Чингиз Абдуллаев
Бремя идолов
– Насчет гарантий я, конечно, могу не спрашивать?
– Вот именно. У меня не страховая контора, и я не всемогущ. Я могу потерпеть поражение, могу ничего не найти. Но моя репутация заставит меня работать куда интенсивнее, чем трудились бы на вас десяток сыщиков. У каждого своя профессиональная гордость.
– Какие же сроки? – спросил главный редактор.
– Это вы должны назвать. Только по возможности реалистические. Если вы дадите мне три дня, как в старых сказках, это и будет сказкой. Если год, то это несерьезно. Я думаю, месяц или два – срок вполне достаточный. Возможно, смогу уложиться и в меньший срок.
– Хорошо, – Сорокин взял стаканчик текилы и с грустью произнес: – За нашего Славу Звонарева. За упокой его души. И за ваш успех, – он быстро выпил, закусил лимоном. Дронго последовал его примеру. В последние годы ему полюбилась именно текила, или, скорее, сам обряд ее поглощения: сначала нужно лизнуть соль, потом выпить обжигающую жидкость и только в конце закусить лимоном, чтобы создать полный букет ощущений.
– Кто, кроме вас, знает о моем участии в этом деле? – спросил Дронго.
– Только я и двое наших сотрудников. Эта идея пришла в голову одному из наших ребят, пишущему на криминальные темы.
– Вот вам бумага, – Дронго достал из кармана небольшую записную книжку, вырвал листок, – напишите их имена и фамилии. Желательно домашние телефоны и адреса, если помните. И свой телефон тоже. Можете дать мобильный.
– А для чего их адреса? – удивился Сорокин, пододвигая к себе бумагу и доставая ручку.
– Для проверки. Я должен быть убежден, что они не подставили нас обоих. Вполне вероятно, что ваши конкуренты или недоброжелатели захотят обыграть такой выигрышный факт. Главный редактор самой популярной московской газеты не доверяет властям и нанял частного детектива. Согласитесь, что такой сюжет может пойти на первые полосы. Я уже не говорю о том, как его могут использовать политики. В том числе и вероятные кандидаты в президенты…
– Я понял, – кивнул Сорокин, – вот здесь все телефоны и адреса. – Еще что-нибудь?
– Только одно. Я хочу подробно поговорить кое с кем из ваших сотрудников. С теми, кто общался со Звонаревым перед смертью. Это можно организовать?
– Конечно. С любым. Я могу представить вас журналистом зарубежной радиокомпании, собирающим материал о погибшем Звонареве. Обычно вопросы корреспондентов и следователей почти не отличаются.
– Тогда все в порядке. Должен признаться, что меня радует ваша осведомленность. Вы неплохо подготовились к нашей беседе.
– Как и вы, – пробормотал Сорокин.
– В таком случае начнем именно с вас. Расскажите мне подробно, что случилось в вашей редакции за несколько последних дней перед смертью Звонарева? И какие статьи он готовил или собирался опубликовать? А потом я приеду к вам. Когда вам будет удобно?
– После четырех, – взглянул на часы Сорокин, – я буду ждать вас в редакции. В три я должен быть в правительстве.
– Договорились. А сейчас побеседуем еще…
ГЛАВА 3
Он не любил опаздывать. Это качество, выработанное за годы службы в органах, стало его принципом: никогда не опаздывать на любые встречи или совещания. Бывший полковник госбезопасности Ветров, ныне работающий начальником службы безопасности крупного банка, знал, как важно не опаздывать именно на эту встречу. Ему было уже за шестьдесят. Большая лысая голова, лицо с крупными бородавками на подбородке и у носа, мясистые щеки, чуть раскосые монголоидные глаза – очевидно, среди его предков были азиаты. Почти все бывшие офицеры КГБ и МВД довольно быстро и неплохо устраивались в новой жизни. Их бесценным опытом норовили воспользоваться как раз те, против кого генералы боролись всю свою прежнюю жизнь. Бывшие фарцовщики, спекулянты, валютчики, мошенники получали в обществе статус уважаемых людей, банкиров и предпринимателей, а соответственно боровшиеся против них офицеры милиции и госбезопасности становились их цепными псами, предпочитали вопреки укорам совести иметь очень неплохую зарплату и обеспеченную старость, чего не могло дать им государство, коему они честно служили всю свою жизнь.
