Дарья Донцова
В когтях у сказки
Глава 8
– Ну, Райка сегодня зажгла, – протянула удивленная Аглая. – Чего это с ней?
– Она всегда злая, – тихо сказала Варя, – я ей не нравлюсь.
– Наплюй, – пожал плечами Юра. – Докторша на всю голову стукнутая, не обращай на нее внимания.
– Я так и делаю, – кивнула Варя.
Я смотрела на дочь Галины и испытывала муки совести. Горничная неприятная и очень хитрая особа, она нагло выпрашивает деньги у отдыхающих, порой буквально прет на человека танком, хоть копейку, да вытянет. Но можно ли ее за это осуждать? Я увидела ее дочку и могу сказать, что Варя выглядит очень плохо: худенькая, бледная, с огромными синяками под глазами, с белыми губами, шейка у нее такая тоненькая, что кажется, будто сейчас обломится, руки как веточки. И с волосами у девочки беда, они словно топором обрублены. Почему мать не отведет ее в салон?
Задавшись последним вопросом, я мигом разозлилась на себя. Вилка, Галина тратит все полученные средства на лечение девочки от ДЦП, о ее красоте мать не думает, для нее главное – поставить инвалида в прямом смысле этого слова на ноги. Одета Варя чисто, аккуратно, но понятно, что вещи ей достались с чужого плеча. Ясно же, что дочка горничной не может позволить себе кроссовки от Шанель и футболку от Хлое, Варе достаются шмотки ребят из интерната или детей добросердечных постоялиц отеля. А вот в дорогой салон красоты ее не водят, дочь стрижет мама, поэтому волосы ее кое-как отрезаны ножницами.
– Начнем? – спросила Аглая.
– Ага, – кивнула Варя.
Юра наклонился.
– Погоди, – остановила его Звонкова, – давайте покажу, чему я научилась.
– Может, не стоит повторять опасный номер? – предостерег толстяк. – В прошлый раз ты упала.
– Я отточила мастерство, – весело заявила Варя, потом поднялась на локтях и пошатнулась.
– Эй, эй! – испугался Роман. – Лучше сядь!
– Сидючи не вылезти из коляски, – пропыхтела Варя, – ты лучше стул пододвинь спинкой ко мне.
Юра протянул девочке руку.
– Опирайся.
– Нет, – возразила Варя, – если постоянно за других цепляться, никогда самостоятельной не станешь.
Все, затаив дыхание, наблюдали за девочкой. Наконец та смогла подняться и закричала:
– Смотрите, вот что я умею!
– Вау!
– Суперски! – похвалили ее ребята.
Роман зааплодировал, я присоединилась к нему.
Варя обвалилась в кресло.
– Фу… Пока долго стоять не получается, но врач сказал, что если каждый день я буду упорно тренироваться, да еще обзаведусь костюмом, то за пару лет научусь ходить нормально.
– Свинство, что твой шаговодитель три миллиона стоит, – сказала Аглая.
– Ниче, заработаю, – ответила Варя. – Юра, достань.
Паренек наклонился, вытащил из-под коляски мешок и высыпал на стол гору цветных тряпок, пуговиц, тесьмы, деревянных шариков.
– Кого сегодня варганим? – спросила Аглая.
– Хотела Пинки, – сказала Варя. – Только что мультик вышел, дети точно поделки разберут.
– Отлично, – сказал Юра.
Компания принялась за работу, спустя короткое время я поняла, что они делают игрушки. Аглая мастерила парик, толстяк ловко вязал крючком красные кофточки, Варя каким-то тонким, смахивающим на большую иглу инструментом оформляла лицо, у деревянной головы появлялись скулы, нос, рот, глаза. Потом девочка брала краски, и поделка оживала.
– Вы очень талантливы! – не выдержала я. – Куклы как живые получаются.
– Уже две штуки продали, – сообщил Юра, сидевший у ноутбука. – А вчера пятнадцать ушло.
– Вчера были белки, зверушки лучше идут, – уточнил толстяк. – Сейчас мы за Пинки взялись, потому что мультик показали. Дети его поглядели и Пинки захотели.
