Чингиз Абдуллаев
Берлинский транзит
Глава 3
После того как состав благополучно пересек белорусскую государственную границу, он оказался на территории Польши, которая теперь была не просто западным соседом России и Белоруссии, но и форпостом западного мира, даже формально став страной, входящей в Шенгенскую зону. И поэтому пограничники соответственно проверяли документы всех пассажиров на въезд в Европу по установленным общеевропейским стандартам. Нужно отдать должное полякам: почти все сотрудники говорили по-русски или хотя бы понимали пассажиров. К гостям, следующим в фирменном вагоне премьер-класса, пограничники и таможенники относились с особым уважением.
Польский пограничник улыбнулся Наталье Робертовне, сделал ей отметку в паспорте и уточнил, куда именно она едет.
– К своему брату в Женеву, – пояснила она, – только на одну неделю.
– Счастливого пути, – пожелал ей пограничник.
К обладателю дипломатического паспорта он отнесся подчеркнуто вежливо и корректно, даже не уточняя, куда именно направляется этот дипломат.
– Вы много путешествуете, – сказал он, обращаясь к Дронго.
– Да, – согласился тот, забирая паспорт, – иногда мне кажется, что слишком много.
В следующем купе пограничник забрал оба паспорта, тщательно просмотрел их.
– Вы муж и жена? – уточнил он, увидев разные фамилии.
– Какое вам дело? – дернулся Цверава. – Мы живем в гражданском браке. Или в Польше такие браки запрещены?
– Не нужно так нервничать, – посоветовал пограничник, внимательно рассматривая паспорт Цверавы. – Вы первый раз въезжаете в Европу?
– Нет. Конечно, не первый. А почему вы так решили?
– У вас новые паспорта и новые визы.
– Старые закончились, – ответил Цверава.
– И у пани тоже? – уточнил пограничник.
– Да. У нее тоже, – явно сдерживаясь, произнес Цверава.
– Я была спортсменкой, много ездила на соревнования, – вмешалась Альбина, – даже выступала у вас в Кракове на чемпионате Европы.
– По какому виду спорта? – уточнил офицер.
– Биатлон, – ответила она. – У вас есть еще вопросы?
– Нет. Все в порядке. Счастливого пути. – Он вернул им документы.
– Мерзавец, – пробормотал Цверава, когда пограничник прошел в следующее купе, – все ему интересно. А ты тоже нашла время лгать. Ты же говорила, что занималась лыжным спортом.
– Нужно было отвлечь его внимание, – попыталась оправдаться Альбина, – вот я и вспомнила про их чемпионат.
– У нас все в полном ажуре: документы и визы сделаны в немецком посольстве. Они не могут ни к чему придраться, – пробурчал Цверава. – И вообще, больше ничего не говори, когда я разговариваю с людьми. Я сам буду решать, когда тебе встревать в разговор. Поняла?
– Конечно. Не нервничай.
– Это очень важно. Будем считать, что сегодня ты сделала это в последний раз. В первый и в последний.
– Да, да, конечно, – торопливо согласилась она, хихикнула и добавила: – Даю тебе слово, что в последний раз.
Дронго вышел в коридор. Вокруг светились огни. Весь состав был освещен огнями пограничных прожекторов. Он услышал, как пограничник спрашивает у пассажира из четвертого купе о цели его визита.
– Бизнес, коммерция, – пояснил Гаврилко. – У меня важные переговоры в Ганновере.
– Счастливого пути. – Пограничник вернул ему паспорт и пошел дальше.
В коридор из своего купе вышла Альбина и взглянула на Дронго. У нее были красивые зеленые глаза. Женщина была в светло-сером спортивном костюме известной немецкой фирмы.
Он улыбнулся, но она не приняла это как приглашение к разговору или даже знакомству. Напротив, посмотрела сквозь него, затем отвернулась и вошла обратно в купе, обдав его ароматом своего парфюма. Очевидно, имея такого грозного и ревнивого друга, как Георгий Цверава, она справедливо считала, что не может улыбаться чужому мужчине из соседнего купе. Следом за ней в коридор вышел сам Жора Бакинский. Он посмотрел на Дронго и кивнул ему в знак приветствия.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался Дронго.
