Михаил Зефиров
Самолеты-призраки Третьего Рейха. Секретные операции Люфтваффе
План операции «Кэтлин» представили рейхсминистру иностранных дел Иоахиму фон Риббентропу, который передал соответствующее предложение ирландскому премьер-министру Имону Дэ Валера (Eamonn De Valera). Правительство Ирландии первоначально проявило интерес к «благородной заботе» немцев, однако после длительного обсуждения 17 декабря 1940 г. все же дало отрицательный ответ. Причина отказа прежде всего крылась в том, что оно не в меньшей степени, чем британцев, опасалось и усиления ИРА, которое в случае высадки немецких войск было более чем вероятно.
После успешной кампании в Западной Европе в мае – июне 1940 г. и капитуляции Франции Гитлер надеялся, что Англия сама сделает предложение о мире, и пытался дать понять, что готов к переговорам и даже к компромиссу. Однако британский премьер-министр Черчилль не собирался прекращать войну. Тогда 16 июля фюрер подписал оперативную директиву № 16, в которой говорилось о необходимости подготовки десантной операции с целью оккупации Англии. Одновременно был установлен и срок ее начала – середина сентября.
Главное командование Вермахта разработало план такой операции под кодовым наименованием «Морской лев» («Seelowe»). Предполагалось переправить через Ла-Манш двадцать пять дивизий Вермахта, которые, высадившись между Дувром и Портсмутом, начнут наступление на Лондон. Однако при этом немецкие стратеги столкнулись с нехваткой тактической разведывательной информации о силах и средствах, имевшихся в распоряжении англичан. Поэтому перед Абвером была поставлена задача восполнить ее недостаток в преддверии предстоящей высадки, что возможно было сделать лишь забрасыванием в Англию большого числа новых агентов. Операция немецкой разведки по их обучению и отправке под кодовым наименованием «Лена» («Lena») получила высший приоритет. На практике это означало, что подготовка агентов велась ускоренно, на самом элементарном уровне. Например, многие из них, набранные из граждан оккупированных Третьим рейхом стран, даже плохо говорили по-английски. Однако в Абвере не придавали этому большого значения, поскольку справедливо полагали, что «время жизни» таких агентов перед началом вторжения будет недолгим.
Специалисты немецкой разведки оказались правы, причем они сами и не предполагали насколько. Неудачи преследовали операцию «Лена» с самого начала. 3 сентября несколько человек были выброшены на парашютах с самолета 2-й эскадрильи AufM.Gr.Ob.d.L., и почти одновременно с ними на побережье Кента с рыбацкого катера высадилась еще одна группа из четырех агентов-голландцев. Не прошло и 36 часов, как все они были арестованы англичанами, и затем в декабре трое голландцев, отказавшихся сотрудничать с МИ5, были казнены как диверсанты.
Поздним вечером 5 сентября 1940 г. с французского аэродрома Шартр взлетел Не-111 из эскадрильи Гартенфельда. На его борту находился агент № 3719 – Гёста Кароли (Goesta Caroli), имевший при себе шведский паспорт, британское удостоверение личности и немецкую радиостанцию. Он приземлился на парашюте западнее г. Нортгемтон. Уже три дня спустя Кароли был задержан и согласился работать на англичан. Он получил в МИ5 псевдоним «Лето» и до конца года исправно передавал в Абвер «информацию», которую получал от англичан. Потом Кароли попытался бежать с конспиративной квартиры, где его содержали, но был снова пойман, и время, остававшееся до конца войны, провел уже в тюрьме.
Ночью 19 сентября с «Хейнкеля», который пилотировал гауптман Гартенфельд, десантировался агент № 3725 – Вульф Шмидт (Wulf Schmidt). Он приземлился около поселка Виллингхэм, расположенного в 13 км северо-западнее Кембриджа. Его арестовали в течение первых же суток, и он также быстро согласился сотрудничать с англичанами, которые дали ему псевдоним «Тейт» («Tate»). Благодаря «помощи» МИ5 Шмидт считался в Абвере одним из самых ценных агентов на территории Великобритании. При этом его заслуги оценили обе стороны: одна наградила его Железным Крестом, а другая после войны предоставила ему британское гражданство.
