Дарья Донцова
Дезертир из рая
Глава четвертая
– Ужасный, жестокий, отвратительный человек! – простонала Елизавета.
– Каким образом Михаил Петрович сделал это? Нас интересуют факты, – остановил «плач Ярославны» Степан. – И мы до сих пор не понимаем, зачем вам понадобились.
– Дайте спокойно договорить, – прошептала Морозова. – Надо изложить все подробности, иначе и не поймете.
– Слушаем вас внимательно, – кивнула я и подлила гостье чай.
Елизавета глубоко вдохнула и продолжила говорить, мы со Степаном молча слушали ее. Если отбросить вздохи и жалобы на тяжелую жизнь, то суть такова.
Утром Лиза, понятия не имея о смерти Раечки, явилась на работу, как всегда, к восьми утра, начала уборку. Через некоторое время к ней подошла бледная до синевы Фаина и процедила сквозь зубы:
– В раздевалке грязь жуткая, наведи там порядок!
Ручкина поспешила туда, где переодеваются ткачихи, Зарецкая отправилась с ней. Когда женщины вышли на лестницу, Фая воскликнула:
– Нам на третий этаж!
– Раздевалки же на первом, – возразила Лиза.
– Мы идем к директору. Про грязь я для отвода глаз сказала. Шевелись!
У Лизы затряслись ноги, она поняла, что случилось нечто нехорошее.
Михаил Петрович встретил юную подчиненную неласково. Фае он улыбнулся, предложил устроиться в кресле, а на Ручкину глянул волком, заявил:
– Ты постоишь, беременным много сидеть не рекомендуется. – А затем обратился к Фаине: – Расскажи этой шалашовке[1], что случилось! Когда завершишь, разъясню, какая жизнь ее ждет!
Кто такая шалашовка, Елизавета не знала, но сообразила, что ее не похвалили.
Информация о самоубийстве Раечки упала Лизе на голову, словно топор палача. У девушки в прямом смысле слова подкосились ноги, она осела на ковер. Думаете, директор вскочил, помог ей подняться? Или Фаина бросилась к Лизе? Как бы не так! Михаил Петрович брезгливо поморщился.
– Нечего тут цирковое представление затевать! Когда с чужим мужем лежала, …., хорошо себя чувствовала!
– Любишь кататься – люби и саночки возить, – прибавила Фаина. – Собирайся!
– Куда? – насмерть перепугалась Елизавета.
Михаил Петрович встал.
– Туда! Шагай с Зарецкой! И помни: попробуешь удрать – непременно тебя, …, поймают!
Фаина привезла девочку на вокзал, там они долго сидели в зале ожидания, потом Зарецкая посадила беременную на поезд Москва – Ташкент. Удивительно, но билет давал право проезда в купе «СВ». Ручкина до того момента еще ни разу не ездила в таком вагоне, но знала, что там много-много людей.
Сейчас она оказалась в небольшом пространстве с двумя полками, на одной сидел хмурый Федор. Лиза оторопела, а Зарецкая криво усмехнулась.
– Федька все объяснит. Дорога длинная – хватит времени поболтать. Купе запрут снаружи. Выходить сможете только в туалет. Нажмете на эту кнопку, появится проводник и отведет куда надо. Завтрак, обед и ужин сюда принесут. И чай еще. Ясно?
Лиза только моргала, а Федор молча кивнул. Фаина ушла.
Елизавета схватила любовника за руку.
– Милый…
Створка отворилась, показалась Зарецкая. Она улыбнулась.
– Забыла пожелать вам от всей души, чтоб счастья ни одному, ни другой не видать! Чтоб ребенок ваш на горе родился! Чтоб всем вам болеть и сдохнуть в мучениях! Чтоб Раечка вам каждую ночь снилась!
И захлопнула дверь.
– Федя, – заплакала Елизавета, – мне страшно! Что случилось? Ничего не понимаю!
Мужчина дернулся, полился рассказ.
