Дарья Гущина
Забытые-3: Хранители перемен
Конечно, против.
– В средней искре силы – на десять-двадцать вернувшихся, – медленно произнесла я. – В говорящих и пишущих – ещё меньше. Не все вернувшиеся выживают, так? И не все усваивают силу, как Зим. И вряд ли десяток людей новой крови разгребёт все залежи тёмного мусора быстро и качественно. Даже если мы уже не будем сорить… вообще. Ты хочешь истребить старую кровь ради горстки «уборщиков»? А они не мусорят, нет?
– Нет, – Стужа улыбнулся. – Люди-вернувшиеся его поглощают. Питаются. Как растения солнцем. И это проверено. Я помню, сколько силы было у Шамира, когда я уснул, и вижу, сколько сейчас. Сила, которую ты называешь стихийной, а я – мусорной, поддерживает в знающих жизнь и поглощается ими полностью. Однако мир они подчищают слабо. Потому что сами очень слабы. И потому что мусор сжигать надо, а не «есть». А сжигать способна лишь старая кровь.
Пауза, и доверительное:
– Я не собирался истреблять нас… всех. Напротив, хотел сделать сильнее. Но большинство не согласилось даже под угрозой проклятья. А от меньшинства мало толку. Поэтому остаются люди. Люди давно устали быть слабаками рядом с вами и всегда соглашаются принять новую силу. Легко поддаются и просто покупаются. Прекрасный материал. Изначально мы с Шамиром работали вместе, но он после первых же опытов, – и Стужа, скривившись, выплюнул: – струсил.
Пол мелко вздрогнул. Я, понимая, тоже.
Вот оно – то место, где разошлись пути. Правильно Снежна говорила: разрушать и отнимать жизнь – против природы Шамира. Вот что Стужа не понял – мир своим отказом намекал, а Забытый не понял. Не так понял.
– Нет, – я качнула головой, – Шамир не опытов испугался. Он пожалел. Тех, кого пустят в расход ради подготовки этого самого материала. Он не хотел платить такую цену. А ты не понял. Ты, безлетный, вечно живущий, возвращающийся, не понимаешь цену жизни. Люди – материал, да? А ведь каждый из нас – это жизнь. А жизнь – не материал. Я видела итоги первого опыта – тогда вы использовали мёртвые тела. Но кто-то из тех, кто отдал им силу, погиб. Шамир понял. Искры поняли. А вы…
– А что важнее? – вкрадчиво поинтересовался он. – Шамир или горстка людей? Если Шамира почистить, он сможет создать какую угодно жизнь в любых количествах. А мы? Что способны создать мы? А если Шамира не станет? Выживем ли мы в мёртвом мире? А если вызванное нами стихийное бедствие не только людей уничтожит, но и его?
– А чего ж ты не дождался этого бедствия? – я подняла брови. – И убивать бы никого не пришлось. И была бы у тебя бездна… материала. Так и скажи, что не хотел ждать. И решил сам стать этим бедствием.
– Честно говоря, я об этом думал, – Стужа кивнул. – Пара-другая сотен лет – ничто для нас. Но не для вас. Вы были бы готовы. Вспомнили бы что-нибудь. Придумали бы защиту. И добили бы мир последним ручьём своей силы.
– Ключевое в твоей теории – «бы», – не сдавалась я. – Ты не знаешь, как бы всё было на самом деле, только предполагаешь. А значит, это не причина. Есть что-то ещё, – и ткнула наугад: – Что, надоело быть в тени создателя? Мне рассказали легенду, которую искры забыли. Вы – эхо Шамира. Единственные подобные ему создания. Захотелось догнать и перегнать? Но кто дал тебе право распоряжаться судьбой тех, кого не ты создал?