Ночью 30 сентября гидросамолет Не-115, вероятно, из состава 906-й авиагруппы берегового базирования (Kii.Fl.Gr.906), вылетевший с норвежской авиабазы Сула, доставил к побережью Северной Шотландии трех агентов: двух мужчин и одну женщину. На резиновой шлюпке они достигли берега недалеко от города Банф. Высадка прошла незаметно, но, несмотря на это, вся группа вскоре была поймана. Возможно, это произошло потому, что женщина – Вера де Витте (Vera de Witte) – уже фактически была двойным агентом, работавшим на МИ5. Два других агента – Теодор Дрюке (Theodore Druecke) и швейцарец Вернер Ваелти (Werner Waelti), отказались сотрудничать с контрразведкой и затем в 1941 г. были казнены по приговору британского военного суда.
25 октября на побережье залива Мори-Ферт, около города Нэрн, опять с Не-115 была высажена еще одна группа из трех агентов Абвера. На этот раз в нее входили немец Отто Йоост (Otto Joost) и два норвежца – Гуннар Эдвардссен (Gunnar Edvardssen) и Легвальд Лунд (Legwald Lund). Их миссия, как и в предыдущем случае, тоже завершилась скорым провалом.
Истории абверовских агентов, доставлявшихся на территорию Великобритании по морю и воздуху, отличались друг от друга лишь датами и незначительными деталями. Согласно британским данным, все они были выявлены и арестованы. Некоторых приговорили к смертной казни, других – к тюремному заключению, но большую часть использовали в качестве двойных агентов. Однако есть факты, говорящие о том, что нескольким агентам все же удалось ускользнуть от бдительного ока контрразведки.
Так, в конце октября около городка Амерсхэм, приблизительно в 20 км северо-западнее Лондона, с самолета 2-й эскадрильи Aufkl.Gr.Ob.d.L. был высажен голландец Ян Виллен тер Баак (Jan Willen ter Baak). Его парашют был найден англичанами лишь 3 ноября, но самого агента обнаружить не смогли. Он регулярно выходил на радиосвязь с подгруппой «Гамбург» из Абвера-I, отвечавшей за разведку на территории Англии. Однако затем 1 апреля 1941 г. Виллен тер Баака обнаружили в одном из бомбоубежищ Кембриджа, убитым выстрелом в голову. По официальной версии, он покончил жизнь самоубийством, но сейчас можно утверждать, что это было не так. Голландец был двойным агентом, но работавшим не на британскую МИ5, а на советскую разведку, и одна из сторон просто рассчиталась с ним за предательство.
В ночь на 15 ноября над Южной Англией появился Do-217 из авиагруппы Ровеля. На борту, помимо экипажа – обер-лейтенанта Кнемейера и лейтенанта Рунке, – находились два агента Абвера, а также гауптман Гартенфельд, который должен был проконтролировать их выброску. О заданиях агентов ничего неизвестно, но на их особую важность указывали два обстоятельства. Во-первых, в самолете имелся «лишний» пассажир – командир 2-й эскадрильи Aufkl.Gr.Ob.d.L., что было очень необычно. Во-вторых, для их выброски, вероятно, не случайно была выбрана ночь, когда бомбардировщики Люфтваффе совершили знаменитый массированный налет на Ковентри[65], и англичане не могли проследить за отдельным самолетом.
Зигфрид Кнемейер потом вспоминал: «Все вокруг над Южной Англией было освещено прожекторами, ищущими наши бомбардировщики. Около Бристоля мы столкнулись с мощным зенитным огнем и в течение долгого времени были в прожекторах». Однако «Дорнье» благополучно избежал попаданий и доставил одного агента, который, по словам Кнемейера, был норвежцем, к Бирмингему, а второго – студента из Южной Африки – в район плато Дартмур. По настоящее время нет никаких данных, что англичане смогли обнаружить их.