– Торгуете поделками? – уточнила я.
Юра показал на экран.
– Вот, читайте.
Подойдя к нему, я увидела фото Вари и снимок какой-то странной конструкции, похожей на брюки, только штанины были сделаны из ремешков, от которых тянулись провода.
– Что это?
– Там написано, ниже смотрите, – велел Юра.
Я углубилась в текст.
«Уникальное изобретение российских ученых. Аналога в мире нет. Предназначено для реабилитации спинальников и больных ДЦП. С помощью шаговодителя человек учится ходить. Сначала он может передвигаться только с помощью аппарата, к которому прилагается беговая дорожка, но со временем ноги крепнут, и больной полностью реабилитируется. К сожалению, это замечательное изобретение не производит ни один завод. Его делает под заказ сам изобретатель, Сергей Филимонов. Костюм стоит три миллиона рублей. Варвара Звонкова, пятнадцати лет, имеет все шансы встать на ноги. Но ее воспитывает одинокая мама, которая работает горничной в отеле. Варвара сама зарабатывает себе на шаговодитель – делает куклы, которые вы можете купить на нашем сайте. Игрушку вам доставит курьер. Цены у изделия нет, вы платите сколько можете. Варя рада каждой копейке».
– Давно хотела приобрести авторскую игрушку, – пробормотала я. – Сколько люди за них дают?
Толстяк пожал плечами.
– По-разному. Две, пять, десять, тридцать тысяч. В прошлую среду пес Лорик за двести ушел, его купил коллекционер из Питера.
– Если я предложу двадцать, дадите мне одну Пинки? – спросила я.
Варя отложила кисточку и посмотрела мне в глаза.
– Конечно. Только они будут готовы часа через два. Какое платье на вашу надеть? Есть розовые, белые и зеленые. Ой! Вы Арина Виолова? Я ваши книги очень люблю. Можно с вами фотку сделать?
– Конечно, – кивнула я, присела около коляски и обняла девочку за плечи.
– Чииз… – крикнула Аглая. – Супер! Оставить Пинки у Романа? Или в ваш номер принести?
– Денег у меня при себе нет, они в отеле, – уточнила я. – Дайте мне чей-нибудь телефон, договоримся о встрече.
– Пишите мой, – сказал Юра.
– Кто тут на экскурсию по территории? – спросил от дверей веселый голос.
– Привет, Володя, – помахал вошедшему рукой бармен.
Я оглянулась. В кафе появился стройный мужчина, он сразу улыбнулся мне:
– Вы писательница, да?
– Точно, дядя Володя, – обрадовалась Варя, – у меня теперь селфи есть.
– Повезло тебе, Варечка, – сказал экскурсовод. – Ну, пошли?
Я поднялась.
– Виола Ленинидовна, – окликнул меня Юра, – можно вашу фотографию с Варей на сайт поместить? У вас ведь много читателей, и если я напишу, что всеми любимая автор детективов купила Пинки, у нас продажи вырастут.
– Конечно, – разрешила я. – Только напишите другой текст, «всеми любимая» как-то не скромно.
– Не обманешь, не продашь, – хмыкнула Аглая.
– Ну ты и выступила опять! – хихикнул толстячок. – Подумай, как фраза прозвучала.
– Так моя мама говорит, – пожала плечами девочка.
Потом толстяк повернулся ко мне.
– Не обижайтесь на Аглаю, она вообще не въехала, чего сказала. Получилось: Юра врал, когда вас «всеми любимой» окрестил.
– Не усложняй, – усмехнулась я.
Глава 9
– Знаете, кто у Раскиной мать? – спросил Владимир, когда мы двинулись по узкой тропинке.
– Нет, – ответила я, – совсем не знакома с девочкой.
– Владелица торгового центра «Семь слонов», – пояснил мой спутник.
– Не обманешь, не продашь… – протянула я. – Хм, родителям надо аккуратнее высказываться в присутствии детей.
– Аглая давно с мамашей не виделась – та вышла замуж, и супруг не хочет иметь перед глазами грех юности жены, – пояснил экскурсовод. – Девочка здесь четвертый год безвыездно, на моей памяти мать сюда ни разу не приезжала.