В тот день, когда Раечка выпрыгнула из окна, муж не ночевал дома. Он наврал жене, что после обеда уезжает в командировку в Иваново, вернется на следующий день к полуночи, а сам провел ночь с Лизой. Утром Павлов, как всегда, отправился на работу, в тринадцать часов решил купить себе вместо обеда плюшек в булочной. Вышел из проходной на улицу, подумал, что погода дождливая, но это хорошо. Они с Лизой сходят в кино, потом пошалят немного в ее комнате, и муж вернется из «командировки» к жене.
Это происходило в эру отсутствия интернета. Да, когда появилась Всемирная паутина, жизнь людей стала комфортнее, но ходить налево в годы без соцсетей и мобильных телефонов было намного легче. На вопрос второй половины «почему ты мне из командировки ни разу не звякнул?» можно было ответить: «Так местный начальник не разрешает по межгороду по личным вопросам звонить, ему же счета оплачивать».
Да и работала такая связь не особо хорошо. Народ о ней слагал анекдоты. Например, такой.
Приехал в один колхоз американской журналист, его попросили посидеть в приемной. И слышит заморский гость вопль:
– Москва, Москва! Слышите меня? Москва!
Вопли корреспондента удивили, он спросил у секретарши:
– Почему ваш начальник так кричит?
Женщина ответила:
– Да ему с Москвой поговорить надо!
– Неужели у вас телефонной связи нет? – изумился американец. – Бедняга пытается до столицы доораться, но ведь Москва далеко!
Короче, настроение у Феди в тот день было замечательное, но все пошло не по плану.
Не успел Павлов дойти до угла здания, как у тротуара притормозила черная «Волга». Из нее выскочили два крепких парня, схватили бухгалтера, затолкали в салон. Потом сами сели по бокам, зажали Федю между своими крепкими телами. Автомобиль понесся по улицам.
– Эй! Вы кто? Что происходит? Помогите! – заорал Павлов.
Но вмиг получил затрещину и услышал:
– Молчать!
Сказано это было таким тоном, что Федор понял: эти мужчины шутить не станут.
Бухгалтера привезли в Подмосковье. Там хмурый мужик дал ему прочитать предсмертное письмо Раечки и сквозь зубы процедил:
– Теперь работаешь в Ташкенте. В Москву не суешься. Звать тебя по-прежнему Федор Олегович, но фамилия – Морозов. Баба твоя – Елизавета Морозова, ей девятнадцать лет. Кланяйся в ноги, что за …. с несовершенноолетней на зону не попал. Там бы тебе живо объяснили, что можно, а что нельзя делать. Сына у тебя нет. Вот документы – тебе и бабе. В Ташкенте встретит Владимир Сергеевич. Все! Уведите!
Последнее слово адресовалось хмурому парню, который молча стоял в кабинете во время разговора.
Федора запихнули в маленькую комнату без окон, заперли там. Сколько времени он провел в каморке, мужчина не знал. Потом дверь открылась, все те же два мрачных парня повезли Федора на вокзал, посадили в вагон. И вскоре он увидел перепуганную Лизу.
Морозова замолчала.
– Вы жили в Ташкенте? – уточнила я.
– Несколько лет там мучились, – ныла Елизавета. – Климат тяжелый. Боялись уезжать – вдруг накажут? Потом рискнули перебраться в Барнаул – захотелось после жары холода. Там три года провели. Не понравилось совсем. Переехали в Астрахань. Носило нас по всей стране. Когда муж умер, мы с сыном Игорьком перебрались в Москву. Супруг успеха в жизни не достиг. Плохо мы с ним жили, вечно он меня ругал, говорил: «Из-за тебя всего лишился, карьеру в Москве разбил! Сейчас бы министром стал!»
– Это вряд ли, – не выдержала я. – И отношения с вами он по своей инициативе затеял. Или вы к нему на шею вешались, так приставали, что парень решил, лучше согласиться, чем объяснять, что он не хочет с вами спать?
– Нет, – возразила Елизавета. – Но моя вина присутствует. Мы познакомились в клубе «Кому за тридцать».