Тем временем операция «Морской лев», назначенная на середину сентября, так и не началась. Еще 13 сентября Гитлер, учитывая общий ход воздушного наступления на Англию, которое вели Люфтваффе, распорядился отложить ее на конец месяца. Затем в октябре стало окончательно ясно, что Геринг не сможет сдержать своего хвастливого обещания уничтожить английскую авиацию и обеспечить полное господство Люфтваффе в воздухе над Ла-Маншем и Южной Англией. В дальнейшем дата начала операции переносилась еще несколько раз, пока 9 января 1941 г. Гитлер окончательно не отдал приказ отменить все приготовления к ней.
При этом надо отметить, что уже с середины октября подготовка к операции «Морской лев» фактически была лишь ширмой и прикрытием для другой, давно задуманной Гитлером операции. Это была операция «Фритц» («Fritz»), которая вскоре получила новое наименование – «Барбаросса» и под этим именем вошла в историю. Это был план нападения на Советский Союз…
Постепенно и Абвер свернул свою операцию по массированной заброске агентов на территорию Англии. Этому в немалой степени способствовала усилившаяся активность ночных истребителей RAF. Полеты на малых и средних высотах над Ла-Маншем и Северным морем стали чрезвычайно рискованными. В итоге за первую половину 1941 г. в Англии на парашютах были высажены всего два агента: 31 января – Йозеф Якобе (Josef Jakobs) и 14 мая – Карл Рихард Рихтер (Karl Richard Richter). Они также были арестованы, отказались сотрудничать с МИ5 и позднее в том же году были казнены.
Do-215B-4 из 4-й эскадрильи Aufkl.Gr.Ob.d.L., аэродром Мервиль, Франция, осень 1940 г. Под носовой частью фюзеляжа виден обтекатель объектива аэрофотокамеры Rb 50/30
Глава 4. Цель – Россия
Необъявленная война
Как уже упоминалось выше, Ровель начал секретные разведывательные полеты над Советской Россией еще в 1934 г. В течение последующих лет немецкие разведчики, замаскированные под самолеты «Люфтганзы», продолжали периодически появляться в советском воздушном пространстве.
23 августа 1939 г. между СССР и Германий был подписан знаменитый договор о ненападении, впоследствии получивший название «пакта Молотова– Риббентропа». И нацистское руководство отдало приказ на время прекратить рейды самолетов Ровеля, чтобы не испортить отношения с новым партнером по дележу сфер влияния в Восточной Европе и Прибалтике. Тем не менее это не означало полного прекращения авиаразведки против Советского Союза.
И в декабре полеты возобновились. Fw-200 из VfH и Не-111 из Aufkl.Gr.Ob.d.L., взлетая с аэродромов в Восточной Пруссии и оккупированной Польше, совершали разведывательные полеты над Балтийским морем и приграничными районами СССР. Уже 13 февраля 1940 г. на совещании у начальника оперативного отдела Главного командования Вермахта генерал-майора Альфреда Йодля (Alfred Jodl) был заслушан секретный доклад Канариса «О новых результатах воздушной разведки против СССР, полученных специальной группой „Ровель“».
В течение всего 1940 г. Do-215B из 1-й и 3-й эскадрилий Aufkl.Gr.Ob.d.r. регулярно появлялись над Советским Союзом. Кроме того, самолеты авиакомпании «Люфтганза» начали выполнять регулярные рейсы по трассе Берлин – Данциг – Кенигсберг – Белосток – Минск – Москва. Не говоря уже о том, что эти полеты иногда выполняли «Хейнкели» из группы Ровеля с замаскированными фотокамерами на борту, которые отклонялись от установленного маршрута, проводя аэрофотосъемку советских аэродромов и других объектов, так еще и экипажи обычных немецких лайнеров несколько отличались от экипажей других авиакомпаний. Тогда уже было принято, чтобы пассажиров во время рейсов обслуживали стюардессы, хотя авиакомпании еще не выдвигали особо жестких требований к их возрасту и внешности. На самолетах же «Люфтганзы» эти функции выполняли стюарды – крепкие молодые люди с бросающейся в глаза военной выправкой.
