Дарья Донцова
Клетчатая зебра
Глава 7
Примерно через полтора часа мы с Верушкой улизнули из ресторана и поднялись в номер. Иры на кровати не оказалось.
– Она ушла? – испугалась мать.
– Маловероятно, – успокоила я подругу. – Слышишь шум? Вода течет… Девочка слегка оклемалась и принимает душ.
Вера подбежала к двери в санузел и крикнула:
– Заинька, открой маме!
Я села в кресло и с наслаждением освободилась от шпилек. Когда мадам Помпадур, любовница одного из Людовиков, изобрела туфли на шпильках, она всего-то хотела казаться повыше ростом и совершенно не предполагала, что спустя пару сотен лет после ее кончины основная часть женщин планеты станет пользоваться шпильками и по вечерам испытывать неземное блаженство, меняя их на тапки.
– Дашута, – растерянно сказала Вера, – она не хочет выходить.
Мне пришлось встать и тоже стучать в створку, строго приговаривая:
– Ира! Сейчас же отопри!
Но девочка не отвечала. Вера принялась нервно ломать пальцы, я же прислушалась и поняла: вода шумит ровно, а если человек плещется под струей, звук должен быть прерывистым.
– Ей плохо! – испугалась Вера. – Надо срочно звать на помощь, пусть сломают дверь.
Я вынула из сумочки визитку, полученную от коридорного.
– Не паникуй. Вероятно, твоя пьяная доченька мирно спит на софе, которая стоит в ванной комнате. Сейчас решим проблему без шума и пыли. Алло, Илья? Не могли бы вы подняться в пятьсот третий номер?
Коридорный оказался ушлым пареньком. Он вытащил из кармана нечто, похожее на пластиковый футляр для зубных щеток, выудил оттуда изогнутую железку, всунул ее в щель между косяком и дверью, подергал пару раз, затем объявил:
– Опаньки! Открыто!
Я быстро сунула парню купюру.
– Ириша! – закричала Вера и бросилась к дочери, скрючившейся на полу.
Я последовала за Верой, присела на корточки возле Иры и вздрогнула. Широко открытые глаза девочки смотрели в потолок, нижняя челюсть слегка отвисла, лицо приобрело восковой оттенок. Из унитаза отвратительно пахло, похоже, младшую Савельеву сильно рвало.
– Что с ней? – прошептала Вера.
– Сейчас позову доктора, – ответила я, вытесняя подругу из ванной комнаты.
Спустя некоторое время в номере скопилось много народа. Главный администратор отеля бегал между Мишей Стрельцовым, заместителем Дегтярева, которому я позвонила, поняв, насколько плохо дело, экспертом Алиной Хоменко, заполнявшей пробирки образцами, взятыми из унитаза, и врачом, который делал укол Верушке.
– Господа, умоляю вас, не поднимайте шума, – стонал работник гостиницы, – в ресторане свадьба, там море журналистов, в конференц-зале церемония «Любовь года», и у них прессы в избытке, а в холле дежурит с десяток папарацци, к нам сегодня поселяется звезда из Голливуда. Прошу, давайте тихонечко, без крика! Боже, ну почему именно в мое дежурство случился форс-мажор? Отчего я такой несчастный?
Мне захотелось треснуть идиота стулом, но тут Вера вдруг резко села.
– Где Ира?
Врач попытался уложить Савельеву, но она не подчинилась и повторила:
– Где Ирочка?
– Ее увезли в больницу, – быстро ответила я.
– Она выздоровеет? – не успокаивалась подруга.
Доктор предостерегающе кашлянул, я хотела соврать, но не сумела, на помощь пришел Мишка:
– Медики попытаются сделать все возможное. Позвоните мужу, пусть он немедленно сюда прибудет.
Вера сгорбилась.
– Дашута, набери Андрюшу. Скажи, что Иру увезли в клинику, а причину заболевания ты не знаешь.
Я кивнула.
