Crazyoptimistka
Любовницы
6. Света
-Сколько я могу просить, – повышаю голос, – вынеси ты этот чертов мусор!
– Он что тебе мешает? – лениво отзывается Федя и даже не пытается встать с дивана. – Вечером вынесу.
– Чем ты там таким занят, что не можешь выполнить мою просьбу? – упираюсь руками в бока. – Ах, яйца чешешь. Что ж, это да, реальное занятие. Не то, что я со своими домашними делами!
– Да че ты взъелась, а? – ворчит муж и все-таки встает. – Какая муха тебя укусила?
– Огромная, – растягиваю руки по обе стороны от себя, – вот такая. И называется она безысходностью. Если ты не можешь найти работу, то хотя бы по дому выполняй мужские обязанности!
– А, вот оно что, – кривит он лицо, – снова со своей подружкой встречалась. Я тебе сколько говорил, чтобы ты не ездила на шабаш к этой ведьме? Вечно приезжаешь и пилишь меня по поводу всякой ерунды.
– Не приплетай сюда наши встречи с Кариной и Никой. Это вообще здесь не причем! – Фыркаю и тяну мусорное ведро на себя.
Естественно, от резких движений пакет разрывается и все содержимое оказывается на полу.
– Вот не видишь их, так нормальная жена, – Федя зло пинает жестяную банку из-под пива, – стоит один раз пообщаться и все, как подменили! Все, баста я сказал. Никаких больше свиданок! А то ты посмотри, красивую жизнь ей подавай. А если взять ее неоткуда?
– Да ты даже не стараешься, – шиплю в ответ, – сидишь на своей жопе ровно и только телек смотришь сутками. Другие мужья пашут, как проклятые, чтобы семья не бедствовала. А ты? Разве это нормально, что мы до сих пор живем вчетвером в однушке? Лешка скоро невест водить будет и куда? На голову нам? А Алинка? Ребенок живет на балконе, потому что на нее угла не хватает в этой халупе.
И на последнем слове захожусь в рыданиях. Хорошо, что дети в школе и не видят нашу очередную разборку. Федя вместо того, чтобы обнять меня и утешить, оглушительно хлопает дверью и делает звук телевизора еще громче. А я утопаю в собственных слезах и беспомощности. Отчасти он прав. Во всем виновата Карина. Это после ее смс-ки меня действительно как подменили. Посмотрела я геолокацию, которую она сбросила и офигела. Центр, район элитных новостроек. Не надо быть медиумом, чтобы понять одну простую вещь. У Каринки появилась квартира. И так стало горько, что кому-то все падает с неба просто так, а кто-то не видит и десятой доли от всего этого великолепия. Кто-то в данную минуту купается в роскоши, а я… а я в грязи и мусоре. И это так несправедливо!
Позади слышится шорканье тапочек и вскоре меня обдает запахом дешевых сигарет. Федя приобнимает меня так, как будто рядом с ним какой-то дружбан. Одной рукой и за шею. Я уже совсем забыла, каково это быть желанной женщиной, а не матерью двоих детей. У которой тусклые глаза от усталости и растет горб на шее, потому что вечно тащишь с рынка по четыре сумки.
– Светка, ну харе. Чего ты ноешь? Подумаешь, насосала твоя подружка на хату новую и че? Думаешь, она будет в ней счастлива? Дык, она ж ниче больше и не умеет. А у таких, как она, пенсионный возраст сразу после тридцати начинается и все… Пойдет твоя Кариночка на свалку, потому что ее новое поколение сосалок выгонит.
– Угу, – хлюпаю носом. – Только у нее при этом будет все, чего у нас нет.
– Так мы к тому времени тоже на ноги встанем, ты только потерпи малехо. – Он чмокает меня в щеку. – Мне Славка пообещал одну халтурку, а там бабло немалое крутится. Будешь и ты у меня скоро в мехах да брульянтах.
