младенца дошла до мистера Бамбла, который занимал должность бидла – приходского чиновника, в чьём ведении состояли местные бедняки. Мистер Бамбл был человек дородный и раздражительный. Он расхаживал в высокой треуголке и всегда имел при себе трость, которой нещадно лупил надоедливых детей, попадавшихся ему на пути.
Мистер Бамбл дал мальчику имя Оливер Твист, а затем отнёс его на ферму под присмотр миссис Манн. В её обязанности входило кормить и одевать приходских детей, за что она получала по восемь пенсов с каждой детской головы. Однако миссис Манн не докучала воспитанникам обильной едой и избытком одежды. Эта жестокосердная и алчная женщина оставляла б€ольшую часть денег себе, а детям уделяла значительно меньшую долю, поэтому многие из них заболевали от голода и холода и отправлялись в иной мир.
Вопреки системе воспитания бессердечной миссис Манн Оливеру Твисту всё-таки удалось выжить. Он был бледным, чахлым ребёнком, малорослым и, несомненно, тощим.
В тот день, когда Оливер проводил свой девятый день рождения, запертый в угольном погребе, мистер Бамбл зашёл проведать миссис Манн.
– Так как Оливер теперь подрос и не может оставаться здесь, приходской совет решил отправить его обратно в работный дом. Я пришёл сам, чтобы отвести его туда. Покажите-ка мне его поскорее.
Мальчика привели. С ног до головы покрытый угольной пылью, он сжимал в дрожащей руке коричневую приходскую шапочку. Из глаз Оливера готовы были политься слёзы. Миссис Манн тайком погрозила ему кулаком. Это был последний раз, когда её кулак должен был испугать его.
Мистер Бамбл зашагал в работный дом. Оливер рысцой бежал рядом, ухватившись за расшитый золотым галуном обшлаг его рукава. Надзиратель этого ужасного заведения уже поджидал мальчика.
– Оливер, тебя привели сюда, чтобы обучить полезному ремеслу, – сурово начал надзиратель. – И завтра же, с шести часов утра, ты начнёшь трепать пеньку. А сейчас отправляйся спать.
Оливер едва держался на ногах от голода, но его отослали спать на жёсткой, грубо сколоченной кровати, даже не покормив. Он плакал до тех пор, пока не заснул в изнеможении.
Работный дом был печальным местом. Гробовщик частенько являлся сюда, чтобы забрать детей, чьи сердца не выдерживали выпавших на их долю страданий.
Помещение, в котором кормили мальчиков, представляло собой большой холодный зал с кирпичными стенами, где стоял длинный деревянный стол. В одном конце зала находился глубокий медный котёл, из которого надзиратель в белом фартуке разливал похлёбку. Кормили детей жидким водянистым варевом, где редко попадались зёрна овса.
Оливер и другие дети уже третий месяц испытывали нестерпимые муки голода. Все они дошли до полного отчаяния.
Наконец они решили, что кто-нибудь из них должен попросить у надзирателя дать им ещё еды. Жребий пал на Оливера.
Подошло время обеда, и надзиратель, как обычно, занял место у котла, откуда черпал похлёбку. Голодные дети перешёптывались и подавали знаки Оливеру.
Мальчик встал и на дрожащих ногах, держа в руках миску с ложкой, направился к надзирателю.
– Простите, сэр, я хочу ещё, – попросил Оливер.
Надзиратель был дюжий, здоровый человек, однако он сильно побледнел.
– Что такое? – слабым голосом произнёс он.
– Простите, сэр, – повторил Оливер, – я хочу ещё.
Надзиратель ударил Оливера черпаком по голове, крепко схватил его за руки и завопил, призывая бидла.
Узнав, что случилось, мистер Бамбл пришёл в ярость и принялся лупить Оливера тростью по ногам.
– Неблагодарный мальчишка!
Схватив Оливера за ухо, он выволок мальчика из зала и запер в комнате без окон. Оливер остался один в темноте.