– БННД, – пробормотала я, – богатые, никому не нужные дети. Что с ними будет, когда они получат аттестаты?
Владимир потер шею.
– Обычно их отправляют в колледж за границу. В Англию, в Америку, в Германию. Большинство ребят хорошо учится. Анна Семеновна, директор интерната, собрала отличный преподавательский состав. Конечно, есть такие, как Алеша Васин, тот пончик, который сейчас в баре сидел. У него сплошные тройки. По идее, Алексею нужно неуды ставить, но мы ему отметки натягиваем – он хороший паренек, добрый, сострадательный. В интернате далеко не все такие. Например, Фокина терпеть не может Варю. Лена пытается скрыть свое отношение к больной девочке, но я-то вижу, как у нее лицо при виде Звонковой перекашивается.
– Странно, – удивилась я.
Владимир остановился у входа в дом.
– Да нет. Варя дружит с Юрой, тот звезда нашего театра, отличник, считается самым интересным парнем в коллективе, а Елена и так, и эдак пытается его внимание к своей особе привлечь. Но у нее ничего не получается. Завьялову нравится Варя, он ее уважает за силу воли, оптимизм, несгибаемость в достижении цели. Звонкова неординарный подросток – с детства в инвалидной коляске, но ни малейших психологических проблем, которые обычно бывают у детей-инвалидов, у нее не наблюдается. Фокина же спит и видит себя главной в школе, однако никто ее таковой не считает. В общем, Лена банально ревнует. Многие наши воспитанники любят Варю. Она умная, много читает, рассуждает по-взрослому. Девочке пятнадцать по паспорту, но мне порой кажется, что ей все тридцать. Варя не пыталась стать лидером в коллективе, а стала им.
– Я думала, вы экскурсовод, но услышала от вас: «Юра звезда нашего театра», «наши воспитанники». Вы имеете отношение к интернату?
– Ох, простите, не представился, – спохватился мой спутник. – Владимир Неумывайкин, веду в Доме здоровья математику. У меня хобби – в летние каникулы пишу книги о загадочных местах планеты. В Якутии есть озеро Лабынкыр, где обитает животное наподобие Лохнесского чудовища. Шато Миранда в Бельгии – брошенный замок, там творятся странные дела. Отель в Колумбии в городе Сан-Антонио-дель-Текендама закрыли после того, как в нем совершил самоубийство пятидесятый постоялец… Я везде побывал, провел исследования, посетил еще несколько таких уголков и выпустил о них книги, которые успешно продаются. Однажды я подумал: катаюсь по всему свету, а у меня под носом бывшее имение Борисогубских…
Владимир остановился и показал на коттедж, где располагался мой номер.
– Этот маленький дом местное население зовет Сонина обитель. Имение окончательно оформилось в тысяча восемьсот двадцатом году, до этого оно состояло из здания, в котором жил барин, и мазанок для холопов. Иван Сергеевич Борисогубский построил дом в тысяча семьсот семидесятом, сразу после женитьбы. И до своей смерти, которая случилась в тысяча восемьсот восемнадцатом, ни разу не делал ремонт. Не успел он упокоиться в семейном склепе, как его сын Анатоль рьяно взялся за переделку обретенного имения. Он до основания разрушил постройку отца и возвел собственный дом, который цел до сих пор, в нем расположены администрация отеля, ресторан, СПА. Увы, не сохранились деревянные резные панели на стенах, роспись на потолке, мраморная лестница, от прежней красоты внутренней отделки остались только колонны в главном холле. Но давайте по порядку. Анатоль обзавелся особняком, четырьмя одноэтажными домиками для слуг, разбил парк, сделал спуск к морю, пляж, оранжерею, сад и стал жить со вкусом. Затем женился, в тысяча восемьсот двадцать третьем у него родилась дочь Софья.
– Та самая, которая отказалась выйти замуж за найденного отцом жениха и была навсегда заточена в доме, перед которым мы стоим? – спросила я.
Владимир рассмеялся.