– Существовали такие одно время, – улыбнулся Степан. – Их создавали, чтобы несемейные люди могли найти себе пару. Следовало приобрести билет, заполнить анкету. На входе потом давали номер столика – они все на двоих рассчитаны. Но как вы сумели попасть на вечеринку? Вроде, у гостей паспорта проверяли.
– Меня привела Римма Козлова, – затараторила рассказчица, – ей было двадцать три года. Она на входе сказала, что мы подруги, работаем вместе – это чистая правда. А дальше уже враки. Римка сказала, что мы в одном ПТУ учились, обе свободны от отношений, билет я приобрела, а паспорт дома забыла. Я всегда выглядела старше своих лет. Да еще напудрилась, глаза подвела, ресницы тушью накрасила, губной помадой намазалась. Парень на входе меня оглядел, подмигнул: «Такую красавицу впущу. Только в следующий раз документы при себе имей». Но следующего раза не случилось – я встретила Федю. Прямо обомлела, когда он за мой столик сел. Мне-то сначала другой собеседник достался. Дядька противный, зубов нет спереди, он даже лимонад мне не взял. Сразу приставать начал, говорил: «Пошли ко мне в гости! Угощу хорошо!» И вдруг Федор появился, шепнул мужику что-то, тот убежал. Новый сосед на его место сел, пальцами щелкнул, официантка к нему со всех ног: «Добрый вечер! Очень вам рады! Что хотите?» Он заказал мороженое, потом чай с тортом. Там только десерты подавали, горячего, супа и салатов не было. Я сразу влюбилась. А как устоять? Красивый, богатый, одет шикарно! До дома меня проводил, в гости не набивался, с поцелуями не лез. Предложил в четверг пойти в театр, сказал: «У меня много знакомых актеров. Ты в Большом была?» Нет, конечно! Мне в голову не приходило даже думать о таком.
Глава пятая
Елизавета протяжно вздохнула.
– Самые счастливые месяцы моей жизни… В Большой театр пришла в своем единственном платье и парусиновых тапках. Федя воскликнул: «Ты прекрасна!» И отвел меня… в ложу!
Морозова прижала ладони к щекам.
– А там принесли шампанское, лимонад, маленькие пироженки, крохотные! Такие вкусные! Я все живо съела, потом смутилась, прошептала: «Вам ничего не досталось…» Он рассмеялся: «Сладкое – не моя радость».
Елизавета закатила глаза.
– Балет! Волшебство! Домой Федя меня на такси отвез! Господи! Я встретила принца! Близкие отношения начались через несколько месяцев. Федя думал, что мне девятнадцать – наврала ему еще в клубе, испугалась, что он меня, школьницу, бросит. Когда Феденька правду узнал, пожурил немного, но любовь наша только крепче стала. Честное слово, понятия не имела про его жену и ребенка. Мы два-три вечера в неделю вместе проводили. Сейчас, оглядываясь назад, удивляюсь своей наивности. Он в полдесятого всегда уходил, говорил: «Встаю рано, извини, очень спать хочется». И с друзьями своими меня не знакомил. Впрочем, я и не рвалась в его компанию.
– Федор обладал деньгами? – уточнила я.
– Да, – подтвердила Елизавета. – Но полюбила я его не за толстый кошелек… Пожалуйста, помогите!
– Мы узнали историю ваших взаимоотношений с мужем, услышали о переездах из города в город, но так и не поняли, что конкретно хотите от нас, – произнес Степан. – Объясните цель вашего визита.
– Гарик пропал, – пролепетала Морозова. – Два дня его дома нет. Не звонил ни разу.
– Кто такой Гарик? – в который раз осведомилась я.
– Наш сын, Игорь Федорович Морозов! – простонала гостья. – Брат Ивана Николаевича Зарецкого. Фаина действовала как фашист, поменяла старшему мальчику и отчество, и фамилию! Зарецкие жили богато, а мы всегда нуждались. Ни разу Файка Игоречку даже на Новый год конфеток не прислала!
Я молчала, не задала вопрос, какое отношение Зарецкая имеет к этому мальчику.
– Расскажите подробно про Игоря Федоровича, – быстро остановил поток жалоб Степан. – Чем он занимается?