На следующее утро к воротам работного дома было приклеено объявление, что любому, кто пожелает освободить приход от Оливера Твиста, предлагается вознаграждение в пять фунтов.
В течение недели Оливер сидел взаперти в тёмной и пустой комнате. Он горько плакал целыми днями, а когда наступала длинная, унылая ночь, заслонял руками глаза, чтобы не видеть тьмы, и, забившись в угол, старался уснуть. Время от времени мистер Бамбл выводил его во двор и позволял помыться под ледяной струёй из насоса, а после согревал несчастного ударами своей трости.
Оливеру ещё предстояло узнать, что такое доброта.
Как-то утром в работный дом явился приходской гробовщик, мистер Сауербери. У ворот он встретил мистера Бамбла.
– Вы сколотите себе состояние благодаря нашему работному дому, – усмехнулся мистер Бамбл, похлопав гробовщика по плечу.
Мистер Сауербери, высокий сухощавый человек, одетый в поношенный чёрный костюм, позволил себе возразить:
– Приходской совет назначил очень низкую цену за мои гробы.
Бидл криво улыбнулся:
– Да и гробы невелики.
– Не буду спорить, – сказал мистер Сауербери. – Вы стали кормить детей хуже, и гробы стали чуточку по€уже и пониже, чем в былые времена. Но мне же нужно получать какую-то прибыль, мистер Бамбл!
– Так-то оно так, – согласился мистер Бамбл, – каждое ремесло требует затрат. Кстати, не знаете ли вы кого-нибудь, кому бы нужен был мальчик? На выгодных условиях, будьте уверены.
– Ах, бог ты мой! Да ведь об этом-то я и хотел с вами поговорить! – воскликнул мистер Сауербери. – Мне как раз нужен мальчик в помощники. И вы сможете сбыть его с рук. Приводите мальчишку ко мне сегодня вечером.
Вечером Оливера освободили из заточения и сообщили ему, что гробовщик берёт его к себе в услужение.
Молча выслушав эту новость, мальчик отправился собирать свои скудные пожитки. Все они уместились в пакет из обёрточной бумаги. Затем Оливер надвинул шапку на глаза, вновь уцепился за обшлаг мистера Бамбла и отправился с ним к месту новых терзаний.
В лавку гробовщика, где их ждал мистер Сауербери с женой, они пришли уже затемно.
– Ах, боже мой! – воскликнула миссис Сауербери – невысокая, тощая, высохшая женщина с ехидным лицом. – Какой он маленький!
– Да, он, пожалуй, мал ростом, – согласился мистер Бамбл. – Но он подрастёт, миссис Сауербери.
Женщина посмотрела на Оливера:
– Да что и говорить! Подрастёт на наших хлебах. Я никакой выгоды не вижу от приходских детей: их содержание обходится дороже, чем они того стоят. Что ж, наверное, моему мужу виднее.
С этими словами она открыла боковую дверь и вытолкнула Оливера на крутую лестницу, ведущую в каменный подвал, на кухню. Сама она вошла вслед за мальчиком, оглядываясь в поисках еды. В конце концов Оливеру перепало на ужин то, чего не доела хозяйская собака.
Миссис Сауербери взяла тусклую, закопчённую масляную лампу и приказала мальчику идти за ней.
– Твоя постель под прилавком в лавке. Надеюсь, ты можешь спать среди гробов? – сказала она. – А впрочем, это не важно – можешь или нет, потому что больше тебе спать негде.
Оливер остался один. Лампа отбрасывала пугающие тени. Вдоль стены стояли гробы, и в зловещем мерцании лампы они казались мальчику призраками с квадратными плечами и руками, засунутыми в карманы.
Оливер заглянул под прилавок, где лежал тюфяк и тонкое одеяло. Ложе казалось ему могилой. Мальчик забрался под одеяло. Одинокий, он, наверное, лучше бы чувствовал себя, лёжа в могиле на кладбище.
На сердце у него было тяжело.
Глава 2
Утром Оливера разбудили громкие удары в дверь лавки.
– Открывай же наконец! – сердито кричал кто-то.