Ветров посмотрел на часы и чертыхнулся. Неужели из-за этой проклятой автомобильной пробки придется опоздать! Он хрипло напомнил водителю:
– Мы опаздываем, Миша. Постарайся успеть.
Водитель испуганно обернулся. Обычно Ветров не напоминал ему о времени. Водитель и без того знал строгий нрав своего хозяина. Но раз тот напомнил, значит, дело действительно очень важное и опаздывать нельзя ни при каких обстоятельствах. Водитель немедленно включил сирену, которая была на их «Мерседесе». И хотя законом запрещалось устанавливать подобные сирены на машинах, не принадлежащих высшим государственным чиновникам, тем не менее автомобилисты, не вникая, кому там принадлежит рев несущегося позади авто, шарахались в сторону, освобождая наглецу место.
Ветров скосил глаз на папку, лежащую на сиденье рядом. От этой встречи может зависеть очень многое, – в который раз подумал он, глядя на темный коленкор. Для него вся ценность предстоящей встречи вмещалась в этой деловой папке, подготовленной для него специалистами из аналитического центра, который он создал при своей службе безопасности.
Они успели даже за две минуты до условного часа, и Ветров, выходя из автомобиля, кивнул водителю в знак благодарности. Многословие, по убеждению Ветрова, лишь балует людей, делает их недисциплинированными.
Войдя в здание, Ветров прошел к лифту, оглянулся по сторонам. В подъезде пусто, хотя дверь была открыта. Это его удивило и несколько насторожило. Он дождался, когда кабина лифта спустилась вниз, и уже собирался войти, когда услышал за своей спиной:
– Константин Андреевич?
– Да, – обернулся Ветров. Рядом стояли двое неизвестно откуда появившихся молодых людей. Ветров испуганно прижал к себе папку и первый раз пожалел, что не взял телохранителей. Но молодые люди любезно улыбались.
– Четвертый этаж, – сказал один из них, – дверь налево.
– Я знаю, – грозно прохрипел Ветров и, уже не глядя по сторонам, вошел в кабину, нажав на кнопку четвертого этажа. В конце концов эти слизняки небось и не заметили, что он их испугался. Тоже мне охрана! Играют в детские игры. Могли бы встать у дверей, когда он вошел. Нет, предпочли эффектное появление за его спиной, кретины. Понятия не имеют, как положено нормально работать, с нарастающим раздражением думал полковник.
На четвертом этаже кабина остановилась. Ветров вышел, огляделся. Подумал, что уж здесь-то не будет неожиданностей, заметил телевизионную камеру, установленную справа от него. И еще одну – у самой двери, к которой он направлялся.
«Неплохая охрана», – удовлетворенно отметил про себя полковник и шагнул к двери, поднимая руку, чтобы позвонить. Но дверь автоматически распахнулась перед ним. На пороге стоял молодой человек в строгом темном костюме.
– Вас ждут, – показал он в глубь квартиры. Ветров, прижимая к себе папку, прошел дальше.
В большой, просторной гостиной, переделанной, очевидно, из нескольких комнат, его ждали трое. Один из них – президент банковского объединения, в котором работал Ветров. Второй – известный политик, чье лицо успело примелькаться. И третий… третий был тот самый человек, ради которого первые два приехали на конфиденциальную встречу. Третий, глава крупной нефтяной компании, и был хозяином встречи.
Поздоровавшись, Ветров прошел в комнату. Почтительность хозяина заставила его чуть наклонить голову, отчего его одутловатое лицо приобрело багровый оттенок.
– Проходите, Константин Андреевич, – пригласил его Хозяин, – садитесь. Мы как раз ждали вас, чтобы начать наш разговор.
Президент банка кивнул Ветрову, а Политик даже встал и пожал ему руку. Словно полковник был одним из его избирателей.
