Чингиз Абдуллаев
Ангел боли: Три четверти его души
Глава 3
Площадь Святого Марка в длину более ста пятидесяти метров, а в ширину – чуть больше восьмидесяти. В летние месяцы она плотно забита толпами туристов. Зимой их несколько меньше, хотя Венеция привлекает гостей во все времена года. Когда на площади появились Луиза Фелачи со своим спутником, Дронго показалось, что все вокруг словно замерло. Они двигались от музея Коррера, находящегося в основании буквы «П», по направлению к собору Святого Марка.
Дронго, нахмурившись, смотрел вниз. Брюлей, достав трубку, стоял рядом с ним. Террачини, обнаружив, что у него закончились сигареты, попросил одну у Модзони. Тот покачал головой – молодой комиссар не курил. Кто-то из сотрудников полиции, находящихся в комнате, протянул Террачини пачку сигарет. Тот благодарно кивнул и, достав сигарету, закурил.
– Внимание, – прозвучал голос Модзони, – к ним кто-то подходит. Будьте внимательны.
По направлению к появившимся на площади офицерам полиции двигался полный мужчина лет пятидесяти в темной спортивной куртке и темно-красной кепке. «Слишком яркая», – отметил Дронго.
Незнакомец шел неторопливо, но его целью явно были Луиза и Маурицио. Модзони еще раз предупредил, чтобы оперативные сотрудники, готовые вмешаться в любую секунду, держались рядом с ними. Даже переодетый торговец сувенирами, стоящий неподалеку от места встречи, теперь смотрел в сторону подходившего незнакомца, не отвечая на настойчивые вопросы американки, пожелавшей у него что-то купить.
Маурицио смело шагнул вперед, заслоняя свою спутницу, положив руку в карман своего длинного плаща. Под его плащом был надет бронежилет, на случай если убийца вдруг начнет стрелять.
– Что вам нужно? – невежливо поинтересовался Маурицио.
Незнакомец смутился и остановился.
– Извините, – пробормотал он по-английски, – я хотел узнать, как проехать на Лидо. Вы итальянцы? Вы говорите по-английски?
– Да, – кивнул Маурицио, – дойдите до собора и поверните направо, мимо Дворца дожей. Оттуда увидите причал. Там есть гондолы, чуть дальше стоят вапоретто и мотоскафо.
– Я вас не понял, – отозвался мужчина, – а что такое вапоретто?
– Речной трамвай, – улыбнулся Маурицио, – его так называют на всех языках. А мотоскафо – это небольшая моторная лодка. Можно также взять такси, но это очень дорого. А можно доехать на трагетто – это паром, который идет на Лидо.
– Спасибо, – обрадовался незнакомец и, кивнув обоим, поспешил в сторону, указанную Маурицио.
Их разговор слышали все присутствующие в штабе. У Маурицио под плащом был передатчик.
– Это не он, – ровным голосом прокомментировал Модзони. – Роберто, проводи этого господина до причала и поезжай с ним на Лидо. Возможно, он специально подошел к ним. Будь осторожен, у него может оказаться сообщник.
Дронго взглянул на Брюлея и прочел в его глазах подтверждение своей версии. Было ясно, что такой колоритный тип не может быть ни убийцей, ни его сообщником. Он слишком явно бросался в глаза любому наблюдателю. К тому же его красная кепка…
Они продолжили наблюдать. Луиза и Маурицио прошли мимо первого торговца сувенирами. Тот, ответив наконец американской гостье, напряженно следил за ними. Из разных точек на эту пару сейчас точно так же смотрели десятки пар глаз. С крыш все происходящее на площади видели сосредоточенные снайперы через прицелы своих винтовок.
Сто семьдесят пять метров – это примерно триста шагов. Столько их надо было сделать, чтобы дойти до собора. Учитывая неторопливый шаг Маурицио и Луизы, на это требовалось примерно шесть-семь минут.