– Сейчас отопру, сэр, – сказал Оливер, поворачивая ключ.
– Должно быть, ты и есть новый мальчик? – спросил голос через замочную скважину.
– Да, сэр, – ответил Оливер.
– Сколько тебе лет? – осведомился голос.
– Десять, сэр, – ответил Оливер.
– Ну так я тебя вздую, как только войду, приходской щенок, – сообщил голос за дверью.
Дрожащей рукой Оливер отодвинул засов и открыл дверь.
– Прошу прощения, сэр, это вы стучали? – вежливо начал он, увидев в дверях незнакомца.
– Я колотил ногами, – последовал ответ.
– Вам нужен гроб, сэр? – простодушно спросил Оливер.
– Он сейчас тебе самому понадобится, – разъярился незнакомец. – Ты ещё меня не знаешь, приходской щенок!
– Не знаю, сэр, – произнёс Оливер, понимая, что незнакомец осведомлён о его прошлом.
– Я – мистер Ноэ Клейпол, а ты находишься под моим началом, – сообщил незнакомец. – Открой ставни, ленивая тварь!
Ноэ угостил Оливера пинком, а сам прошёл в лавку с большим достоинством, на какое только был способен этот большеголовый, красноносый юнец с маленькими глазками.
Позднее кухарка Шарлот дала им завтрак.
– Подсаживайтесь к очагу, Ноэ, – сказала она. – Я припасла для вас славный кусочек копчёной грудинки. Оливер, возьми себе вот те объедки, которые я положила на крышку от кастрюльки. Поторапливайся, потому что тебя скоро позовут в лавку. Слышишь?
Оба посмотрели с презрением на бедного Оливера, дрожащего на ящике в самом холодном углу комнаты и поедавшего вонючие объедки, отложенные специально для него.
Прошёл месяц с тех пор, как Оливер поселился в лавке гробовщика. Мистер Сауербери разговаривал с женой.
– Дорогая, этот юный Твист, – сказал он, – очень миловидный мальчик. Не находишь, дорогая?
– Ещё бы, когда он столько ест! – заметила миссис Сауербери.
– У него меланхолическое выражение лица, – продолжал её муж. – Из него выйдет отличный плакальщик на детских похоронах.
Тут же было решено немедленно посвятить Оливера в тайны ремесла.
За несколько последующих за этим недель мальчик приобрёл богатый опыт.
В это время дети часто умирали от болезней, и на похоронах многих из них во главе траурной процессии шёл Оливер.
Меж тем Ноэ всё больше и больше завидовал тому, что Оливер бывал на людях, а его оставляли сидеть в лавке.
Однажды на кухне, в приливе злобы и зависти, он решил поиздеваться над Оливером.
Ноэ дёргал мальчика за волосы и уши, называя подлизой. Однако его насмешки не доводили Оливера до слёз. Тогда Ноэ разошёлся не на шутку и закричал:
– Слушай, приходской щенок, как поживает твоя мать?
– Она умерла, – ответил Оливер.
– Отчего она умерла? – спросил Ноэ.
– От разбитого сердца, – сказал Оливер. – Мне кажется, я понимаю, что значит умереть от разбитого сердца.
– Траля-ля, приходской щенок! – воскликнул Ноэ, когда слеза скатилась по щеке Оливера. – Что это довело тебя до слёз?
– Не вы, – сказал Оливер, смахнув слезу. – Больше ни слова не говорите мне о моей матери.
– Уж ты бы сам помолчал, приходской щенок, – продолжал глумиться Ноэ. – Твоя мать была самой настоящей шлюхой. Ей повезло, что она умерла, иначе она бы окончила жизнь в тюрьме или на виселице.
Побагровев от бешенства, Оливер вскочил и схватил Ноэ за горло. Он принялся трясти обидчика так яростно, что у того зубы застучали. Затем одним ударом Оливер сбил Ноэ с ног. Наконец-то его дух возмутился. Оскорбление, нанесённое покойной матери, воспламенило его кровь.
