Дарья Донцова
Огнетушитель Прометея
– Спасибо, – обрадовалась я. – Сколько я тебе должна?
– Офигела? – возмутилась костюмерша. – Кто я, по-твоему? За ерунду денег не беру.
Я протянула Елене свою визитку.
– Дай мне свой контакт. Созвонимся и попьем вместе кофе, я знаю кондитерскую с великолепными пирожными.
– От такого предложения не откажусь, – обрадовалась Лена, доставая из сумки карточку. – Обожаю эклеры!
Глава 7
Сев в машину, я соединилась с Максом и сказала:
– Поскольку я не понимаю, с чего начать, то поеду к Раисе на работу, порасспрашиваю там сотрудников. Может, Валя напутала, и весь детский сад переболел корью.
– Давай, – согласился Макс. – Телефончик Ларисы я забрал, он уже в лаборатории, Леня пытается разобраться с автоответчиком. Антон проверяет Весениных.
– Есть что-нибудь интересное? – спросила я.
– Пока ничего, – вздохнул муж, – вроде со всех сторон добропорядочная семья. В конце девяностых у Николая возникли проблемы с налоговой, но он их решил и с тех пор спит спокойно. С деньгами у мужика порядок, бизнес колосится, кредитная история в ажуре. Раиса всю жизнь в одном учреждении работала, пришла воспитательницей, дослужилась до директрисы. Валентина окончила институт, теперь работает в банке. Не замужем, но есть жених. Лариса восходящая звезда, лауреат нескольких конкурсов, надежда российского балета. Полиция Весениными никогда не интересовалась. Ну, это, так сказать, верхний, черноземный слой, попробуем копнуть глубже. Что же касается телефонного звонка танцовщице… Лариса еще ребенок, трудно заподозрить ее в связи с женатым мужчиной, ревнивая жена в данном случае отпадает. Остается банальная зависть.
– Ларе пятнадцать лет, – возразила я, выруливая на проспект, – сейчас подростки другие, чем в середине девяностых, намного психологически взрослее. Я бы не стала сбрасывать со счетов обозленную даму, с супругом которой младшая Весенина закрутила роман. Надо поработать и в этом направлении. Мне очень не понравились слова анонима про убийство Раисы. Что, если ее действительно насильно лишили жизни? Согласись, ситуация с вирусом, которым заразилась исключительно одна заведующая детсада, выглядит немного странно.
– Скоро получу историю болезни Раисы и сразу проконсультируюсь у профессора Богатикова, – пообещал Макс. – Он лучший специалист по кори, доктор наук, профессор. Если Лев Викторович сочтет, что Весенина была инфицирована ею, значит, так оно и есть.
– Что-то мне в этой ситуации не нравится, – пробормотала я, – тревожно на душе.
– Разберемся, – спокойно произнес Макс. – Со знакомыми людьми всегда так – начинаешь беспокоиться на пустом месте. Скорей всего ничего криминального нет, Раисе не повезло, она заболела и умерла. А Ларисе завидуют менее талантливые балерины, и одна из них могла подговорить своего кавалера на гадость. А! Вот и документы Весениной из клиники.
Меня внезапно осенило.
– Там же, наверное, указано время смерти?
– Да, – после короткого молчания подтвердил Макс, – летальный исход наступил в двадцать один час тридцать минут.
– Посмотри, когда звонили Ларе, – попросила я.
– Вот черт, – пробормотал муж, – ровно на сороковой день после кончины Раисы, в двадцать один час тридцать минут. Я бы не догадался сравнить время. Как эта идея пришла тебе в голову?
– Не знаю, – честно ответила я. – Тихий голос в мозгу подсказал.
– Кто мог знать, когда Рая ушла из жизни? – занервничал Макс. И сам ответил на свой вопрос: – Лечащие врачи, патологоанатом, медсестры, родственники.
– Людям важна дата, – перебила я, – про часы с минутами никто не думает. Это же не рождение ребенка, когда мать точно запоминает момент появления на свет младенца. Время смерти необходимо лишь для занесения его в историю болезни. Это, если, конечно, уместно так выразиться, техническая деталь.