– С правой стороны появился подозрительный тип. Ему лет тридцать, небритый, в джинсах и в куртке, – передал один из сотрудников полиции.
– Это негр, – заметил другой, – он нам не подходит.
– Почему? – удивился Модзони, оглянувшись на остальных и с трудом сдерживая улыбку.
– У нас ориентировка на белого, – пояснил офицер.
– Необязательно, – заметил Модзони, – вы должны обеспечить охрану от любых подозрительных лиц. Не обращайте внимания на цвет кожи, главное, чтобы он не смог подойти к нашим людям.
– Я понял, синьор комиссар, – ответил сконфуженный офицер.
– Вы дали им приблизительное описание маньяка? – поинтересовался Даббс.
– Не мы, – отозвался Модзони, – это вы передали нам его приблизительные приметы. Внимание, еще один справа. Нет, этот прошел мимо. Посмотрите еще раз, со стороны собора движутся две группы туристов. Будьте внимательны. Посоветуйте Маурицио обойти эти группы людей. Предложите ему сместиться в левую сторону.
– С левой стороны находится кафе, синьор комиссар, – напомнил другой офицер.
– Вижу, – сердито буркнул Модзони, – пусть прижмутся к столикам. Или даже сядут за один из них. Только пусть не смешиваются с толпой, это может быть опасно.
Сразу несколько человек шли в сторону Маурицио и Луизы. Среди них несколько молодых людей. Дронго прильнул к стеклу, словно почувствовав, что именно сейчас может случиться нечто ужасное. Молодые люди смеялись, проходя мимо. В руке одного из них было несколько воздушных шаров. Неожиданно он выпустил их, и они полетели над площадью. Внимание многих людей, в том числе и сотрудников полиции, автоматически переключилось на эти шары. Даже многие снайперы проводили их в небо скользящими взглядами. И в этот момент кто-то из толпы оказался слишком близко к Маурицио. Он ощутил толчок, отвлекся, снова посмотрел по сторонам и вдруг почувствовал, как на него что-то наваливается. Сначала Маурицио даже не понял, что произошло. И лишь через мгновение осознал, что на него валится его напарница. Он опять оглянулся по сторонам, словно ожидая повторного нападения, и только после этого крикнул. Крикнул первое, что пришло ему в голову:
– Держите его!..
Призыв получился не очень убедительным, но его услышали сразу пятеро сотрудников полиции, находящихся рядом. Они ринулись к нему со всех сторон.
– Помогите мне, – уже более уверенно и громко произнес Маурицио, чувствуя, что обмякшее тело выскальзывает у него из рук.
Модзони все слышал и увидел, как Маурицио пытается удержать тело своей напарницы.
– Черт возьми, – пробормотал он, – что там происходит?
– Он оказался рядом с ними, – откликнулся первым Брюлей.
Дронго, прильнув к стеклу, смотрел на людей, все еще окружавших Маурицио и его спутницу. Затем к ним подбежали несколько переодетых сотрудников полиции. И вдруг один молодой человек рванул в противоположную от собора сторону.
– Держите его! – невольно перешел на крик Модзони.
Сразу шесть или восемь полицейских, переодетых в штатское, бросились за убегающим. И в этот момент совсем в другую сторону рванул еще один молодой человек.
– Что происходит? – растерялся Террачини. – Или здесь целый заговор? Откуда у него столько сообщников?
– Не дайте ему уйти! – уже потеряв всякое терпение, рявкнул Модзони. – Берите и его! Если понадобится – стреляйте.
Дронго повернулся и побежал вниз.
– Вернитесь! – услышал он за спиной голос Террачини.
Но кто-то уже побежал следом за ним. Кажется, Вирджил Даббс. И еще один офицер полиции.
