Чингиз Абдуллаев
Западный зной
Если министры внутренних дел или юстиции гласно назначаются президентом и присутствуют на заседаниях Кабинета министров, если назначения директоров ФСБ, СВР или ФСО обсуждаются даже в печати и они должны отчитываться не только перед главой государства, но и перед парламентом за свою работу и деятельность возглавляемых ими организаций, а также выслушивать ехидные реплики журналистов на пресс-конференциях, которые они хотя бы изредка проводят, читать критику в адрес сотрудников своих ведомств, то глава Государственной технической комиссии абсолютно никому не известен. Он никогда не дает интервью, о работе его сотрудников ничего не известно. Даже его имя является государственной тайной для большинства граждан его собственной страны. Его назначает своим закрытым указом президент России. Ни состав, ни численность, ни кадры, ни техническое обеспечение Комиссии не подлежат оглашению и обсуждению. Это самый секретный орган в стране, даже более секретный, чем Служба внешней разведки. Хотя бы потому, что о Службе знают все, а о существовании Комиссии никто и не подозревает.
СПРАВКА. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. ОТПЕЧАТАНО В ОДНОМ ЭКЗЕМПЛЯРЕ.
НЕ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ. НЕ ВЫНОСИТЬ ИЗ ЗДАНИЯ
Государственная техническая комиссия СССР была создана решением Совета Министров СССР от восемнадцатого декабря тысяча девятьсот семьдесят третьего года. Возглавил Комиссию маршал Огарков. Следующими руководителями Комиссии были В. Шабанов, Ю. Яшин, М. Колесников, С. Григорьев. В январе две тысячи шестого года руководителем Комиссии был назначен генерал-полковник И. Большаков.
Государственная комиссия была создана для противодействия иностранной технической разведке и деятельности Агентства национальной безопасности в СССР. Были определены главные задачи по защите информации в области обороны, политики, экономики, науки, экологии, рессурсов и противодействия иностранным техническим разведкам.
В январе тысяча девятьсот девяносто второго года Указом Президента России был поднят статус Государственной комиссии, которая отныне называлась Государственная техническая комиссия при Президенте страны. Руководитель Комиссии подчинялся непосредственно Президенту и считался одним из руководителей спецслужб страны.
Особо оговаривалось, что решения Государственной комиссии являются обязательными для исполнения всеми органами государственного управления, предприятиями, организациями и учреждениями по всей территории страны и за рубежом независимо от их организационной, правовой, экономической формы собственности, которые по роду своей деятельности обладают информацией, составляющей государственную или служебную тайну.
24 июня 1999 года при Гостехкомиссии образовано Главное научно-техническое управление, занимающееся разработками новых видов технического обеспечения безопасности промышленных объектов, правительственных и научных учреждений страны. В настоящее время специалистов для Гостехкомиссии готовят в Военной инженерно-космической академии им А. Можайского, Военном институте радиоэлектроники, Межотраслевом специальном центре при Минатоме России, Главном научно-методическом центре Миноборонпрома России. А также по необходимости привлекаются специалисты из ведущих институтов и университетов Москвы и Санкт-Петербурга.
В состав коллегии Гостехкомиссии входят по должности заместители министров и руководителей спецслужб, в том числе заместители руководителей ФСО, ФСБ, СВР, ФАПСИ, юстиции, внутренних дел, иностранных дел, экономики, Минатома, МЧС и других центральных ведомств. Кроме того, в состав коллегии входят начальник Главного оперативного управления Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации – первый заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных сил России, а также начальник вооружения Вооруженных сил Российской Федерации.