– Как вы думаете, скоро они закончат? Я слышал, что вы дипломат?
– Думаю, что скоро. У них обычно работает несколько бригад. Но вообще-то, я не совсем дипломат.
– Мы раньше встречались? – спросил Цверава, взглядываясь в Дронго.
– Не думаю, – ответил тот, – у меня хорошая память. Иначе я бы вас запомнил.
– Я бы вас тоже, – кивнул Цверава, – у вас слишком запоминающаяся внешность. Может, поэтому мне кажется, что я вас где-то видел.
– Возможно, где-нибудь на Кавказе, – согласился Дронго.
– Вы из Тбилиси? – уточнил Цверава.
– Нет, из Баку.
– Тогда мы земляки, – усмехнулся Цверава, – я тоже из Баку. Правда, уехал оттуда еще двадцать лет назад. Но с тех пор много раз возвращался. – Он протянул руку: – Меня зовут Георгий Нодарович Цверава. А как ваше имя?
– Меня обычно называют Дронго, – сказал он, сознавая, что этого нельзя делать ни при каких обстоятельствах. Но в него словно вселился какой-то бес, или ему хотелось, чтобы Альбина вышла из своего купе и снова посмотрела на него уже несколько другим взглядом.
Рука Жоры Бакинского повисла в воздухе. Затем он сжал пальцы в кулак. Покачал головой, нехорошо улыбнулся, убрал руку.
– Так, так, – сказал он, – значит, это вы? Тот самый знаменитый Дронго, о котором я столько слышал… Только не говорите, что вы никогда не слышали о Жоре Бакинском. Все равно не поверю.
– Если это вы, то я не знал, что Георгий Цверава и Жора Бакинский одно и то же лицо, – спокойно соврал Дронго.
– Не может быть, – убежденно ответил Цверава. – Насколько мне известно, вы должны знать все. Абсолютно все. Братья Гогия много про вас рассказывали. Вы ведь у нас известная личность…
– Надеюсь, что они не говорили ничего плохого?
– Нет, – ответил Цверава, – про вас говорили, что вы обычно держите слово и не подставляете своих собеседников. Но все равно, вы обычно работаете на другую сторону. Вы ведь мент.
– Вы же прекрасно знаете, что это неправда, и я ни одного дня не работал в милиции. Хотя считаю их работу нужной и полезной в отличие от вашей.
– Всю свою жизнь вы работали на них, – убежденно произнес Цверава. – И как мне теперь нужно расценивать ваше появление в этом вагоне? Как невероятную случайность? Или вы действительно охотитесь за мной?
– Вы же умный человек, – поморщился Дронго. – Если бы я охотился за вами, неужели я стал бы представляться таким образом? Я бы назвал вам любое имя, и вы бы его приняли. Не говоря уже о том, что мне совсем необязательно говорить свою кличку. Ведь пограничнику я ее не назвал. Она не записана в моем паспорте или в моих документах.
– Она записана в вашей судьбе, – буркнул Цверава.
– Возможно. Но именно поэтому вы должны понимать, что наша встреча – абсолютная случайность. Просто я, как и вы, люблю путешествовать по Европе с комфортом и не очень люблю самолеты.
– Ясно. Альбина, можно тебя на минуту, – обернулся Цверава.
Молодая женщина снова вышла из купе.
– Посмотри, – торжественно показал на Дронго ее спутник, – это один из самых известных сыщиков в мире. Я бы даже сказал – лучший сыщик в мире. Он не любит, когда его называют по имени, и представляется всем как мистер Дронго.
Она взглянула на него. На этот раз в ее зеленых глазах был явный интерес. Еще бы, ведь ее спутник выдает такие эпитеты!
– Не думаю, что самый лучший, – возразил Дронго, – но стараюсь быть как можно профессиональнее.
– Зачем вы в этом вагоне? – не унимался Цверава.
– А зачем вы именно в этом вагоне? – вопросом на вопрос ответил Дронго.