– Но кто-то решил причинить боль Ларисе именно в тот момент, когда душа матери отлетела на небеса, – перебил Макс. – Валя не поняла этого. А аноним рассчитывал на обратное, полагал, что балерине станет совсем плохо, когда она сообразит: ей позвонили прямо в минуту ухода матери, ровно сорок дней назад именно в девять тридцать вечера Раисы Измайловны не стало. Тут уж, пожалуй, не просто зависть к более талантливой коллеге, а патологическая ненависть. Слушай, теперь и мне история со звонком очень не нравится, попахивает социопатией.
– Подъехала к садику, – отрапортовала я.
– Быстро управилась, – удивился Макс.
– В пробку не попала, – пояснила я.
– Нехорошо лгать мужу, – уличил меня Макс, – в столице не бывает пустых улиц.
– У меня сегодня день удач, получила в подарок семьдесят две батареи, – засмеялась я.
– Что? – не понял супруг.
Я рассказала ему о том, как снималась в шоу.
– Хочешь сказать, что гора радиаторов поместилась в твою малолитражку? – усомнился Макс.
– Нет, естественно. Слава богу, мне батареи не достались, – весело сказала я. – Телевидение огромный обман, пообещали и не дали. Героиня укатила, никто об обогревателях и не вспомнил.
Макс откашлялся.
– Скажи спасибо, что они оставили радиаторы в студии. Куда б мы их дели?
* * *
В кабинете заведующей сидела приятная женщина лет пятидесяти. Она назвалась Софьей Борисовной и заметно испугалась, увидев мое рабочее удостоверение.
– Частное детективное агентство? Вас из-за пропажи комбинезона наняла мать Сережи Колесникова?
– Нет, – успокоила я директрису, – речь идет о Раисе Измайловне Весениной.
– Так она умерла, – еще больше занервничала Софья Борисовна.
– Не откажите в любезности, – попросила я, – ответьте на пару вопросов о своей покойной коллеге.
– Ладно, – протянула Софья, – задавайте.
– У вас в коллективе были случаи кори среди детей или персонала? – начала я.
– Нет, – решительно заявила заведующая, – миновала нас эта напасть. Детки здоровы, сотрудники тоже. Одной Раечке не повезло. Не зря говорят, бог к себе лучших забирает. Весенина была прекрасным педагогом, ее все любили, и коллеги, и родители, и малыши. Всегда приветливая, с улыбкой на лице, позитивная. Можете с любым человеком у нас потолковать, и только хорошее о Раечке услышите. До нее здесь Галина Михайловна Андрюхина царствовала, вот она жаба гадкая, прости господи, за злое слово. Сама воровала и коллектив подобрала соответствующий. А Раечка порядок навела, нечистых на руку выгнала, взяла прекрасных людей. Святой человек была!
Софья Борисовна достала из ящика стола бумажный платок и приложила к глазам. Затем продолжила:
– И почему именно с ней беда приключилась? Жить бы Рае да жить. Семья у нее крепкая, Николай садику спонсорскую помощь оказывал, недавно мы на его средства стеклопакеты поставили. Нам не положена ставка детского психолога, так Весенин на него денег дал. И много еще чего хорошего сделал для учреждения. Я у них дома на сороковинах была, и Коля сказал: «Софа, не беспокойся. Как помогал, так и дальше помогать стану. В память о Раечке останусь вашим благотворителем». Вы знаете, какие у нас детки?
– Маленькие, – улыбнулась я, – еще в школу не ходят.
Софья Борисовна выбросила салфетку в корзинку.
– Садик предназначен для малышей с синдромом Дауна. Таких заведений в Москве немного. Раечка мечтала, чтобы даунят, как в Америке и в Европе, принимали в общие учреждения. Они солнечные, ласковые, милые ребята, и здоровым малышам полезно общаться с теми, кто появился на свет с лишней хромосомой. Это учит сострадательности. Но, к сожалению, пока в России такой практики нет. Рая старалась сделать наш сад вторым домом малышей. У нас тут есть лекторий для родителей, занятия с психологом, кружки, в общем, настоящий семейный центр. Мы мечтаем о собственной школе, Раиса бегала по инстанциям, выбивала участок под строительство. И вот…
Софья Борисовна снова схватилась за упаковку с платками.