Государственная техническая комиссия является закрытым органом обеспечения государственной безопасности страны. Все публикации о ее деятельности запрещены. Любое упоминание о ней в материалах прессы запрещено. Любые ссылки на постановления Комиссии в открытой печати запрещены. Любой документ, поступивший из Комиссии, является совершенно секретным. Любая информация о работе Комиссии является государственной тайной. И вместе с тем согласно Указу Президента от тысяча девятьсот девяносто второго года, подтвержденного распоряжениями тысяча девятьсот девяносто девятого года и две тысячи шестого, Государственная техническая комиссия приравнена к федеральным органам исполнительной власти страны. А ее руководитель соответственно к членам Правительства Российской Федерации.
Численность сотрудников Центрального аппарата Государственной технической комиссии установлена в пределах ста шестидесяти трех единиц. В пределах штатного расписания Центрального аппарата разрешено прикомандировать сто тридцать шесть военнослужащих. На местах создаются региональные центры Государственной технической комиссии, которые подчиняются исключительно своему руководству в Москве и не подотчетны ни местным властям, ни находящимся на месте воинским частям, ни органам государственной безопасности.
Лэнгли. Вашингтон. Округ Колумбия. США. 19 мая 2006 года
Совещание открыл сам директор ЦРУ Портер Госс. Каждый должен был сообщить о своих соображениях. Первым выступал директор аналитического управления Джон Кринген, который доложил о ситуации, сложившейся после убийства в Лас-Вегасе. Затем слово получил руководитель управления по связям с общественностью Марк Мансфилд, который коротко доложил о проводимых его службой мероприятиях по нейтрализации поступающих сообщений о ливкидациях бывших советских агентов. Во всех случаях удавалось списывать эти убийства на различные причины, не указывая истинных подозрений насчет прошлого каждого из погибших.
Третьим слово было предоставлено специальному агенту Джеймсу Крейгу, который проводил все расследования. Крейг, поднявшись со своего места, увидел заинтересованные взгляды всех остальных. Кивнул своему напарнику Кингу, который мрачно сидел в углу, не ожидая ничего хорошего от этого совещания.
– Двенадцатого мая был убит в Гласгоу американский гражданин Уильям Бернард Бентон, – начал свой доклад Крейг, – он же майор советской разведки Алексей Труханов. Затем через два дня в Детройте был застрелен Арон Гринберг. Еще через два дня, несмотря на выделенную ему охрану из сотрудников ФБР, был застрелен в Лос-Анджелесе бывший сотрудник внешней разведки Константин Уранов. И наконец, вчера в Лас-Вегасе, имея охрану из агентов ФБР, был убит Таир Хамидуллин. – Крейг не смог правильно произнести фамиилию и заглянул в свою «шпаргалку», чтобы прочесть нужную ему фамилию.
– Значит, из четырех преступлений два были совершены после того, как бывшим агентам выделялась охрана, – переспросил недовольный Госс.
– Верно, – согласился Крейг, – мы проанализировали все происшедшие случаи, и не только в нашей стране. Можно сказать, что русские развернули настоящую атаку на демократические страны, находя своих бывших агентов по всей Европе. В Латвии, Германии, Грузии также погибли бывшие сотрудники спецслужб, перешедшие на другую сторону.
– Вы получили список агентов, которые могут подвергнуться нападению? – уточнил кто-то из присутствующих.
– Да, – кивнул Крейг, – мы составили список из четырнадцати человек, которые могут в ближайшие дни подвергнуться нападению. Среди них двоих уже нет в живых.
– Значит, ваш анализ оказался правильным?
– Мы послали эти списки в ФБР, – пояснил Крейг, – и предупредили, что все указанные агенты должны быть взяты под особую охрану. В ФБР посчитали, что будет достаточно, если они просто прикрепят к каждому из указанных нами лиц своих двух агентов. В Лос-Анджелесе они даже, не скрываясь, ездили по пятам за Урановым, а когда он вошел в ресторан, чтобы пообедать, решили остаться в салоне своей машины. В результате его застрелили, когда он прошел в туалетную комнату.