– Мне придется воспользоваться твоим мобильным, в моем батарейка села.
– Он в сумке, – прошептала подруга.
Я пошарила в небольшом мешочке из замши, вынула дорогущий сотовый и вызвала Андрея.
– Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – объявил мелодичный женский голос.
Я повторила попытку – тот же результат.
Ничего странного в том, что Андрей отключил телефон, не было. Занимаясь с больным, массажист всегда «отрубает» сотовый. Вера сегодня упомянула, что муж находится на Кипре. Савельев, несмотря на свои немалые заработки, очень хозяйственный человек. Поймите меня правильно: не жадный, а благоразумный. Андрюше не нравится, когда деньги улетают на ветер, он маниакально выключает в квартире за всеми свет, выговаривает дочери, когда та выбрасывает бутылку с остатками геля для мытья, и тяжело вздыхает, глядя на засохший кусок сыра в холодильнике. Андрей не станет держать за границей постоянно включенный телефон, он будет им пользоваться раз в день, позвонит домой и снова отсоединится от сети.
– Вы можете встать? – спросил врач у Веры. – Сами до «Скорой» дойдете?
Я сунула телефон подруги в свой клатч и ринулась ей на помощь.
Домой я приехала поздно. Верочка крепко спала в палате, одурманенная снотворным, ей пока не сообщили о смерти Иры. Тело несчастной девочки еще не вскрывали, но эксперт в неофициальном порядке сказала мне по телефону:
– Думаю, обнаружим кровоизлияние в мозг.
– Инсульт? – поразилась я. – В столь юном возрасте?
Алина вздохнула.
– Ирина выпила, ее стало тошнить, девочка смогла дойти до унитаза, и тут у нее началась сильная рвота. У меня уже были подобные случаи, сосуд в мозгу лопается от напряжения.
– Почему? – растерянно спросила я. – Ей ведь не сто лет!
Хоменко цокнула языком.
– Полно причин. Зря люди полагают, что дети появляются на свет здоровыми, а потом, в процессе жизни, обретают болячки. Сосудистая патология частенько наблюдается и у школьников, и у детсадовцев. Вскрытие внесет ясность, но пока ничего криминального не вижу. Есть синяк, полученный при жизни, похоже, она его заработала незадолго до кончины. Но он не представляет интереса. Наверное, Ирина ударилась рукой чуть повыше локтя о какой-то округлый предмет, диаметром около полутора сантиметров.
– Где рука и где мозг… – прошептала я. – В огороде бузина, а в Киеве дядька.
– Взяты анализы, – буднично говорила Алина, – сделаем токсикологию, может, чего и выскочит, но поверь моему нюху и опыту: смерть естественная.
– Кончину подростка вряд ли можно считать естественной, – пробормотала я.
– Ошибаешься, – спокойно ответила Алина. – Согласна, в юном возрасте отправляться на тот свет преждевременно. Но для меня важно другое: смерть бывает насильственной и естественной. Главное, точно определить, с чем мы имеем дело в данном случае. Жаль девочку, но, очевидно, она была больна. Не знаешь, Ира не страдала головными болями, ухудшением зрения, слуха, нарушением координации движений?
– Вроде нет, – выдавила я. – Вы проверили ее мобильный?
– Конечно, – подтвердила Алина. – Ничего особенного, куча эсэмэсок с обычной глупостью, звонки от подружек. Ох уж эти мне новорусские детки! Многие из них засекретили номера, берут пример с родителей.
– Вероятно, это продиктовано соображениями безопасности, – тихо сказала я.
– Может, и так, – согласилась Хоменко, – но сильно усложняет нашу работу. Кстати, последний ее разговор состоялся как раз с таким абонентом и длился несколько секунд. Больше она на вызовы не реагировала.
Едва я поставила трубку домашнего телефона на базу, раздалось пение мобильного. Звук шел из клатча. Я вытащила из сумочки аппарат и слегка удивилась. Что-то было не так, но разбираться в своих ощущениях не было времени, если кто-то беспокоит меня в полночь, значит, случилась беда.