– Ага, вам уже рассказали… Народное творчество поражает полетом фантазии. Да, молодая женщина безвылазно находилась тут. Но ее никто не наказывал за непослушание. Дело в том, что с раннего возраста Софья демонстрировала буйный нрав. Отец нанимал для нее нянек, гувернанток, однако никто не смог усмирить дикий характер девочки. Лет до двенадцати ее просто считали неуемной проказницей, а когда Соне стукнуло тринадцать, стало понятно: она нездорова. Душевная болезнь проявилась неожиданно и эпатажно. В свой день рождения, когда в имение прикатило множество гостей, девочка вышла в зал в роскошном бальном платье. Все стали восхищаться, а Соня живо скинула одежду, осталась в одном белье и громко объявила: «Не надо хвалить наряд, я не имею к нему никакого отношения, он творение рук портнихи. Восхищайтесь мной, я прекрасна». Присутствующие были шокированы. В те годы женское белье не отличалось изяществом, не было чем-то особенным, как сейчас, то есть Сонечка оказалась не в стрингах и топлесс, на ней красовались корсет и панталоны за колено. К тому же была первая треть девятнадцатого века, тогда многие дамы даже перед мужем стеснялись появиться в подобном виде. Праздник оказался испорчен, Софью силой увели. Наутро приехал врач и определил у девочки психическое расстройство. Больницы для таких недужных в то время были ужасны, несчастных лечили ледяными ваннами, голодом. Анатоль дочь медикам не отдал, а построил вот этот коттедж. На первом этаже жили монашки, сестры милосердия, ухаживавшие за девушкой, на третьем две ее компаньонки, которым вменяли в обязанность развлекать беднягу. Софья стала жить в маленьком доме, когда ей исполнилось четырнадцать лет. Замуж она, как вы догадываетесь, не выходила, но циркулировали слухи, что девушка родила ребенка. Анатоль и его жена обожали дочь, они вместе гуляли по имению, читали книги, играли в карты. Обострение болезни случалось пару раз в год, в остальное время Софья вела себя нормально, ездила в гости.
– Коттедж не был тюрьмой? – уточнила я.
– Конечно, нет, – улыбнулся Владимир, – Соня жила счастливо, запирали ее лишь при помутнении рассудка. В двадцать пять лет, в те моменты, когда ум покидал молодую женщину, больная стала не просто раздеваться, а еще и приставать к мужчинам. Одна из компаньонок Софьи вела дневники, они сохранились, я их читал. Там написано, что доктор посоветовал Анатолю выдать дочь замуж, поскольку отсутствие физической близости провоцировало приступы ее безумия. Но отец поступил иначе – нанял на работу красивого молодого конюха Петра. Думаю, дальнейшие объяснения не нужны. Вероятно, слухи о рождении ребенка правда, однако это только слухи, ни в каких книгах нет записей о появлении на свет внука или внучки Борисогубских. После смерти Анатоля и его супруги имение досталось дочери, но всеми делами в нем ведал конюх. Местное дворянское общество принимало в своих гостиных Софью, а вот ее любовнику вход туда был заказан. Сумасшедшая дожила до глубокой старости, до тысяча девятьсот восемнадцатого года, и умерла в возрасте девяноста пяти лет. Куда делся конюх, не известно, возможно, он скончался раньше. После революции в имении открыли госпиталь для инвалидов Первой мировой войны, а в двадцать пятом году – психиатрическую лечебницу. Сумасшедший дом просуществовал до тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года. Ликвидировав его, погубили два близлежащих городка, Тамбовск и Гураново, жители которых обслуживали больницу – работали медсестрами, нянечками, санитарами, шоферами, плотниками и так далее. У лечебницы была своя молочная ферма, пекарня, огороды, сад, и все это быстро захирело. Правда, народ отсюда не утек, потому что…
– Бежать было некуда, – перебила я. – В перестройку везде плохо жилось.