– Гарик невозможно талантлив, – затараторила Елизавета. – Он художник, писатель, актер, композитор, музыкант, оратор!
– Оратор, – повторил Степан. – М-да! Где работает ваш сын?
– Он пишет картины, книги, снимается в кино, задумал симфонию, – на одном дыхании выпалила женщина.
– Деньги где получает? – потребовал конкретного ответа мой муж.
– В интернете. Как психолог. Гарик помогает людям справляться с депрессией, бессонницей, потерей смысла жизни. Он коуч!
– Красивое слово, – пробормотала я себе под нос. – Он женат?
– Вокруг мальчика бабье роем летает, но зачем ему те, кто в кошелек смотрит? Виола, вы лучше Ивану Зарецкому вопрос задайте: «Не ты ли брата убил?» Библейская история про Каина и Авеля актуальна и в наши дни!
– У вас есть информация о том, что Иван Николаевич лишил жизни Игоря? – быстро спросил Степан. – Кто вам об этом сказал?
– Ну… нет, – пробормотала Елизавета. – Физически он его не трогал. Но морально!.. Мужик ни черта не делает, подумаешь, книжонки издает. Но какие деньжищи лопатой гребет! И ни разу родному брату ни копеечки не дал! Сам от родителей все получил! А что Гарику?
Мне вдруг стало жарко, и я не сумела справиться с желанием кое-что объяснить тетке.
– Иван Николаевич – человек, который сделал себя сам, начинал свое дело, еще будучи студентом. В России тогда разруха царила, хороших книг почти не было в продаже. Зарецкий решил немного заработать. Он знал писателя Семена Волочкова, известного фантаста. Дача прозаика стояла около скромной избушки семьи Зарецких, которую родители Вани купили в селе Литвинка, использовали как дачу. Семен сидел без денег, новых книг почти не выпускали, все плохо было для литераторов, и читатели сидели в тоске. Иван, которому тогда едва исполнилось восемнадцать, купил бутылку водки на станции, взял у матери в погребе несколько банок с соленьями, пришел к Волочкову, накрыл на стол, угостил мужчину, который не прочь был выпить, и предложил: «Если у вас есть неопубликованная рукопись, отдайте ее мне. Сделаю книгу, продам – получите гонорар». Семен начал хохотать: «Парень, твоя идея прекрасна. И есть не одна рукопись – я давно пишу в стол. Только каким образом сумеешь издать книгу? Ни фига у тебя не получится!» – «А вдруг? – прищурился Иван. – Что вы теряете?» – «Твоя правда», – неожиданно согласился прозаик и принес кипу листов. Через некоторое время Зарецкий встал у входа в метро «Сокол» и начал кричать: «Новинка от великого писателя-фантаста!» Экземпляров было мало, напечатать их помог приятель Ивана. Его отец владел крохотной типографией, в которой в основном печатали рефераты для аспирантов. Роман Волочкова внешне напоминал один из них – никакого твердого переплета, просто бумажная тетрадь, скрепленная скобами. Но расхватали тираж вмиг. После того как Ваня расплатился с автором, денег у него осталось на одно мороженое, но успех вдохновил. Зарецкий выклянчил у Волочкова еще пару рукописей, потом раздобыл справочник членов Союза писателей, принялся обзванивать прозаиков. Через пару лет у парня появился офис в подвальном помещении, он нанял несколько редакторов и художников. Отец приятеля продолжил с ним сотрудничать, и пошло-поехало. Сейчас Иван Николаевич – владелец самого крупного в Европе книгоиздательского холдинга, у него лучшие авторы. Зарецкий может гордиться собой, он поднял свой бизнес даже не с нуля, а с минус первого этажа. Ему никто не помогал, мужчина всего добился сам. И никогда не клянчил деньги у матери.
Я перевела дух и договорила:
– Мы дружим давно. Впервые слышу, что у Ивана есть брат.
– Конечно! – фыркнула Елизавета. – Он не желает иметь дело с Гариком! Убил его, как Авель Каина!
