Дан Берг
Виноградник Навота
Брови яркие, некрутой дугой обрамляют низ лба, почти сходятся на переносице. Нос слегка вздернут, размером невелик. Подбородок чуть скошен. Глаза большие, черные, выпуклые, бойкие. Досаждает родинка, придающая ассиметрию лицу. Кожа смуглая, но не слишком. Пальцы тонкие и длинные, умеют ловко щипать струны арфы.
“Я родила троих детей, но, кажется, не подурнела. Морщин почти не видно. Разве, чуть-чуть на шее. Чем бы закрыть? Пусть их… Морщин не миновать, лишь бы не на сердце! Как прежде я высока, стройна, тонка. Походка легкая. Волосы и глаза – гордость моя. Не знаю, изменился ли характер… Разве кто скажет?” – думала царская жена.
Изевель отомкнула важный сундучок. Внушителен арсенал белил, румян, масел, красок, благовоний и прочих орудий женской приманчивости. Она стала перебирать маленькие, плотно закрытые глиняные кувшинчики, серебряные коробочки, шелковые мешочки. “Не навреди, крастоту украшая!” – провозгласила Изевель.
Приняв серьезные решения, отметя крайности и не сойдя с серединной золотой тропы, она закрыла сундучок, отвернула от себя зеркало и принялась вспоминать сватовство и замужество. Изевель, дочь цидонского царя Этбаля, как увидала впервые Ахава, влюбилась сразу. Мощная его фигура, крупная голова, прямой нос, светлые кудри – разбудили дремавшие мечты. И глаза его полюбились ей. То дерзкие, то добрые, то хитрые.
Молодой израильский царь Ахав брал девицу в жены ради дел государственных, ради союза с Этбалем. “Пасть так! – говорила себе невеста, – я знаю, он непременно полюбит меня! Разве не хороша я собой? И по вкусу ему бедовый мой нрав! Подслушала я, как отец сказал Ахаву, мол, умна девка, не раскаешься, бой-бабой станет – тебе в подмогу!” Ахав и впрямь полюбил молодую. Она улыбнулась приятным мыслям: “Воспоминаниям, как волшебными сапогам, сносу нет!”
Изевель, дочь племени канаанского, не изменила своим богам. Став мужней женой, наотрез отказалась скрывать под покровом чудные волосы. Поначалу украдкой от мужа, а потом не таясь, служила Баалу и Ашере – покровителям отцовского края. На жену глядя, Ахав и сам перестал чураться язычества. “В нем немало греха, но и радости жизни много!” – думал израильский царь. Он строил запретные жертвенники, гневя Эльяу, наставника народа иудейского. Впрочем, учеников пророка он кормил с царской щедростью, а детей своих назвал именами израильскими.
3
Шум за воротами. Топот копыт. Царь приехал! Верхом. Охрана невелика. Кого ему бояться? Народ верен владыке. Принес мир израильскому царству. “Мечи и стрелы войска моего – лучшая порука миролюбия соседей!” – говаривал монарх. Войдя в союзы, остановил превосходящего врага. Купцам доставил выгоды, землепашцам – покой. Строя города, дал заработок неприкаянным бродягам. Не в пример Эльяу, не гнал из людских сердец любовь к понятным древним богам. “Зачем время торопить?” – думал Ахав.
Изевель выпорхнула навстречу. Объятия и поцелуи. Тотчас же Ахав узрел скромнейшие сережки. Достал из походной сумки шкатулку. “Открой-ка!” – выпалил, сгорая от нетерпения вручить подарок. “Какое чудо! – воскликнула восхищенная Изевель, извлекая из бархатных недр ожерелье, – индийские самоцветы! Я именно об этом и мечтала!” Она бросилась к зеркалу, надела украшение на шею. “Прощайте, морщины!” – ликуя, вымолвила тихо.
После славной бани Ахав с умиротворенным лицом сидел в горнице, вкушал произведения жениной поварихи. Изевель сама подавала ужин. “Отведай, милый, вот этого пирога с сухими фруктами,– сказала Изевель, – ты еще не разлюбил сладости?” Ахаву ничего не оставалось, кроме как вкушать и похваливать.
– Это новое у тебя. Откуда? – спросил Ахав.
– На днях сосед Навот женил сына. Новобрачная испекла. Я к ней подослала повариху.
– Кто он, Навот?
– Крестьянин, кажется.
– Что видела в доме его? Довольны ли землепашцы царем своим? Сыты ли?
– Мясное блюдо не подали. Навот сказал, мол, на могар потратился. Я думаю, он скуп.
– А дом каков?
– Пол земляной, не каменный, как наш. У домов, как у людей: есть душа, лицо…
– Одарила молодых?
– Конечно. Вот только не принесла цветов на свадьбу…
– Отчего не принесла?
– Нет цветника у нас, а я так люблю цветы!
– Поправить можно!
– Виноградник Навота с нами по соседству. Купить бы эту землю, я б развела розы, ирисы…
– Купим!