И на душе от этих слов становится немножечко светлее. Знаю, что как последняя дура верю в это. Но, а что мне остается делать? Федька тоже не подарок, как и я, но мы любим друг друга. А с милым, как говорят, рай и в шалаше можно устроить. Все трудности у нас временные, все вытерпим, выстоим. А Каринка и вправду останется ни с чем. У меня хотя бы уже двое подрастало. У Ники малышка тоже имелась. А Карина восполняла эту брешь деньгами и шмотками. Кто ей стакан воды принесет? Несчастливая она была и будет. Даже в своих шикарных апартаментах, в соболях и дизайнерских украшениях.
– Ладно, – он помогает встать, – неси веник, подмету. А ты, давай, нос к верху и шуруй за малой. Пойдем потом в парк прогуляемся, голубей покормим.
Вот видите? Ничего еще не потеряно у нас. И настроение сразу на высокую отметку взлетело. Шагаю по улице, солнце светит, будто только мне одной. Даже не сразу понимаю, что у кружка, где дочка на гимнастику ходит, столпилось много мамочек.
– Случилось что-то? – осторожно спрашиваю у одной из них, в которой узнаю свою соседку из второго подъезда.
– А ты не в курсе? – выпучивает она глаза. – Там у наших малых тренер новый.
– И что?
– О, увидишь и все поймешь. – Как-то загадочно отвечает она и взбивает кудри на голове.
Стоит мне чуть более пристально посмотреть на собравшихся, понимаю, что все они одеты, будто на праздник. Раскраска на лице боевая, и вонь стоит такая от какофонии их духов, будто каждая вылила на себя целое ведро.
– Странно, что ты не знала, – шепчет соседка.
– Да у меня Федька пару дней Алинку забирал с занятий. – Пожимаю плечами. – Он ничего не говорил о новом тренере.
– Ну да, скажет тебе мужик, что на районе такой альфач появился, – хохочет рядом стоящая женщина. Кажется, это уже даже чья-то бабушка, а не мама.
До конца занятий еще десять минут, но дверь распахивается и выходит дочка с пакетом в руках. А следом за ней тот, от которого все пришедшие дамы вытянулись так, словно проглотили спицы.
– Есть мама Малышевой? – низкий баритон никак не вяжется с такой молодой внешностью.
–Я, – тяну руку вверх и подаюсь вперед, не замечая огорченные вздохи остальных.
– Добрый день, у нас случилось ЧП, – тренер мягко улыбается и я…я просто распадаюсь на какие-то микрочастицы от этой улыбки.
Красив. Молод. Федя даже и рядом не стоял. И мысли о муже как-то быстро сбивают внутренний накал. Я же мать, в первую очередь. Это Карина бы сразу взяла его в оборот, а мне нельзя.
– Что такое? – вижу, что кисть у дочки перебинтована.
– Я упала, – отвечает Алина и вздыхает.
– Не послушалась меня и неправильно выполнила элемент. – Поправляет ее тренер. – Там небольшая ссадина, но ничего серьезного. Мы обработали ее и оставили Алину отдыхать на скамейке. Понаблюдайте пару дней, если к ссадине не добавится растяжение, можете приходить на занятия в понедельник.
– Спасибо… – запинаюсь, потому что не знаю, как его зовут.
– Григорий Сергеевич, – подсказывает он, – а вы?
– Светлана. Просто Светлана. – Беру дочь за здоровую руку. – Очень признательна вам за заботу.
– До скорой встречи, – прощается он со мной и снова улыбается этой светлой и мягкой улыбкой, от которой у него по краям глаз появляются небольшие морщинки.
Уходим от здания все дальше и дальше. И все это время я стоически игнорирую желание обернуться, чтобы хотя бы еще разок увидеть его лицо.
7. Ника
Запотевший бокал с шампанским приятно холодит пальцы. Кто бы сомневался, что Карина поступит как-то иначе. Ведь домашние посиделки с тортом и чаем явно не про нее. Стоит признать, что новость о квартире слегка пошатнуло мое душевное равновесие. Но это была не зависть, а переживания за подругу. Внутренний голос отчаянно вопил, что добром это не кончится.