Они выбежали на улицу. Дронго сразу повернул в ту сторону, куда побежал первый из парней. Его уже повалили четверо офицеров полиции, обыскивая, надевая наручники. Второй, не оглядываясь, еще бежал в сторону колокольни, возвышающейся в правом углу площади. Около нее увернулся от офицера полиции, выбежавшего ему навстречу, бросился к библиотеке.
Дронго подбежал к Маурицио, который пытался оказать первую помощь своей напарнице. Он делал ей искусственное дыхание, массаж сердца, проверял пульс. Все безрезультатно. Стоящие рядом сотрудники полиции уже понимали, что спасти коллегу ему не удастся, виновато отводили глаза.
Дронго, глянув на Маурицио, повернулся к людям, столпившимся вокруг. Он был уверен, что убийца здесь, среди них – его можно вычислить, можно найти. Он заглядывал в глаза людям, словно надеясь, что убийца отведет взгляд, дрогнет, испугается, не выдержит. Тогда останется его только взять.
Второго беглеца поймали почти у причала. Выбравшиеся из своих лодок гондольеры организовали своебразную живую сеть, мимо которой он не мог проскочить. Разгневанные гондольеры успели надавать ему тумаков, прежде чем полицейские вырвали парня из их рук. Гондольеры не знали, что именно натворил этот несчастный, но им было известно, что полиция ищет убийцу молодых женщин. А таких преступников не любят нигде, тем более в Италии, где понятие мужской чести развито необычайно. И хотя парень громко кричал по-итальянски, что ни в чем не виноват, никто не хотел его слушать. Полицейские надели на него наручники, повели к комиссару Модзони.
Дронго метался по площади, не успокаиваясь. По приказу Модзони площадь перекрыли со всех сторон, начали поголовную проверку документов. Комиссар наконец понял то, что сразу поняли Дронго и Дезире Брюлей: убийца находился на площади, но все точно рассчитал и, воспользовавшись суматохой, наверняка исчез почти сразу после того, как Маурицио закричал.
К Модзони, уже тоже оказавшемуся на площади, подвели первого парня. Тот заметно нервничал, но старался держаться спокойно.
– Кто ты такой? – спросил его по-итальянски комиссар.
– Не понимаю, – ответил молодой человек по-французски. – Я из Марселя. Я плохо говорю по-итальянски.
– Ты француз? – уточнил на французском подошедший Брюлей.
– Да.
– Почему ты побежал?
– Здесь разве нельзя бегать? – улыбнулся молодой человек.
– Отвечай на вопрос, – разозлился Модзони, тоже переходя на французский. В двадцать первом веке любой комиссар полиции города, принимающего миллионы туристов в год, должен знать как минимум несколько европейских языков.
– Мне заплатили, вот я и побежал, – пояснил парень. У него было красивое, мужественное лицо. – А почему на меня надели наручники? И кто вы такие?
Привели второго парня, толкая его в спину. На его лице виднелись следы работы гондольеров, губы были разбиты в кровь.
– Это не они, – в сердцах произнес Брюлей. – Это – обычные хулиганы, которые очень вовремя подсуетились. Видимо, он им заплатил, чтобы они побежали в разные стороны. А сам воспользовался ситуацией…
Подошел запыхавшийся Террачини. Глянув безумными глазами на Дронго, наклонился к Маурицио, все еще пытавшемуся что-то сделать с напарником. Террачини терпеливо подождал, наблюдая за его действиями. Наконец Маурицио поднялся и безнадежно махнул рукой. Тогда Террачини обернулся к стоявшему рядом Дронго. Выражение его лица не оставляло сомнений – он был в гневе.
– Это вы! – закричал Террачини, показывая на Даббса и Дронго. – Это все ваши придумки. И вот в итоге мы получили еще одного убитого офицера.
Брюлей подошел к нему и, взяв его за руку, увел с площади, понимая – публичные разборки лучше проводить не в таком людном месте. Модзони приказал поднять обоих беглецов в импровизированный штаб, чтобы их допросить. На площади продолжали проверять документы у всех туристов, переписывая их имена. Но все понимали, что убийца уже, скорее всего, покинул площадь и затерялся где-то на узких улочках Венеции.