– Не угадали, – возразил Владимир. – После закрытия больницы местные живо понастроили сарайчиков, стали сдавать их приезжим в летний сезон и, в принципе, неплохо устроились. В советские-то времена линия побережья, где находятся Тамбовск и Гураново, была закрыта для посторонних, это ведь не курортные города, где население издавна кормилось за счет отпускников, – здесь работала какая-то военная лаборатория и находилась психушка до кучи. Только когда военные и врачи уехали, местные стали принимать отдыхающих. После закрытия клиники бывшее имение Борисогубских ветшало и тихо разваливалось до тех пор, пока Марина Ивановна не решила открыть отель для богатых и знаменитых плюс Дом здоровья для их детей. Местный люд обрадовался – у многих появилась работа. Правда, кое-кто недоволен, потому что Лаврова запрещает посторонним ходить по территории отеля. Даже учителям и воспитателям интерната нельзя ездить на велосипеде коротким путем на работу и домой. Никто не имеет права ехать через парк гостиницы, всем приходится огибать забор, а это лишний километр. Но для меня сделали исключение – я же пишу книгу об имении Борисогубских.
Владимир засмеялся.
– Не знаю, что будет, когда я завершу работу, скорей всего, стану, как все, круг нарезать. Ну, что, интересно у нас?
– Не обижайтесь, но история обычная, – улыбнулась я, – версия горничной Галины захватывает сильнее. Но после того как Звонкова предложила купить у нее за десять тысяч воду, которая изгонит из номера фантом несчастной девушки, мне стало неприятно.
Экскурсовод поднял бровь.
– Люди, работавшие в лечебнице, давно перешептывались, что в номерах на втором этаже малого дома обитает привидение. Сейчас там опять одна большая спальня, а во времена существования сумасшедшего дома было несколько палат. Кто-то из медсестер видел тень у кроватей пациентов, в процедурной пропадали лекарства, на кухне продукты.
Я рассмеялась.
– Ну да, масло, мясо и прочую предназначенную для больных снедь совершенно точно уволакивал фантом, невозможно же заподозрить в воровстве повариху.
Владимир сложил руки на груди.
– Понимаю ваш скептицизм.
– Всем же известно, что обитатели мира духов очень любят хорошо подкрепиться, – веселилась я.
– В один далеко не прекрасный день из спальни на втором этаже около десяти вечера раздался дикий крик, – не обращая внимания на мои слова, продолжал Владимир. – А внизу, на первом, тогда жил Леонид Ромкин, наш постоянный гость, который приезжает в конце мая и улетает в Москву в начале сентября. Он владелец нескольких офисных зданий в Москве, интеллигентный человек, его всегда сопровождает супруга, милейшая дама. Так вот, услышав вопль, Ромкин моментально вызвал охрану. Секьюрити явились сразу же и обнаружили обитательницу номера Карелию Мироновну Фирсову, владелицу фирмы «Медрано», в предсмертном состоянии. Прежде чем потерять сознание, Фирсова успела сказать охранникам, что всем надо немедленно спасаться, потому что настал конец света. Мол, об этом объявила ведущая новостей на федеральном канале, которой верит вся страна. Сообщение сопровождал видеоряд, Фирсова видела разрушенные города, четырех огромных всадников, которые неслись, сея смерть, с неба били молнии, одна попала к Кремль и разрушила его, в Нью-Йорке упали все небоскребы, Великобритания ушла под воду…
– Реактивный психоз? – предположила я. – Такое случается у людей, которые испытали сильный стресс. Хорошая новость: это заболевание прекрасно лечится.
– Тут получилось иначе, она скончалась до приезда «Скорой», – закончил Владимир. – Фирсовой было немало лет, но дама не выглядела старухой – активная, даже бойкая, не имевшая хронических заболеваний, и вот – упс…
– Жаль женщину, но такое случается, – вздохнула я.
– Причиной смерти был назван инфаркт, – пояснил экскурсовод. – И с чего бы ему случиться, если Карелия Мироновна никогда не жаловалась на сердце? Через год после этого происшествия на скамеечке у входа в коттедж умер Борис Валерьевич Бунтов, скопивший немалое состояние на торговле медтехникой. Он пытался бросить курить, несколько постояльцев, возвращаясь из поездки в Гураново, видели его сидящим на лавке с электронной сигаретой. А потом кто-то обнаружил тело – анафилактический шок.