– Я еду на отдых со своей подругой, – возмутился Жора Бакинский, – и должен поверить, что вы случайно оказались рядом? Я провел в тюрьмах и колониях в общей сложности двадцать семь лет. Меня трудно провести, молодой человек. Вы лет на двадцать моложе меня.
– Я и не думаю вас обманывать. Утверждаю, что это всего лишь случайная встреча. Не стоит быть таким подозрительным. Завтра утром в Берлине мы расстанемся – и, надеюсь, навсегда.
По вагону шли две женщины – сотрудницы польской таможни. Дронго посторонился, пропуская их.
– Вы ничего не будете декларировать? – спросила одна.
– У него дипломатический паспорт, – пояснила ей вторая, – не нужно ничего спрашивать. Извините. Спроси у пассажиров третьего купе.
– У нас нет ничего запрещенного, – сообщил Цверава, глядя в глаза Дронго.
– Да, – подтвердила его спутница, – ничего нет.
Когда женщины скрылись в другом вагоне, Дронго тихо сказал:
– Как видите, я даже не вспомнил об «игрушке», которую вам передал Захар. Хотя такие «игрушки» могут быть очень опасным подарком, особенно в Европе, но это тоже ваше личное дело. Надеюсь, она нужна вам для защиты, а не для мести.
– Вы нас подслушивали? – мрачно осведомился Цверава.
– Если бы у меня были дурные намерения, я бы сейчас просто сдал вас польским властям. И избавил бы себя от такого непредсказуемого соседа, как вы.
Цверава нахмурился. Дронго был прав, и он понимал это. Альбина с любопытством смотрела на Дронго. Кажется, нашелся человек, который посмел возражать ее спутнику и остался в живых.
– Хорошо, – согласился Цверава, – будем считать, что это и вправду случайная встреча. Надеюсь, что завтра утром мы действительно расстанемся навсегда.
Он повернул в свое купе. Затем снова взглянул на Дронго.
– Насчет «игрушки» вы не совсем правы. Я давно вернул ее Захару, можете спросить у него. Зачем мне эти ненужные эксперименты.
– Не сомневаюсь, – ответил Дронго и тоже направился в свое купе.
Альбина молча стояла у окна, глядя на него, но больше не проронив ни слова. Из четвертого купе выглянул Гаврилко и сразу же закрыл дверь. Дронго тоже захлопнул дверь за собой. И в соседнем купе закрылась дверь. После чего Альбина негромко спросила:
– Он действительно такой известный человек?
– Лучший сыщик, – хмыкнул Цверава, – никаких сомнений. Только все знают, на чьей он стороне. Он никогда не бывает за нас, даже если иногда помогает кому-то из наших выпутаться из неприятной истории.
– Ты думаешь, что его послали следить за нами?
– Конечно, нет! Он слишком известный эксперт, чтобы быть еще и «топтуном». Так называют людей, которые следят за своими прикрепленными. Нет, нет. Просто мне не совсем понравилось такое совпадение. Ты же знаешь, что я не верю ни в Бога, ни в черта. Зато я верю в случайность, которая иногда меняет жизнь и судьбу. В общем, мне не понравилась наша встреча. Очень не понравилась.
– Что ты думаешь делать?
– Ничего. Лечь спать. А утром выйти на вокзале и навсегда забыть о нашем соседе.
По коридору прошел проводник, громко объявляя, что состав скоро тронется. Из первого купе выглянула Наталья Робертовна.
– Они закончили свою проверку? – уточнила женщина.
– Да, – ответил проводник. – Вам что-нибудь нужно?
– Принесите мне горячей воды. Я хочу выпить кофе.
– Сейчас принесу вам чайник, – пообещал проводник.
Дронго услышал, как открылась дверь в третьем купе. Кто-то выглянул оттуда. Очевидно, что-то спросить у проводника. Дронго чуть приоткрыл дверь. Он не мог видеть, кто именно выглянул из третьего купе, но зато видел проводника, который молча смотрел на пассажира, затем быстро кивнул и поспешил к себе.
Едва состав тронулся, в вагоне появился Захар. Дронго услышал сначала осторожный стук в дверь.