Дронго посмотрел на Маурицио. У офицера дрожали губы, он все еще не мог прийти в себя. Прямо рядом с ним убили его коллегу, поэтому он считал себя отчасти виновным в случившемся. Растерявшийся Даббс глядел на неподвижное тело, лежащее перед ними, и не знал, что сказать.
Офицер Луиза Фелачи погибла, несмотря на присутствие двух сотен полицейских, оцепивших площадь Святого Марка. Для сотрудника ФБР Даббса это было достаточно сильным потрясением. Маурицио, стоя над телом, тихо заплакал. Все были в полном отчаянии.
И тут они услышали за своей спиной голос:
– Вы ждали именно такого результата?
Дронго даже не повернул головы. Он знал, что за его спиной стоит живая Луиза Фелачи.
Глава 4
В этом и состоял его план. Он боялся потерять женщину, боялся рисковать ее жизнью, понимая, что для преступника встреча на площади перед собором – всего лишь игра, в которой он предусмотрел все ходы. Поэтому Дронго не мог допустить, чтобы Луиза Фелачи пошла на эту встречу. И тогда, во Флоренции, он предложил отправить на встречу с убийцей переодетого в женщину молодого человека, готового оказать насильнику достойное сопротивление. Если бы Дронго высказал такую идею в Америке, на него подали бы в суд за дискриминацию женщин. Согласно американским законам женщины имеют право на равный труд, равную оплату, равный риск и равную смерть от руки убийцы. Дошедший в своих пределах до идиотизма феминизм запрещает мужчинам даже долго смотреть на понравившуюся им женщину, шутить с коллегами женского пола, рассказывать анекдоты или не выпускать представительниц слабого пола на тяжелые работы. Женщины так истово добивались равноправия, что постепенно оно переродилось в клоунаду с участием обоих полов.
В Америке офицер полиции – прежде всего сотрудник правоохранительных органов, а уж затем женщина. В Европе, где тоже законодательством гарантированы равные права, отношение к женщине все-таки иное. И если в северных европейских странах на предложение Дронго могли взглянуть с удивлением, то в Италии его хорошо поняли. К тому же комиссар Террачини не хотел рисковать своей лучшей сотрудницей. Поэтому он легко согласился на план Дронго, заменив Луизу Фелачи молодым человеком, который только еще учился в школе полиции. Именно его тело теперь лежало на площади. Двадцатилетний мальчик, мечтавший стать полицейским и так весело согласившийся заменить Луизу, стал новой жертвой маньяка. В этом никто не был виноват, кроме самого убийцы. Но Дронго казалось, что все работники полиции смотрят теперь на него с укором, осуждая за смерть молодого человека.
Он наклонился к погибшему еще раз. Сомнений не оставалось: несчастный был мертв и ему уже невозможно было помочь. Только на таком близком расстоянии было заметно, что молодой человек не совсем та самая женщина, фотографии которой так охотно печатались в журналах несколько дней назад. Дронго поднял голову. На него смотрела Луиза. Ее глаза были полны слез, она понимала, что молодой человек умер из-за нее.
– Ты ждал этого результата? – жестко повторила она.
Можно было не отвечать, просто промолчать или вообще уйти. В таких случаях лучше ничего не говорить, ибо любой ответ вызывает однозначно гневную реакцию. Но Дронго поднялся и нашел в себе силы ответить:
– Мы не смогли все рассчитать. Он продумал всю операцию с точностью до секунды.
– А вы? – Она не просто расстроилась. Луиза была в смятении и ярости одновременно. С одной стороны, труп несчастного мальчика, который был моложе ее на целую вечность, а с другой – Дронго, сумевший настоять на своем плане замены, подставив несчастного под удар убийцы.