Крейг видел недовольные лица некоторых из присутствующих и понимал, что его доклад может не понравиться некоторым высокопоставленным сотрудникам ЦРУ, находившимся в этой комнате. Но он продолжал свой доклад:
– Вчера в Лас-Вегасе был застрелен Таир Хамидуллин. Мы вывезли его из Турции еще в девяносто втором. У него были большие долги, которые мы оплатили. Он любил играть в казино, хотя, перед тем как сбежать на Запад, ему удалось присвоить часть денег, которые республика Таджикистан выделила на закупку оружия. По информации турецкой контрразведки, он, возможно, виновен в гибели руководителя делегации, который был отравлен. Однако прямых данных, указывающих на его вину, мы не имеем. Затем он неплохо заработал на акциях технологических компаний уже в нашей стране. Но он проигрывал огромные суммы. И на вчерашний день у него оставалось менее двух миллионов долларов.
– Почему агенты ФБР оставили его одного? – поинтересовался директор Госс. – Ведь вы выслали специальное сообщение?
– Они пытались не отходить от порученного им агента. Установили аппаратуру в его номере отеля. И получили фотографии ликвидаторов. Если бы к Хамидуллину подошел один из двоих подозреваемых, то агенты имели право открывать огонь на поражение. Но вместо этого к игравшему в казино Хамидуллину подсела молодая женщина двадцати лет. Они были вместе минут тридцать или сорок. Потом поднялись в ее номер. Оказывается, ее нанял один из ликвидаторов, оплатив ее услуги и пояснив, что это всего лишь обычный розыгрыш. Агенты ФБР проводили Хамидуллина и его новую знакомую до ее номера и устроились на дежурстве у лифта. Когда женщина вышла, они сразу поняли, что их обманули. Но в номер отеля они ворвались слишком поздно. Убийца успел уйти.
– Почему не задействовали наш департамент поддержки? – гневно уточнил директор ЦРУ.
Все посмотрели туда, где сидела Стефания Смит, руководитель управления поддержки. Она не смутилась:
– Было принято решение обойтись силами ФБР, – заявила она, – и поэтому наши сотрудники не подключались к подобному проекту.
– Нужно было сразу задействовать наших людей, – обратился к Крейгу директор ЦРУ. Портер Джонстон Госс был только недавно назначен на этот пост. Он сменил самого Джорджа Тенета, который был не только директором, но и прошел все ступени кадрового роста, занимая пост и заместителя директора ЦРУ по оперативной работе. У самого Госса такого опыта было гораздо меньше, и поэтому он иногда комплексовал. Среди его предшественников были великие имена Аллена Даллеса, Уильяма Колби, Джорджа Буша-старшего, Уильяма Уэбстера и других. На их фоне Госс выглядел не очень привлекательно. К тому же его всегда сравнивали с ушедшим Тенетом, и явно не в пользу самого Госса.
– Нужно было задействовать наших людей, – повторил директор ЦРУ, – и обеспечить охрану всех остальных агентов. Почему вы этого не сделали?
– Вопрос обсуждался с руководителями нескольких отделов, – доложил Крейг. – Было принято решение передать досье на охрану этих лиц в ФБР. Почти все указанные агенты уже прекратили с нами активно сотрудничать. Мы считали, что нужно поручить их охрану ФБР, чтобы не подставлять наших людей.
– Вы ошиблись. С самого начала было ясно, что прибывшие ликвидаторы имеют отношение к спецслужбам. И обычные агенты ФБР их не остановят. Вы можете зачитать ваш список? Оставшихся в живых агентов.
– Конечно. – Крейг достал список агентов, живущих в Соединенных Штатах. – У меня одиннадцать фамилий. Майор Левченко, полковник Бохан, подполковник Морозов, генерал Калугин, полковник Ползунов, подполковник Фоменко, подполковник Макеев, полковник Скобелев, подполковник Черпинский. И еще двое офицеров – Коноплев и Илларионов. Итого одиннадцать человек, находящихся в настоящее время на нашей территории.