– Кто там? – спросил Георгий Цверава.
– Это я, Захар, – отозвался гость.
Дверь открылась.
– Все нормально, – сообщил Захар, – прошли границу. Руслан в нашем купе.
– Говори тише, – посоветовал Георгий Цверава, – у нас очень неприятный сосед.
– Этот дипломат? Он за вами следит?
– Он не дипломат. Это известный эксперт по вопросам преступности. Самый известный. Сиди спокойно и не дергайся. Вы с Русланом не могли знать его в лицо. Его многие не знают. Слышали только кличку – Дронго.
– Я тоже слышал, – удивленно сказал Захар.
– Вот как раз он и едет рядом в соседнем купе. Это вы проглядели.
– Нужно было сказать нам в Бресте. Костя мог бы сделать так, чтобы он вышел прямо там. Сломал бы себе ногу или руку…
– Дурак, – разозлился Георгий Цверава, – ты, вообще, видел его? Он сломал бы руки-ноги не только Косте, но и вам обоим. Он на целую голову выше любого из нас. Я уж не говорю о его подготовке. Не будь таким самоуверенным кретином. В общем, так. Когда прибудем в Берлин, пусть посмотрят, куда он поедет. Только осторожно. Он легко обнаружит ваших людей.
– Все сделаем, – заверил его Захар.
Они даже не представляли, что Дронго слышал их разговор. Захар вышел из третьего купе, подошел ко второму. Он хотел постучать, чтобы хотя бы посмотреть еще раз на этого эксперта, но побоялся сделать это без санкции своего грозного босса. Поэтому он повернулся и пошел в свой вагон. Ни Захар, ни проводник, который вышел из своего купе и проводил уходившего долгим взглядом, ни сам Дронго еще даже не подозревали, что до завтрашнего утра доживут не все пассажиры, которые сейчас находились в своих купе, за закрытыми дверями.
Глава 4
Исполняя заказ, проводник принес кипяток для соседки из первого купе. Затем прошел дальше, постучал в дверь второго купе. Дронго открыл дверь.
– Вам что-нибудь нужно? – спросил проводник. Это был напарник того, что встречал их на перроне. Он был выше ростом и шире в плечах.
– Нет, спасибо.
– В час ночи будем в Варшаве, – сообщил проводник, – а утром – в Берлине. Но вас уже не будут беспокоить.
– Хорошо. Спасибо.
– Я хотел принести вам кофе или чай. Может, кипяток в чайнике, если хотите?
– Нет, спасибо.
Дронго никогда не пил воду из открытых емкостей. И тем более не собирался пить воду из чайника, которую вскипятил бы ему этот подозрительный проводник. На такой случай у него был свой небольшой электрический чайник, в котором он кипятил воду из запечатанных бутылок.
Проводник прошел дальше, постучался в третье купе. Ему открыли. Очевидно, женщина вошла в туалет, так как почти минуту пассажир и проводник молчали. Или объяснились знаками, так как Дронго, даже припав к стене, не уловил ни слова.
– Утром, – наконец услышал он проводника.
– Смотри в оба, – послышался тихий голос Георгия Цверавы.
Очевидно, проводник тоже выполнял при нем роль своеобразного телохранителя. Только этим можно было объяснить его повторный проход по коридору. Проводник прошел дальше, постучал в дверь четвертого купе. Ему долго не отвечали. Дронго чуть приоткрыл дверцу. Проводник постучал во второй, в третий раз. Наконец ему ответили.
– Что случилось? – крикнул Гаврилко. – Я принимаю душ.
– Вам что-нибудь нужно? Чай или кофе?
– Попозже. Минут через тридцать. Я вам сообщу, – ответил Гаврилко из-за закрытой двери.
Проводник повернул обратно. Дронго захлопнул дверь. Похоже, выезд такого известного криминального авторитета, как Жора Бакинский, был обставлен подобающей королю свитой и охраной. Кроме двоих телохранителей, которые следовали за ним в соседнем вагоне в Берлин, здесь был еще и проводник, который также выполнял роль охранника.