– Садитесь, садитесь, – мягко продолжал Хозяин, подталкивая его к креслу, – вы принесли то, что мы просили?
– Да, конечно. Вот данные всех трех опросов, проведенных разными социологическими службами. Мы заказывали им материалы от имени нашего информационного агентства, якобы для составления рейтинга кандидатов. Вот данные, – раскрыл папку Ветров, усаживаясь в глубокое кресло, – а вот обработка наших аналитиков. По результатам опросов мы имеем…
– Подождите, – прервал его Хозяин, – давайте-ка по порядку. Кто именно интересовал вас для опросов? Вы включали в рейтинг ныне действующего Президента?
– Нет, – ответил Ветров, – мне казалось, что здесь все и так ясно. Он не пойдет на третий срок.
– Это вы так считаете. Впрочем, мы сейчас не об этом. Но вы провели опрос остальных кандидатов. Каковы данные социологических служб?
– Во всех опросах на первое место выходит лидер коммунистов. На втором-третьем идут мэр Москвы и известный генерал, про которого вы спрашивали. Однако у мэра Москвы рейтинг чуть больше. Таким образом, уже сейчас можно спрогнозировать возможный выход во второй тур лидера левых и мэра столицы. И почти со стопроцентной уверенностью можно говорить, что при таком исходе победу одерживает мэр Москвы.
Наступило молчание. Хозяин встречи посмотрел на сидевших рядом с ним Банкира и Политика. Покачал головой и, мягко улыбнувшись, спросил:
– Вам все понятно или есть еще какие-то сомнения?
– Он не пройдет, – зло бросил Политик, – мы этого не допустим. Организуем серию статей в прессе, дадим задание телевидению. К власти мы его ни в коем случае не допустим.
– Это вы так думаете, – нахмурился Банкир, – а в действительности он самый реальный кандидат…
– Который победит на выборах, – закончил за него Хозяин встречи. – Итак, мы, по-моему, определились. Если мы по-прежнему будем сидеть сложа руки, это почти наверняка приведет к победе нашего оппонента на президентских выборах. И как следствие – крупные неприятности, которые принесет нам эта победа.
– Вы могли бы этого не говорить, – дернулся Политик, – мы и так понимаем сложность ситуации. Если бы Президент в свое время более решительно противостоял амбициям мэра, мы бы…
– Мы бы имели еще более популярного мэра, – возразил Хозяин встречи. – Ваша беда состоит в том, что в отличие от социологов вы не умеете считать. А в отличие от аналитиков не умеете анализировать ситуацию. Это всегда было вашим уязвимым местом.
– Во всяком случае, я придерживался определенной линии, – прохрипел Политик.
– Ну и напрасно, – рассудительно заметил Хозяин встречи, – давайте теперь послушаем Константина Андреевича. Итак, с прогнозом нам примерно ясно. Не стоит вникать в проценты и выкладки, мы и так представляем себе картину, я считаю, достаточно полно. Каковы прогнозы ваших аналитиков? Можно изменить ситуацию?
– В настоящее время рейтинг мэра продолжает расти, – продолжал Ветров, – однако наши аналитики предвидят потолок, выше которого он не сможет подняться. Собрав голоса умеренных левых и центристов, он достигнет своего пика и только затем, во втором туре, на прогнозируемой волне антикоммунистических настроений может набрать большинство.
– Давайте пока без окончательных выводов. Вашим аналитикам можно верить? У вас ведь собраны лучшие кадры бывшего КГБ – не так ли?
– Почти все, – кивнул Ветров. – Наши аналитики исходят из того, что основное пополнение электората мэра могут составить центристы и даже правоцентристы, те, кто раньше отдавал свои голоса другим партиям и другим кандидатам. Их вывод: необходимо оттолкнуть от мэра именно эту часть избирателей, сделав его одиозным кандидатом одних патриотических и леворадикальных сил. А затем заставить его бороться на поле электората с представителем коммунистов, а в этой борьбе лидер левых всегда будет опережать мэра. Именно на поле своего электората – за счет лучшей организации партии и традиционной готовности голосующих отдавать свои голоса представителю именно коммунистов.