В конце августа на аэродроме Банак, расположенном около поселка Лаксэльв, на берегу Порсангер-фьорда в Северной Норвегии, приземлились два Do-17P-l. Экипаж одного их них возглавлял 24-летний лейтенант Конрад Кнабе (Konrad Knabe), которому суждено было стать одним из лучших пилотов разведывательной авиации. Позднее на основе этих самолетов было сформировано отдельное звено дальней авиаразведки «Лапландия» (Aufkl.Kette (F) Lappland), в чью задачу входила тайная разведка северных территорий СССР. И затем в начале октября 1940 г. самолеты-призраки впервые появились в небе над Мурманском.
Все шло свои чередом, но в начале сентября Гитлер неожиданно распорядился прекратить разведывательные полеты. Это объяснялось тем, что в преддверии запланированной на середину сентября операции «Морской лев» – высадки частей Вермахта на английском побережье – он не хотел лишний раз раздражать советское руководство в лице Сталина. Однако запрет продлился всего месяц. Отложив в октябре вторжение в Англию, фюрер отменил и свой запрет. Теперь все его мысли занимал другой предмет – план нападения на Советский Союз.
27 сентября Гитлер наградил оберет-лейтенанта Ровеля за успехи в организации дальней авиаразведки Рыцарским Крестом. После официальной церемонии у них состоялась беседа, во время которой фюрер разрешил разведчикам Aufkl.Gr.Ob.d.r. возобновить рейды над СССР на глубину до 320 км от его восточной границы.
Планирование операции «Барбаросса» шло полным ходом, и в январе 1941 г. Генеральный штаб Люфтваффе издал распоряжение о производстве в самых широких масштабах разведывательных полетов над русской территорией с целью рекогносцировки приграничной полосы. В начале года 1-я эскадрилья группы Ровеля действовала с аэродрома Краков, в Польше, 2-я эскадрилья – с аэродрома Бухарест, в Румынии, 3-я эскадрилья – с аэродрома Хамина, в Финляндии, а 4-я эскадрилья – попеременно с аэродромов Бухареста и Кракова.
Поначалу самолеты не залетали восточнее линии оз. Ильмень – Минск – Киев – берег Черного моря. Вот типичный пример одного из полетов в приграничной полосе. 6 января разведчик из группы Ровеля пересек границу, пролетел в глубь советской территории
Оберст-лейтенант Теодор Ровель за своим рабочим столом в штабе Аufkl.Gr.Ob.d.L. У него на шее, помимо Рыцарского Креста, также надет и финский орден Льва
Самолет-разведчик Do-217A-0 W.Nr.2505, использовавшийся в Aufkl.Gr.Ob.d.L., конец 1940 г.
около 21 км, затем развернулся и прошел параллельно границе еще приблизительно 160 км, ведя при этом аэрофотосъемку, после чего повернул на запад и снова ушел за границу.
Но вот уже вскоре, почувствовав полнейшую безнаказанность, немецкие пилоты обнаглели и стали углубляться вплоть до Гомеля и Чернигова. Особое внимание уделялось военно-морским базам, в частности Кронштадту и Севастополю. Среди целей 4-й эскадрильи, в которой были пять высотных разведчиков Ju-86P, фигурировали такие стратегически важные объекты, как, например, Шосткинский пороховой завод.
Ближние полеты чередовались с дальними на расстояние до 1300– 1400 км. Для пилотов такие вылеты были достаточно экстремальными. Чтобы по возможности оставаться незамеченными, они старались пересекать границу на максимальной высоте, прятаться за облаками. Затем предстоял длительный полет над чужой землей. Несколько часов экипаж оставался один на один с этими огромными пространствами. Судьба летчиков полностью зависела от надежности моторов и множества других механизмов, любая поломка могла привести к непредсказуемым последствиям. Никто не знал, что произойдет, если один из самолетов вдруг рухнет на территорию СССР.