– Алло, – сдавленным голосом сказала я в трубку.
– Не ищи виноватых далеко, – произнес мужчина, – никого не обманешь, посмотри на себя, убийца.
– Что? – поразилась я.
– Сколько кости ни закапывай, они на свет вылезут, – продолжал незнакомец. – Я знаю все!
– Кто вы? – прошептала я.
– Никогда не меняй одного ребенка на другого, бойся своих желаний, они могут исполниться. Скоро все узнают правду! Анна Родионова, Валентина Палкина и много других. Помнишь их? По ночам тебе не снятся? Скоро все узнают правду!
– Кто это? – тупо повторила я.
– Ким Ефимович не помог, – гудел баритон, – обмен не свершился. Ты убила Иру и мальчика во второй раз. Никогда об этом не забывай! Не приезжай за Сережей, он умер. Молись за своих убиенных тобой детей.
Из сотового понеслись гудки. Я уставилась на сверкающий золотом телефон и только сейчас сообразила, что держу в руке мобильный Веры. Дикий текст предназначался для ушей Савельевой. Конечно, я в курсе, что на свете существует категория уродов, которые любят ночью набрать любую пришедшую им в голову комбинацию цифр и сказать тому, кто ответит:
– Приезжай скорей, он умер!
Хулиганам розыгрыш кажется прикольным, но абсолютное большинство людей, услышав такие слова, мигом впадают в истерику и начинают судорожно звонить родным и друзьям, пытаясь выяснить, с кем случилось несчастье. Вот только негодяи всегда пользуются услугой «скрытый номер», а сейчас на дисплее высветился набор цифр.
Вне себя от негодования, я нажала на кнопку «вызов». Ну, сейчас кое-кому мало не покажется…
– Добрый вечер, – пропел девичий голосок, – вы позвонили на фирму «Привет от друга», мы круглосуточно рады вам, непременно дождитесь ответа менеджера.
Заиграла заунывная мелодия. Меня чуть не разорвало от злости, на дворе стоит ночь, и маловероятно, что в конторе кипит работа, скорей всего там включен автоответчик. Ну ничего, еще будет утро!
В трубке громко щелкнуло.
– Слушаю вас, меня зовут Татьяна.
Еле-еле сдерживая клокочущее негодование, я потребовала:
– Немедленно позовите сюда мужчину, который нагло…
– Вы обратились в фирму «Привет от друга», – вежливо проговорила, перебив меня, Татьяна.
Я пошла вразнос и следующие пять минут высказывала ни в чем не повинной девушке свои претензии. В конце концов мне стало стыдно:
– Извините, вы тут ни при чем.
– Можете ругаться сколько хотите, – по-прежнему вежливо отозвалась Татьяна, – моя работа состоит в выслушивании получателей.
– Кого? – не поняла я.
– Разрешите дать объяснение? – предложила девушка.
Только сейчас я поняла, до какой степени устала.
– Говорите!
Татьяна не обманывала, она и в самом деле была обучена общению с обозленными людьми, девица оттарабанила выученную речь без запинки. А мне оставалось лишь удивляться предприимчивости некоторых бизнесменов.
«Привет от друга» специализируется на передаче сообщений. Допустим, вы хотите анонимно настучать начальству на коллег или открыть глаза другу на измену жены, но самому звонить вам не с руки. Даже если попытаетесь соблюсти полнейшую секретность, то все равно есть шанс проколоться, и чтобы этого не произошло, на помощь приходит «Привет от друга». Человек не приезжает в офис, он связывается с фирмой и оплачивает услугу по Интернету. Обговаривает день и час, когда известие должно дойти до получателя, сообщает его номер телефона и исчезает. В указанное время перед оператором на мониторе появляется номер телефона и послание. Служащий соединяется с абонентом и озвучивает послание. Фирма не несет ответственности за текст. Ясное дело, многие, получив «подарочек», начинают звонить по номеру, высветившемуся на определителе, и попадают в специальную службу, где негодующим спокойно объясняют:
– Мы тут ни при чем.