– Вы получили рекомендации аналитического отдела? – Было понятно, что Портер Джонстон Госс уже не просто нервничает. Он был в ярости.
– Получили, – ответил Крейг. – Они считают маловероятным нападение на генерала Калугина. Слишком известное лицо. Затем Левченко. Его тоже убирают из списка. Он уже пожилой человек, работает в известной русской газете, и его убийство станет громкой сенсацией, окончательно испортив отношения Америки с Россией перед саммитом в Санкт-Петербурге. Мы считаем такое убийство маловероятным…
– Бентон-Труханов тоже был пожилым человеком, – напомнил Мансфилд, – но его убрали.
– Он жил по программе защиты свидетелей, – возразил Крейг, – и о нем никто не знал. Даже не помнили. Никто, кроме тех «ликвидаторов», которые прибыли в Гласгоу. Мы также считаем, что прибывших специалистов не заинтересует Илларионов, который работал на нас с конца восьмидесятых. В девяносто первом мы вывезли его в США. Он был обычным вице-консулом в Генуе и не мог знать большинства агентов, работавших в Италии. Именно поэтому его показания подверглись тщательному анализу. Выяснилось, что вся его разведывательная сеть на севере Италии, о которой он нам рассказал, не выдерживает никакой критики. Почти всех агентов он просто придумал, записывая туда всех, кого он мог знать, работая в Италии. Илларионов хотел привлечь к себе больше внимания, чем на самом деле заслуживал. Наши аналитики считают его «отработанным материалом».
Крейг взглянул на листок бумаги и твердо закончил:
– Остальные восемь бывших агентов обязаны получить особую охрану. Судя по регулярности, с которой исполняют свои опасные трюки прибывшие гастролеры, мы планируем, что очередное убийство может произойти завтра или послезавтра. Мы пока видели только смазанные снимки возможных ликвидаторов. Но мы знаем, что их двое. Знаем их примерный возраст, манеру общения, даже имеем пленки с их изображением. Но это ничего нам не дает. Они могут загримироваться или вообще выйти из игры. Сейчас наши специалисты просматривают пленки из казино, чтобы определить, где могли быть возможные ликвидаторы.
– Восемь человек, – повторил директор ЦРУ Портер Госс. – Вы понимаете, мистер Крейг, какую ответственность возлагаете на нас? Если мы провалимся и завтра, то отправимся в отставку все вместе, расписавшись в своей полной профессиональной непригодности.
– Восемь человек, – повторил вслед за ним упрямый Крейг. – Убийцы появятся завтра или послезавтра. Рядом с любым из них. С любым. Нам нужно разделиться и организовать восемь групп поддержки. Уже сегодня. И приступить к активным мероприятиям. Только так. Иначе мы рискуем потерять еще несколько человек. Обычные провинциальные агенты ФБР не могут справиться с ликвидаторами подобного уровня. Нужны наши люди, сэр.
Стефания Смит поднялась. Она понимала, что сейчас решается и ее судьба.
– Мы готовы начать активные мероприятия, с тем чтобы не допустить развития ситуации по худшему сценарию, – доложила она.
– Садитесь, – разрешил ей директор, – все равно подобная операция будет связана с моим именем. Мистер Давис, что по вашему ведомству?
Карлос Давис был руководителем Центра аналитической поддержки и изучения ситуационных моментов. К тому же он считался заместителем директора ЦРУ. Он подвинул к себе папку с документами.
– Мы несколько дней работаем над проверкой, – доложил Давис, – у нас получились очень интересные результаты. В Москве точно знают, где и как мы прячем их бывших агентов. Таким образом, утечка информации не вызывает сомнений. Что касается Европы, то здесь гораздо интереснее. Ни одного убийства в Великобритании. Их спецслужбы работают безукоризненно. Даже самый известный перебежчик, который был резидентом советской разведки в Лондоне, Олег Гордиевский, спокойно ходит на все мероприятия, организуемые в столице Великобритании. Информация в Москву идет по линиям западногерманской и французской разведок. У нас есть подозрения, что это сотрудник, находящийся в Штабе Верховного командования НАТО в Европе, или специалист, отвечающий за обе эти страны. На его поиски нам могут понадобиться недели две. Или три.