– Выскажитесь яснее, – нахмурился Политик, – что вы имеете в виду?
– Отрезать от него большую часть электората, – пояснил Ветров. – В таком случае он не попадает даже в тройку кандидатов, не говоря уже о втором туре.
– И как вы рассчитываете это сделать? – спросил Политик.
Ветров оглянулся по сторонам, словно ожидая подвоха. Потом взглянул на президента банка. Тот молчал, словно происходящее его не касалось. Посмотрел на нетерпеливо ожидавшего Политика. Перевел взгляд на Хозяина встречи. И, увидев его разрешающий кивок, очень тихо сказал:
– Оттолкнуть часть избирателей путем проведения некоторых акций в самой Москве.
– Каких акций? – не унимался Политик.
– Это мы решим в оперативном порядке, – улыбнулся Хозяин встречи, – в конце концов важен результат, а не то, что мы решили предпринять.
– Я не понимаю, каким образом вы собираетесь оттолкнуть от него избирателей? – настаивал Политик. – Вы можете объяснить, как именно вы собираетесь действовать?
– Вариантов много, – ответил Ветров, – от конкретно направленных до общегородских акций.
– Перестаньте говорить загадками, – разозлился Политик. – Хотелось бы знать конкретно, что именно вы собираетесь предпринять, чтобы не допустить прохода мэра во второй тур. Что конкретно? А вы говорите мне о существовании вариантов.
– Это мы еще продумываем, – сказал Ветров, глядя на Хозяина встречи. Тот понял, что пора вмешаться.
– Успокойтесь, – строго сказал он, – неужели вам не понятно, о каких вариантах может идти речь? Неужто не ясно, что именно нужно делать, чтобы оттолкнуть избирателей от данного кандидата? С другими было бы сложнее, на них не висит груз такого хозяйства, как на этом. Он ведь отвечает за город, за весь город! Вы меня понимаете?
Политик смотрел на него с сомнением. Банкир же, сидевший рядом, нахмурился, уже догадываясь, о чем именно идет речь. Но Политик упрямо не хотел верить в очевидное.
– Можно найти массу моментов, на которых наш кандидат может споткнуться, – продолжал Хозяин встречи, – вы ведь помните, как в Москве прогремел взрыв в синагоге. Скандал на весь мир, хотя в общем-то никто не пострадал.
– Что вы хотите этим сказать? – привскочил со своего места Политик, но глубокое кресло не располагало к подобным реакциям.
– Успокойтесь, – строго сказал Хозяин встречи, – конечно, не обязательно взрывы. Но как вариант, при котором шансы кандидата стремительно падают, он вполне возможен. Или же его антикавказские акции, например незаконная регистрация для торговцев. Достаточно много нерешенных вопросов, в том числе и национальных, существует в столице. Можно подтолкнуть один из этих камешков, и камнепад тогда трудно будет остановить.
Политику все-таки удалось вылезти из своего глубокого кресла. Стоя посреди комнаты и оглядывая растерянным взглядом собравшихся, он вопрошал:
– Вы сошли с ума? Неужто вы это всерьез?
– Сядьте и успокойтесь, – разозлился наконец Хозяин встречи, – я же не призываю вас немедленно идти взрывать синагогу или устраивать погромы кавказцев. Я говорю об общей ситуации в городе, возможной накануне выборов.
– Нет, вы сошли с ума, – повторил Политик уже менее убежденно.
– Тогда сядьте и дожидайтесь, когда он станет Президентом, – разозлился уже Банкир, – и тогда он вас всех выгонит не только из города, но и из страны. Где в таком случае вы будете произносить свои обличительные речи? В Думу вас уже не пустят и в правительство вряд ли возьмут. Вы этого хотите?
Политик огляделся по сторонам, словно ища поддержки. И увидел три пары беспощадных глаз. Глаза волков, готовых ринуться на врага по условному сигналу. Он беспомощно плюхнулся на свое место, словно соглашаясь с неизбежным.