– Отвратительное занятие, – зашипела я.
– Мы приносим пользу людям, – заученно ответила Татьяна.
– Вы пособники шантажистов, – не успокаивалась я.
– Содержание звукового письма нас не интересует, – напомнила девушка. – Но вы ошибаетесь, угрозы звучат совсем не часто. В основном нас используют, чтобы сообщить о своей любви.
– Все равно гадость, – фыркнула я. – А можно узнать, кто заказал ласковое воркование для Веры Савельевой?
– Нет, – твердо ответила сотрудница фирмы, – инкогнито клиентов не нарушается. Ну подумайте, вдруг сами захотите нашей помощью воспользоваться, небось пожелаете соблюсти секретность! И потом, мы же работаем в Интернете, где скрыть свою личность очень легко.
Я с размаху швырнула мобильный на диван. Похоже, прогресс в России зашел слишком далеко, если контора, названная с издевкой «Привет от друга», работает в Москве на законных основаниях, да еще гордится тем, как тщательно оберегает тайну личности негодяев и трусов, прибегнувших к ее услугам.
Утром мне позвонил из больницы Николай Иванович, лечащий врач Веры, и настоятельно попросил приехать, пояснив:
– Ваша подруга находится в сильном возбуждении. И настоятельно требует к себе Дашу Васильеву.
– Надеюсь, вы не сообщили ей о смерти Иры? – спросила я, входя в ординаторскую.
– Нет, – сказал доктор. – Но Савельева понимает, что с дочерью произошла беда, и хочет видеть вас и Сергея, своего мужа.
– Ее супруга зовут Андреем, – поправила я. – Предполагаю, он сейчас как раз летит с Кипра в Москву.
Николай Иванович снял очки и положил их на стол.
– Но Савельева постоянно повторяет: «Скоро появится Сережа!» У нее есть сердечный друг? Если так, то не хотелось бы скандала в клинике. Подчас мужчины весьма нервно реагируют, когда выясняется, что они давно носят на голове ветвистое украшение.
Я села на стул.
– Вера верная жена и исключительная мать, у нее никогда не было любовников.
– Тогда какого Сергея она все время поминает? – удивился врач.
Я зябко поежилась.
– Не знаю. Единственное, что приходит в голову… Сынишка у Веры погиб малышом в результате несчастного случая.
– Давно? – деловито осведомился Николай Иванович.
Я с трудом кивнула внезапно потяжелевшей головой.
– На мой взгляд да, еще до рождения Иришки. Но для матери в данном контексте слова «давно» не существует.
– Вот бедняга, – вполне искренне пожалел доктор пациентку. – Потерять двоих детей не шутка. Возраст у Савельевой не юный, третьего родить она уже не сможет.
– Доктора Беликова просят спуститься во второй кабинет! – гаркнуло вдруг с потолка.
Я невольно задрала голову, а Николай Иванович, поморщившись, пояснил:
– Нововведение нашего хозяина. В помещениях установлены громкоговорители, а на третьем этаже расположена радиорубка, вот и объявляют целый день! Глупее ничего не придумать! Больных беспокоят, персонал отвлекают, но разве с боссом поспоришь… Извините, мне пора бежать.
Глава 8
На первый взгляд Вера показалась мне вполне адекватной. Она села на кровати и воскликнула:
– Слава богу, ты пришла! Нам необходимо поговорить. Как Ирочка? Я хотела пойти поискать ее палату, но голова сильно кружится, я на бок заваливаюсь. Вот глупость, ничего не болит, а ходить не могу.
Я постаралась не отвести в сторону взгляд.
– Это признаки вегетативно-сосудистого спазма, пройдет без следа.