– За три недели они перебьют всех агентов, – возразил директор ЦРУ. – Я полагаю, вы отдаете себе отчет в том, что три недели – это абсолютно нереальный срок. Если вам нужно, подключайте к расследованию новых людей, но выясните, где и как происходит утечка информации. Вы информировали наших союзников о возможной утечке информации?
Давис взглянул на остальных сотрудников ЦРУ, сидевших за столом. Все молчали. Он незаметно вздохнул, нужно докладывать самому.
– Нет, – выдавил он, – наше управление считает подобную акцию нецелесообразной.
– Почему? – не успокаивался Госс.
– Мы не можем сообщить им о наших подозрениях, – объяснил Давис. – В этом случае информаторы почувствуют, что их пытаются вычислить. Возможно, мы поможем союзникам, но упустим информатора в наших рядах. Поэтому было принято решение начать проверку, не информируя наших союзников.
– То есть вы хотите сказать, что мы сознательно подставляем наших союзников в Европе, чтобы вычислить информатора в ЦРУ? – гневно уточнил Госс.
Все молчали. Формально директор был прав. Но на войне не бывает формальных законов. Нужно подставить пешку, чтобы выиграть фигуру. Нужно подставить французскую и германскую разведки, чтобы обнаружить возможного информатора внутри ЦРУ, и уже потом помочь союзникам.
– Да, – ответил Давис, – если мы их информируем о наших подозрениях, то наш запрос может попасть к тому самому человеку, которого мы ищем. Он может передать эту информацию в Москву. А они, в свою очередь, предупредят своего человека. Поэтому мы не имеем права рисковать. Чем меньше людей знает об этой операции, тем лучше.
Госс молчал. Затем неохотно признался:
– Мы подставляем наших союзников. Это очень плохо. Но если вы считаете, что нет другого выхода… Действуйте. В конце концов, мы работаем и на их интересы.
О возможных агентах, которые будут ликвидированы, он даже не вспоминал. Давис кивнул, двигая к себе папку еще ближе.
– Вы считаете, что информаторов двое? – уточнил Госс.
– Мы проверяем всю информацию, – уклонился от прямого ответа Давис, – но пока не смогли найти возможного специалиста, который бы знал такие подробности и у нас, и в Европе. Возможно, что их двое. Но еще более возможно, что их трое или четверо.
Наступило неприятное молчание.
– Вы хотите сказать, что русские начали массовую атаку на нашу агентуру, получив сразу несколько информаторов? – В абсолютной тишине голос директора ЦРУ прозвучал как приговор.
– Да, – кивнул Давис, – совершенно очевидно, что они готовились к подобной операции несколько лет. И потратили на нее очень большие деньги. Вы знаете, какие сейчас цены на нефть. Россия захлебывается в нефтедолларах. Возможно, что они получили дополнительное финансирование. Хотя у наших специалистов до сих пор вызывает сомнение, что подобную операцию начала Служба внешней разведки России. Они должны четко понимать, что мы предпримем ответные меры, убирая наших бывших агентов в России и в странах СНГ. Кроме того, подобный вызов означает конец временному сотрудничеству наших спецслужб и возобновление «холодной войны». Они должны это ясно понимать.
– Нефтедоллары, – услышал знакомое слово директор ЦРУ, – нефтедоллары. Сначала на эти деньги к нам приезжают террористы, которые учатся в наших летных школах, потом захватывают наши самолеты и убивают наших граждан. Потом на эти деньги они вооружают и финансируют своих сторонников по всему миру. А сейчас и русские, используя эти деньги, решили ударить нас в самое незащищенное место.