– Ищите, – не мог успокоиться Модзони, – оцепите весь город. Оставьте посты у мостов. Пусть проверяют всех туристов, прибывших в город. Никого не выпускайте с площади. Остановить все гондолы, все лодки, все катера.
Он кричал, отдавая указания, и запоздало понимал, что убийца уже давно исчез с этой площади, как понимал и то, что два рванувшихся в разные стороны молодых человека были всего лишь отвлекающим маневром для его офицеров, чтобы сбить их с толку и дать возможность преступнику уйти незамеченным.
Дронго посмотрел Луизе в глаза.
– Мне говорили, – произнесла она, задыхаясь, – мне рассказывали, что у тебя была напарница, которая погибла из-за тебя. А теперь ты решил спасти меня столь недостойным способом. У этого мальчика не было опыта. Его должны были предупредить, чтобы он не подходил к чужим людям ближе чем на несколько метров. Вы обязаны были его проинструктировать.
– Мы все ему сказали, – пояснил Дронго, – и рядом с ним был Маурицио…
– Которого вы тоже подставили! – крикнула Луиза, не слушая его объяснений.
Даббс попытался вступиться за Дронго.
– Что вы себе позволяете, офицер Фелачи? – строго спросил он. – Неужели вы не понимаете, что мистер Дронго всего лишь хотел спасти вас…
– Помолчите, – попросил Дронго. Он не нуждался в защитниках. К тому же очень опасался, что Даббс не успокоится. Так и произошло.
– И насчет напарницы вы не правы, – продолжил тот, – она погибла, защищая его, а не потому, что он ее подставил. Скорее наоборот, все пытались подставить его, а она защитила…
– Не надо, – еще раз попросил Дронго, взяв Вирджила Даббса за руку. Он знал, чем закончит свою речь сотрудник ФБР. Чувствовал, как прозвучит его последняя фраза, и не хотел, чтобы эти слова были произнесены тут, рядом с убитым…
– И она погибла, – выдернул свою руку Даббс, – погибла, чтобы спасти Дронго. Она его любила и была…
– Все, – прервал его Дронго, – это не имеет отношения к сегодняшнему убийству. Мы все виноваты. Погиб молодой курсант, а мы не смогли его защитить. Я лично в этом виноват, и мне нет никаких оправданий. Нужно просмотреть на камерах, кто к нему подходил. Нужно внимательно все проверить.
Он намеренно говорил, обращаясь к Даббсу, чтобы не видеть Луизы. Она слышала все, что сказал Даббс, хотя не отрываясь смотрела на Дронго. Затем повернулась и ушла, не сказав больше ни слова…
– Характер, – покачал головой Даббс, – вместо того, чтобы поблагодарить… Сейчас лежала бы здесь, и никто не мог бы ее спасти.
– Он все рассчитал, чтобы убить ее на наших глазах. У этого мерзавца был идеальный расчет, – выдохнул Дронго.
Он и Даббс, поднявшись по лестнице, вернулись в штаб. В комнате находились все три комиссара полиции: Модзони и его гости – Террачини и Брюлей. Все трое допрашивали молодого человека, пытаясь понять синхронность действий обоих беглецов. По приказу Модзони все улочки и мосты, прилегающие к площади, были перекрыты. Проверяли всех пешеходов, не делая исключений ни для кого: ни для женщин, ни для мужчин. Останавливали даже подростков, даже священников и монахов. Четверых задержали. Но похожего на убийцу среди них не оказалось.
Дронго вошел в комнату и, усевшись в углу, стал мрачно наблюдать за работой Модзони и Террачини. Даббс подсел к ним, его также интересовала личность парня, убежавшего с места происшествия. А вот Брюлей, напротив, не проявив к нему никакого интереса, подошел к Дронго и, сев рядом с ним, достал трубку. Они молчали, не глядя друг на друга.