– И не надо так все драматизировать, – примирительно сказал Хозяин встречи. – В конце концов, мы же не осложняем ситуацию. Наоборот, мы пытаемся держать ее под контролем, чтобы накануне выборов не произошло ничего неожиданного.
– А если произойдет? – слабым голосом спросил Политик.
– Тогда вы останетесь в правительстве, – чеканя каждое слово, произнес Хозяин встречи, – а кандидат, который не должен пройти, никуда не пройдет. Неужели вы не можете понять наконец, что такой кандидат гораздо опаснее для всех нас, чем лидер коммунистов. С тем все ясно. Он больше своих двадцати пяти процентов в жизни не наберет, даже если случится светопреставление. Но другой – вот тот гораздо опаснее. Он не просто наберет все возможные голоса. Он еще и начнет играть на нашем поле. Любая акция победившего коммуниста была бы подана нами как месть демократам за их попытки вывести страну к светлому будущему. Даже победа лидера коммунистов не так страшна, он все равно будет связан по рукам и ногам. За ним будет следить весь мир, и его имидж лидера левых, оказывая на него постоянное давление, заставит соглашаться с нами. Если победит другой, то все пойдет прахом. У него имидж демократа, и теория мести здесь не сработает. Мы просто проигрываем в таком случае. Окончательно и бесповоротно. Вы этого хотите?
– Я ничего не сказал, – окончательно смутился Политик.
– Тогда не стройте из себя невинную девицу. Нельзя, не потеряв девственности, родить ребенка. Это удалось только Деве Марии, да и то я всегда в этом сильно сомневался.
– Не богохульствуйте, – поморщился Банкир, – мы обсуждаем важные темы.
– А вы не юродствуйте. С каких пор вы стали таким набожным? Вы ведь раньше, кажется, торговали иконами, сплавляя их на Запад. Или тогда вы больше верили в бога?
Банкир замер, на миг нахмурился, но отвернулся и не стал спорить.
– Извините меня, господа, – примирительно сказал Хозяин встречи, – кажется, я немного погорячился и сорвался. Но вы должны понять мое состояние. Если победит человек, о котором мы говорили, я первым должен буду уехать из страны. Этот человек мой личный враг. И я сделаю все, вы слышите меня, господа, все от меня зависящее, чтобы он никогда не прошел во второй тур. Чтобы у него не было никаких шансов. Ни единого!
Банкир, успокоившись, слушал Хозяина встречи почти с одобрением. Политик в некотором смятении наклонил голову, но в душе посчитал, что их собеседник прав. Ветров сидел довольный. Наконец он будет работать с решительным человеком, готовым для достижения своих целей использовать любые способы. Давно не хватало именно такого человека. Ветров посмотрел на свою папку и подумал, что у него все еще впереди. И шестьдесят пять лет далеко не конец жизни.
ГЛАВА 4
Римма обернулась, все еще не веря в случившееся. Рядом стоял человек, который подталкивал ее к машине. Она его узнала: чуть удлиненный нос, тонкие губы, редкие всклокоченные светлые волосы. Даже в такой ситуации она обратила внимание на его мятый двубортный серый костюм и рыжие туфли.
– Иди быстрее, – прохрипел он, зло подталкивая ее к машине. В эту секунду она поняла, что у нее есть только один шанс. Один-единственный шанс, который нужно использовать, чтобы попытаться остаться в живых. Она была достаточно сообразительным и находчивым человеком, каким и должен быть настоящий журналист.
Сориентировавшись, она чуть повернула голову и с криком рванулась к проходившему мимо мужчине.
– Миша! Миша, как давно я тебя не видела, – она обняла его и принялась целовать прямо в губы. Похититель растерянно опустил пистолет, не зная, что думать.
– Простите, – пытался отбиться неизвестный, очевидно, депутат, – вы, кажется…
– Миша, да ты посмотри лучше, – шептала Римма, продолжая осыпать его градом поцелуев.