Но поначалу все шло безупречно. На основании данных, полученных при дешифровке фотопленок, отснятых экипажами Aufkl.Gr.Ob.d.L., составлялись подробнейшие карты советской приграничной полосы с указанием автомобильных и железных дорог, расположения укрепраионов, аэродромов, морских и речных портов, мостов и так далее. Аэрофотосъемка проводилась с таким размахом, что, естественно, не осталась не замеченной русскими. Данные об активизации воздушного шпионажа в отношении СССР поступали даже от внешней разведки. Об этом, в частности, докладывал известный шпион обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен, который, по некоторым данным, по материнской линии был внучатым племянником знаменитого «железного» канцлера Отто фон Бисмарка.
Будучи агентом НКВД, Шульце-Бойзен с января 1941 г. служил в Оперативном штабе Люфтваффе, располагавшемся на территории парка в излучине реки Хавель, в паре километров к юго-западу от Потсдама. В этом месте находились самые секретные подразделения, в том числе штаб-квартира рейхсмаршала Геринга.
Позднее Шульце-Бойзена перевели в группу военно-воздушных атташе. Это означало, что он фактически стал офицером разведки, и возможности сбора информации значительно повысились. На новом месте предатель Германии фотографировал секретные документы, поступавшие от атташе Люфтваффе при немецких посольствах за границей.
Благодаря умению заводить нужные связи Шульце-Бойзен смог получить доступ к самой разной секретной информации, в том числе о разработке новых самолетов, бомб и торпед и даже о потерях германской авиации. Кроме того, ему удалось получить сведения о размещении арсеналов химического оружия на территории Рейха. Бойзену удалось войти в доверительные отношения не только с начальником своего отдела майором Шмидтом, но и с одним из любимцев Геринга – Эрихом Гертсом, руководившим 3-й группой сектора инструкций и учебных пособий отдела подготовки. Информаторами русского шпиона стали инспектор строительства и референт сектора планирования Ханс Хенингер, руководитель строительного сектора инженер-оберст Мартин Бекер, а также лейтенант Херберт Гольновиз отдела Абвера-ii, занимавшегося проведением диверсий.
Именно Шульце-Бойзен передал сведения о многих разведывательных полетах немецких самолетов-призраков, однако вся его рискованная работа в конечном итоге пошла псу под хвост. Единственной ответной мерой советского руководства стало издание в январе 1941 г. секретного постановления Политбюро ЦК ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров «Об организации ПВО», которое само по себе уж никак не могло воспрепятствовать разведывательным полетам.
Нарком ВМФ адмирал Н. Ф. Кузнецов впоследствии вспоминал, что в конце февраля – начале марта немецкие самолеты несколько раз грубо нарушали советское воздушное пространство. По его словам, они летали «с поразительной дерзостью», уже не скрывая, что фотографируют военные объекты. В итоге разгневанный адмирал приказал всем своим флотам «открывать огонь по нарушителям без всякого предупреждения». В соответствии с этой директивой зенитная артиллерия 17 и 18 марта над военно-морской базой Либава (ныне Лиепая, Латвия) обстреляла два немецких самолета, а летчики ВВС КБФ на истребителях И-153 «Чайка» даже пытались осуществить перехват нарушителей. Потом аналогичные инциденты произошли в северо-западной части Черного моря.
Однако лихую пальбу из корабельных зениток пришлось вскоре прекратить. Сталин, узнав об инициативе наркома ВМФ, сделал ему строгий выговор и приказал отменить распоряжение. А 1 апреля Главный морской штаб направил на флоты директиву: «Огня не открывать, а высылать свои истребители для посадки самолетов противника на аэродром».
5 апреля над Либавой появился очередной немецкий разведчик. В воздух были подняты истребители, которые в соответствии с полученной директивой начали «приглашать» нарушителя к посадке. Тот, конечно, не подчинился. Правда, еще и зенитчики, как того требовало предписание, дали двадцать предупредительных выстрелов. В результате разведчик ушел, но на следующий день нацистская Германия поразила своей наглостью, выразив через посольство в Москве протест по поводу обстрела «мирного самолета, летавшего для разведки погоды».