– Это моя ошибка, – произнес наконец Дронго, когда Брюлей раскурил трубку.
– Нет, – возразил тот, – это наша общая ошибка. Мы согласились с твоим планом и приняли решение все вместе. Никто не мог даже предположить, что он способен на такой риск. Никто не мог об этом даже подумать… В таких случаях преступники предпочитают вообще не появляться в городе, на его месте девяносто девять из ста убийц вообще уехали бы из страны…
– Но он остался, – напомнил Дронго, невежливо перебив комиссара.
– Остался, – кивнул Дезире Брюлей, понимая состояние своего молодого коллеги. – А значит, умеет все рассчитывать лучше нас. Тебе так не кажется?
Дронго повернул голову и посмотрел на невозмутимого Брюлея. Затем снова отвернулся и произнес сквозь сжатые зубы:
– Я его найду. Найду и убью.
– Только не так громко, – попросил Брюлей. – Нас могут услышать наши итальянские коллеги. Им может не понравиться твое решение.
– Вы шутите? – Дронго снова посмотрел на комиссара.
– А что мне делать, если ты сходишь с ума? Лучше успокойся и подумай, почему он так рискует? Почему позвонил тебе в Риме, почему послал нам сообщение из Севильи, почему приехал в Венецию? Тебе не кажется, что он страдает легкой формой шизофрении?
– Если бы только легкой. Вы же видели, что он делает с женщинами. Или думаете, их опять двое? У него есть еще сообщники?
– Их не так легко найти, – проговорил опытный комиссар, – не каждый пойдет в напарники к такому убийце. Для этого нужны крепкие нервы и желание смотреть.
– Вы полагаете, этот не сообщник? – Дронго кивнул на молодого человека, сидящего перед Модзони.
– Ты тоже так думаешь, – заметил Брюлей, – иначе захотел бы с ним поговорить. А тебе неинтересно, ты заранее знаешь, что он расскажет. Этого парня наняли, чтобы он разыграл перед нами свой трюк. И второго – тоже. Просто мы не были готовы к тому, что у нашего убийцы могут оказаться помощники. Он сыграл на этом и сумел нас обойти…
Пока Дронго и его собеседник вполголоса разговаривали, Модзони и Террачини продолжали допрашивать молодого человека. Французский студент Гийом Леру приехал в Венецию из Лиона, где учился на модельера. С первых слов стало ясно, что несчастный даже не догадывался, для какой цели его наняли. И не подозревал о существовании второго беглеца. Сегодня утром к нему подошел неизвестный мужчина средних лет и попросил помочь ему разыграть его друзей, заплатив за это сто евро. При этом объяснил, что бежать нужно в тот момент, когда одна из женщин на площади начнет имитировать падение. Так и сказал, что она притворится, будто падает, и все это для розыгрыша. Поэтому он так легко и согласился. Не мог даже предположить, что следом за ним побежит кто-то другой. У Гийома Леру тряслись губы, пока он это рассказывал.
– Все ясно, – недовольно подвел итог Модзони, глянув на Террачини. – Второй скажет то же самое.
– Нужно допросить обоих и сличить их показания. И постараться сделать фоторобот убийцы. И нужно узнать, где именно студенты встретились с этим типом. Пусть подробно его опишут… – Террачини все никак не мог успокоиться. Потом неожиданно резко махнул рукой. – Все ни к чему, – в сердцах произнес он. – Этот негодяй наверняка был загримирован. И встречался с ними в разных местах.
– Мы с ними поработаем, – уверенно пообещал Модзони. – Может, что-нибудь сумеем из них выжать.
Террачини поднялся, подошел к Дронго и Брюлею.
– Не хотите слушать? – с вызовом спросил он. – Понимаете, что мы снова в дураках?