Глаза Забытого нехорошо блеснули:
– Мало ты знаешь о безлетных. Мы приводили вас в живой мир и уводили обратно с зари времён. Это благодаря нам в мире расцвела жизнь и появилась Гиблая тропа, чтобы очистить Шамир от переизбытка душ. Да, в те времена, до опытов, мы занимались Гиблой тропой меньше, чем сейчас, когда многие безлетные стали Уводящими, лишь бы не протухать без дела. И чтобы мне поменьше вероятных знающих досталось. Но, Верна! Мы занимались чисткой Шамира тогда, когда вас, искрящих, ещё даже не придумали. Не говори мне, на что я имею право, а на что – нет. Право присматривать за ним и очищать его от излишков силы Шамир дал нам сам. Давным-давно. И я занимаюсь тем, для чего создан.
Пол снова вздрогнул, и по пещере эхом разнёсся тоскливый вздох. Забытый напрягся:
– Что он говорит? – и требовательно уставился на меня. – Я знаю, ты хорошо понимаешь речь Шамира. Что?
Я прислушалась к ощущениям и тихо ответила:
– Он очень опечален тем, как ты извратил свою суть, – и честно добавила: – Я бы объяснила, почему, но таких тонкостей не понимаю. Только основную эмоцию.
Пещеры снова вздрогнули, но на сей раз это был не Шамир. С потолка посыпалась ледяная крошка. Пол слегка потеплел. Сугробов поубавилось. Стужа заозирался, а у меня вдруг зачесалась ладонь со звездой. Я сжала кулак и спрятала её в карман куртки, а Забытый нахмурился и исчез в снежном вихре – на вдох-выдох, но Вёртке этого хватило, чтобы молнией метнуться к Зиму и пробраться под лёд.
– Странно… – Стужа появился у дальней стены. – Никого. А кажется, что… кто-то.
Я крепче сжала кулак со звездой. Догадка возбуждённо забила крыльями, но я запретила себе о ней думать. И, отвлекаясь, торопливо выдохнула:
– Так что на самом деле случилось в Ярмарочном?
– Подстава, – Забытый озирался и смотрел так, точно видел сквозь стены. Но Вёртку пока не замечал. – Ты в курсе, что у меня есть давний друг-искрящий. Чью сестричку я припрятал в её же собственном доме. Хорошая западня была. Успей я набраться сил… Но за тайником много лет следили мои братья и сёстры. Одна из них и вскрыла кладовую, когда учуяла меня в городе.
Добра! Ай, скрытница!
– А дальше всё просто, – Стужа передёрнул плечами. – Искрящий помчался на жар сестрицы, но я бы его перекрыл совсем, забрав силу, если бы мне кое-кто не помешал. Во избежание ненужных встреч пришлось позорно драпать.
– А Горда? – не унималась я. – А твой помощник-пишущий?
Стены пещеры снова вздрогнули, роняя с потолка сосульки и ломая ледяные наросты. Кто-то отчаянно пытался сюда пробиться… и, кажется, я знаю, кто именно. И как именно.
– Они ничего не успели сделать, только бесславно сдохнуть, – скривился Забытый и вновь оказался напротив меня. Колко блеснули искры ледяных глаз. – Ладно, Верна, хорош трепаться. Я думал, у нас больше времени, а его уже почти не осталось. Слушай меня внимательно. Это я вас проклял.
Ну точно, у кого бы ещё хватило на это силы и знаний…
– Это я вас проклял, заставив забыть нужные мне вещи, – сухо повторил он. – И не только вас. Всю непослушную старую кровь. Кто-то плюнул на забытое и научился жить без него, а кто-то не захотел и попал на крючок. Они стали моими помощниками, но, к сожалению, искры среди них не было. И это большая потеря. Какими получались вернувшиеся без вашей помощи, ты видела. Мне необходима твоя сила – живая. Та, что вы посмертно оставляете на Гиблой тропе или в Шамире, пригодна для чар знающих, но не для их полноценной памяти. Чтобы те, кого я создам, продолжили жить. Чтобы они не стёрли мир в прах. А ведь это действительно полезная ветвь новой волшебной крови. И тебе всего ничего осталось до полноценного возвращения. Сезон-другой – и ты выжжешь осень. И станешь по-настоящему полезной.