Около получаса я слушала рассказы новой заведующей, воспитателей и нянечек, которых она вызвала в свой кабинет. Женщины в один голос твердили: «Случаев кори ни в детском учреждении, ни у кого-то дома не отмечено; Раиса Измайловна лучшая из лучших, нельзя найти человека, который бы затаил на Весенину зло; она была идеальной, верной и любящей женой, прекрасной, заботливой матерью». Повествуя о покойной, все сотрудницы искренне плакали и восклицали:
– Почему Раечке так не повезло? Она очень радовалась, когда Валечка с Борей познакомилась, раньше-то переживала, что старшая дочь из-за не очень привлекательной внешности в девках останется.
Я начала прощаться, и тут вдруг Софья Борисовна воскликнула:
– Вещи! Может, вы их заберете?
– Не понимаю, о чем речь, – удивилась я.
Софья встала и показала на большой шкаф.
– Рая свою фитнес-сумку оставила в кабинете, домой не захватила. Забыла, наверное.
– Фитнес-сумку? – повторила я. – Раиса посещала тренажерный зал?
Заведующая подошла к гардеробу, распахнула створку, вытащила темно-синий баул с надписью «Sport» и поставила его на пол.
– Пару лет назад у Раечки возникли проблемы со здоровьем. Извините за откровенность, климакс подкрадывался, начались гормональные нарушения, увеличился вес. Врачи ей посоветовали регулярные занятия физкультурой. Весенина купила абонемент и три раза в неделю ездила тренироваться. Уходила в понедельник, среду и пятницу в пять вечера, раньше, чем рабочий день заканчивается. Но никто не возражал, потому что в остальные дни Раиса Измайловна задерживалась, приходила в садик по субботам, и дело не страдало. Весенина и правда похудела. Она мне частенько повторяла: «Сонюшка, старости не избежать, но только от тебя зависит, какой она будет. Не хочу превращаться в заржавленного бегемота, который скрипит суставами при ходьбе и не может наклониться, достать ладонями до пола. Нет, я буду веселой, стройной старушкой в узких брючках».
У Софьи Борисовны перехватило горло.
– Почему вы не отдали сумку родным? Ездили же на сороковой день к Весениным, – пробормотала я.
– Не смогла, – прошептала заведующая, – не хотела их травмировать, в особенности Ларочку. Младшая дочка нежный бутон, очень ранима. Представила, как вхожу в их квартиру, говорю: «Это вещи Раи», и Лара в обморок валится… А выкинуть нельзя, вдруг там что-то ценное, нужное. Уж, пожалуйста, отвезите, избавьте меня от тяжкой обязанности. Вы человек посторонний, у вас не будет сильных эмоций…
Не договорив, Софья Борисовна разрыдалась. Я подождала, пока она успокоится, попрощалась, взяла баул, села в машину и открыла молнию на сумке.
Внутри я увидела футболку, черные лосины, белые носки, кроссовки в специальном пакете и сумочку, где лежали непочатый гель для душа и мочалка. В общем, ничего особенного, обычный набор человека, собравшегося в тренажерный зал. Разве что меня удивила новизна вещей.
Я стала закрывать сумку, сдавила ее с боков и поняла, что во внешнем кармане находится нечто твердое. Запустила туда руку и вытащила ключи прихотливой формы с зеленым брелоком в виде домика. Находка показалась на удивление знакомой. Пару секунд я разглядывала ее, потом вспомнила. Точь-в-точь такой ключ выпал из серой замшевой сумки тетки, зажигавшей сегодня звезду в костюмерной телецентра. Только у скандальной особы в брелок была вставлена бумажка с надписью «Семейное счастье на Якиманке», а у Раи в прозрачном кармашке была картонка, на которой значилось «шкафчик 12».
Глава 8
Фитнес-центр на Якиманке со странным названием «Семейное счастье» располагался в трехэтажном современном здании, зажатом между двумя старыми дамами.
Я подошла к рецепшен, показала симпатичному пареньку за стойкой ключ и спросила:
– Будьте любезны, где…
– Вы перепутали вход, – перебил юноша, – вам в дом номер шесть, соседний подъезд. Клуб расположен там, у нас территория спорта.