Молчание длилось несколько секунд. Все ждали решения руководства.
– Восемь человек, – громко повторил уже в который раз директор Госс. – Наша задача быть рядом с ними в тот момент, когда у них за спиной окажутся ликвидаторы. Я даю разрешение на проведение активных мероприятий по нейтрализации приехавших в нашу страну профессиональных убийц. Мистер Крейг, вся координация этого проекта возлагается исключительно на вас. Спасибо, господа. Надеюсь, в следующий раз мы увидимся по более приятному поводу.
Крейг увидел, как к нему подошел его напарник.
– Если мы потеряем еще одного агента, то можем не думать о своей пенсии, – прошептал Крейг. – Я даже не представляю, что нам делать. Даже не представляю.
– Боюсь, что еще раньше пенсию потеряют совсем другие люди, – возразил Кинг, показывая в сторону руководства.
Москва. Россия. 19 мая 2006 года
Вечером он набрался смелости и сам позвонил Элине. И с радостью услышал ее приятный голос.
– Я думала, что вы позвоните раньше, – откровенно сказала она.
– Я бы обязательно позвонил, – ответил Караев, – но у меня сегодня были важные встречи.
– Что-то насчет Павла? – Она умела чувствовать.
– И насчет него тоже. Может, мы скоро точно узнаем, что с ним случилось. Надеюсь, что узнаем.
– Наташа вся извелась, – сказала она. – Лучше горькая правда, чем такое подвешенное состояние.
– Да, – согласился он, – я с вами согласен. Когда мы можем увидеться?
– Через полтора часа. Вы еще не забрали свою машину?
– Прямо сейчас еду. – Он вспомнил, что действительно не забрал свой автомобиль. Нужно будет заплатить штраф. Интересно, сколько они с него возьмут?
– Тогда через полтора часа. Я буду ждать вас у дома. До свидания.
Он бросил телефон и поспешил переодеваться. Нужно было доехать до штрафной стоянки и забрать свою машину, оформив ее получение. У него не так много времени. К счастью, он успел все сделать. Уплатить штраф и забрать машину, которая была в ужасном состоянии. Ее нужно было помыть, но он мог опоздать. Здесь ему повезло. Неожиданно хлынувший ливень смыл с автомобиля всю пыль. Он подъехал к дому Элины точно в срок. Она уже ждала его, спрятавшись под козырьком подъезда. На ней был брючный костюм темного цвета.
Он мягко затормозил машину почти рядом с ней, и она быстро пробежала в салон, сделав несколько шагов. Бросила назад свой зонтик, который так и не раскрыла. Улыбнувшись, поздоровалась.
– Прекрасный дождь, – сказала Элина, – я люблю, когда идет дождь. Не знаю почему, но люблю. Наверно, обилие воды меня радует, я слишком много времени провела в Санкт-Петербурге.
– Я тоже вырос у моря, – напомнил Караев, – и здесь мне в первое время часто его не хватало. Потом привык. Привык даже к вечной слякотной погоде и к темным длинным вечерам. Хотя иногда скучал без солнца. И начинал понимать северян, которые приезжают на южные курорты только для того, чтобы насладиться солнцем и морем.
Они вели себя так, словно не было вчерашних поцелуев. Сначала короткого и осторожного. Потом более продолжительного. Он не знал, как вести себя в этой ситуации, просто не представлял. Через несколько минут он остановил автомобиль у знакомого ресторана. Метрдотель его сразу узнал, он иногда позволял себе здесь обедать. И отвел к столику у окна. Раздали меню. Она сказала, что полностью полагается на его вкус. И он сделал заказ, даже не раскрывая меню.
– Вы часто здесь бываете? – спросила Элина, улыбнувшись.
– Иногда бываю, – признался Тимур, – но не так часто. Ужинать одному скучно, лучше сделать заказ и увезти все домой.
