Дарья Джекман
Последняя гонка
Когда они расцепили руки перед ними появился пьедестал, на который они тут же запрыгнули, замахали руками по сторонам, теряясь, где может быть камера, с какой стороны их увидят люди и улыбаясь во все девяносто шесть зубов.
Момент триумфа, вручения приза, их общий смех и радость скрасила только одна нотка печали. Они победили вдали от Земли. Их не окружила толпа людей, полная радости за них. К ним не подбежали болельщики. Никто не похлопал по плечу, не пожал руку и даже не улыбнулся. Они были победителями вдали от места, где эта победа была важна.
Капитаны команд собрались в комнате для награждения. Свете не терпелось забрать документы и расписаться за всю команду. Она едва стояла на ногах от радости. Победа опьянила ее, и спортсменка чувствовала себя невероятно счастливой.
– Земляне так странно радуются, – краем уха услышала Света из угла. – Это ведь ничего не стоит.
Капитан команды галактики Андромеды и треугольника перешептывались и хихикали. Прямо перед ней за третье место расписался представитель Секстанта.
– Круто мы вас, да? – Света не смогла удержаться, вспомнив, что два лишних круга бежала из-за этих неумех.
– Что вы круто? – удивился инопланетянин.
– Ну победили мы вас, – улыбка медленно покидала Светино лицо. – Мы показали, что лучше вас.
От этой фразы засмеялись все присутствующие. Света вообще не догадывалась, что эти существа могут смеяться. Представитель треугольника подошел к ней и сказал:
– Вы, земляне, вообще понимаете, что эта победа ничего не значит? Вы вымираете. Совет решил провести последнюю Космическую Олимпиаду и включить в нее ваш вид спорта, чтобы попрощаться с вашим видом. Вы войдете в историю, как существа, танцующие на своих могилах.
– Вы не освоили галактику, истратили ресурсы единственной планеты, на которой могли жить, у вас низкая рождаемость и все больше населения гибнет в возрасте до сорока лет, а вы радуетесь тому, что быстрее всех переставляете палками и отстреливаете мишени.
Новый взрыв смеха оглушил Свету.
– Да вы просто завидуете, – бросила она и подошла к окну для росписи.
– Наши галактики процветают, полны ресурсов, самки рожают потомство, а самцы обеспечивают им жизнь. Наши рода будут жить долгие тысячелетия, не зная бедности и голода. А у вас будет кубок.
Света забрала бумаги и вышла из кабинета, красная, как бурак. Валя испуганно на нее посмотрела. Она спросила, что случилось, но Света не могла ей ответить, сдерживая слезы.
– Я так вами горжусь, – пропел Гена в космолете, разливая лимонад по бокалам. – Юрка, ты вот мужик! Настоящий мужик! Валюньчик, даже не думай о том промахе. Все было идеально. Вы Свету видели вообще? Вы могли хоть сотню раз промазать, а она все равно одна бы всех этих инопланетян сделала! Света, я никогда не видел от тебя такой прыти! Ты просто умничка!
Гена остановился, заметив тусклый взгляд, опущенные уголки губ и плечи своей главной гордости.
– Что случилось? – спросила Валя.
– Ты такая с тех пор, как документы получила, – кивнул Юра. – Ты что расстроилась, что за победу денег не дали? Инопланетяне уже давно от денег отошли. У них там замудреная система с ресурсами какая-то.
– Все равно мне на ресурсы, – буркнула Света.
– Ты же победила, – Гена удивленно хохотнул. – Попей лимонадику и порадуйся. Ты увековечила себя в истории!
– Не будет никакой истории, – тихо ответила Света. – Черти эти сказали, что Олимпиаду организовали в честь вымирания нашего. Мол, давно просчитали и знают, когда человечеству конец. Прощаются с нами, сволочи, а мы победам радуемся. Что нам кубок этот дурацкий поможет выжить? От голода спасет?
– Светик, все не так, – попыталась успокоить ее Валя.
– Так, – упрямо ответила Света. – Думаете, я дурочка совсем на спорте помешанная? Я тоже новости временами смотрю. Видела я, что у нас, как они и сказали, с ресурсами проблемы, и с рождаемостью, и со смертностью. Что такое кубок в сравнении с этим всем? Пшик! Плевок! Ничто!
– А вот так ты не говори, – Юра с трудом сдержался, чтобы не перейти на крик. – Это не только твоя заслуга! Себя обесценивай, раз так хочешь, а меня не надо! Я победил ради жены, ради сына, ради всего народа и нашего будущего! Что мало пророчили конец? Сколько люди жили, столько и внушали им, что все плохо. То война, то чума, то апокалипсис! Но обо всем этом забывали всегда в спорте! Спорт всегда был выше вопросов выживания! Мы пришли, чтобы показать, что мы умеем и чего стоим! Мы победили!
– Да они все просто не старались! – бросила Света.
– Не старались? – переспросил Юра. – Эти два коротышки, которым мы помогли с дронами, чуть кучу там не наложили так старались, а сделать не смогли то, что ты одна сделала! А думаешь в гонке после тебя никто не пытался на потолок залезть? Еще как пытались, да только катились еще медленнее, чем обычно. Ты победила их, потому что тренировалась, старалась и отдалась моменту. А они не умеют этого даже! Ходят только и думают о своем выживании! Чего стоит жизнь такая?
Света не смогла сдержать слезинку и ничего не ответила, а Юра продолжил:
– Мы, люди, всегда выживали, потому что мы лучшие. Естественный отбор распорядился так, что выживали только самые сильные и стойкие. Умники твои эти на нашей планете и дня бы не продержались. В них нет ничего: ни мощи, ни характера, чтобы в наших условиях жить. Пусть болтают, что хотят, а я горд, что я человек. И горд, что в нашем виде спорта мне равных нет.
Юра легко ударил по столу и отвернулся. Света вся дрожала от слез и волнения. Она никогда не видела Юру в таком настроении. Валя не могла сидеть в тишине и заговорила:
– Я не знаю, конечно, когда мы умрем и умрем ли, но, знаете, я горжусь нами. У меня же отец болеет. Сам не передвигается. Лежит в постели днями. Отказывается, чтобы его переносили. Но я точно знаю, что сегодня он попросил маму вынести его из комнаты к экрану, чтобы посмотреть, как я ехала. Меня мысль греет о том, как сидят мама с папой, за руку держась, как в молодости, рядом близнецы скачут, и все прикованы глазами к экрану, на котором я еду, ради них, а не ради рождаемости там или еще чего. А когда я представляю, какой гул стоял в доме, когда они победу нашу увидели, а мы еще о ней сами не знали. Как подумаю, как они смеялись, на лица наши глядя, тоже смеюсь. Мне большего не надо, чтобы быть самой-самой счастливой.