– Ага, – кивнула я, – спасибо.
В холле указанного дома за большим столом сидел охранник.
– Вы куда? – лениво осведомился он.
Я показала ключ, который продолжала держать в руке.
– Извините, я вас пока не знаю, – смутился секьюрити, – проходите. Недавно к нам переехали? Если что в квартире не устраивает, звоните управляющей. Знаете ее телефон?
– Нет, – ответила я.
– Вот народ, – неодобрительно пробасил он, – ничего человеку не объяснили. Как звать-то вас?
– Лампа, – представилась я.
– Ефим Николаевич, – важно произнес дежурный. – Вы на какой этаж въехали?
Я глупо улыбнулась. Что происходит? Причудливый ключ не от шкафчика в спортзале? Он открывает некую квартиру? Раиса снимала апартаменты? Нельзя показывать секьюрити свое рабочее удостоверение, лучше прикинуться настоящей блондинкой, к ним никто не относится настороженно.
Я кокетливо стрельнула глазами.
– Ой, ну что с памятью делать? Может, попить какие-нибудь травки для лучшего соображения? Ну, например, валерьянку. Не запомнила циферки. Вечно их путаю. Этаж и номер квартиры из ума выпал. Сейчас опишу вам вход, авось подскажете. Там есть дверь. Хорошая, закрыта на замочек, он такой блестящий.
Охранник крякнул.
– Не расстраивайтесь. У баб вообще соображение хлипкое. Дайте-ка ключик.
Я протянула связку с брелоком, и он постучал пальцем по колечку.
– Вот, видите, здесь выдавлена цифра «двенадцать». И на бирке кто-то ее написал, но только со словом «шкафчик». Во люди! Шкафы ведь в зале, а не у нас.
– Не заметила отметки на кольце, – призналась я, – очень уж мелкая.
Ефим Николаевич кивнул.
– Согласен. Недоработка хозяйская. Но я тут последний человек, моя задача народ посторонний внутрь не пускать, здесь секретная территория. На рецепшен в фитнесе считают, что тут работает закрытый клуб для особых клиентов. Им приказано о нем молчать, никому ничего не рассказывать, а тем, кто с нашими ключами, помогать по всем направлениям. Вам на четвертый этаж, последняя квартира в доме. Хорошая, теплая. Значит, Семен Петрович снова женился? Ну и правильно, не горевать же ему вечно.
– Семен Петрович? – удивилась было я. И тут же пропищала: – Ах, ну да, Семен Петрович!
– Хороший вам муж достался, – заулыбался охранник. – По секрету скажу, лучший в доме. У других ссоры случаются, недопонимания, Семен же Петрович никогда голоса не повышает. А уж внимательный! Сегодня рано приехал, с букетом. Я постеснялся его спросить, для кого цветы, жена-то умерла месяца, наверное, два назад. Да вы ступайте, разболтался я, небось молодого супруга поскорей увидеть хотите. Лифт за колонной.
Ничего не понимая, я двинулась в указанном направлении.
– Лампа! – окликнул охранник.
Я обернулась.
– Да?
Ефим Николаевич встал и приосанился.
– Добро пожаловать в «Семейное счастье». Живите долго в любви и согласии.
Подъемник еле-еле дополз до четвертого этажа и со скрипом раздвинул двери. Я очутилась в круглом холле, из которого тремя лучами расходились коридоры. В начале каждого висела табличка с номером квартиры и указующей стрелкой. Я двинулась в крайнюю левую галерею, ощущая, как под ногами пружинит ковровая дорожка, достигла двери с номером «12», всунула ключ в замочную скважину и легко повернула его.
Глазам открылась просторная прихожая, за которой начинался коридор. Я сбросила туфли, прошла в глубь квартиры, услышала чье-то тихое пение, вошла в большую гостиную и замерла на пороге, зажмурившись от яркого солнечного света, бившего в окно, расположенное напротив полукруглой арки, в которой я стояла.
Песня оборвалась, раздался голос:
– Рая! Ты вернулась! О, господи…
Я быстро вышла из пятна солнечного света, увидела невысокого лысоватого мужчину в коричневом халате и произнесла:
– Простите, не хотела вас напугать. Вы Семен Петрович?