Ноэ истошно звал Шарлот:
– Оливер сошёл с ума!
Шарлот и миссис Сауербери вбежали в комнату. Одна из них изо всех сил ударила Оливера, а другая, держа мальчика одной рукой, второй царапала ему лицо. Трусливый Ноэ поднялся с пола и принялся тузить Оливера кулаками по спине.
Они поволокли вырывавшегося и кричащего мальчика в чулан и заперли его там.
– Бегите к бидлу, Ноэ, – скомандовала миссис Сауербери, – и просите его немедленно прийти к нам.
Ноэ стремглав мчался по улицам, пока не добежал до ворот работного дома.
– Оливер оказался злодеем, – сообщил Ноэ мистеру Бамблу. – Сначала он хотел убить меня, а затем Шарлот с миссис Сауербери. Мне так больно, сэр!
На самом деле на Ноэ не было ни единой царапины, но он изо всех сил старался заручиться сочувствием бидла. Вместе с Ноэ мистер Бамбл поспешил в лавку гробовщика. Там они обнаружили, что Оливер ещё не успокоился и продолжает барабанить в дверь погреба.
– Оливер! – воскликнул мистер Бамбл.
– Выпустите меня! – отозвался мальчик.
– Ты узнаёшь мой голос? – с угрозой спросил бидл. – Неужели ты не боишься?
– Нет, сэр, – дерзко ответил Оливер.
Мистер Бамбл в немом изумлении воззрился на присутствующих. Миссис Сауербери первой пришла в себя:
– Теперь вы убедились, мистер Бамбл. Должно быть, он с ума спятил. Ни один мальчишка, будь он хотя бы наполовину в здравом рассудке, не осмелился бы так разговаривать с вами.
– Это не сумасшествие, миссис! – воскликнул мистер Бамбл. – Это мясо! Вы его закормили. Если бы вы держали его на каше, этого никогда бы не случилось.
– Ах, боже мой! – всплеснула руками женщина, по правде говоря, кормившая Оливера одними объедками, на которые не польстился никто другой. – Вот что значит быть щедрой!
В это время домой вернулся мистер Сауербери. Услышав о том, что произошло, он отпер дверь погреба и вытащил за шиворот своего взбунтовавшегося ученика.
Одежда Оливера была разорвана в клочья его обидчиками, на лице виднелись синяки и царапины, всклокоченные волосы падали ему на лоб.
– Нечего сказать, хорош парень! – произнёс Сауербери, встряхнув Оливера и угостив его пощёчиной.
– Он ругал мою мать, – сказал Оливер, сердито глядя на Ноэ.
– Ну так что за беда, если и ругал? – воскликнула миссис Сауербери. – Она заслужила всё, что он о ней говорил, и даже больше.
– Нет, не заслужила! – в бешенстве закричал Оливер.
Эти слова стоили ему новой порции ударов, на этот раз от мистера Сауербери.
Однако на этом побои не закончились. Дело довершила трость мистера Бамбла. Только после этого Оливера отослали спать.
Лишь оставшись один в зловещей тишине лавки гробовщика, Оливер дал волю своим чувствам. До этого мальчик с презрением слушал насмешки и оскорбления и не издал ни звука, пока его били тростью. Теперь, когда его никто не видел, Оливер упал на колени и заплакал.
Долго оставался Оливер в этой позе, затем поднялся. Осторожно осматриваясь и чутко прислушиваясь, он потихоньку отпер дверь и выглянул на улицу. Была холодная, тёмная ночь. Он тихо запер дверь, увязал свою скудную одежду в носовой платок, сел на скамейку и стал ждать утра.
Когда первый луч света пробился сквозь щели в ставнях, Оливер встал и снова отодвинул дверные засовы. Через минуту он очутился на улице. Мальчик посмотрел по сторонам, не зная, куда бежать. Он вспомнил, что повозки, выезжая из города, поднимаются на холм, и решил избрать этот путь. Скоро Оливер обнаружил тропинку, пересекавшую поле. По этой самой тропинке он бежал за мистером Бамблом, когда тот вёл его с фермы в работный дом.