Я молчала, выжидая. Предложение озвучено. Теперь – цена «покупки»?
– Я сниму с тебя проклятье, – Стужа тоже смотрел на меня в упор. – С тебя, с твоей семьи и со всех тех, на кого ты укажешь как на друзей. И сохраню вам всем жизнь. Обещаю. Если поможешь.
– Шамир перекрыл твоё проклятье своим, да? – я ощутила внутреннюю потребность тянуть время.
– Иначе бы вы сожгли всех безлетных, – кивнул он напряжённо. – У нас есть слабые места, и искры прошлого о них знали. Но я заставил забыть. И об опытах над вернувшимися – тоже. Раз не помогают, так и под ногами путаться нечего. Твоё слово, Верна. Да? Или нет? Не забывай, ты тоже обязана мне своим появлением. Я долго таился на Гиблой тропе, поджидая искру, и вернуть тебя было непросто.
И закралась на мгновение паскудная мыслишка – это же мечта всех искрящих, можно же попробовать «согласиться», протянуть время, обмануть Стужу и получить своё, – но… Руку опалило так, что я чуть не взвыла от боли. Благо Забытый отвлекал, обжигая требовательным взглядом. И память поддала очень полезным выводом.
Надо же, спаситель выискался, поглоти его Тропа…
– Я обязана своим появлением Шамиру, – огрызнулась в ответ. – Не влезь ты, он бы меня вытащил. Нет. И во времени на раздумья не нуждаюсь.
Грохнуло.
Вёртка, не сумев растопить лёд, «царапкой» на кончике хвоста вырезала в нём дверь и вытолкнула Зима из западни. Видать, слишком опасно ему там находиться – опаснее, чем спалиться перед Стужей. А следом произошло ещё несколько событий.
Мой кулак сам собой покинул карман, точно его за рукав куртки вытянули. И из кармана заодно подтолкнули.
За моей спиной вспыхнуло жаркое солнце.
Стужа моментально исчез, вьюжным ветром просочившись в неприметную щель на потолке. И снег со льдом сразу начали таять – похоже, Забытый удрал с концами.
Зим очухался. Со стоном сел, узрел меня, поморгал и снова рухнул на пол, закрыв лицо руками.
Моего плеча коснулось жаркое дыхание, а разума – виноватое: «Опоздал…»
Я изумлённо уставилась на свою левую ладонь. Угольная звезда исступлённо искрила, но её сияние уже меркло. И, конечно, никакая это не звезда. Это сердцевина паутины – паутины дорог. Вот что прицепилось ко мне под видом думающих чар Ясена. Вот как Равс добрался до нас в городе Тёплом и помог справиться с мертвецами.
– Ну вы и засранцы, – я сердито тряхнула головой. – Что, познакомиться прийти – много чести, да? Не заслужила?
Равс ткнулся горячим носом в моё плечо – виновато-виновато. Нет, поняла я по отголоскам его мыслей, встречу со Стужей Шамир собирался подстроить в любом случае. Врага надо знать в лицо. А враг, чтоб ему икалось, мысли читает как открытую книгу. Нечего пугать его раньше времени. Зато крайне необходимо загнать в угол, создав отчаянное положение.
Когда торопишься, ошибки неизбежны. И ими обязательно воспользуется тот, кто давно наблюдает и ждёт подходящего момента.
Я снова посмотрела на Зима. Стужа его бросил – своего самого полезного слугу. Сил не хватило утащить? Или прохода под человечье тело не нашлось? В любом случае – он знающего бросил. А я подберу. Я не гордая. И теперь понимаю в общих чертах, что задумала та самая третья сила.
Равс обошёл меня, приблизился к Зиму и внимательно его обнюхал. Знающий побелел, но глаз не открыл и даже не дёрнулся, когда из ноздрей зверя вырвались снопы искр. Лечебных, как быстро пояснил Равс. Пока не поздно, растопить стену, начарованную Стужей. Зим всё должен помнить – хотя бы со времён себя-знающего. И он будет помнить.