– Не стоит так говорить, – попытался успокоить его Брюлей, – никто не думал…
– Я обязан был думать! – закричал Террачини. – Я обязан был понять, что перед нами не обычный убийца. Этот маньяк получает удовольствие от своих продуманных убийств, этот сумасшедший играет в свои игры… – Он с заметным усилием взял себя в руки, немного успокоился, затем пробормотал: – Извините, кажется, у меня сдают нервы.
Даббс, оглянувшись на него, обратился к задержанному:
– Мистер Леру, вы понимаете английский язык?
– Немного понимаю, – ответил студент.
– Предположим, что я хочу вам поверить. Предположим, я вам верю, вы ведь не могли знать, что мы ищем серийного убийцу. Но вы учитесь на модельера. Это ваша профессия. И учитесь вы неплохо, если смогли в марте приехать в Венецию. В силу вашей будущей профессии вы обязаны были обратить внимание на одежду и манеры подошедшего к вам с таким странным предложением мужчины. На характерные детали, которые могли быть только у него. Вы меня понимаете?
Дронго привстал. Молодец, Даббс, все-таки американские специалисты не зря получают свою зарплату. Конечно, нужно обратить внимание на будущую профессию парня. Брюлей и Террачини тоже насторожились, ожидая, что ответит Леру.
– Он был одет… – начал вспоминать тот, – в тонкие шерстяные брюки очень хорошего качества. Английского покроя… Ботинки – «Кларкс». Да, это был «Кларкс». И теплую куртку. Я не уверен, но думаю, что это была новая линия Барбериса. Шарф от Ланвина, такие носят большинство состоятельных мужчин в Южной Франции. Но по-английски он говорил очень хорошо. Хотя я думаю, что он знает и французский, и итальянский языки.
– Почему? – спросил Даббс.
– Мимо проходили французы, они что-то сказали, и он, прислушавшись, улыбнулся.
– А лицо? Какое у него лицо?
– Он был в темных очках. Не снимал их во время беседы. Я еще подумал, что у него проблемы со зрением. Носить в начале марта очки от солнца… И темная кепка. Да, я обратил внимание на кепку. Она была новой, купленной совсем недавно. И явно не к месту. Точно. Кепка и шарф не очень гармонировали с его видом. Шарф был вызывающе модным, цветным, с характерным рисунком Ланвина, такой в серую клеточку. А кепка придавала ему несколько простоватый вид.
Дронго подошел ближе, вслушиваясь в объяснения Леру.
– У него было чисто выбритое лицо?
– Да. И хороший парфюм. Я думаю, это английский парфюм, из тех, которые делают на заказ и продают в эксклюзивных бутиках. Или в фирменных магазинах.
– Вы смогли бы идентифицировать запах? – вступил в разговор Дронго.
– Не знаю, – честно признался Леру. – Вот ваш парфюм я сразу вычислил. Это «Фаренгейт», правильно?
– Да, – кивнул Дронго, – поэтому я и спросил. Вы должны чувствовать разницу.
– Возможно, – согласился Леру.
– Что еще вы можете о нем сказать? – задал вопрос Даббс.
– Ну ему чуть больше сорока. Он уверенно держится, одевается элегантно, но немного консервативно. А кепка и очки, мне кажется, были для камуфляжа. Они не совпадали с его общим стилем. И знаете, по-моему, он стоял в толпе рядом со мной, когда я бросился бежать, увидев, что молодая женщина падает. Для меня это был сигнал, мы ведь так договаривались. Он же говорил, что она тоже принимает участие в розыгрыше…
Даббс испытующе посмотрел на Дронго. Тот кивнул. Они понимали друг друга без слов.
– Он допустил ошибку, – громко произнес Дронго, поворачиваясь к Террачини и Брюлею. – Спасибо, Даббс, вы обратили внимание на самый важный факт. Убийца учел все, кроме одного момента. Не поинтересовался, чем занимается Гийом Леру, а потому не знал, что перед ним будущий модельер, который учится обращать внимание на одежду, умение человека держаться, на его парфюм.