Всего же только за три недели, с 27 марта по 18 апреля, служба ВНОС зафиксировала около восьмидесяти нарушений воздушного пространства страны на глубину до 200 км. Например, только в первой половине 4 апреля она засекла в районе Львова шесть неопознанных самолетов. Один из них в 13.20 пересек границу около Пшемысля, углубился на 120 км на советскую территорию, а затем в 13.50снова ушел за границу. В течение 9 апреля советскую границу со стороны Восточной Пруссии нарушили пять самолетов, а на следующий день над прибалтийскими республиками были отмечены уже четырнадцать случаев появления немецких разведчиков.
При этом надо заметить, что в марте – апреле Советский Союз не был единственной целью для группы Ровеля. В этот же период ее разведчики, взлетая с аэродромов в Болгарии и Юго-Восточной Австрии, проводили и аэрофотосъемку Балканского полуострова. При этом использовался старый, испытанный трюк – экипажи были одеты в форму «Люфтганзы», а самолеты несли гражданские опознавательные знаки. Пик активности тайной воздушной разведки в этом регионе пришелся на десять дней, предшествовавших вторжению немецких войск в Югославию и Грецию.
15 апреля Aufkl.Gr.Ob.d.L. понесла первую потерю в ходе полетов над Советским Союзом. По советским данным, разведывательный самолет «типа Ю-88» был посажен истребителями в районе украинского города Ровно. Несмотря на то что экипаж попытался уничтожить машину с помощью взрыва, на борту все же была обнаружена «мощная аппаратура для аэрофотосъемки», а также крупномасштабная карта западных районов СССР.
Фактически же это был не Ju-88, а совершенно секретный высотный разведчик Ju-86P, о чем советское руководство так и не узнало, поскольку немецкие летчики после приземления все же успели запустить механизм его самоуничтожения. Но подробнее о деталях этого инцидента будет рассказано немного ниже.
Ровель знал, что экипаж сообщил по радио о вынужденной посадке на советской территории, но не знал, смогли ли летчики уничтожить самолет. В ожидании серьезного скандала он задумался о перспективе дальнейших полетов над СССР. Однако ответом советского руководства стал жалкий протест, заявленный германскому правительству по дипломатическим каналам. В итоге полеты не только не прекратились, а продолжились с новой силой.
Надо отметить, что это уже был не первый случай посадки самолетов Люфтваффе на советской территории. Так, 20 марта на аэродроме Вельск-Подляски приземлился Do-17E-l, а на следующий день около местечка Цехановец, расположенного в 46 км к юго-западу, сел Do-17E-3 W.Nr.3003 «NA+EU». Экипажи обоих «Дорнье» повторяли заученную легенду, что они якобы из авиашкол в Варшаве и Оруне, где, кстати, никаких авиашкол Люфтваффе не было и в помине, и что они в сложных погодных условиях потеряли ориентировку и потому случайно нарушили советскую границу. Как ни странно, но им поверили и вскоре передали представителям немецкой стороны. Через некоторое время вернули и оба самолета, правда, проведя перед этим их тщательный осмотр.
С середины апреля до середины июня 1941 г. самолеты-разведчики Aufkl.Gr.Ob.d.L. систематически появлялись в советском воздушном пространстве, в среднем по три раза в день. Их основной задачей было обновить аэрофотоснимки советских укреплений в приграничной полосе, сделанные в мае – октябре прошлого года. Особое внимание также уделялось районам Ровно и Луцка и Киевскому укрепленному району.
В конце мая наркома обороны С. К. Тимошенко и начальника Генерального штаба Г. К. Жукова срочно вызвали в Политбюро ВКП(б). На этой встрече нарком заявил руководству страны, что немцы совсем обнаглели и их надо сбивать, таково, мол, мнение военных. Каково же было удивление маршала и генерала, когда они услышали спокойный ответ Сталина. Вождь поведал своим вое начальникам, что германский посол заявил от имени Гитлера, что у них сейчас в авиации много молодежи, которая «слабо подготовлена». Все дело, оказывается, было в том, что германская «молодежь» плохо ориентировалась в воздухе и случайно залетала в СССР. Жуков и Тимошенко тем не менее продолжали настаивать на своем, и в итоге Сталин согласился подготовить соответствующую ноту по данному вопросу и потребовать от Гитлера, чтобы он прекратил «самоуправство» своих военных. В заключение вождь сказал, что он не уверен, знает ли вообще Гитлер про эти полеты.