– А Ира? Она уже в порядке?
– Девочка отравилась алкоголем, – с огромным трудом произнесла я, – находится пока в реанимации.
Вера закуталась в одеяло.
– Ты должна мне помочь! Пообещай, что все сделаешь!
– Конечно, – опрометчиво согласилась я, радуясь, что временно можно не говорить об Ирине.
Вера улыбнулась.
– Сейчас я доверю тебе свою самую удивительную тайну!
Мне почему-то стало тревожно.
– Слушаю.
– Поклянись никому о ней не говорить, – потребовала подруга.
– Буду нема как рыба, – кивнула я, – всю жизнь промолчу.
Вера подмигнула мне.
– Столько не надо. Ну ладно!
Подруга оглянулась на дверь и понизила голос:
– Если сюда кто войдет, сразу тему сменю, не удивляйся и подхватывай игру.
– Непременно, – согласилась я.
Верочка выпростала из-под одеяла руки, сложила их на груди.
– Помнишь Сережу?
– Будь добра, уточни, кого ты имеешь в виду, – попросила я, – имя весьма распространенное.
– Моего сына, – объявила Верочка.
Я не знала, что ответить, и промямлила:
– Очень сожалею о твоей потере.
Подруга взяла с тумбочки бутылку с водой и, сделав пару глотков, продолжила:
– Дня не проходило, чтобы я не подумала: вот, сейчас Сереженька пошел бы в садик, танцевал на елке, катался на санках, поступил бы в школу… Рождение Иришки не уменьшило боли, мне не стало легче.
Вера примолкла, я выжидательно глянула на нее.
– Понимаешь, если я каждодневно не вспоминала Сереженьку вслух, это не значит, что малыш был мною забыт, – продолжала подруга. – Едва Ириша появилась на свет, я дала слово: девочка ничего не узнает о брате. Она не должна была думать, что явилась на свет для утешения мамы, я совершенно не хотела взваливать на плечи малышки груз ответственности и заставлять ее жить, как говорится, за себя и за того парня.
Я похвалила Верочку.
– Ты на редкость здраво мыслишь.
– Сережа всегда был со мной, – не заметила моего высказывания Савельева. – И, конечно, я изо всех сил забочусь об Иришкиной безопасности, второй раз смерти ребенка не перенесу. Но через пару дней я освобожусь от страха, горя и тоски. Сереженька жив!
Я вздрогнула.
– Прости… кажется, я ослышалась…
Верочка подоткнула под спину подушку и повторила:
– Сережа жив! Я с ним встречаюсь, разговариваю, дарю ему игрушки.
Мой лоб как будто стянуло кожаным ремнем, в горле возник комок, я с огромным трудом сказала:
– Верочка, останься Сережа жив, он сейчас бы уже учился в институте. Взрослому юноше пистолетики и солдатики ни к чему.
Вера прижала руки к груди.
– Сущность начинает жить с момента ухода, ее возраст неизменен, и Сережику сейчас всего пять. Он меня сразу узнал! И я его тоже!
Мне пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы продолжать беседу спокойным тоном.
– Объясни по порядку. Предположим, малыш жив, и он до сих пор дошкольник, не умеющий четко выражать свои мысли словами. Как он тебя нашел?
Вера покосилась на дверь и понизила голос до минимума.
– Помнишь, по телику показывали шоу «По ту сторону»?
– Я не очень люблю телевизионные передачи, предпочитаю DVD-диски с криминальными сериалами, – призналась я.
– «По ту сторону» не совсем обычная программа, – пустилась в объяснения подруга. – В ней принимали участие экстрасенсы, некоторые очень талантливые, они двигали силой взгляда предметы, безошибочно рассказывали зрителям в студии об их прошлом.