– Что это нам дает? – не понял Террачини. – Или вы считаете, что, узнав покрой его брюк, мы сможем его вычислить?
– Подождите, – Брюлей схватил итальянского комиссара за руку, – пусть Даббс и Дронго закончат разговор с Леру.
– Кто он? – спросил Даббс. – Оценив его костюм, его манеру держаться, разговаривать, его парфюм, как вы думаете, кто он?
– Англичанин, – не задумываясь, уверенно ответил студент. – Конечно, англичанин. Но, возможно, долгое время живет в Европе. В Южной Европе, – уточнил он.
– Этот мужчина – состоятельный человек? – вмешался Брюлей.
– Да, безусловно. Я видел его часы, его ухоженные руки.
– И какие у него часы? – быстро поинтересовался Даббс.
– Очень престижная и редкая марка от Улисса Нардина. Он взмахнул рукой, показывая направление, куда мне следует бежать, и я обратил внимание на его часы. Модель «Лодовико». С вечным календарем. Смешно, что он вечный, словно его обладатель собирается вечно жить. Очень красивые и редкие часы. Из розового золота. Темный циферблат, сапфировое стекло. Ремешок из крокодиловой кожи, раскладывающаяся застежка. Очень элегантные часы.
– Сколько они могут стоить? – полюбопытствовал практичный Даббс.
– Не меньше сорока тысяч долларов. Вообще, часы от Улисса Нардина – это уже классика. Эта фирма была основана еще в тысяча восемьсот сорок шестом году…
– Потом расскажете нам их историю, – прервал его Дронго. – Сколько таких часов может быть в мире?
– Думаю, немного. Несколько сот экземпляров, не больше.
Все переглянулись. Модзони бросился к рации.
– Внимание всем постам, – громко произнес он. – Обратите особое внимание на мужчину средних лет, одетого в теплую куртку фирмы «Барберис» и серые брюки. На ногах ботинки «Кларкс». У него может быть шарф или кепка. Темные очки. Любого, похожего на этого типа, сразу же останавливайте. Безо всяких исключений. И еще, самое важное. У него должны быть часы из розового золота с темным циферблатом.
– Где произошла ваша встреча? – уточнил Дронго.
– В той стороне, где находятся все бутики, – сказал Леру, – там еще рядом отель «Сатурина». Разговаривая, мы с ним прошли по мосту. А потом остановились у церкви Сан-Моизе. Оттуда я пошел на площадь, где должен был встретиться с моим знакомым.
– Деньги, которые он вам дал, у вас? – спросил Модзони.
– Да, – полез в карман Леру.
– Осторожнее, – крикнул Модзони, – там могут быть отпечатки пальцев.
– Нет, – ответил Леру, доставая банкноту. – Он протянул мне деньги, завернутые в бумагу. Должно быть, заготовил заранее. А когда я развернул бумагу, он забрал ее обратно. На купюре могут быть только мои отпечатки.
– Вам не показалось это подозрительным? – поинтересовался Даббс.
– Нет. Я думал, что это часть розыгрыша и он заранее приготовил деньги. – Леру положил на стол зеленую купюру в сто евро и спросил: – А мне потом ее вернут?
Дронго улыбнулся. Похоже, убийца – тонкий психолог, умеет вычислять из толпы не очень богатых студентов.
– На вашем месте я проверил бы отель, – неожиданно предложил Леру. – Может, он там жил.
Модзони снова включил рацию.
– Проверьте отель «Сатурина». Перепишите всех гостей, – приказал он.
«Слишком просто», – подумал Дронго, но не стал возражать.
– Нужно допросить второго, – предложил Даббс, – а потом сравнить их показания.
– Он внизу, – согласился Модзони, – сейчас его приведут. Боюсь, наши гондольеры слишком сильно его побили. Воров и убийц не любят нигде, в том числе и у нас, в Венеции.