– Наоборот, – возразил Степан, – Каин лишил жизни Авеля. Подведем итог разговору. Вы хотите, чтобы мы нашли Игоря?
– Да! – воскликнула Елизавета. – Мальчик очень ранимый, тонко чувствующий. Его грубо лишили душевного спокойствия – вот он и убежал! Поговорите с Зарецким! Виола, вы обязаны так поступить! Вы опубликовали книгу в прошлом году, использовав сюжет Гарика! Он его выложил в интернете! Хотел написать, обдумывал текст! И тут! Арина Виолова выпустила детективчик по сюжету Игорька!
Я растерялась.
– Не сижу в соцсетях. И пишу только о событиях, в которых лично принимала участие.
– Ага! – прищурилась Елизавета. – У героя Гарика в книге кот Вольдемар! А у вас главный герой завел собачку по имени Сергей Петрович! Это что? Настоящий плагиат!
Я посмотрела на мужа.
– Цель беседы Виолы с Иваном Николаевичем? – уточнил мой муж.
– Уверена, он знает, где Гарик. Он такой нежный! – начала исполнять все ту же песню Морозова.
– Сейчас зададим вам несколько вопросов, – перебила я Елизавету. – Нам нужны откровенные ответы.
– Никогда не вру! – вспыхнула Елизавета. – Не следует оскорблять человека, которого жизнь загнала в угол и вынудила обратиться к людям вашей профессии!
– Где работает Игорь? – снова затронула я тему, от которой мы ушли.
– Он писатель, актер… – завела опять Морозова.
Пришлось ее перебить:
– В какой организации лежит трудовая книжка вашего сына?
Морозова вскинула подбородок.
– У него ее нет! И у Пушкина, Леонардо да Винчи, Эйнштейна и Репина ее не было! У гениев свой путь!
– Мне еще не попадался человек, который способен прожить без еды и питья, – хмыкнул Степан. – Гений обладает умом, талантом, но также обладает и обычным желудком. Кушать ему хоть раз в день да надо.
Некоторое время мы потратили на то, чтобы получить ответы на самые простые вопросы. Елизавета юлила, безостановочно вещала о талантливости сына, но в конце концов правда вылупилась на свет. Игорь Федорович Морозов – бездельник. С горем пополам он сумел выучиться на визажиста.
Люди с таким образованием потом успешно работают, хороший визажист всегда в цене. Только не надо путать его с гримером, способным сделать из Золушки Бабу-ягу, а из медведя – зайчика. Визажист «нарисует» вам симпатичное лицо, сделает не особо сложную прическу. Он работает с обычными людьми, которым необходимо на один день стать красивыми: свадьба, день рождения, какой-то праздник, телесъемка. Этого специалиста приглашают на мероприятия, где не требуется кардинальное изменение внешности, просто нужно привлекательно и свежо выглядеть и чтобы лицо не блестело под камерами. Визажист – художник. Гример – волшебник. Вот он из красивой актрисы сделает чудище болотное, а уродину превратит в красавицу. И та, и другая профессии очень востребованы, хорошие мастера прекрасно зарабатывают. Маленький нюанс: гример легко сумеет заменить визажиста, а вот визажист гримера – вряд ли.
Но, как и в любом ремесле, начинающий сотрудник сразу не сможет получать хорошие деньги. Пройдет несколько лет, прежде чем твое имя попадет в список лучших. И работа эта непростая. И гримеру, и визажисту требуются вдохновение, навыки психолога, умение владеть собой и бесконечное трудолюбие. Съемки порой длятся с раннего утра до поздней ночи, не всегда они проходят в комфортных условиях, и «телекорм», которым угощают съемочную группу, – на редкость гадкая еда.
Игоря взяли стажером на один проект, парень удрал через два дня. После той попытки Гарик решил, что он не может работать по заказу, и больше никуда не нанимался. На какие деньги он живет? Догадайтесь сами.