Дронго закрыл дверь на замок, прислонил к дверям свой небольшой чемодан и прикрепил к ручке дверцы ремень, зацепив другой его конец за ручку двери, ведущей в туалет. Теперь, даже имея ключ от его купе, невозможно было открыть эту дверь, даже дернув изо всех сил.
Сыщик прилег на кровать и постепенно провалился в сон. Проснулся он ровно в час ночи, когда состав въехал на варшавский вокзал. Повсюду горели огни. Вокзал находился в самом центре города под землей. Это была своего рода достопримечательность столицы Польши.
На вокзале в такое позднее время почти никого не было. Дронго поднял голову, посмотрел в окно. Пустой перрон. Возможно, все спят, кроме телохранителей его соседа. Он усмехнулся. Такое количество разных людей хлынуло в Европу и в Америку после падения «железного занавеса»! И не всегда это были добропорядочные налогоплательщики.
По перрону прошли трое – двое мужчин и женщина, на голове которой был платок. «Странно, – подумал Дронго, – ночью на варшавском вокзале женщина в туго повязанном платке… Впрочем, почему бы и нет? У каждого свои предпочтения». Он снова положил голову на подушку и уснул.
Спал сыщик всегда чутко, просыпаясь от малейшего шороха. На этот раз он проснулся от какого-то непонятного шума, словно услышал приглушенный стон из соседнего купе. Дронго поднял голову и взглянул на часы. Шестой час утра. Из-за стенки больше не доносилось ни одного звука. Словно кто-то увидел во сне кошмар и застонал. Или ему так показалось? Неудивительно, если его соседу снятся кошмары. Говорят, на его совести несколько людей, которых он лично убил. А число тех, кого он приказал убить, даже трудно представить. И среди них было очень много людей из криминального мира, которые не хотели признавать авторитет Жоры Бакинского. Ему приходилось доказывать свое превосходство столь кровавым способом.
Он вспомнил, что в Баку как легенду рассказывали историю о том, как Жора Бакинский сбежал из городского управления милиции, переодевшись в милицейскую форму. Уже потом, через некоторое время, стало известно, что ничего особенного не случилось. И бегство «вора в законе» было хорошо подготовлено его сообщниками. Следователь получил крупную сумму денег и согласился выйти на несколько минут из своего кабинета, оставив подследственного вместе со своей формой, висевшей в шкафу.
Тогда, в конце восьмидесятых, ничего доказать не смогли. Это было время всеобщего бардака, время развала большой страны и начала карабахской войны, время расцвета криминальных авторитетов и всеобщего воровства, время массового мародерства и неслыханных беспорядков. Жора Бакинский благополучно сбежал, а потом дело попросту развалили и закрыли. Следователя уволили из органов, и через год он уехал на постоянное место жительства в Америку. Говорят, что открыл там небольшую заправочную станцию на деньги, полученные за свое предательство. Но деньги не принесли ему счастья. Бизнес довольно быстро зачах, пришлось продать заправочную станцию. Нефть и бензин дешевели с каждым днем. Рассказывают, что бывший следователь работал даже охранником в каком-то местном баре. Однажды вечером он получил пулю в живот и умер через три дня в местной больнице для людей, не имеющих медицинской страховки.
А может, это застонала Альбина, которая уже начала понимать, с каким опасным человеком она связалась? Или увидела нечто страшное во сне? А может, стон этот донесся вообще не из третьего купе, а из первого, где ехала такая уверенная и элегантная дама, направлявшаяся к своему брату в Швейцарию?
Дронго снова прислушался. В соседнем купе слышалась какая-то возня, словно там перетаскивали чемоданы. Но делали это очень тихо, стараясь не шуметь. Может, Жора Бакинский решил не рисковать и сойти во Франкфурте-на-Одере, к которому они сейчас подъезжают? Чтобы окончательно проверить версию о случайном попутчике, которым оказался Дронго.