Глава 10
Я насторожилась.
– Что?
– Грубо говоря, аллергия, – пояснил мой собеседник. И добавил: – На лаванду.
– И где он ее взял? – удивилась я.
– Многие служащие отеля и учителя интерната уверены, что лаванду Бунтову подсунул призрак Софьи, – протянул экскурсовод. – Поскольку это был второй случай внезапной кончины постояльца, Марина Ивановна в припадке суеверия велела запереть пресловутый номер, некогда служивший спальней бедной сумасшедшей.
– Борис Валерьевич скончался в саду, – напомнила я.
– На скамейке, – уточнил Неумывайкин, показывая на лавку, где вчера вечером болтали Юра и Лена. – Но жил-то он во втором номере. До вашего приезда комната пустовала. Вас собирались устроить в бунгало «Ночной алмаз», да случилась накладка – господа Минкины, занимающие его, не уехали, как собирались, а продлили свое пребывание. Они постоянные верные клиенты, живут по два-три месяца в году. Понимаете?
Я сделала шаг по направлению к двери коттеджа и сказала:
– Перед хозяйкой встала дилемма: конфликтовать с постоянными клиентами или поселить кошку в номере с дурной славой.
По щекам Владимира поползли красные пятна.
– Кто назвал вас кошкой? Этого человека немедленно уволят.
Я предпочла не услышать вопрос.
– Спасибо вам за интересный рассказ.
Экскурсовод попытался продолжить беседу.
– Я еще не закончил.
– Извините, пожалуйста, – сказала я, мне надоело слушать местные сказки, – хочу побывать на рынке в Тамбовске. Вдруг он закроется?
Владимир посмотрел на часы.
– Базар существует за счет курортников, поэтому открыт до десяти вечера. Многие отдыхающие по вечерам покупают вино, фрукты. Я хотел показать вам каретный сарай, находящийся на территории Дома здоровья. И здание, в котором расположен интернат, тоже весьма примечательно. Анатоль возвел его…
Я не удержалась и зевнула.
Владимир осекся.
– Похоже, я утомил вас. Давайте отложим продолжение экскурсии на завтра.
– Отличная идея, – кивнула я.
– Как вы собираетесь добираться до Тамбовска? – поинтересовался Володя.
– На электричке, – бойко соврала я, – уже билет купила.
Вруна всегда можно поймать на мелких деталях, о которых он не подумал. Помню, лет в семь я побежала после уроков с подружками в парк, забыв о том, что нужно нестись домой и помогать тетке чистить двор от снега. Славно поиграв в снежки, построив бабу и накатавшись с горки на картонке, я прилетела в нашу крохотную квартиру и услышала от Раисы:
– Где была?
Не успел вопрос повиснуть в воздухе, как я вспомнила, что бросила тетку один на один с лопатой, испугалась наказания и начала вдохновенно врать:
– По дороге встретила бабушку, она упала, сильно ушиблась, попросила проводить ее до дома. Старушка очень медленно шла, прямо тащилась, лифта у нее в доме нет, на десятый этаж я ее еле-еле втянула.
– Ой-ой, – покачала головой Раиса, – ты молодец, настоящий октябренок, не бросила бабулю. Далеко она живет?
– Слева от метро, – соврала я, – идти к ней почти час.
Тетка прищурилась.
– Название улицы?
– Какой? – не поняла я.
– Той, где многоэтажная башня без лифта находится, – уточнила Раиса.
Я растерялась, потому что понятия не имела, какие улицы расположены за входом в подземку, поскольку туда еще никогда не бегала. Нет бы мне сказать, что старушка обитает в соседнем со школой здании… Но как тогда объяснить свое длительное отсутствие?
– Ну… – поторопила меня тетка.
– Не знаю, – прошептала я, – бабуля мне не сказала.
Раиса взяла в руки веник и стукнула меня им по попе.
– Вот ведь как интересно! Пенсионерка попросила тебя: «Девочка, помоги мне добраться до дома, а где тот расположен, не сообщу». И несчастная старушка целый час шла пешком!