– Никусь, давай хоть ты не будешь сидеть с кислым лицом, – девушка протягивает свой бокал, чтобы со звоном чокнуться. – Все-таки, жизнь налаживается.
Смотрю на Каринку и подмечаю, что она вся светится. Как ребенок, который впервые в жизни увидел чудо наяву. Ей даже трудно усидеть на месте, чего не скажешь о Свете. Вся ее поза говорит о том, что ей некомфортно в этих апартаментах. Всю дорогу до нового дома подруги, она обозлено фыркала в сторону Карины. Впервые я была поражена поведением Светки и ее словами. Но стоило ей переступить порог, как она словно набрала в рот воды. Естественно, это не осталось не замеченным и Кариной. И если раньше она не преминула бы подначить ее, то сейчас девушка будто специально не заостряет своего внимания.
– Что с тобой? – улыбаюсь. – Ты как стоваттная лампочка освещаешь все вокруг.
– Просто… вчера кое-что произошло на юбилее, – лукаво произносит она.
– Небось, подцепила нового хмыря, – вставляет Света и залпом осушает бокал, от чего моментально закашливается.
– Что такое, милая? – Карина подталкивает к ней пачку бумажных салфеток. – От жадности пошло не в то горло? Или от зависти перекрыло кислород?
– Девочки, ну чего вы, – снова беру на себя роль рефери, – нормально же сидим. Обязательно гавкаться?
– А чего она вечно тыкает в свое превосходство? Ника, тебе разве не обидно, что она относится к нам, как бедным родственникам? Кидает подачки…
– Что-то я не заметила брезгливости в тебе, когда ты их принимаешь, – отрезает Карина. – Снова началось, Свет, да? Старая шарманка, где шалава Карина прыгает по хуям и получает все на свете, в то время как святоша Светочка доедает тот самый пресловутый последний кусок хлеба.
– Господи, – бормочу сама себе, утыкаясь лицом в ладони. – Снова начинается…
Каждый год одно и то же. Светку кроет из-за каких-то надуманных ею причин. В такие моменты она превращается в обозленную истеричку, которой все не так. Все у нее виноваты в том, что ее жизнь не такая, как она хотела. Но, при этом, ничего не предпринимает сама, чтобы хоть как-то приблизиться к мечте. И это порядком надоело.
– Прекратите, – чуть тверже произношу вслух.
– Ты что, – Светка ахает, – встала на ее сторону? Ты поддерживаешь эту продажную девку?
– Ты бы рот прикрыла, неудовлетворенная баба, – не остается в долгу Карина.
– Так, обе взяли и заткнулись! – Не выдерживаю и повышаю на них голос. – Быстро!
– Да она же…
– Света, я сказала, хватит! – Шикаю на нее и грозно тычу пальцем. – Что с тобой происходит? Твоя стервозность была бы понятна, если бы все это богатство свалилось на Карину внезапно. Но она с детства явно была не из наших рядов. У нее семья с достатком была и будет. И ты знала об этом. И раньше тебя это не волновало. Общалась же, дружила, а сейчас…
– Ой, а у тебя как будто нимб над головой прорезался, – огрызается она в ответ. – Не делай вид, что тебя это не цепляет. Она-то останется в этой шикарной квартире, допьет вкусное шампанское и уляжется спать в шикарную кровать. А ты? Как и я, вернешься в убогий дом, где ремонт делался еще в твоем детстве. Где вода и свет попеременно выключается, а в подъезде водятся тараканы. И где соседи – алкаши бухают на лавках под окнами до рассвета да так, что твои дети не высыпаются. Ты Милке в глаза-то загляни…
– Дочь не трогай, – обрываю ее монолог, – у нее будет другая жизнь и я максимально поспособствую, чтобы она жила в достатке. А ты, Свет, о своей детворе думай. Думай и старайся. Потому что сидеть и ныть – легче простого. А ты сделай хоть что-нибудь для этого, хорошо?
Настроение устремляется вниз. От этого разговора стало совсем не по себе. Обычно Светлана срывалась именно на Карине и меня не трогала. А сегодня, мало того, что зацепилась за мою персону, так еще и Милку упомянула. И этого я ей простить уже не могла. Внутри что-то натянулось.