Я наблюдала за солнечным зверем, затаив дыхание. Вблизи он казался не таким уж большим – меньше ездового пса. Изящный, тонкокостный, длиннолапый, а в глазищах – шалое солнце.
Равс обернулся и знакомо поднял брови. Острая мордочка сморщилась от улыбки.
«Прости, Верна, – чёткая, складная мысль. – Пока ломал защиту, Стужа удрал. Но ты знаешь, как его поймать. Ты поняла».
– Наживка – что надо, – согласилась я, покосившись на Зима. – Но согласится ли? И успеете ли?
«Твоё дело – загнать Стужу в западню, – зверь склонил голову набок. – В такое место, откуда он не сможет удрать. Слушай Шамира. Он укажет. Вы приведёте. Мы убьём. Всё продумано давным-давно. Шамир не разучился творить чудеса. Верь ему».
– А если Стужа опять в мои мысли влезет? – уточнила я.
«Если не сможет удрать – то и пусть. Но можно попросить безлетных о защите. Ты знаешь, кого».
Конечно. Добра.
Равс мягко приблизился и лизнул-поцеловал меня в щёку: «Всегда помогу. Зови. Услышу».
– А Ясен? – прищурилась я.
«Сейчас ему важнее составить план будущего, – зверь забавно прижал острые уши. – Ты знаешь, с кем. Из-за проклятий Стужи он замедлен. Сюда даже не пытался успеть. Но проклятья – лёд. Тают с каждым днём под жарким солнцем. В нужный момент он успеет. Верь нам. Всё продумано».
– …давным-давно, – я снова покосилась на знающего и требовательно уставилась на Равса. – Вы же знали, кто Зим такой, да? Кто скрыл ему память?
«Наши. Наши безлетные. Он был слепым орудием на поводке Стужи. А теперь стал человеком. Орудие можно лишь уничтожить, а вот с человеком – ещё и договориться. Ищи слова. Не упусти».
Так просто – и так сложно…
«Мне пора», – зверь снова улыбнулся.
– Подожди! – мне не давал покоя один вопрос. Нет, на самом деле меня одновременно жалил рой вопросов, но один особенно. – Вестник Хмура – его нашли? Раз его память о Веселе и Беле попала в склеп, значит, его кто-то нашёл? Кто? Кто ещё знает?..
Солнечные глаза Равса потемнели от грусти:
«Из живых – никто. Вестника подозвал сын Хмура, но тот, кто после стал Стужей, услышал о вестнике. Правду узнали, но поведать не успели. Проклятьем накрыло. Мы проснулись, забыв очень-очень многое. И лишь после исчезновения Забытых я осмелился прийти в склеп, чтобы вспомнить. И уснуть там в ожидании Стужи. И зова Шамира».
– Сколько вас? – оживилась я. – Из склепа памяти?
«Немного, – солнечные глаза снова заискрили. – Но хватит, чтобы возродиться. Потом. Видела дерево-солнцеед? Оно в склепе не единственное. Ничего для нас не потеряно. Всё возобновимо. Наши земли – тоже. Уничтожим Стужу – заживём. Да?»
Я улыбнулась. Экий хитрец… Но ради земель искрящих я костьми лягу. И ради них – тоже.
– Да.
«До встречи, Верна».
Зверь махнул хвостом и исчез в вихре искр, как недавно Стужа. Снова заелозил Зим, переворачиваясь. Я постаралась расслабиться. Предстоял самый непростой в моей жизни разговор.
Я села рядом со знающим и похлопала его по спине:
– Подъём. Зверь сказал, что ты здоров и при памяти. Я ему верю. Хорош прикидываться. Есть хочешь?
Зим перевернулся на спину и скривился:
– Нет. Тошнит. От всего. И ото всех.
– Неприятная правда, понимаю, – искренне посочувствовала я. – Я тоже долго свой мир по кускам собирала, когда мне сказали, что я – «недо-».