Я не перебивала Веру. Извините, если покажусь вам циничной, но я имею на сей счет иное мнение. Наша Зайка работает в Останкино и даже достигла статуса звезды.[6] Ольга иногда рассказывает о закулисных делах, и у меня сложилось впечатление, что основной задачей телевизионщиков является повышение рейтинга и как следствие этого – увеличение количества рекламы, которая приносит каналу прибыль. Думаю, те «экстрасенсы» вовсе не обладают способностями к телекинезу, они просто дергали предметы за ниточки в прямом смысле слова, поэтому всякие там бутылки, спичечные коробки, ложки-вилки свободно перемещались в пространстве. В студию можно посадить актера, который за небольшой гонорар сыграет роль простого зрителя и изобразит изумление, когда человек с так называемым третьим глазом расскажет подробности из его жизни.
– Я выписываю газету «Тайны звезд» и журнал «Предсказания», – быстро говорила Верушка, – мне в качестве подарка за подписку вручили билет на это шоу.
Что ж, побывать в студии интересно. Я внимательно слушала подругу.
Савельева охотно согласилась. За кулисами к ней подошел человек, назвался Кимом Ефимовичем и вдруг сказал:
– У вас умер ребенок.
Вера отпрянула от него, с трудом выдавив из себя:
– Да.
Незнакомец ощупал лицо женщины взглядом.
– Не можете забыть малыша?
Савельева растеряла старых подруг, прежних знакомых у нее осталась мало, мы с ней никогда не говорили о Сереже, эта тема была закрыта. А тут вдруг посторонний человек затронул больное… Верочка хотела уйти, но Ким Ефимович удержал ее странным заявлением:
– Иногда мертвые возвращаются.
– Как это? – прошептала Савельева, ощущая себя как моряк, стоящий в шторм на палубе.
Ким Ефимович пригласил Веру в буфет и там, усевшись за столик, рассказал невероятные вещи. По его словам, человеческое тело умирает, но душа продолжает жизнь в другом измерении. Смерть не конец истории, а лишь ее начало. Ушедшие родственники наблюдают за нами, кое-кто помогает оставшимся на земле, хотя основная часть счастлива под божьим крылом и терпеливо ждет, когда к ним присоединятся другие члены семьи.
– Не следует горевать об умерших, – вещал Ким Ефимович, – и не стоит бояться смерти тела. Умереть – это как птице улететь из клетки, железную конструкцию унесут и выбросят, а соловушка порхает под ночным небом. Но иногда, крайне редко, горе человека, которого покинул кто-то очень любимый, настолько велико, что душа притягивается назад, обретает тело и мыкается на земле. Вся беда состоит в том, что индивидуум, вызвавший к жизни умершего, не знает о его воскрешении. А оживший не понимает, почему он здесь. Если они встретятся, то непременно узнают друг друга, вспомнят все и будут счастливы. Вот только вы можете жить в Москве, а дорогое вам существо появилось, скажем, в Нью-Йорке, Найроби, во Владивостоке или в деревне Глухово. Как увидеться? Судьба выхваченного из мира теней обычно печальна. Если это ребенок, то он чаще всего оказывается в детском доме, взрослый попадает в психиатрическую клинику. Не стоит звать умерших, вероятность встречи с ними практически равна нулю. Но… иногда случаются чудеса.
Ким Ефимович посмотрел на ошарашенную Веру.
– Я знаю, где находится ваш Сережа. Он появился около десяти месяцев назад, ему пять лет. Хотите его увидеть?
Вера сделала короткую паузу в рассказе, а я, не сдержавшись, воскликнула:
– Негодяй! Неужели ты ему поверила? Вера, ну почему ты не позвонила мне?
Это не новая идея, одного гада уже осудили за подобные фокусы! Те колдуны и ведьмы, которые обещают отучить мужа ходить налево, снимают венцы безбрачия и заговаривают талисманы, тоже поступают некрасиво, потому что стригут деньги с глупых, доверчивых людей. Но обещать воскрешение погибшего ребенка, играть на материнских чувствах, расковыривать болезненную рану – это… это… Нет слов для определения поведения Кима Ефимовича! Верочка, очнись, этот человек сволочь, он наживается на чужом горе!