Послышался шум: очевидно, кто-то ударился о край стола. Последовало громкое восклицание, и снова воцарилось молчание, словно вскрикнувшему мужчине закрыли рот. Дронго прислушался. Хлопнула дверь. Один раз, другой. Конечно, следовало открыть свою дверь и посмотреть, что именно происходит в соседнем купе. Но он не стал этого делать. Ведь в таком случае он дал бы лишний и явно ненужный повод Георгию Цвераве усомниться в том, что Дронго лишь случайно оказался в этом поезде и совершенно не собирается следить за криминальным авторитетом.
Поэтому эксперт повернулся на другой бок и закрыл глаза. Если преступный авторитет хочет сойти на ближайшей станции, это его личное дело. В конце концов, коли уж он сумел получить заграничный паспорт и даже визу в Шенгенскую зону, значит, действительно основательно готовился к этой поездке. А если он хочет затеряться в Европе, то это тоже его личное дело.
Дронго закрыл глаза. До Берлина еще несколько часов, и он может немного поспать. Под мерный стук колес сыщик снова заснул.
Он проснулся часа через два от громкого стука в дверь. Поморщился. Стучали громко, с таким расчетом, чтобы разбудить спящих пассажиров. Кто-то просил открыть дверь. Дронго привстал. Кто это решил его побеспокоить? Через секунду он понял, что стучатся в соседнее купе. Еще несколько мгновений понадобилось ему для того, чтобы понять, кто именно стучится. Это был Захар, тот самый телохранитель Георгия Цверавы, голос которого он уже слышал.
– Откройте дверь, пожалуйста, – громко просил Захар, уже буквально колотя по двери кулаком.
Ответом ему было молчание. Захар выругался. Неужели оба пассажира так крепко спят? Охранник прошел по коридору к проводнику. Было слышно, как он громко разговаривает с проводником, просит его открыть дверь в третье купе. Тот возражал, поясняя, что не имеет права открывать двери, запертые пассажирами изнутри. Но Захар упрямо настаивал. Через некоторое время подошел второй проводник, который ночью обходил вагон; он сразу же согласился открыть дверь. Вместе с Захаром они подошли к третьему купе.
– Открывай двери, – потребовал Захар. – Почему они меня не слышат? И на мобильный не отвечают.
– Заняты, наверно, – весело предположил проводник. – Когда с тобой в купе такая цыпочка, можно забыть обо всем на свете. Чего ты дергаешься? Пусть люди отдыхают. До Берлина еще сорок минут, успеют выйти.
– Открывай дверь, – рявкнул Захар, – они не могут так крепко спать и ничего не слышать.
Проводник открыл дверь. Послышались два изумленных и испуганных восклицания. На кровати лежала полуодетая женщина, лицо которой закрывала подушка. Было очевидно, что убийца положил ей подушку на голову и дважды выстрелил через нее.
– Что это такое? – испугался проводник. – Ее убили?
– А где сам Жора? – закричал Захар. – Куда ты его дел?
Он схватил проводника за грудки.
– Куда ты его дел, Сергей? – заорал Захар на весь вагон. – Ты понимаешь, что теперь с тобой будет?!
– Я его никуда не девал, – испугался проводник, – отпусти. Я вообще не понимаю, что здесь произошло.
– Убили Альбину, – пояснил ему Захар, чуть успокаиваясь. – Убили ее и бросили здесь, а его похитили. Понимаешь, ты, обалдуй чертов, что теперь будет? И ты ничего не слышал?
– Этого не может быть, – растерянно сказал проводник. – Как это убили? Никто не слышал выстрелов. Ее не могли убить. Я всю ночь не спал, в своем купе сидел. И никого посторонних здесь не было. Иначе я бы услышал.
– Дурак, – презрительно сказал Захар, – стреляли из пистолета с глушителем. Ты посмотри, как они ее убрали. Подушку на голову, чтобы не кричала, и два выстрела. Второй был контрольным.
– Я должен вызвать полицию, – засуетился Сергей.
Дронго решил, что ему пора выходить из своего купе. Неужели Георгия так напугало и разозлило присутствие эксперта, что он решил уйти, заодно избавившись и от своей спутницы? Похоже на то. Дронго начал быстро одеваться.
– Может, их вещи забрали? – спросил проводник. Похоже, он еще не совсем понимал, что именно здесь произошло.