– Что?! – знающий сел и уставился на меня, как на мертвеца из-подо льда.
– Я – «недо-», – повторила спокойно. – Стужа с его прихвостнями вытащили меня с Гиблой тропы, но вмешался Шамир. Меня не нашли и на поводок не посадили. Хотя я до сих пор жутко этого боюсь – того, что во мне что-то есть… прописанное, что испортит дело. Надеюсь, ты сохранишь мой секрет в тайне. Об этом знает очень мало народу. Шамир, моя мама, все мои наставители, одна безлетная… и ты теперь. Но я собралась и нашла свой путь с этим знанием. И ты должен найти свой.
– Зачем говоришь? – взгляд Зима стал колючим и неприятным. – Зачем делишься? Мы не друзья и вряд ли ими будем. Договариваешься? Привязываешь? Я всё слышал, Верна, и про наживку понял. Уверена, что я добровольно ею стану?
– Ты с чего такой подозрительный? – упрекнула я. – Будто бы это я всю дорогу тебя использовала! А ведь это ты ко мне прицепился, чтобы набраться знаний и умений. И в пределы прорваться. Или нет?
Знающий слегка покраснел.
– Я всегда была с тобой честной, – напомнила я сухо. – Недоговаривала, да, но не обманывала. Я вообще не люблю врать, и у меня плохо это получается. Воспитание такое. Мама всегда твердила, что надо быть порядочным человеком, то есть доброй, терпеливой, справедливой, честной и верной своему народу. Если тебе кто-то не нравится, учила она, просто не общайся. Если приходится общаться – ищи в нём то, что понравится. Вот этим, Зим, я занималась в пределах, раз Шамир не дал мне шансов поработать в одиночку и навязал тебя.
Странник выбрался из сумки и облетел пещеру. Вёртка тоже ринулась вдоль стен, но по полу. А вдруг здесь есть что-нибудь интересное и полезное. Логово всё-таки. Может, даже то самое, где Стужа дрых тринадцать людских поколений кряду.
– И что, нашла? – Зим недоверчиво поднял брови. – Ты? В хладнокровном?
И опять вспомнились «хладнодушные», и опять кольнуло стыдом. За нашу старокровную гордыню и слепоту. И за свою особенно. Не живи я среди людей, нашла бы оправдание. Но я прожила в Обжитых землях больше двух лет. И усвоила лишь одно – людям надо помогать, да. Потому что так велит Шамир. Об иных причинах я никогда не задумывалась. До сего дня.
А ведь они были. Много. Люди в скованном первой наледью Солнцеясном, из последних сил помогающие друг другу. Одинокий хуторок с припасами – для заплутавших странников. Простодушный и честный Норов. Веселый старик Шумен, уважающий меченых. Но больше всего – удивительное свойство людей помогать незнакомцам, которые лютой зимой, голодные и замерзающие, оказались на пороге их дома.
– Вы не виноваты в том, что в вас нет солнца, – признание я выталкивала из себя с трудом, неохотно, но упрямо. – И в большинстве своём люди хорошие. Да, взрослеете и умнеете долго, да, не разумом живёте, а душой… И оттого и сердца у вас горячие, и души отзывчивые. И мы все, живые существа, – лучи одного солнца. Да, Зим, нашла. Ты хороший человек. И, наверное, друг. В беде не бросаешь. Забытых ненавидишь. И хочешь мира. Хочешь помогать людям. Хочешь быть полезным – и созидательно полезным. Строить, а не разрушать. Защищать, а не убивать. Шамир увидел это в тебе и дал шанс – отнял у Забытых, скрыл старую память, привёл к знающим. Не оттого, что ты – ключ к Стуже, а потому что человек хороший. Но лишь от тебя зависит, останешься таким или нет. Променяешь своё известное настоящее на неведомое прошлое или нет.
Зим вдруг снова покраснел и отвёл глаза.