Но чем демонстративнее проявляла она свои чувства, тем больше пугался депутат. Немного оправившись от неожиданности, он решил, что его хотят скомпрометировать. Теперь он уже вырывался из рук эксцентричной девицы изо всех сил.
– Это провокация! – закричал он. – Это политическая провокация, – отбивался он от цепких объятий Риммы. – Я не знаю эту женщину. Я никогда с ней не встречался.
А Римма, физически ощутив, как к ней сейчас приставят дуло пистолета, решила играть свою роль до конца.
– Негодяй! – взвизгнула она громко. – А наш ребенок, подлец ты эдакий! – И изо всех сил ударила ошарашенного мужчину по лицу, вкладывая в пощечину весь свой страх.
– Вы видите! – закричал депутат, обращаясь к сотрудникам охраны, уже выбегавшим из здания Думы. – Вы видели, как она меня ударила? Вы все видели? Это провокация. Это политическая провокация, – бормотал он, держась за щеку и пятясь от наступавшей на него Риммы.
– Ваши документы! – кричал на бегу капитан милиции.
– Он отец моего ребенка! – орала Римма, радуясь, что придуманный ею план сработал.
– Она врет, она все врет, – бубнил «отец ребенка», пятясь от нахалки. Вдруг он споткнулся и упал на тротуар. К Римме бежали уже три офицера милиции.
Обернувшись, она с облегчением увидела, что обладатель рыжих туфель, сунув пистолет в карман, отступал к своей машине.
Римма, торжествуя свою победу, радостно орала:
– Он меня изнасиловал! – ей было весело и уже совсем не страшно.
– Ваши документы, – потребовал капитан, схвативший ее за руку. Из здания выскочили два знакомых журналиста, узнавшие Римму. Теперь она поняла, что спасена. Обладатель рыжих туфель сел в свой автомобиль и, метнув на нее злобный взгляд, отвернулся. Машина медленно отъехала от здания Думы.
– Ваши документы, – продолжал настаивать капитан.
– Это провокация, – шептал депутат побелевшими губами.
– Что случилось, Римма? – с недоумением спрашивали ее коллеги. – Объясни, что произошло?
Она проводила взглядом «Волгу», стараясь запомнить номер машины. Затем Римма повернулась к депутату:
– Извините меня, пожалуйста, извините. Кажется, я ошиблась. Я обозналась, простите меня, ради бога.
– Это аферистка! – взвизгнул депутат. – Ее нужно задержать, – не унимался он.
– Пройдемте, гражданочка. – Капитан настойчиво тянул Римму за руку.
– Это наша коллега, она аккредитована вместе с нами, – вступились за Римму знакомые журналисты. Собралась толпа. Нашлись и свидетели происшествия, показания которых резко расходились в оценках. Римма поняла, что объяснений с капитаном ей не избежать.
– Конечно, пройдемте, господин капитан, – покорно сказала она. – Я действительно ошиблась и приношу свои извинения…
– Ее нужно арестовать, – настаивал испуганный депутат.
– Разберемся, – пообещал капитан, строго взглянув на Римму. Он не мог понять мгновенной смены настроений этой странной журналистки.
Объяснение с заместителем начальника охраны было долгим. Сначала он придирчиво рассматривал документы Кривцовой. Потом еще больше времени потратил на проверку всех ее бумаг и установление личности, для чего звонил в редакцию и отделение милиции, выдавшее паспорт задержанной. Затем начал задавать свои вопросы и, не удовлетворившись ответами, пообещал возбудить уголовное дело по факту оскорбления депутата и нанесения ему легких телесных повреждений. Но, смягчившись, принял решение лишить аккредитации, запретив появление на заседаниях Думы.
К исходу второго часа появился злополучный депутат со своим адвокатом и помощником. Помощник начал орать на Кривцову, требуя признаться, чей «политический заказ» она выполняла. Адвокат настаивал на передаче дела в прокуратуру и возбуждении уголовного дела по статье «терроризм в отношении государственных служащих».