Do-17E-3 «NA+EU», совершивший 21 марта 1941 г. вынужденную посадку на советской территории
Ju-88B-0 W.Nr.880024 «K9+QM», проходивший боевые испытания в Aufkl.Gr.Ob.d.L. В сентябре 1941 г. был потерян на Восточном фронте
В итоге немцы продолжали безнаказанно бороздить воздушные просторы Советского Союза. В июне «Юнкерсы», «Хейнкели» и «Дорнье» каждый день фотографировали районы расположения советских войск. Если в течение мая – первых десяти дней июня служба ВНОС зафиксировала 91 пролет самолетов-нарушителей, то с 10 по 19 июня их было уже 86! Хотя фиксировались далеко не все пролеты. Наибольшая активность разведчиков наблюдалась в районах строительства оборонительных сооружений и расположения крупных воинских гарнизонов. Генштаб Красной Армии в очередной раз обратился к Сталину, но снова получил по-детски наивный ответ – отныне обо всех нарушениях воздушного пространства докладывать заместителю наркома по иностранным делам А. Я. Вышинскому, а тот «будет иметь дело с немецким послом Шуленбургом…».
В июне Зигфрид Кнемейер на Ju-88, оснащенном двигателями BMW 801, взлетая с аэродрома Балчик, на болгарском побережье Черного моря, совершил несколько полетов в район Крымского перешейка и Севастополя. Кроме того, он выполнил один сверхдальний разведывательный рейд в район нефтепромыслов около Баку. Кнемейер пересек Черное море, пролетел над северо-восточными районами Турции, Арменией, Азербайджаном и благополучно вернулся обратно. Его несколько раз пытались перехватить советские истребители, но, не имея турбонагнетателей, они не могли набрать высоту 9000 м, на которой летел «Юнкере»[66]
Немецкие разведчики, взлетавшие с аэродрома Киркенес, в Северной Норвегии, регулярно нарушали советскую границу и на Крайнем Севере. Так, 17 июня одиночный Ju-88 совершил рейд в район Мурманска. Ему наперехват взлетели два звена И-16иИ-153, однако, пользуясь своим преимуществом в скорости, нарушитель благополучно ушел от них. Несколько позднее в тот же день над побережьем Баренцева моря, между полуостровом Рыбачий и Кольским заливом, был замечен еще один «Юнкере». На этот раз по нему с земли открыли зенитный огонь. Видимо, у кого-то из командиров все же не выдержали нервы, и он решился нарушить строгий приказ Сталина не стрелять по нарушителям. После этого немецкий пилот посчитал за благо, что ему лучше убраться обратно.
18 июня над полуостровом Рыбачий появился очередной «Юнкере» – Ju-88A-5 W.Nr.0880745 «G2+EH» обер-фельдфебеля Ханса Тюхера (Hans Tiicher) из 1-й эскадрильи дальней разведки AufM.Gr. 124. Когда он пролетал над позициями советских войск, по нему снова открыли зенитный огонь. На этот раз «Юнкере» получил несколько попаданий, а его бортмеханик унтер-офицер Йозеф Хаузенблас (Josef Hausenblas) был убит. Однако несмотря на повреждения, «Юнкере» ушел за границу и затем приземлился на аэродроме Бардуфос.
На следующий день в том же самом районе над полуостровом Рыбачий были замечены уже два немецких самолета – Не-111 и Bf-110. Истребитель И-153 «Чайка» старшего лейтенанта Василия Воловикова из 72-го смешанного полка авиации Северного флота попытался их атаковать, но тут появилось звено Bf-109, видимо, прикрывавшее нарушителей. Советскому летчику ничего не оставалось, как прервать атаку и уйти в облака.