– Ник, – Света, видимо, поняла свою ошибку, – сморозила не то, прости.
– Дура ты, – Карина собирает бокалы в кучку и разливает еще шампанского, – пора бы признать это. И зависть тебя, кстати, тоже не красит.
– Простите, девчонки, – всхлипывает подруга, – просто… Федька…
– А, тогда понятно, откуда ноги растут, – Каринка пристально смотрит на нее,– вот послушай меня, милая, и сделай зарубочку в своем мозгу. Федя твой та еще скотина. И очернить нас словами – малая толика того, на что он способен.
– Это не так, – машет Света головой.
– Так. – Припечатывает Карина. – И он будет говорить всякие гадости, лишь бы выглядеть святым в твоих глазах. Это такой типаж мужчин, которые сами по себе полное ничтожество. Обычно они присасываются к кому-то и качают из них все ресурсы до тех пор, пока носитель не откидывает тапки. А ты, лошадь, все тянешь этот воз и тянешь. Это нездоровая любовь, Света, от нее бежать надо.
– Тебе легко говорить, ты вон какая, – шмыгает та носом и опрокидывает бокал залпом. – Красивая. А я?
– Симпатичная, – добавляю, – но до безобразия глупая и ведомая. Это я была с тобой в роддоме в то время, как твой Федя бухал не просыхая несколько дней подряд. Это Карина помогла тебе погасить ваши долги по квартире вместо твоего мужа, который обменял твое же золото и снова ударился в гульки с дружками. Но тебе дали команду «они плохие» и ты топишь против нас, даже не задумываясь, что рушишь все вокруг. Так нельзя!
– Я все поняла.
– Да ни хрена ты не поняла, – Карина отставляет пустой бокал. – Стоит тебе зайти домой, как снова поплывешь от своего Ален Делона в подранных трениках.
– Девочки, а кому я нужна? Кто на меня еще так посмотрит?
– А ты глаза разуй и оглянись по сторонам. Как только это сделаешь, то сразу поймешь, что мужики – не мамонты. До конца еще не вымерли.
– Ты толкаешь меня на измену? – почти шепотом спрашивает она у нее и с ужасом смотрит почему-то на меня. – Но как это спасет мой брак?
– Было бы что там спасать. – Карина пожимает плечами и начинает загибать пальцы на руках, когда перечисляет ей «плюсы» своего предложения. – Во-первых, полезно для здоровья. Вряд ли Федор может похвастаться какими-то достижениями в этой сфере. Он же у тебя первый и единственный, что ты там видела? Вот заодно и узнаешь, что мужчины умеют и могут пользоваться своими причендалами на радость женщине, а не ради собственного удовольствия. Во-вторых, может выпасть вариант и того, что попадется человек с деньгами.
– Это все равно, что стать проституткой, – пыжится Света.
– Да ты, как я посмотрю, сегодня щедрая на комплименты. Окей, тогда у проституток, как ты выразилась, есть шансы своих детей баловать и покупать им то, на что они облизываются. И чувствовать себя при этом удовлетворенной по всем фронтам.
– А иначе никак нельзя?
– Можно. Но нужно пахать, как Ника. – Каринка щелкает зажигалкой у сигареты и закуривает ее. – Кстати, как первые рабочие деньки?
– Нормально. – Отмахиваюсь.
– И это все? – Света подается вперед.
– Да рассказывать нечего. Работы реально валом, причем Любовь Андреевна реально помешана на чистоте. А еще она перфекционистка. Пару раз замечала, как она после меня проходится в белых перчатках и с рулеткой в руках. Измеряет, чтобы все было на своих местах в точности до миллиметра.
– Жесть. – Вздыхают в унисон девчонки.
– Но, в принципе, все довольно неплохо. С ней можно и поговорить, и на похвалы она не скупится.
– Надеюсь, похвала хрустит бумажками в твоих карманах? – Карина прищуривается.