Римма с ужасом поняла, что угроза возбудить уголовное дело выглядит вполне реально. Ситуация из трагикомической превращалась в трагическую. К счастью для Риммы, ее «делом» занялся наконец начальник охраны, который оказался человеком толковым и не стал выбирать ничьей стороны в столь непонятном деле. Он ограничился тем, что добросовестно составил протокол о случившемся, отобрал у Кривцовой пропуск в здание парламента и пообещал вынести решение через два дня. После чего ей наконец разрешили уйти, несмотря на протесты депутата, его адвоката и помощника, не согласившихся с «легкомысленным», по их мнению, решением столь серьезного вопроса. Только в полдень Римма наконец вышла из здания Думы. И только тогда вспомнила о Вадиме. Но его уже нигде не было. Да и искать его в здании ей бы не разрешили. Она вспомнила, что в редакции у нее есть номер мобильного телефона Вадима.
Успокоившись немного от всего пережитого, она решила поймать такси и уехать в редакцию. Решив, однако, что осторожность не помешает, она пропустила первую свободную машину, от страха пропустила и вторую, проголосовав третьей, где уже сидела женщина с ребенком. Когда те вышли у детской поликлиники, Римма назвала адрес редакции. По дороге она даже придумывала начало и заголовок своего материала, который произведет эффект разорвавшейся бомбы. Но сначала нужно забрать магнитофон у Вадима и прослушать, что же ей удалось записать.
Вытащив из сумочки деньги шоферу, Римма подняла голову и с ужасом увидела перед зданием редакции знакомую «Волгу». Да, номер был тот самый, который она запомнила. Ее уже ждали. В машине сидело двое. Она попросила водителя не останавливаться. Тот удивленно взглянул на странную пассажирку, кивнул головой и, чуть прибавив скорость, проехал мимо. Римма пригнулась, чтобы ее не заметили из стоявшей у тротуара «Волги». Остановились они у первой же будки телефона-автомата. Выскочив из машины, Римма на ходу достала жетон и дрожащими пальцами опустила его в щель аппарата.
Испуганно озираясь по сторонам, она с замиранием сердца ждала, когда снимут трубку. Ей ответила Света, редактор отдела культуры, с которой ее связывали давние дружеские отношения.
– Света, родная, – быстро начала Римма, – у меня к тебе очень важное дело. В моем столе должна лежать записная книжка. Черного цвета. Быстро возьми ее и найди там нужный мне номер.
– Ты где находишься? – удивилась Света. – Тебя все ищут.
– Долго объяснять. Быстрее достань мою книжку.
– Подожди ты с книжкой, – перебила ее Света, – здесь такая каша заварилась. Звонили Главному. Говорят, у тебя ребенок от депутата. Какой ребенок? Говорят, ты устроила скандал, напала на депутата, избила его. Это видели. Тебя даже сфотографировали.
– Потом все объясню, – с досадой сказала Римма. – Это все ерунда. Доставай книжку. Света, родная, я тебе все потом объясню. Доставай книжку, мне она срочно нужна.
– Сейчас достану. Но ты можешь объяснить внятно, что происходит?
– Доставай книжку! – закричала, теряя терпение, Римма.
– Подожди, сейчас, – запричитала Света, бухнув трубку на стол.
Секунды тянулись медленно, как никогда в жизни. Наконец послышался голос Светы:
– Книжка у меня. Кого искать?
– Найди букву В. Посмотри телефон Вадима. Там должен быть мобильный и домашний телефоны Вадима Кокшенова. Только быстрее, Света, быстрее.
– Да, да, понимаю. Буква В. Здесь два Вадима. Какой именно тебе нужен?
– Диктуй оба телефона, – она достала из сумочки ручку, приготовившись записывать. Света начала диктовать, едва разбирая цифры.
– Спасибо, Света! Потом все объясню! – крикнула Римма.
Тут же она начала набирать номер мобильного телефона Вадима. Телефон был отключен. Она набрала его домашний номер. Никто не отвечал. Закусив губу, она была готова заплакать. Отдышавшись, снова набрала оба номера. И снова неудача. Затем она позвонила Вадиму в редакцию.