Добравшись до фермы, Оливер заглянул через изгородь в сад. Было ещё очень рано, но какой-то мальчик уже полол грядки. Оливер узнал Дика. Много раз их обоих били, морили голодом, сажали под замок.
– Дик! – позвал Оливер, и мальчик подбежал к изгороди, протягивая к нему худенькие руки. – Никто ещё не встал?
– Никто, кроме меня, – ответил мальчик.
– Никому не говори, что видел меня, – попросил Оливер. – Я сбежал. Буду искать счастья подальше отсюда.
– Хорошо, что мы с тобой повидались, Оливер, – сказал Дик. – Не задерживайся. Тебе нужно торопиться.
Малыш взобрался на низкую изгородь, чтобы обнять Оливера.
– Прощай, милый! Да благословит тебя бог.
Оливер впервые услышал, что на него призывают благословение, и в последующей жизни, полной превратностей и невзгод, никогда не забывал его.
Глава 3
К восьми часам утра Оливера отделяло от города почти пять миль. Наконец он сел отдохнуть у придорожного столба и впервые задумался о том, куда ему идти и где теперь жить. На столбе было указано, что до Лондона оставалось семьдесят миль. «Лондон – огромный город! – рассуждал Оливер. – Даже мистер Бамбл никогда не сможет разыскать меня там!»
В тот день Оливер прошёл двадцать миль, и за всё это время у него во рту не было ничего, кроме сухой корки хлеба и воды, которую он выпросил у дверей придорожного коттеджа. На ночлег он устроился в стогу сена, а наутро опять двинулся в путь.
На седьмой день мальчик добрался до маленького городишки под названием Барнет, который располагался всего в нескольких милях от Лондона. Оливер, чьи ноги были стёрты в кровь, присел отдохнуть на ступенях какого-то дома.
Так, съёжившись, мальчик просидел некоторое время, глядя на проезжающие мимо экипажи, и не сразу заметил, что с другой стороны улицы на него смотрит какой-то мальчишка.
– Эй, парнишка! Какая беда стряслась? – спросил мальчишка, подходя к Оливеру.
Он был примерно одних лет с Оливером, но казался самым удивительным из всех мальчиков, каких ему случалось встречать. Небольшого роста, курносый, с острым взглядом, незнакомец держался как взрослый. На нём был сюртук с чужого плеча, достававший мальчишке до пят.
Из-под завёрнутых до локтей рукавов торчали голые руки.
– Эй, парнишка! Какая беда стряслась? – повторил он свой вопрос.
– Я очень устал и проголодался, – ответил Оливер. – Я пришёл издалека.
– Держишь путь в Лондон? – уточнил странный мальчик.
– Да, – ответил Оливер.
– Тебе, наверное, нужно где-то устроиться на ночлег?
Оливер вновь согласился.
– Не волнуйся, – успокоил его незнакомец. – Мне нужно сегодня вечером быть в Лондоне, и я знаю там одного почтенного джентльмена, который приютит нас даром.
Неожиданное предложение дать приют было слишком соблазнительным, чтобы его отклонить.
– Это очень любезно, – произнёс он.
– К вашим услугам, – сказал незнакомец. – Меня зовут Джек Даукинс, а для близких друзей я – Ловкий Плут.
Поскольку новый приятель Оливера странным образом возражал против того, чтобы войти в Лондон засветло, они добрались до города лишь около одиннадцати часов вечера. Плут торопливо пробирался по улицам, и Оливер старался от него не отстать.
Так они дошли до Сафрен-Хилл. Оливер в жизни не видел более жалкого и гнусного места. Улочка была узкая и грязная, а воздух насыщен зловонием.
Оливер подумал, не лучше ли ему улизнуть, но тут Плут толкнул дверь какого-то дома и втащил его внутрь.
– Эй, кто там? – раздался голос.
– Плутни и удача, – сказал Плут.
