Дан Берг
Мир деяний
Встреча друзей
На исходе субботы в доме раби Якова, хасидского цадика украинского города Божина, собрались его близкие друзья. Известность раби Якова столь широка, что нет необходимости представлять сего великого сочинителя и рассказчика сказок. Но о трех его гостях скажем, пожалуй, несколько слов.
Кто эти значительные люди? Раби Меир-Ицхак, друг хозяина дома, цадик соседнего города Доброва, выдумщик замечательных историй и человек острого ума. Шломо, любимый ученик раби Якова, известный своим умеренным вольнодумством, проистекающим из европейского образования, полученного им в недавней пока молодости. И, наконец, Шмулик, юный мечтатель и большой умница, могущий разглядеть блаженные царства на звездах ночного неба.
Заметим, что настоящее собрание у раби Якова – особенное. Всем известно обыкновение божинских хасидов на исходе субботы полным числом бород, ртов и ушей усаживаться за необъятным столом в доме своего любимого цадика, чтобы слушать и рассказывать сказки. На сей раз – не то. Двух дней не минуло с окончания бурного праздника Пурим и, как полагал раби Яков, хасиды не успели вполне оправиться от обильных возлияний, вследствие чего он ожидал у себя только воздержанных к винопитию и, кто знает, возможно поэтому самых мозговитых наперсников.
– Друзья, – произнес раби Яков, – я приветстую в своем доме всех вас, людей достойных в подлинно прекрасной степени!
– По зову достойных приходят достойные! – вернул любезность раби Меир-Ицхак.
– Мы все, как один, почитаем хмельную традицию нашего праздника Пурим, – продолжил хозяин, – и каждый в меру своего рвения следует ей. Но, думается мне, сегодня нам подобает укротить дух славного пристрастия, дабы не фальшивили уста, ибо мы намерены обсуждать предмет тонкий и замысловатый.
– Дерзну возразить тебе, учитель, – вставил слово просвещенный Шломо, – правдив у вина язык, и от питья не обмолвятся уста!
– Ясное дело, дорогой Шломо, в дальних краях, где ты бывал, языки иные и вино другое, и всё не так, как у нас в Божине! – ответил раби Яков.
– Поскорей бы услыхать, в какую материю мы намерены вторгнуться: может, ждет нас открытие значимости огромной! – вступил в разговор Шмулик, младший из собравшихся.
– Молодость нетерпелива, хотя не ей, а старости пристало поспешать, ведь мало впереди у нас осталось, не так ли, дружище Яков? – с грустью спросил Меир-Ицхак.
– Увы, ты прав, мой товарищ… А Шмулику замечу, что мы собираемся вторгаться вовсе не в материю, а в нечто бестелесное, чего ни пощупать, ни увидеть, ни услышать никак нельзя, и все же это самое существует, – сказал раби Яков.
– Если я не ошибаюсь, речь пойдет об идеальной реальности, – значительно произнес Шломо.
– Благодарю за помощь! Теперь перехожу к нашему предмету, – интригующе заявил раби Яков.
Факты и парадигма
Раби Яков окинул взором полководца немногочисленную армию гостей, огладил ладонью серебряную бороду и выжидательно посмотрел на жену свою Голду, которая тотчас поняла бессловесный намек мужа и, без сожаления покинув место у стола мудрецов, уселась в углу горницы и при свете свечи принялась орудовать иглой.
– Друзья, – заговорил хозяин дома, – мы с вами должны обсудить предмет, который назовем деяниями человеческими. Казалось бы, сие есть привычная, общепонятная и обыденная штука, да простится мне неуклюжесть речи, но за кажущейся простотой кроется стройный порядок вещи затейливой и многоликой. Рассуждая и дискутируя, мы, как люди книжные, горазды произвести устами и умами нашими новое знание, полезное и направляющее.