– Можно позвать к телефону Вадима Кокшенова?
– Его в редакции нет. Что ему передать?
– Скажите, что звонила… Впрочем, нет, я ему потом перезвоню.
Повесив трубку, Римма задумалась. Наверное, это неспроста… И решила вновь звонить Свете.
– Света, прошу тебя, мне срочно нужен магнитофон. Хоть какой-нибудь. Спроси у ребят. Мне это крайне необходимо, – выпалила она.
– Послушай, Римма, – разозлилась подруга. – Ты, похоже, рехнулась окончательно. У тебя самой есть магнитофон. Чего ты истерики устраиваешь? Если залетела – ничего страшного. Сейчас вакуумные аборты делают, знаешь, на каком уровне. У меня знакомый врач, ничего страшного. И по срокам не бойся, все будет нормально.
– Дура, – разозлилась Римма, – у тебя только одно на уме. Какая беременность? Какой аборт? Мне магнитофон нужен. Найди кого-нибудь из ребят. Хотя нет. Возьми-ка лучше магнитофон и спускайся вниз. Только не оглядывайся по сторонам. Иди к театру. Я буду ждать. Только иди не оглядываясь. Ты меня поняла?
– Римма, я начинаю бояться, – зашептала Света. – Что у тебя происходит? Почему такие секреты?
– Делай, как говорю, – требовала Римма. – Принесешь магнитофон, и я все объясню. Только проверь, чтобы была нормальная кассета. Ты меня поняла?
– Все поняла. Через пять минут буду у театра. Что сказать Главному, если он спросит?
– Ничего и никому не говори. Ради бога, кончай задавать вопросы. Я тебя жду.
Выждав несколько минут, Римма снова позвонила по обоим номерам Вадима. Все было по-прежнему. От досады хотелось плакать. Она вспомнила телефон парламентского пресс-центра и набрала номер. Попросила позвать к телефону Вадима Кокшенова. Но ей передали, что он уже ушел.
Посмотрела на часы. Уже два часа. Вряд ли Вадим будет так долго сидеть в пресс-центре. Куда он мог деться? Куда? И почему не работает его мобильный телефон? Возможно, кто-то видел, как она передавала Вадиму магнитофон? От обиды она готова была расплакаться. Без магнитофонной записи нет материала, нет доказательств, и ее поведение перед зданием парламента выглядело обычным хулиганством. Она вспомнила про бабушку. Бросилась к телефону. Если они смогли так быстро узнать, где она работает, то наверняка узнали и ее адрес. Она должна была подумать об этом раньше.
Схватив трубку, она, к своему ужасу, поняла, что лимит ее телефонного жетона исчерпан. Римма бросилась к газетному киоску. В первом жетонов не оказалось. Во втором ей удалось купить новый жетон. Но телефон-автомат был уже занят. Какая-то бойкая девица болтала со своим приятелем, не обращая внимания на мрачное лицо Риммы, то и дело заглядывавшей через стекло. Наконец, не выдержав, Римма попросила:
– Заканчивай скорее.
– Отцепись, – огрызнулась девица. Пришлось идти к другому телефону. Но он не работал. С третьего, находившегося на другой стороне улицы, ей наконец удалось дозвониться домой. Первый звонок, второй, третий, четвертый. Бабушка долго не поднимала трубку, заставив Римму замереть от ужаса. Пятый звонок, шестой, седьмой… Она стояла, считая звонки. Бабушка всегда держала телефон рядом с собой. Господи, только бы с ней ничего не случилось, молила Римма. Восьмой, девятый. Она уже не сомневалась, что произошло что-то страшное. Десятый, одиннадцатый. На глазах у Риммы выступили слезы. Двенадцатый, тринадцатый… Бабушка не могла так долго не брать трубку. Даже если она дремала, то громкий звонок телефона должна была услышать. Даже если спала. Четырнадцатый, пятнадцатый…
На другой стороне улицы появилась Света. Римма, увидев ее, дождалась шестнадцатого звонка – и положила трубку. Вытирая слезы, она вышла из автомата.