– Какие вещи? – сквозь зубы спросил Захар. – Сейчас я позвоню и даже не знаю, что мне сказать. Меня на куски порежут. Но только вторым. Первым порежут тебя.
Дронго закончил одеваться и вышел из своего купе. Двое мужчин в коридоре обернулись к нему. У обоих были испуганные, встревоженные лица.
– Вы ничего не слышали? – нервно спросил проводник.
– Ничего, – ответил Дронго. – Что случилось?
– Убили нашу пассажирку, – выдохнул Сергей, – ночью залезли в вагон и застрелили ее. А пассажира похитили.
Дронго подошел ближе. Увидел ноги женщины, прикрытые одеялом до колен. Нахмурился.
– Ты должен был что-то слышать, – убежденно сказал Захар. Он был плотного телосложения, очевидно бывший спортсмен. Характерные сломанные уши выдавали в нем бывшего борца. Нос картошкой, встревоженные глаза, клочковатые волосы, широкоскулое лицо.
– Во-первых, не люблю, когда мне «тыкают», – строго заметил Дронго. – Будьте любезны перейти на «вы». А во-вторых, я вам уже сказал, что ночью ничего не слышал. Очевидно, я слишком крепко спал.
– Как это не слышал? – ощерился Захар. – Ее убили, нашего друга забрали, а ты ничего не слышал?
– Еще раз прошу обращаться ко мне на «вы», – холодно попросил Дронго. – И тем не менее я ничего не слышал. Иначе я бы вам сказал.
Захар хотел что-то возразить, но проводник схватил его за руку.
– Подожди, – попросил он, – сейчас спросим у другого соседа.
Он прошел к соседнему купе, постучал. Там не ответили. Он постучал сильнее. Прислушался. Молчание.
– Там тоже кого-то убили? – невесело предположил проводник.
Захар удрученно покачал головой. Только этого не хватало. Если исчез пассажир из соседнего купе, значит, он и был организатором похищения их босса. Телохранитель подскочил к двери купе и забарабанил изо всех сил. Дверь наконец открылась. На пороге стоял встревоженный пассажир. Лицо у него было в мыльной пене, очевидно, он брился.
– Что вам нужно? – спросил Гаврилко.
– Почему не открываешь? – рявкнул Захар.
– Подожди, – снова попросил его проводник. – Извините, что мы вас беспокоим. Вы ничего не слышали?
– Я брился, когда вы стучали, и ничего не слышал. А когда он начал ломать дверь, то услышал, – пояснил Гаврилко, вытирая с лица пену.
– Нет. Вы не поняли. Вы ничего не слышали сегодня ночью из соседнего купе? Какие-нибудь звуки, шум или разговоры?
– Ничего не слышал, – пожал плечами Гаврилко, – я вообще крепко сплю и не понимаю, почему должен был слушать, что происходит в соседнем купе. Там ехала какая-то неизвестная мне пара, очевидно семейная. Пожилой мужчина и очень эффектная молодая красавица. У них были свои дела. Я не люблю подглядывать в замочную скважину.
– И вы ничего не слышали? – снова переспросил проводник.
– Абсолютно ничего. Извините, но я должен побриться. Скоро Берлин.
Сергей повернулся и посмотрел на Захара. Тот пожал плечами.
– Нас просто разорвут, – убежденно сказал он. – Куда мог деться сам Жора?
Он достал телефон, набрал номер:
– Руслан, давай быстрее сюда. Жора пропал.
Затем убрал аппарат в карман.
– Его не могли забрать из вагона без шума. Он не тот человек, которого можно так просто забрать, – убежденно сказал Захар.
– Все равно мы должны будем вызвать полицию, – растерянно ответил проводник, – у нас за все время не было ни одного такого случая.
– О чем ты говоришь? Это такой человек… Ты ничего не понимаешь, – отмахнулся Захар, снова подходя к третьему купе, где лежала убитая женщина. На подушке расплылось кровавое пятно. Дронго помрачнел; он не любил смотреть на подобные картинки, даже несмотря на свою профессию.