Глава шестая
– Брат Игорь? – вскинул брови Иван Николаевич. – Впервые о таком слышу. Да, когда я повзрослел, мама рассказала мне о Раисе и Федоре, но упомянула, что они погибли в автокатастрофе. Но на меня история особого впечатления не произвела – я этих людей не помню, не знаю. Не та мать, что родила, а та, что воспитала и на ноги поставила. У меня были самые лучшие родители, Николай Филимонович и Фаина Викторовна. И брат в придачу. Он музыкант с мировым именем, постоянно на гастролях, редкий гость в Москве. Очень люблю и уважаю Витю, он мой лучший друг, родной человек, горжусь им. И поэтому никогда не распространяюсь о кровных родственниках. А кто такой этот Игорь? Из твоего рассказа следует сделать вывод, что он захребетник, лентяй. Ничего пока не добился, прикидывается гением, но это не комильфо. Не испытываю желания общаться с мужиком.
– У нас со Степаном такая же позиция, – призналась я. – Но есть нюанс. Елизавета – активная женщина. Когда она поняла, что мы с мужем не горим желанием ей помогать, со слезами на глазах сказала: «Очень не хочется, вот ни малейшего желания нет доставлять Ванечке неприятности, ведь он был любимым сыном моего Феденьки».
– Любимым сыном, – повторил Иван. – Настолько любимым, что до восемнадцати лет я и не подозревал о существовании папочки. Об алиментах молчу. Мои настоящие папа с мамой, те, которые меня воспитали, их никогда не получали.
– Далее она прибавила: «Но у меня не остается другого выхода, кроме как обратиться к прессе. Дам интервью холдингу «Болтун», расскажу все-все! Про самоубийство Раечки, про то, как директор ткацкого комбината выгнал нас с Феденькой из Москвы, о наших с мужем адских муках из-за Ванечки».
Зарецкий стукнул кулаком по столу.
– Какие такие адские муки могут быть из-за меня?!
Я продолжила:
– Федор и Елизавета ну очень переживали за тебя, когда их вынудили бросить тебя в Москве. Их общий ребенок Игорь ночами не спал, ручонки к фото братика тянул, рыдал: «Где мой Ванечка?» Гарик получил травму на всю жизнь, поэтому до сих пор не способен выбрать свой путь! Страдает от горя, разлуки.
– Издеваешься? – прищурился Зарецкий.
– Цитирую Елизавету. Сейчас ситуация такова. Женщина обожает сына, а тот куда-то делся. Морозова в тревоге. Не исключаю, что мужчине надоела заботливая мамочка, и он просто утек от нее и адреса не оставил. Задушила его мать своим горячим чувством. Или с гением случилось нечто нехорошее.
– Или он попросту пьет где-то водку и жрет за чужой счет шашлык, – высказался Зарецкий.
– Все названные варианты возможны, – кивнула я. – Но если мы откажемся работать с Морозовой, она прямиком порулит в «Болтун». А там обрадуются – ну наконец-то у них ведро дерьма на белого и пушистого Зарецкого! Мать ему – не мать, а биологическая родительница из окна выбросилась. Отец – не отец, настоящего папашу выгнали из Москвы. С родным братом дел Иван Николаевич иметь не желает. Несчастный Игорь от переживаний лишился возможности работать.
Я посмотрела на Зарецкого.
– Продолжать?
– Не надо, – отмахнулся Иван. – Что предлагаешь?
– Попробуем найти великого гения, – улыбнулась я. – Елизавета не сумела назвать его друзей. Вспомнила лишь, что сыну часто звонил Базиль Московский-Достоевский.
– Экая фамилия звучная, – хмыкнул Иван.
– Да, красивая, – согласилась я. – А имя теперь редкое. Степан нашел мужчину в соцсетях. Он танцор, художник, музыкант, писатель…
– Е-мое, – поморщился Зарецкий, – просто сборище талантов.
– Да, – хихикнула я, – там таких много.
– «Там» – это где? – поинтересовался Иван.