Хозяин квартиры схватился рукой за книжные полки.
– Да. Как вы сюда попали?
Я показала ключ.
– Открыла дверь.
– Кто вы? – попятился Семен Петрович. – Чего хотите? Почему вломились сюда без разрешения?
Я подняла руки.
– Пожалуйста, давайте побеседуем спокойно. Меня зовут Евлампия Романова, вот мое рабочее удостоверение. Разрешите, я присяду?
– Частное детективное агентство… – ахнул Семен. – Кто вас нанял? Светлана Евгеньевна?
Я без приглашения опустилась в кресло.
– Нет, Валентина Весенина.
– Дочь Раечки? – подпрыгнул собеседник. – Час от часу не легче! Что она хочет?
– Узнать правду о смерти матери, – ответила я. – Вале кажется кончина Раисы Измайловны странной.
– Валентина знала про нас? – ужаснулся Семен Петрович. – Невероятно! Раечка соблюдала крайнюю осторожность.
– Нет, Валентина, похоже, никогда не слышала про клуб «Семейное счастье», – успокоила я хозяина апартаментов. – Ключ я обнаружила в спортивной сумке Весениной, которую она оставила в своем кабинете на работе.
Мужик заметно расслабился.
– Слава богу! Но вы меня обескуражили. Почему Валя обратилась к сыщикам? Раечке не повезло, она скончалась от банальной кори.
Я оставила его вопрос без ответа и задала свой, совершенно бесцеремонный:
– Скажите, вы с Раисой были любовниками?
– Любовниками? – возмутился Семен Петрович. – Нет! Мы жили в счастливом браке.
– Простите, но у Раисы Измайловны официально зарегистрирован брак с Николаем Георгиевичем Весениным, – уточнила я.
– Это всего лишь бумажка, – отмахнулся собеседник. – Мы с Раечкой были единым целым. Счастливой семьей. Господи, а я еще вначале, когда Маргарита Львовна ее привела, взбрыкнул. Ну кого мне предлагают? Кузнечика в джинсах?
– Кто такая Маргарита Львовна? – немедленно поинтересовалась я.
Семен Петрович поджал губы и отвернулся к окну.
– Вы любили Раису? – спросила я.
– Очень, – грустно ответил он. – Сомневаюсь, что кто-либо сможет мне ее заменить.
– Значит, вам не безразлично, почему умерла Рая, – продолжала я. – Есть вероятность, что Весенину убила не корь, а другая болезнь, которую врачи не сумели правильно диагностировать. Возможно, Рая погибла из-за ошибки докторов.
– Валентина рассчитывает призвать к ответу нерадивого эскулапа? – нараспев произнес Семен Петрович. – Наивная. Но, даже если и удастся доказать, что Раю неправильно лечили, это ее не вернет. Не вижу ни малейшего смысла в действиях Вали.
Я сгустила краски.
– Старшая дочь подозревает, что мать отравили, а теперь опасность грозит Ларисе.
Хозяин квартиры вскинул брови.
– Никто не мог желать Рае зла, она была святым человеком. И кто способен навредить Ларисе, милому юному созданию? Лара вся в творчестве, она из дома бежит в училище, а потом назад. У девочки совершенно нет личной жизни, Раиса очень переживала по этому поводу.
– Вероятно, мать не располагала всеми сведениями о Ларе, – мягко возразила я, – а про саму Раису Измайловну хорошо знающие ее люди в один голос твердят: она была верной женой и прекрасной матерью. О вашем… э… браке никому не известно.
Семен Петрович поерзал в кресле.
– Да, Раиса являлась образцом супруги.
– И вдруг случайно выясняется, что Весенина вместо занятий фитнесом три раза в неделю общалась с другим мужчиной! – воскликнула я. – Вовсе не с Николаем Георгиевичем проводила свободное время.
– Правильно, потому что ее муж я, – кивнул собеседник.
– Вот только в паспорте у нее стоял штамп об оформлении брака с Колей, – терпеливо повторила я, понимая, что разговор закольцевался и сейчас плавно потечет по второму кругу.