Подруга стукнула кулаком по постели.
– Замолчи! Ким Ефимович святой! Он даже выглядит, как божий человек, худой, хрупкий, руки изящные, кисти тонкие, ладони узкие, пальцы длинные, а борода словно у апостола, и волосы рыжие. Таких на иконах рисуют! Он работает бесплатно!
Я удивленно заморгала.
– Даром?
– Именно так, – подтвердила Вера. – Если экстрасенс принимает плату, он лишается таланта. Ким Ефимович бескорыстно помогает людям.
– Ну-ну… – недоверчиво протянула я. – И как проходил процесс?
– Сначала Ким Ефимович совершал разные обряды, – на полном серьезе продолжала Савельева. – И вот один раз прихожу я к нему, а целитель мальчика из кухни выводит… Сереженьку… Волосики светлые, глаза голубые, нос кнопочкой… он меня сразу узнал… Как закричит: «Мамочка, мама!». На шее повис, целует…
Из глаз Веры полились слезы.
У меня перехватило горло. Вера вытерла лицо краем пододеяльника и заявила:
– Одна беда, следовало его удерживать, иначе облик растворялся в воздухе. Сначала Сереженька только пять минут с нами жил, потом десять, двадцать. Ким Ефимович постоянно проводил обряды. И вот вчера должно было состояться его полное возвращение. Если бы ты только знала, на что я согласилась ради этого! Но нельзя никому рассказывать… Обмен случился… Хочешь, покажу тебе Сереженьку.
– Нет, – в ужасе отказалась я, – боюсь привидений.
Вера укоризненно прищурилась.
– Он не призрак, а настоящий мальчик, теплый, живой, веселый. Мы должны сегодня воссоединиться, я приведу его домой!
И как мне следовало поступить? Немедленно вызвать психиатра или дождаться Андрея и пересказать ему рвущую нервы историю?
Вера тем временем схватила лежащий на тумбочке клатч и вынула кошелек.
– В тайном отделении я держу фото, – ликующим голосом сказала она. – Смотри! Помнишь малыша?
Я выхватила из подрагивающих пальцев подруги карточку и прикусила губу. Объектив запечатлел Верушку, на коленях которой сидел бутуз со светлыми, слегка растрепанными волосами и удивленно-круглыми голубыми глазами. Честно скажу: я никогда не видела на лице Савельевой выражения такого счастья. Что же касается мальчика, то он выглядел обычно: пухлые щеки, почти отсутствующие бровки, губки бантиком, круглый подбородочек. Малыши славянского происхождения, как правило, походят друг на друга. И в последний раз я видела Сережу много лет назад. Тот, кто придумал аферу, расчудесно понимал: со дня кончины Сережи прошел не один год, даже родная мама уже точно не вспомнит его лица, осталось лишь общее впечатление: светленький, любимый. Темноволосый и кареглазый ребенок тут не подойдет, а вот блондин…
– И он пахнет, как Сереженька, – в полном восторге сказала Вера. – Вообще-то, Ким Ефимович запретил снимки делать, но он нас вдвоем оставлял, а я фотоаппарат принесла и на автоспуск поставила. Решила, один кадр не страшно. Только тебе сейчас секрет открываю.
– У тебя есть старые снимки сына? – спросила я.
– Были, – кивнула Савельева, – в альбомчике.
– А где они теперь? – насторожилась я.
– Ким Ефимович все забрал.
– Зачем?
– Для проведения обряда, – отрапортовала обезумевшая подруга. – Их требовалось сжечь, чтобы их энергия удержала тело Сережи на земле.
Ага, невольно вздохнула я, или чтобы одураченной женщине вдруг не пришло в голову сравнить внешность ребенка на старых карточках с появившимся мальчиком и заметить разницу…
– Запиши адрес Кима Ефимовича, – попросила подруга. – Бульвар Костиса, дом шесть, квартира восемнадцать.