Ахав воодушевился. Он знал свой грех перед женой. Мало ласки выпадает на долю Изевель. Войны, походы, враги, друзья… Заботы царства он не отменит, еще и потомкам оставит. Тревожна душа, что о будущем радеет. “Мой щедрый дар ублажит и заместит! – подумал Ахав, – куплю у Навота землю, сколько ни запросит!”
С царской щедростью
1
Итак, Ахав чрезвычайно обрадовался просьбе Изевель. Купить у соседа виноградник – ведь как просто царю исполнить желание такое! Чересчур просто. “Сердцу Изевель цветы дороги, а моему сердцу дорого ее сердцу угодить! – размышлял Ахав, – жаль даже, что это для казны моей не дорого! Скоро снова в долгий поход. Затоскует черноокая. Утешат, усладят, увеселят аромат и краски в саду…”
На утро Ахав отправился к Навоту. “Сосед мой землепашец. Значит наделом своим дорожит – ведь спину гнул над сохой да над мотыгой. Небось, и отец и дед его эту землю потом своим полили. Однако, в деньгах нуждается, возможно, скуп. Это к делу славно идет! – думал Ахав, – приду к нему запросто, по-соседски, не как царь!”
– Приветствую тебя, Навот! – весело сказал Ахав, войдя во двор.
– О, Ахав! Какая честь! – промолвил Навот и поклонился.
– Война дала передышку. Зашел проведать соседа.
– В дом проходи, царь, милости прошу!
– Сына женил, Навот? – спросил Ахав, усаживаясь на лавку.
– Женил, Божьей волей. Невестушка хороша!
– Изевель сказывала. Должно быть, могар тяжел тебе был?
– Ого! Порастратился изрядно… Однако, царь, отведай вина из моего виноградника!
– Замечательное вино! А пирога вашего я давеча вкусил. Люблю сладкое.
– На здоровье, царь. Ты – наш радетель. Народ все видит.
– Дело у меня к тебе, сосед.
– Какое? – пролепетал Навот, испугавшись общих дел с самим государем.
– Мне нужен твой виноградник. Вернее, земля под ним.
– Виноградник?.. Земля?.. Зачем тебе, Ахав, ведь столько угодий у тебя?
– Он возле дома моего. Будет цветник для Изевель.
– Цветник? Выкорчевать виноград?..
– Навот, я к тебе с открытым сердцем и с царской щедростью пришел!
– Поясни, Ахав…
– Речь истины проста. Я дам тебе взамен надел лучше и больше твоего!
– Лучше и больше?..
– А если хочешь, золотыми монетами заплачу. Любую цену назови!
– Любую цену?..
Навот побледнел. Холодный страх сковал язык и ум. Ему, простолюдину, торговаться с царем? Не было в его жизни минуты тяжелее этой. “О, Ахав! – заговорил вновь обретший дар речи Навот, – я не могу решиться ни на что. Я должен подумать, таковы мы все, крестьяне! Не взыщи, государь!”
Ахав не подал виду, что не доволен робостью соседа и непочтением к царскому великодушию. Простота есть самая трудная вещь на свете, простой – уже велик. Монарх встал, обнял окаменевшую фигуру Навота и сказал на прощанье: “Я вижу, дело мудрено для тебя, однако, бояться горя – счастия не знать. Закончим в другой раз. Не мешкай долго с ответом, Навот. Армия в Шомроне ждет меня!”
2
Израильский царь Ахав горячо любил свой народ, а Эльяу, пророка и учителя народа, любил меньше. Упрекал дидактика, многобожников карающего, за неразумную горячность. “Беспощадным мечом Эльяу самолично убивает языческих жрецов Баала, многими израильтянами почитаемого – так ли сей законник думает достичь признания людского?” – размышлял Ахав.
И все же царь покровительствовал ученикам пророка. “Придет их время!” – думал. А те повторяли за Эльяу, мол, постигают они мудрость необходимой иудеям веры, готовятся нести людям слово Божье и являть праведности пример. Царь освободил их от бед солдатчины, а пророк взывал равно к богатым и малоимущим питать будущих светочей, дабы бремя заботы о хлебе насущном не мешало учению.
Число их было велико и росло неуклонно, но Ахав с царской щедростью кормил смышленых юношей. К огорчению супруги-язычницы, царь усаживал во дворе дома армию книжников, и они ели и пили до сыта. Даже мясо, коего не было на празднике у крестьянина, дымилось в больших блюдах, расставленных вдоль огромного стола.
Ахав сидел в своей горнице и через открытое окно рассеянно слушал беседу трапезничающей молодежи.
– Наш покровитель щедр. Одаривает нас, пропитание дает!
– Быстро надоедает быть щедрым!
– Долгих лет ему! У щедрого богатство неисчерпаемо…
– Да уж, неисчерпаемо! Говорят, двести пятьдесят два города во владении Ахава!
– А я слыхал, что у него сто сорок сыновей, и у каждого по два дворца слоновой кости!
– Сплетни это! Царь наш почитает слово Божье, он знаток великий!
– Как-то владыка царства соседнего пригрозил Ахаву, что отберет все его богатство…
– А наш-то что ответил?
– Он ответил, что все готов отдать, а святую книгу Торы – не отдаст!
– Не потому не отдаст, что дорога сердцу его, а потому, что не ему принадлежит!