– Не нравится? – вздохнул Захар. – Вот и мне не нравится. Вы же сыщик, так мне говорил Жора, почему ничего не услышали? Какой же вы тогда сыщик?
– Видимо, не очень хороший, – в тон ему ответил Дронго, – но повторяю, что я действительно ничего не слышал.
Из соседнего вагона прибежал молодой черноволосый мужчина лет тридцати. Очевидно, это был Руслан. Он подбежал к своему напарнику, заглянул в купе и изумленно отпрянул.
– Ее убили, – выдавил он.
– Да, – печально согласился Захар, – а его похитили.
– Кто это мог сделать? – испуганно спросил Руслан. – За такое… Она была его женщиной… Он не простит.
– Ее убили у него на глазах, – пояснил Захар, – и он промолчал. Никогда в жизни в такое не поверю. Нужно было его знать. Говорят, что в Омской пересыльной тюрьме он однажды держался против троих беспредельщиков. Ему тогда было уже под пятьдесят, а они были молодые и сильные. Он их всех тогда порезал. Всех троих.
– Не нужно об этом рассказывать, – попросил проводник, взглянув на Дронго, – сейчас нужно вызвать немецкую полицию. Вам лучше вернуться в свой вагон, а вам – в свое купе.
– Никуда я не вернусь, – твердо ответил Захар, – пусть меня допрашивают. Пусть меня даже арестуют. Я ведь отвечал за их безопасность. На вокзале нас будут встречать, через полчаса. Если узнают, что Георгий пропал, а его женщину убили… Меня удавят прямо на вокзале. И тебя, Руслан, удавят. И тебя, Серега, вместе с напарником – за то, что такое случилось в вашем вагоне. И этого фраера – сыщика из соседнего купе. Я даже боюсь подумать, что будет.
– При чем тут мы? – испугался Сергей. – Мы с напарником ничего не слышали. Ты нас не пугай.
– Я тебе правду сказал. Резать будут всех нас по кусочкам, пока мы не скажем, куда исчез Георгий.
– Я иду вызывать полицию, – махнул рукой проводник, – а вы все равно уходите. Может, хоть в живых останетесь.
Дронго подумал, что Захар прав. Не мог такой известный криминальный авторитет, как Жора Бакинский, просто так уйти со своими похитителями. И дверь ночью он не стал бы открывать кому попало. А убитая женщина в его постели – это просто позор. Либо у него не хватило авторитета, чтобы ее защитить, либо силы, чтобы отстоять. В любом случае он не должен был молча позволить такое дикое убийство. Нет, что-то не сходится. Жора Бакинский был слишком авторитетным человеком, чтобы это убийство могло пройти так гладко. Получается, что его выкрали без шума, а женщину попросту застрелили.
– Давайте посмотрим в туалете, – предложил Дронго. – Может, там остались какие-нибудь следы.
– Какие следы? – поморщился Захар. – Как они туда ходили? Ты, сыщик, лучше помолчи, не заговаривайся от страха. Все равно тебе оторвут…
Дронго отодвинул его в сторону, шагнул вперед, достал из кармана носовой платок и обмотал его вокруг ладони. Только затем дотронулся до ручки и открыл дверь в туалет. Посмотрел на картинку, представшую его взору, и взглянул на Захара.
– А теперь посмотри сюда, – предложил он.
На полу в душевой сидел убитый Георгий Цверава. Две пули пробили ему сердце и легкое. Было заметно, что кровь уже свернулась. Авторитет сидел, прислонившись к стенке в одном нижнем белье.
Захар открыл рот, словно собираясь закричать. Руслан застонал от ужаса. Проводник бросился к своему напарнику, собираясь остановить состав и вызвать полицию.
– Не нужно кричать, – попросил Дронго Захара. – Как видишь, теперь все понятно. Его убили вместе с женщиной. Никто его не похищал.
Криминального авторитета убили в туалете. Это был знак высшего презрения к убитому. И вызов всему преступному сообществу. Такие вещи в криминальной среде не прощаются, это Дронго хорошо знал.
– Не может быть, – наконец прошептал Захар, потрясенный увиденным, – этого не может быть…