Досталось тогда мне на орехи полной мерой и за то, что забыла помочь тетке, и за вранье.
– На чем? – удивился собеседник. – Электрички у нас не ходят. Где вы билет на нее взяли?
– Ой, я оговорилась, на автобус, – догадалась снова солгать я.
– Он ходит всего два раза в день, утром в семь и в восемнадцать, – тут же пояснил Владимир. – Давайте довезу вас.
Я совершенно не намеревалась тащиться на рынок, мне просто хотелось избавиться от экскурсовода, пойти к морю, поэтому я отказалась.
– Зачем вам беспокоиться, добегу пешком, тут близко.
– Было рядом, – остановил меня экскурсовод, – да сегодня утром мост через реку рухнул. Он давно был хлипкий – деревянный, при царе Горохе построен. Слава богу, никто не погиб. Теперь в Тамбовск только по шоссе попасть можно, а это десять километров. У меня отличный мопед. И никакого беспокойства нет, я сам собирался на рынок. Поехали!
И что было делать?
– Огромное вам спасибо, – забормотала я и поплелась за Владимиром, который шел по дорожке, веселый, как щенок, безостановочно рассказывая о парке, разбитом Анатолем Борисогубским. И вдруг мой спутник, показывая рукой вперед, сказал:
– Вон он стоит!
Я увидела около административного здания полного мужчину в брюках, пиджаке, шляпе-канотье и воскликнула:
– Это Анатоль? Вы шутите?
Владимир поднял брови.
– Основатель имения давно умер. Вы его видите?
– Кого? – на всякий случай уточнила я. – Мужчину? Да.
– Я говорил о моем новом мопеде, – покачал головой экскурсовод. – Вчера его купил, нарадоваться не могу. Поставил вон там, у стены.
– Прекрасный мотоцикл, – похвалила я.
– Мопед, – поправил Владимир. – А мужчины там нет.
Я поразилась до глубины души.
– Неужели? Вот же стоит в черном костюме: пиджак, брюки, головной убор с небольшими полями.
– Нет никакого мужика, – прошептал Володя. – Так и знал, что он иногда появляется. Кое-кто рассказывал, а я не верил. Думал, наш народ суеверный, местные жители умом особым не отличаются, малообразованны. Но вы-то не из местных, вы писательница… Анна Семеновна!
Мужик обернулся и поспешил к нам. Чем ближе он подходил, тем яснее я понимала: это женщина. И вовсе не брюки на даме, а юбка в пол. То, что я приняла за пиджак, было блузой с давно не модными подплечиками. Что же касается шляпы, то она оказалась с выкрашенными в цвет майонеза волосами, заплетенными во множество тоненьких косичек, которые уложили причудливым образом. Прическа имела круглую форму – ну просто типичная верхняя часть канотье. В самом низу «мышиные хвостики» распределились кольцом и напоминали поля мужского головного убора. Оставалось непонятно, почему косички не падают.
Никогда ранее я не видела такой прически. Один раз в программе у телеведущего Балахова в качестве эксперта выступала женщина-политик, я заслушалась ее речью – дама говорила коротко, ясно, по делу и очень умно, не пыталась ничего из себя изображать, не подлизывалась к звезде экрана, не перебивала участников шоу, не вопила, никого не осуждала. Очень она мне понравилась. У этой симпатичной женщины была прическа, описать которую я не берусь. Больше всего укладка напоминала взлетное поле аэродрома, не хватало только самолетов и пассажиров с чемоданами. И вот теперь я встретилась с женщиной, имеющей на голове «шляпу из соломки».
– Анна Семеновна Рамкина, директор Дома здоровья, – прошептал Владимир, представляя нас друг другу. – Наша гостья, писательница Арина Виолова…
– Можешь не продолжать, – пронзительным дискантом велела экскурсоводу директор Дома здоровья. – Здравствуйте, Виола Ленинидовна.
– Добрый день, – улыбнулась я. – Анна Семеновна, давайте без отчества, а то я чувствую себя старухой Изергиль.
– Устраивает, – пропищала директор. – Но тогда я Аня, иначе получится, что вы юная девушка, а я пенсионерка.