Может, мне элементарно припугнуть Семена, который прикидывается этаким Ромео на пенсии? Сказать ему: или откровенно выкладываете правду об отношениях с Раисой, называете имена общих знакомых, или я иду прямиком к вашей законной половине. Едва увидев меня, Семен Петрович с тревогой спросил: «Кто вас нанял? Светлана Евгеньевна?» Думаю, он вспомнил о своей настоящей женушке. Конечно, нехорошо прибегать к шантажу, но, если другие методы не срабатывают, приходится действовать грубо.
Семен Петрович встал, подошел к окну и повернулся к нему лицом.
– Ладно, я постараюсь ввести вас в курс дела. Вы любите шпинат?
Я ожидала какого угодно вопроса, но этот застал меня врасплох.
– Шпинат? Зелень?
– Ну да, – не оборачиваясь, подтвердил хозяин квартиры. – Полезное растение, рекомендуется всеми диетологами мира, я ем его с огромным удовольствием. Раиса готовила шпинат с рыбой на пару – пальчики оближешь!
Перед моими глазами моментально развернулась картина. Столовая в родительской квартире. Воскресенье. Мы с папой сидим за накрытым кружевной скатертью столом. Мама торжественно вносит большое блюдо и, как церемониймейстер, объявляет:
– Сегодня у нас на воскресный обед особенное второе. Судак со шпинатом на пару. Андрей, давай тарелку.
Получив свои порции, мы с отцом начинаем ковырять вилками белые куски рыбы, старательно забывая про темно-зеленые листья. Мама хмурится, вздыхает, потом говорит:
– Фросенька![4] Шпинат крайне полезен, в особенности тебе. Увы, его трудно достать. Весь рынок обежала, пока у одной бабы нашла, а та не растерялась, заломила бешеную цену. Ешь, деточка, я приготовила гарнир к судаку по всем правилам, он у меня в марле, в дуршлаге над кастрюлей с кипящей водой висел.
Во времена моего детства об электрических пароварках в Москве не слышали, а продукты добывались либо с боем, либо путем разнообразных хитростей, подчас не совсем законных. Я очень любила свою маму, не хотела ее огорчать, поэтому молча захватывала часть травы вилкой и послушно начинала жевать безвкусную массу.
– Ну как? – интересовалась мамуля. – Вкусно?
– Будто кухонную тряпку ешь, – вырывается у меня, – ужасная гадость.
Папа хохочет…
Картинка растаяла. Я взглянула на Семена Петровича.
– Если честно, на мой взгляд, шпинат отвратителен.
Он отошел от окна и сел за стол.
– Вот видите. Людям трудно понять друг друга даже на бытовом уровне. Едва вы начинаете жить с другим человеком, как возникает множество мелких нестыковок. Вы, скажем, ненавидите шпинат, а ваш муж его обожает. Так готовить его или нет? Учесть свои вкусы или пристрастия супруга? Чтобы найти консенсус, кому-то из двоих необходимо пойти на уступки. Мальчиков воспитывают, постоянно им повторяя: «Девочки слабее, надо идти им навстречу». Но если человеку приходится регулярно прогибаться, он в конце концов сломается. В качестве примера могу привести мою маму, Светлану Евгеньевну. Вроде я с ней с рождения, являюсь ее частью, в моих жилах течет половина ее крови. Следовательно, нам должно быть хорошо рядом друг с другом, мы имеем много общего. Как бы не так! Я открываю форточку, она закрывает. Для меня лучше всего вставать в десять утра, но мать вскакивает в шесть и принимается будить взрослого сына. Она любит курицу и терпеть не может мясо, мне же противно даже смотреть на птицу, я обожаю телятину… А вот с Раечкой было иначе.
Семен Петрович на секунду прикрыл глаза ладонями, потом отвел руки.
– Рая обожала дочерей, всегда исполняла любые их желания, говорила: «Девочек надо баловать. Выйдут замуж, наедятся горя полной ложкой». Валя поступила глупо, зря к вам обратилась. Ничем частный сыщик не поможет, мать ей не вернет. Но сиди Раечка сейчас здесь, она бы сказала: «Сеня, надо сделать так, чтобы Вале стало спокойнее, поэтому ответь на вопросы детектива». И я расскажу вам нашу историю. Думаю, Рая на небесах меня одобрит.