– Зачем? – насторожилась я, вынимая блокнот.
– Никому нельзя было и слова сказать, – судорожно зашептала Верушка, – я все сама должна была сделать. Но раз я попала в больницу… Понимаешь, вчера свершился обмен. Я согласилась на обряд! Кто-то умер, а Сережа останется здесь навсегда. Он уже ждет меня на квартире у целителя. Пожалуйста, поезжай к нему, забери мальчика, привези его сюда! Я сама не смогу, мне плохо.
Я потеряла дар речи. Потом смогла выдавить из себя вопрос:
– Значит, денег он не брал?
– Ни копейки! – подтвердила Вера.
– А что просил?
– Ничего, – отрубила Савельева.
Я не успокоилась.
– Вообще?
– Абсолютно. Ким Ефимович святой человек! – с истовством первой христианки, готовой пострадать за веру, отчеканила подруга. А затем резко сменила тему: – Слушай, я мобилу посеяла. Не знаешь, куда она подевалалсь?
– Твой сотовый у меня, – пробормотала я.
Савельева обрадовалась.
– Давай его сюда скорей! Это подарок Андрюши, дорогая вещь.
– Извини, мобильник остался дома в Ложкине, – еле слышно пояснила я.
– Сделай одолжение, привези его, – засуетилась Вера. – А где Андрей? И я хочу сходить в палату к Ирочке! Или лучше подождать, пока ты Сереженьку доставишь? Мы тогда вместе Иру навестим.
Мне на голову словно опустили бетонный блок. Скорей бы прибыл Андрей, я не могу сообщить Верушке правду о дочери.
– Смотри не проболтайся Андрюшке, – погрозила мне пальцем Вера, – я сама хочу сообщить ему новость. Ладно, где-нибудь в коридоре определенно должно быть кресло на колесиках, прикати его в палату, отвезешь меня к юной пьянице, лучше я с ней наедине потолкую. Вот негодница! Наклюкалась до того, что в больницу попала… Ну, Дашута, не сиди!
Я поднялась со стула, и тут ожило местное радио. Громкий, отчетливо слышный в палате голос произнес:
– Медсестру из пятого блока просят забрать у патологоанатома результаты вскрытия тела Ирины Савельевой, умершей вчера в гостинице.
Я замерла, Вера ахнула, потом напряженно спросила:
– Что там такое сказали?
Я раскрыла рот, но гортань словно заполнилась пластилином, в палате внезапно пропал воздух.
– Повторяю, – равнодушно орал громкоговоритель, – медсестру из пятого блока просят забрать у патологоанатома результаты вскрытия тела Ирины Савельевой, умершей вчера в гостинице.
– Вскрытия тела Ирины Савельевой… – одними губами повторила Вера. – Она скончалась?
– Нет, нет, – малодушно закричала я. – Ошибка! Это другая Ирина Савельева, тезка!
Вера вытянула вперед руку.
– Можешь немедленно отвезти меня к дочери в палату? Отвечай!
– Ире плохо, она в реанимации, туда не пускают!
– Врешь! – просипела Вера. – Брешешь, иначе бы уже волокла меня к ней. Что нам реанимация? Ты везде пролезешь! Я тебя хорошо знаю. Обмен… О нет! Обмен! Случился обмен!
Я нажала на кнопку вызова врача. Подруга, вцепившись в одеяло, забормотала:
– Ким Ефимович сказал: чтобы Сереженька обрел тело, нужен обмен, мальчик останется со мной, а кто-то уйдет… Забрали Иру! Ей стало плохо в тот момент, когда целитель проводил обряд, он обещал начать его днем… Обмен произошел… Сереженька со мной, но Иришку…
Вера разорвала пододеяльник, я оторопела, и тут, на мое счастье, в палату вбежали доктор, две медсестры и Андрей.