– Посмотрим на это в конце месяца. – Вздыхаю следом за ними. – Но не будем о грустном. Ты ведь не для этого нас собрала и шампанское тоже не просто так. Что случилось?
Карина загадочно улыбается и качает головой. Раньше она без утайки рассказывала о новом кавалере, но не сейчас. Что-то поменялось в ней и это было заметно.
– Это связано как-то с твоим боссом? – Света даже не дышит, когда задает этот вопрос. – Ты… он…
– Пока не знаю, – следует хитрый ответ. – Все настолько зыбко, что пока рано что-то даже думать.
– Ого. – Искренне изумляюсь. – Вот это да…
Мне бы надо было быть немножечко внимательнее в тот вечер. И, может быть, я бы поняла, что что-то не так. И что тот разговор станет последним «нормальным» в наших жизнях. Потому что потом все пошло под откос…
8. Карина
Я не знаю, что со мной, но меня знатно потряхивает. И это первый случай за всю мою взрослую жизнь. Так тщательно, как сегодня, я еще никогда не собиралась на работу. Раза три точно меняла наряд, репетировала перед зеркалом свои реакции. Но стоило мне войти в здание холдинга, как все моментально вылетает из головы. Хотя с праздника уже прошло два дня, некоторые сотрудники выглядели так, будто продолжали квасить и субботу, и воскресенье. Слегка помятые лица, далеко не трезвый взгляд. Мариночка, которая бегала на перекур к вышестоящему руководству вообще якобы «приболела» и не вышла на работу. Надеюсь, у нее банальное похмелье, а не кое-что похуже. Потому что, если верить сплетням, она своего все же добилась и с празднования укатила вместе с Семеном Олеговичем. Вот только этот козел трепался с администратором у стойки ресепшена, как ни в чем ни бывало. А девчонка куда-то запропастилась.
– Доброе утро, – сухо приветствую их, когда прохожу мимо в сторону лифта.
Господи, хоть бы он не поперся следом. Хоть бы не поперся… черт!
– Кариночка, ты прямо вся сияешь. Вот у кого хороший обмен веществ, да? Любое похмелье поплечу. – Отвешивает он комплимент, когда мы оказываемся тет-а-тет в жестяной коробке.
– Не в метаболизме дело, – перебрасываю косу на другое плечо, которую заплела сегодня на французский лад. – Просто не бухала ведрами и все.
– Злюка, как всегда, – ухмыляется он. – Но зря царапаешься, киска, очень зря.
– Я только показала свои коготки, – натянуто улыбаюсь и делаю еще один шаг в бок, – но могу пустить их в ход. И, поверьте, вам это не понравится. Но начну, пожалуй, с самого малого. О домогательствах на рабочем месте слышали?
– И ты это говоришь мне? – Мужчина стал напирать на меня, подталкивая к стенке лифта. – Начальнику юридического отдела? Девочка, да у меня столько связей, что по итогу это тебя признают виноватой. Ты ж на себя посмотри, поди не монашка, а ходячий секс на шпильках. Будешь потом бегать и отрабатывать нанесенный мне моральный ущерб.
– М, – выставляю ладони вперед и это, служит единственной преградой между нами, – губу закатайте обратно. Обратитесь в суд – будет для вас сюрприз, так как мой папа там главный судья. И если он хотя бы слово услышит о том, что какой-то старый хряк подкатывает свои шары к его единственной и любимой дочурке, то максимум, куда я к вам прибегу, так это на могилку цветочки положить.
– Марат твой отец? – с опаской переспрашивает Семен Олегович.
– Марат Александрович и попрошу не фамильярничать. – С удовольствием наблюдаю за тем, как он делает шаг назад. А затем еще пару. – Надеюсь, что вы и дальше будете соблюдать именно такую дистанцию между нами.
Двери лифта распахиваются и мужик, судорожно дергая галстук, буквально вылетает в холл и фактически впечатывается в Илью.
– Доброе утро, – он окидывает нас взглядом, – что-то случилось?
– Все в порядке, – юрист хлопает его по плечу, – а ты чего у меня на этаже забыл?