Оливер решил, что это был пароль или сигнал, возвещавший о том, что всё в порядке. В дальнем конце коридора замерцала свеча, и из тьмы возникло лицо мужчины.
– Феджин наверху? – осведомился Плут.
– Да, сортирует утиралки, – прозвучало в ответ.
По ветхой лестнице Плут повёл Оливера в комнату на втором этаже. Стены и потолок в этой комнате совсем почернели от времени и пыли. На столе стояла свеча, воткнутая в бутылку из-под пива. Вокруг сидели четыре или пять мальчиков, выглядевших не старше Оливера.
У потрескивающего очага сморщенный старик жарил на сковороде сосиски. Его уродливое лицо наполовину скрывала клочковатая рыжая борода. Старик, одетый в засаленный фланелевый халат, делил своё внимание между сосисками и многочисленными шёлковыми платками, сохнувшими на вешалке.
– Это мой новый друг, Оливер Твист, – сказал Плут. – Я встретил его на дороге.
Старик неприятно усмехнулся и отвесил Оливеру низкий поклон. Мальчики окружили Оливера, чтобы пожать ему руку.
– Мы очень рады познакомиться с тобой, Оливер, очень рады, – заговорил старик. – Я – мистер Феджин. Плут, подвинь к огню стул для Оливера.
Заметив, что Оливер смотрит на платки, Феджин сказал:
– Здесь много платков, правда? Мы всего лишь приготовили их к стирке. Вот и все дела, Оливер. Ха-ха-ха!
Остальные мальчики тоже засмеялись. Затем все принялись за ужин. Оливер жадно проглотил свою порцию. После еды его, усталого, перенесли на мягкий тюфяк, где мальчик заснул крепким сном.
На следующее утро Оливер проснулся поздно. В комнате никого не было, кроме Феджина. Старик склонился над какой-то шкатулкой. Оливер заметил, что он радостно пожимает плечами и ухмыляется. Шкатулка была доверху набита золотыми часами, кольцами, брошами, браслетами и другими украшениями.
Феджин шептал что-то себе под нос, когда вдруг почувствовал взгляд Оливера. Резко захлопнув крышку шкатулки, он потянулся за лежащим на столе хлебным ножом.
– Что это значит? – сердито воскликнул Феджин. – Зачем ты подсматриваешь за мной? Почему не спишь?
– Я больше не мог спать, – робко ответил Оливер. – Простите, если я вам помешал, сэр.
Феджин дотронулся до шкатулки.
– Ты видел эти хорошенькие вещички? – спросил он.
– Да, сэр, – ответил Оливер.
– А! – сказал Феджин, слегка побледнев. – Это… это мои вещи, Оливер. Моё маленькое имущество. Всё, что у меня есть, чтобы прожить на старости лет.
Оливер подумал, что старый джентльмен, должно быть, настоящий скряга, если, имея столько часов, живёт в такой грязной дыре. Однако он не придал особого значения тому, что увидел, и отправился умываться. Когда он привёл себя в порядок, домой вернулись Плут и ещё один мальчик. Вчетвером они сели за завтрак, состоявший из кофе, ветчины и горячих булочек.
– Ну, – произнёс Феджин, – надеюсь, мои милые, вы поработали сегодня утром? Что принесли?
Плут начал первым.
– Парочка бумажников, – с этими словами он протянул их Феджину.
– Могли бы быть и потяжелее, – заметил Феджин, внимательно ознакомившись с их содержимым. – Но сделаны очень мило и аккуратно… Он искусный работник, этот Плут. Правда, Оливер?
– О да, очень искусный, сэр, – ответил ничего не подозревающий Оливер.
Второй мальчик, Чарли Бейтс, расхохотался, услышав ответ Оливера.
– А ты что принёс, мой милый? – обратился Феджин к Чарли Бейтсу.
– Утиралки, – ответил тот, доставая четыре носовых платка.
– И то хорошо, – улыбнулся Феджин. – Тоже недурны.
Он повернулся к Оливеру с вопросом:
– Тебе бы хотелось делать носовые платки так же искусно, как Чарли Бейтс, мой милый?