– Анна Семеновна, – опять прошептал Володя, – Виола видела Анатоля. Он стоял около моего мопеда.
– Понимаете… – начала я и остановилась.
У директрисы голос маленькой девочки, но внешне Рамкина напоминает мужчину. Дама смотрит на себя в зеркало и, конечно, видит, что она широкоплечая, коренастая, без признаков талии, с большим животом. Фигура ей досталась по мужскому типу, да и черты лица у нее словно топором срублены. Сказать: «Нет, нет, за представителя сильного пола я приняла Анну Семеновну» – означает обидеть даму, которая и без того небось комплексует из-за своей внешности. Что же делать? Как выкрутиться?
– Понимаете, э… э… я ошиблась. Приняла за Анатоля э… дерево. Ну да, ель. Хи-хи! Очень глупо вышло, но Владимир так увлеченно рассказывал о барине, что мне на секунду почудилось…
– У административного здания нет высоких посадок, – возразила Рамкина, – там только клумбы.
– Значит, я приняла за дядьку мотоцикл Владимира, – выпалила я.
– Мопед, – незамедлительно поправил экскурсовод. – Но, Виола, вы же упомянули брюки, пиджак, шляпу-канотье.
Я покосилась на голову Анны Семеновны.
– Велосипед не носит одежду, и головной убор ему без надобности, – договорил преподаватель математики. – Анатоль был здесь!
– Так вспомните, какое сегодня число! – подпрыгнула начальница интерната.
– О-о-о… – попятился мой спутник и начал креститься. – День рождения владельца имения и его несчастной дочери! А-а-а-а! Вот же Анатоль! Господи! Люди правы!
– Где? – обомлела я.
– Умоляю, все замрите, – еле слышно произнес экскурсовод, вытаскивая из кармана телефон. – Виола, не двигайтесь.
Я послушно застыла.
– Успел… – выдохнул Владимир. – Это сенсация! Глядите!
Мы с Анной Семеновной, чуть не столкнувшись головами, посмотрели на экран. Я увидела свое изображение. Да уж! Не стоило мне ехидничать по поводу странной прически директрисы Дома здоровья, я сейчас выгляжу волшебно: волосы торчат дыбом, одна бровь значительно шире и чернее другой, нижняя губа криво намазана розовой помадой, верхняя осталась ненакрашенной.
– Он! – затряслась Рамкина. – Анатоль!
– Ничего не вижу, – призналась я.
– Да вот! – хором воскликнули педагоги. – Справа, на тень посмотрите, на землю. Круглое – это шляпа, потом пиджак, брюки…
Я решила привести фанатов призрака в чувство.
– Действительно, темное пятно отдаленно напоминает человеческую фигуру, но это тень от чего-то. Владимир, вы собирались довезти меня до рынка.
– Да, – опомнился экскурсовод, – конечно.
– В Тамбовск поедете? – обрадовалась директриса. – Володенька, доставь моей маме пакет с вещами. И хорошо бы еще кашпо ей передать.
– С радостью бы, да деть поклажу некуда, багажник отсутствует, – объяснил Владимир.
– Жаль, мама расстроится, – запищала Анна Семеновна. – О! Володя, у тебя шлем для пассажира есть?
– Нет, – признался преподаватель.
– По шоссе машина ДПС ездит, – объяснила Рамкина, – полицейские ловят всех, кто правила нарушает. Мостик через речку квакнулся, народ на велики-мотоциклы сел, а каска на голову не у каждого куплена. Раису Петровну, нашего врача, утром поймали и большой штраф содрали.
– Что же делать? – пригорюнился Владимир.
Я обрадовалась.
– Езжайте один.
– Виола, дорогая, вам хочется на рынок, не надо отказываться от своей мечты, – засуетилась Рамкина. – О, у меня гениальная идея – кашпо! Сейчас все чудесно устроится. Садитесь на мотоцикл.
– Мопед, – занудно уточнил Владимир, – у меня денег только на него хватило.
– Прекрасно, вы пока седлайте «коня», а я сейчас вернусь, – пообещала директриса и скрылась в административном здании.