– Мне, как директору, позволено быть везде, – холодно отвечает Илья, – кстати, наведи порядок у себя в отделе. Почти все явились на работу с перегаром.
– Но они ж явились, – нервно отшучивается Семен, но понимает, что ляпнул что-то не то, – сейчас все будет в ажуре, не переживай.
– Я на это очень надеюсь, – припечатывает начальник в ответ и заходит в лифт.
Наш этаж находится пятью пролетами выше, но мне кажется, что мы ползем до него слишком медленно. Аура Ильи накрывает меня и становится трудно дышать. Запах мужского тела с примесью туалетной воды уводит меня в тот вечер…
Жаркие, жадные поцелуи врываются в мой рот и заглушают мои же стоны. Глаза не открываю, не хочу портить такой момент и просто наслаждаюсь сильными пальцами, которые скребутся по ткани платья, пытаясь добраться до моей кожи. Любые же мои попытки прикоснуться к нему, Илья обрывает, перехватывая оба запястья одной ладонью и заводя мне их над головой.
– Так нечестно, – всхлипываю на вдохе. – Дай мне…
И в ответ он лишь до крови прикусывает меня за губу. И больно, и сладко одновременно. Я чувствую его возбуждение и готова отдаться прямо здесь и сейчас. Но Илье это не нужно. Он, словно фокусник, одним движением впечатывает меня лицом в стену и заставляет прогнуться в пояснице. Ладони опускаются на открытые участки ног и скользят вверх. Пальцы добираются до края чулок и, на секунду замерев, накрывают пульсирующий участок моей плоти.
Горячий воздух вперемешку с мягкими покусываниями, следующими по линии позвонков, вызывают мурашки на коже. Мы обходимся без слов. Слышно только мое неудовлетворенное всхлипывание и его тяжелое дыхание позади. Здесь как будто воцарился иной мир, пропитанный насквозь запахом похоти и желания. А ведь за темной портьерой жизнь продолжала идти своим чередом. Гремит музыка из зала, люди снуют туда-сюда. И никто из них даже не догадывается о том, что здесь происходит. От этой мысли я завожусь еще сильнее. И когда пальцы Ильи проворно ныряют под кружево, меня и мои трусики можно смело выжимать. Не вижу, но чувствую, как его губы перестают целовать мою шею и искривляются в усмешке. Он пока просто размазывает влагу по складочкам, а я едва могу устоять на дрожащих ногах. Но эти ласки заканчиваются так же внезапно, как и начались. Илья как мираж исчезает, оставляя меня в недоумении.
Это недоумение держится и сейчас, когда я смотрю на эту широкую спину перед собой, облаченную в идеально скроенный пиджак. Взгляд тут же приковывают те самые пальцы, которыми он так умело меня ласкал. И не верится, что все это было наяву. Потому что поведение Ильи говорит совсем об обратном. От него снова веет холодом и неприступностью. И в голове назревает странный, но такой болезненный вопрос.
А может быть, стоило тогда открыть глаза? А может быть, я ошиблась и это был не Илья?
И ведь он тоже не подает никаких знаков. Даже самого крохотного, чтобы я не мучилась в догадках.
– Через час хочу увидеть график отпусков на второе полугодие, – слышится его голос. Надо же, даже не оборачивается. Я по прежнему вижу только спину и одну руку, которую он сжимает в кулак.
– Хорошо, – зачем-то киваю головой, когда соглашаюсь. – Могу вместе с ним занести и ваше расписание на сегодня.
– Заносить нет надобности, пришлешь все в электронном формате, – обрезает Илья и твердым шагом выходит из лифта. Ни разу не взглянув на меня.
Отталкиваюсь от холодной металлической стенки и следую за ним. Попутно здороваясь с остальными сотрудниками. И вроде бы идем почти вместе, а на самом деле все так же разделенные огромной невидимой стеной. Нас даже можно чем-то сравнить с нашими рабочими местами сейчас. Илья – такой же закрытый и холодный, как его кабинет. Я же сейчас похожа на свой стеклянный аквариум. Смотри – не хочу. Открытая для его взора. Но он не хочет смотреть.
