Даниил Азаров
Пенсионер союзного значения
– Нам есть о чем с вами поговорить, Илья Семёнович, – проговорил инквизитор тем самым тихим вкрадчивым тоном, что наводил ужас на всех, кто считал себя в чем-то виноватым.
– Д-да? – голос градоначальника опять предательски дрогнул. Утреннее мимолетное облегчение от поездки сдуло ледяным сквозняком. Он уже видел себя, изможденного, исхудавшего, сидящего на жестком стуле в допросной. А за светом бьющей в лицо лампы, слышался знакомый голос – “Ну-с, уважаемый, рассказывайте, как вы распоряжались выделенным вам бюджетом, особенно его частью, предназначенной для реставрации дома престарелых, куда вы отправили гнить моего родного дядю.”
– Именно, дорогой мой, – Инквизитор подался вперед, сцепив руки перед собой в замок и… улыбнулся. – Я поражен, нет, я восхищен вашей заботой о стариках!
– Д-да? – повторил Илья Семенович, выныривая из омута плохих предчувствий.
– Признаюсь, – продолжил Петр Афанасьевич, – я ожидал увидеть обычную для наших регионов картину. Ну вы знаете, какую-нибудь развалюху, в которой ютятся несчастные пенсионеры. Оно и понятно, на бюджетные средства особо не разгуляешься. Думал приеду, да заберу дядю к себе, в Москву, а у вас же… – Петр Афанасьевич откинулся на стуле и шутливо погрозил мэру пальцем, – Признавайтесь, как вы умудрились построить такой шикарный пансионат?
– Так ведь… – совершенно растерявшись ответил градоначальник, – Как говорится – было-бы желание, а способ завсегда найдется.
Когда Инквизитор запрокинул голову и начал сипло каркать в белый потолок, Илья Семенович не на шутку перепугался. Только спустя несколько секунд он понял, что Петр Афанасьевич смеется.
– Ваше право на небольшие тайны, – продолжил тот, вдоволь накаркавшись, – Тем более, когда у вас такие результаты! Кстати, они не остануться незамеченными, уверяю вас. Такие, как вы нам нужны.
– Ну что вы, я же не заслуг ради, – потупился Илья Семенович, предвкушая про себя известие о переводе его в Москву.
– Нет, нет, дорогой мой. Я сделал уже пару звонков и завтра утром сюда прибудет эфирная бригада с федерального телеканала. Страна должна знать своих героев!
Глупая улыбка приклеилась к застывшему в ужасе мэру Сарачинска.
– Эф-эфирная бригада?
– Да! Отличный сюжет для вечерних новостей!
– А может не надо? Я совершенно не привык к публичности, – залепетал Илья Семенович, понимая, что шансы вернуть собственный дом тают на глазах.
– Еще как надо! Не переживайте, я задержусь у вас еще на несколько дней и устрою все в лучшем виде. Тем более, что дядя наотрез отказался куда-либо переезжать и я его прекрасно понимаю!
– Да что вы говорите? – перед глазами Бузякина все поплыло.
– Именно так, дорогой мой. А сейчас позвольте откланяться, у меня еще есть кое-какие дела. Советую вам хорошенько отдохнуть, что-то вы бледный. Завтра про вас узнает вся страна, поздравляю!
Тем же вечером, мэр города Сарачинска стоял в дверях бывшего дома престарелых, не решаясь войти. Оттуда несло таким жутким смрадом, что заходить внутрь не было никакого желания. Однако ночевать в кресле больше не хотелось, в гостинице обосновался треклятый Милосердов, а Машенька все еще жила с родителями. Тяжело вздохнув, Илья Семенович переступил порог юдоли печали и уныния, брезгливо поморщился на снующих тараканов и дал знак Виталику заносить чемоданы. Вдоль обшарпанных голубых стен в тусклом свете засиженных мухами ламп поблескивали золотые вензеля фамильных портретов, которые рабочие вчера доставили сюда из его столовой. Разложив прямо на полу одной из комнат купленный по дороге матрац, Илья Семенович предался тоске. Старый дом угрюмо потрескивал в ночной тишине. Мэр чувствовал себя как никогда одиноким и покинутым. Молодая любовница ехать вместе с ним в ссылку отказалась. Оставив на другой раз размышления о том, что делать дальше, Бузякин выпил привезенного с собой французского коньяка и уснул тревожным сном.
Милосердов не обманул. Весь следующий день мэра Сарачинска снимала приезжая бригада телевизионщиков. Он бодро улыбался, водил их на экскурсию по своему бывшему поместью и рассказывал о важности почитания старших. Но на душе у него скреблась целая стая бездомных кошек. Петр Афанасьевич мило общался со своим дядей возле того-же фонтана. Подчиненные старались не попадаться Бузякину на глаза.