– А почему вы до сих пор один? Красивый и обеспеченный мужчина, который давно мог иметь любую подружку. Сейчас с этим проблем нет. Да и никогда, по-моему, не было. Это у женщины в сорок лет заканчивается жизнь, – немного насмешливо сказала она, и стало ясно, что сама Элина так не считает. – Но у вас прекрасный возраст. И вы в хорошей форме.
– Насчет возраста не знаю, – ответил он, – а насчет молодой подружки… Вы, наверно, меня с кем-то путаете. Я не такой обеспеченный человек, как вам кажется. У меня есть московская квартира, машина. Но я живу на свою зарплату и пенсию, которую получаю от государства. Вот и все. Я не так богат, чтобы рядом со мной вертелись красотки из модельного агентства. Им нужны совсем другие мужчины, с иным уровнем богатства.
– Про них я не говорю, – возразила Элина, – но даже ваш друг Павел уже в пятидесятилетнем возрасте нашел себе новую жену. Что вам мешало найти себе такую подругу?
– Не знаю. Наверно, не искал. Мне было неплохо одному. Очевидно, профессия наложила свой отпечаток. Я не знаю, – признался он.
– Можно было тактично ответить, что вы пока не нашли себе подругу сердца, – подсказала ему Элина.
– Нет, – сказал он, – я не искал. Это более точно. И вообще до вчерашней встречи с вами я меньше всего думал о женщинах. У меня есть знакомые дамы, с которыми я иногда встречаюсь. Такая гимнастика для тела, но не для души. И нам хорошо. Надеюсь, что им бывает так же хорошо.
Она прикусила губу.
– А я думала, что вы сохраняете трогательную верность своей разведенной жене, – дерзко произнесла Элина.
– Не нужно о ней, – мягко попросил Тимур. – Мы разошлись и остались друзьями. Просто в какой-то момент мы поняли, что нам будет лучше жить самостоятельно. Она переехала в квартиру своих родителей. У нее были родители – известные литературоведы. И хорошая квартира в центре города. Она туда и переехала. Все решилось по обоюдному согласию.
– Вы часто бываете конформистом? – спросила Элина.
– В отношении с женщинами – да. Я не умею с ними конфликтовать. Во всех остальных случаях пытаюсь отстаивать свою позицию.
– Получается?
– Не всегда.
Она рассмеялась. У нее были мелкие красивые зубы, словно идеально подогнанные неведомым дантистом. Или у нее были свои зубы?
– Меня поражает в вас это невероятное сочетание силы и слабости, – призналась она. – Романтики и прагматизма. Нет, скорее рационализма. Вы интересный человек, Тимур Караев.
– Можно теперь я задам вам несколько вопросов? – поинтересовался он.
– Конечно. Что вас интересует? Учитывая вашу профессию, вы наверняка зададите мне более точные и нужные вопросы.
– Вы не живете со своим мужем?
Она улыбнулась. Официант принес заказанные блюда и стал расставлять их на столике. Разлил вино, воду.
– За нашу встречу, – сказала она, поднимая бокал.
– За встречу. – Они едва слышно чокнулись.
Элина поставила свой бокал на столик. Он терпеливо ждал ответа на свой вопрос.
– Я с ним не живу, – наконец произнесла Элина, – если вы имеете в виду нашу физическую близость. И уже очень давно. Несколько лет. С тех пор, как точно установила, что он встречался с одной из моих подруг. Было больно и обидно. Но физически я еще находилась в своей квартире, рядом с ним и со своим сыном. Хотя спальни у нас были разные. Я ответила на ваш вопрос?
– Вполне. И у вас не было мужчин?
– Вам не кажется, что ваши вопросы имеют несколько скандальный привкус?
– Нет. Мне важно знать.
– Я могу соврать.
– Вы не станете врать. – Он смотрел ей в глаза.
Она впервые отвела глаза.