– Закрытый чат в «Телеграме», – объяснила я. – Вход – десять тысяч. Потом каждый месяц платишь пять за членство. Всего там сейчас тридцать пять человек. Кто под своим именем, кто спрятался под ником. Открыл приют для гениев Антон Михайлович Сергеев. Он литератор, выпустил за свой счет две книги детских сказок с очень интересными, оригинальными сюжетами. Вот, например, его творение «Шляпка сироты». Жила-была девушка, которую прозвали Тряпичницей. Кличку она получила, потому что весь день бегала с тряпкой. Девочке не повезло с малых лет. Ее мать умерла, отец женился на женщине с двумя дочерьми, они почти ровесницы Тряпичницы. Мачеха невзлюбила ребенка от первого брака супруга, заставляла сиротку с утра до вечера работать, а своих деток баловала. И тут местный принц решил жениться, пригласил всех невест на бал. Тряпичница тоже получила билет, но у нее не было приличной одежды. На помощь бедной во всех смыслах этого слова девушке пришла фея. Она подарила ей платье, обувь, шляпку, карету, коней, но сказала: «Тебе следует уехать домой до полуночи. В полночь все исчезнет, ты останешься без кареты и лошадей». Тряпичница все поняла, но ее пригласил на танец принц. В полночь сиротка поняла, что опаздывает, и убежала из зала. Сын короля бросился за ней, но нашел только шляпку, которую обронила красавица. Как найти девушку? Слуги начали ездить по королевству, давать всем примерять головной убор… Мне продолжать?
– Это же сюжет сказки «Золушка»! – возмутился Иван. – Только там туфельку потеряли, а не шляпку. «Элефант» такое не опубликует, но за деньги автора, вполне вероятно, кто-то это выпустил.
– Повторюсь, что в чате меньше сорока подписчиков, – вернулась я к предыдущей теме, – и все они, как один, великие. Основная тема бесед – кто «величавее» всех. Там рассказы о потрясающих сюжетах, задуманных картинах, великолепных симфониях. Но, как говорится, весь пар уходит в гудок. Это просто треп. Готовых продуктов нет… Договорилась с Антоном Михайловичем о встрече.
– Назвалась своим именем? – прищурился Иван. – Если да, то не пей у него чай – точно отравит!
– К сожалению, работа на телевидении сделала меня узнаваемой, – вздохнула я. – Пришлось представиться. Но назвалась я Виолой Таракановой.
– И? – рассмеялся Зарецкий.
– Спокойно отреагировал, ждет меня. Офис у него в соседнем доме, идти отсюда минуту… Зашла рассказать тебе про брата. Не исключена возможность его появления в «Элефанте». Или Елизавета сюда явится.
– Не получится, – усмехнулся Зарецкий. – У нас пропускная система. Мимо охраны даже бабочка не пролетит.
– Каким образом тогда в прошлый понедельник к моему редактору проникла тетя с рукописью поэмы? – не сдалась я. – Как раз сидела у нее в кабинете! Цитирую первые строки, поэтесса начала их декламировать с порога: «Сказал мне голос в уши: «Пиши всегда, везде и много! Ты Богом поцелована в макушку, оттуда вырастут дубы поэмы и романов! Запомни все сюжеты моих слов и песен, и абзацев, и фраз простых. Начну с рождения медведя под Луной с звездой во лбу!..» Прости, дальше не помню! Мы от тети еле-еле избавились, охрана пришла минут через двадцать.
– Разберусь, – пробурчал Иван. – Ты что делаешь вечером?
– Есть интересные предложения? – вопросом на вопрос ответила я.
– Просто просьба, – улыбнулся Зарецкий. – Я сегодня должен посетить выставку современного искусства. Ее устраивает Кирилл Огнев. Мало того, что он мой друг, так еще и ближайший сосед по поселку. Неохота с ним отношения портить. Огнев очень просил прийти, может, придется дать комментарий прессе. Сделай одолжение, стань моей дамой на этом мероприятии!
Я кивнула.
– Ладно. Все равно Степан улетел в Барнаул.
– Отлично! – обрадовался Зарецкий. – Слушай, а что у тебя с зубами?
– Ничего, – удивилась я, – зубы как зубы.
– В зеркальце глянь.
Я вынула пудреницу и через пару секунд ахнула.