Общие итоги деятельности Aufkl.Gr.Ob.d.L. за пять месяцев 1941 г. впечатляли. К июню в распоряжении Генерального штаба Люфтваффе имелись панорамные снимки и крупномасштабные карты всей приграничной полосы на глубину около 250–300 км с указанием всех важных объектов и районов дислокации войск. Было выявлено точное местоположение 66 аэродромов советской авиации.
18 июня финское правительство разрешило Люфтваффе использовать несколько своих аэродромов: Хельсинки-Мальми, Утти, расположенный в 10 км восточнее г. Коувола, Луонетярви, находившийся северо-западнее г. Тампере, а также Рованиеми, Кемиярви и Петсамо (ныне Печенга). Уже в тот же день в Луонетярви прибыли три Do-215 из 1-йэскадрильиАиМ.Сг. ОЬ. с1.Ь., которые совершили оттуда разведывательные рейды в глубь северо-западной части СССР. В Рованиеми перелетели три Do-17Р из 3-й эскадрильи дальней разведки Aufkl.Gr.22, при этом экипаж одного из них возглавлял Конрад Кнабе, уже неоднократно летавший над русской территорией. На следующее утро, взлетев в 06.00 по берлинскому времени из Рованиеми, они словно призраки пересекли пока еще мирно спящую границу и безнаказанно провели аэрофотосъемку советских укрепрайонов к западу от Кандалакши. В следующие дни «Дорнье» фотографировали Мурманскую железную дорогу.
Do-215B-1 «T5+AC» из 1-й эскадрильи Аufkl.Gr.Ob.d.L., аэродром Утти, Финляндия, 11 июля 1941 г.
Do-215B-1 «T5+HH» из 1-й эскадрильи Аufkl.Gr.Ob.d.L., аэродром Луонетярви, Финляндия, июль 1941 г.
Надо отметить, что и сами финны вели тайную воздушную разведку советского тыла. Для этого использовался двухмоторный самолет «Бленхейм» Mk.I «BL-141» из 42-й эскадрильи (LLv42), который был специально оборудован для высотных полетов. Известно, что 24 мая, 25 мая и 11 июня 1941 г. командир этой эскадрильи майор Ар мае Эскола (Armas Eskola), взлетая с аэродрома Сиикакангас, расположенного в 44 км северо-восточнее г. Тампере, совершал на этом самолете рейды над Советским Союзом. Точные их маршруты неизвестны до сих пор, но вполне вероятно, что разведчик пролетал над Кронштадтом и Ленинградом.
Вообще о сотрудничестве Финляндии и Германии в части разведывательной деятельности против СССР известно крайне мало, но тем не менее можно предположить, что оно было тесным и плодотворным. Об этом свидетельствуют имеющиеся отрывочные данные. Так, забегая несколько вперед, можно сказать, что в 00.50 23 июня советские пограничники заметили два двухмоторных самолета, пересекших границу в Карелии с финской стороны[67] Затем около 03.00 их уже видели восточнее Беломорско-Балтийского канала.
Это были немецкие гидросамолеты Не-115, доставившие в советский тыл разведывательно-диверсионную группу финского спецподразделения «Ossasto Marttina». Их отход прикрывали четыре финских истребителя «Брюстер-239» из 4-го звена 24-й эскадрильи (4./LLv24). Три последних патрулировали в зоне ожидания над советской территорией, а их пилоты имели приказ не дать советским истребителям перехватить «Хейнкели» и в случае необходимости вступить с ними в бой. Известно, что и в дальнейшем немецкие самолеты выполняли полеты по заброске и снабжению финских разведывательных групп, действовавших в глубоком советском тылу.
Между тем в воздухе все отчетливее пахло войной, и различные инциденты происходили все чаще и чаще. Так, в начале июня в небе над Молдавией огнем бортстрелков Ju-88D был сбит советский истребитель, причем летчик погиб. 19 июня в том же районе звено МиГ-3 из 55-го ИАП вступило в воздушный бой с «Юнкерсом» и даже углубилось на территорию Румынии. Началось разбирательство, которое, впрочем, по понятным причинам вскоре прекратили.