– Мне уже за сорок, – сообщила Элина. – Женщины обычно не говорят о таких вещах. И я не люблю, когда пожилые дамочки начинают скакать как молодые козочки, заводя себе альфонсов, годящихся им в сыновья. Кроме того, я очень требовательная женщина, и не каждый мужчина мне может понравиться. К сожалению, мой муж отбил у меня охоту нравиться другим мужчинам, хотя несколько предложений было. Последнее – вчера вечером. Я его тоже отвергла, хотя ужасно хотела согласиться.
Он вспомнил свое предложение. И почувствовал, что краснеет. Как мальчик. Он поднял бокал с вином:
– За вас.
– Надеюсь, что старая перечница еще чего-то стоит. – Бокалы стукнулись с гораздо более сильным звуком.
– Между прочим, я не гожусь вам в сыновья, – заметил он, глядя ей в глаза. – Скорее, я мог бы быть вашим взрослым дядюшкой.
– Который пытался бы совратить свою племянницу. – Она усмехнулась. – У меня действительно не было мужчин, Тимур. Вы не слушайте, как я говорю, это из-за моей закомплексованности. Я вчера сама себя не узнавала. Творила что-то невероятное. И сегодня не понимаю, что со мной происходит. Кружится голова, я нервничаю. Как на первом свидании. А ведь мы с вами могли быть уже дедушкой и бабушкой.
– Насчет бабушки вы погорячились.
– Нет. Моему сыну уже двадцать, не забывайте об этом, Тимур. И у меня был опыт не совсем удачной семейной жизни. Наташа как раз рассказывала про вас, когда вы позвонили в дверь. И я подумала, что так не бывает. Вы мне понравились с первого взгляда. Как тот идеал мужчины, который я нарисовала себе в молодости. Сильный, мужественный, сдержанный, умный. Такое невероятное сочетание вашей южной крови с еврейской. Горючая смесь, но в вас есть что-то недосказанное. И что-то очень надежное. Женщины обычно чувствуют подобные характеры. Вы не умеете изменять любимым женщинам, предавать друзей, обманывать приятелей. В вас есть нечто цельное, что сразу к вам располагает.
– Портрет получился слишком хорошим, – пробормотал он, – я вовсе не такой. Иногда я соглашаюсь на компромисс, иногда просто отступаю. Я не такой, каким вы меня видите.
– И такой тоже, – сказала она, – поэтому вы мне понравились. Мне кажется, что я в вас немного влюбилась. Понимаю, что это глупо. Мы знакомы только один день. Но вчера вы произвели на меня впечатление. Говорят, что на самом деле все это химия и людей привлекают друг к другу их запахи. Мне нравится ваш запах, Тимур. Я всю ночь его чувствовала. На своих губах.
Она подняла бокал.
– А теперь выпьем за вас, – предложила она. Бокалы на этот раз едва соприкоснулись друг с другом.
– Ваше предложение еще в силе? – вдруг спросила Элина.
– Какое предложение? – не понял Караев.
– Вчера вы позвали меня к себе? Или я ошиблась?
Он молча смотрел на нее.
– И учтите, – вдруг сказала она, – если я сегодня поеду с вами, то это будет впервые в моей жизни. Даже с мужем я встречалась больше трех месяцев, прежде чем он уговорил меня поехать к нему. Наверно, я не должна была этого говорить, но я вам сказала. И вообще, в вашем присутствии мне хочется быть маленькой девочкой, озорничать, кричать, ругаться и ничего не бояться… – Она подумала и добавила: – И ничего не скрывать. Какая у вас группа крови? – вдруг спросила Элина.
– Третья отрицательная. А почему вы спрашиваете?
– Мне просто интересно.
– А я боюсь, – вдруг произнес Тимур.
– Что? – не поняла она.
– Я боюсь, – повторил он, – боюсь не оправдать ваших надежд.
Она широко улыбнулась:
– Вы уже их оправдали, господин полковник. Вот этими словами. Больше ничего не нужно говорить. Я не ошиблась в своем выборе.