– Очень, сэр, если вы меня научите, – ответил Оливер.
Чарли снова разразился хохотом.
После завтрака старый джентльмен и оба мальчика затеяли весьма любопытную игру. Старик засунул табакерку в один карман брюк, бумажник в другой, часы положил в жилетный карман, приколол к рубашке булавку с фальшивым бриллиантом и спрятал носовой платок в задний карман. Затем он принялся расхаживать по комнате, подражая пожилым джентльменам, прогуливающимся по улице.
Иногда старик останавливался, словно бы поглазеть на витрину лавки. Всё это время оба мальчика следовали за ним по пятам. Наконец Плут наступил ему на ногу, а Чарли налетел на него сзади. В мгновение ока они опустошили его карманы, вытащив всё, что Феджин по ним рассовал.
Они повторяли эту игру снова и снова. Стоило Феджину почувствовать чью-нибудь руку в своём кармане, он кричал, и игра начиналась сначала.
Оливер с удивлением смотрел на них, но ещё больше его озадачило предложение Чарли пойти поразмять копыта. Он решил, что это означало пойти прогуляться, потому что вскоре Плут и Чарли действительно ушли.
Тогда Феджин спросил у мальчика, торчит ли у него из кармана носовой платок.
– Да, сэр, – ответил Оливер.
– Попробуй достать его оттуда так, чтобы я не заметил, – предложил старик.
Оливер сделал так, как недавно делал Плут: одной рукой придержал карман снизу, а другой осторожно вытащил платок.
– Готово? – воскликнул Феджин.
– Вот он, сэр, – с гордостью сказал Оливер.
– Ты ловкий мальчуган, мой милый! – похвалил его старый затейник. – Никогда ещё я не видывал такого шустрого мальчика. Вот тебе шиллинг.
Много дней Оливер не выходил из комнаты Феджина, и каждое утро повторялась эта странная игра. Наконец наступило утро, когда Оливеру было велено идти с Плутом и Чарли.
Мальчики втроём отправились в путь. Плут по обыкновению подвернул рукава и заломил шляпу набекрень. Чарли шествовал, заложив руки в карманы. Как только они миновали узкий двор, Плут внезапно остановился.
– Что случилось? – спросил Оливер.
– Тс… – зашептал Плут. – Видишь вон того старикашку у книжного ларька?
– Вижу, – отозвался Оливер.
– Годится, – заметил Плут, обращаясь к Чарли.
Оба мальчика незаметно перебежали через дорогу и подкрались сзади к старому джентльмену. Оливер наблюдал за ними с безмолвным удивлением.
Джентльмен в очках с золотой оправой имел вид весьма почтенный. На нём был бутылочного цвета фрак с чёрным бархатным воротником и светлые брюки. Стоя у книжного ларька, незнакомец был погружён в чтение.
Оливер увидел, как Плут засунул руку в карман пожилого джентльмена и вытащил оттуда носовой платок. Он передал трофей Чарли, и затем оба мальчика бросились бежать и свернули за угол.
В одно мгновение Оливеру открылась тайна носовых платков, и часов, и драгоценных вещей, и ремесла Феджина. Секунду он стоял неподвижно, а потом, растерянный и испуганный, кинулся прочь.
В тот самый момент, когда Оливер бросился бежать, старый джентльмен сунул руку в карман и, не найдя носового платка, быстро оглянулся. При виде удиравшего мальчика он, разумеется, заключил, что это и есть преступник.
– Держите вора! – закричал во всё горло джентльмен и пустился вслед за мальчиком.
Плут и Чарли, прятавшиеся в ближайшем подъезде за углом, услыхали крики, увидали бегущего Оливера и сразу угадали, что произошло. Они выскочили из подъезда и с криком «Держите вора!» приняли участие в погоне, как подобает добрым гражданам.
Оливер летел как вихрь, а за ним с воплями гнались старый джентльмен и два мальчика, к которым присоединилась целая толпа горожан.