– Поддался, да? – догадалась я. – Добровольно полез в этот лёд? Думал, Стужа вернёт тебе память?
– Дурак, Верн, как есть… – знающий скривился. – Но я слышал, что старая кровь выполняет обещания и держит слово…
– Выполняет, – подтвердила я. – Думаю, Стужа вернул бы тебе память, но лишь ту, которая ему выгодна. И заодно стёр бы старую. Собственно, этим он и занимался, когда Вёртка вытащила тебя из чар.
– Дурак дураком… – со вздохом повторил Зим и раздражённо передёрнул плечами.
В дальних углах логова зазвенело. Кажется, наши поисковики что-то нашли.
– Да ладно тебе, – я ободряюще ткнулась в его плечо своим. – Я тоже едва не поддалась. Мне он тоже память вернуть пообещал – ту самую потерянную память искрящих. Звучало очень заманчиво.
– Что тебя удержало? – знавший посмотрел на меня с любопытством. И ещё с чем-то таким… затаённым. Точно хотел в моём ответе найти защиту от соблазнов Стужи.
– Зверь, – честно ответила я. – Так наподдал… и кое о чём напомнил. Из прошлого. Помнишь ту сказку о двух Ясных?
– Ну да.
– Я слышала её много раз. И каждый раз думала, что она – о возвращении искрящих с Гиблой тропы. Но ключевой смысл в ней другой, – я прикрыла глаза и напевно произнесла знакомые с пелёнок строчки: – Звёзды лились с черничного неба сплошным водопадом. И небеса искрились, и песок – и что-то внутри Ясны тоже заискрилось в ответ, слабо-слабо, но достаточно, чтобы сжечь пепел, покрывший память. Чтобы она вспомнила.
Посмотрела на Зима и повторила:
– Чтобы вспомнила. Вот то главное, что скрыто в сказке. Шамир может вернуть нам память. Или привести к тем, кто снимет проклятье Стужи. Потом. Когда Забытого прищучим. Сейчас память будет лишней – собьёт с толку, остановит поиски, запутает. А вот после… – я улыбнулась. – Шамир не разучился творить чудеса. И для тебя он тоже это чудо сотворит, будь уверен. Он не бросает в беде тех, кто ему помогает. И всегда оценит работу по заслугам.
Знающий нахмурился и уставился в пол, что-то быстро-быстро про себя прикидывая. И после долгого молчания спросил:
– Значит, ты меня не убьёшь? – в сиплом голосе нерешительность, а в глазах вызов. – Правая рука Стужи всё-таки. Начудить могу. Сильно и противно.
– Чудил ты и раньше, – я пожала плечами. – И теперь я не уверена, что по своей прихоти. Что тебя, в случае тех же мертвецов, не подпихнул под руку Шамир. Нет, не буду. У Шамира есть на тебя планы. Он в тебя верит. Доверяет тебе. Ждёт помощи. Вопрос лишь в том, дождётся ли.
Зим помрачнел:
– А ведь я могу рвануть за Стужей. Есть в нём что-то… моё. Я это ещё тогда заметил, когда он знающим прикидывался. Вьюженом. Он рассказал. Не могу это объяснить, но…
– Родное время? – предположила я. – Вы с ним – из одного уничтоженного мира. Когда было больше свободных земель и меньше горестей, больше чудес Шамира и меньше серой обыденности. Вы помните одни и те же чудеса. Ты помнишь, Зим, хотя думаешь, что забыл навсегда. Твоя память всего лишь скрыта, как и наша. Но нет-нет да проскользнёт сквозь завесу снежинка… или искра. Теперь ты, наверное, думаешь, что ближе Стужи у тебя никого нет, да?
Он лишь вздохнул, но так красноречиво…
– Ты за ним не пойдёшь, – сказала я уверенно. – Хорошие люди за плохими не пойдут. Они найдут свой путь и свои воспоминания взамен утраченных. Поверь, Зим, это возможно. Так Стужа проклял нас забвением – чтобы мы не мешали, чтобы сломались и приползли к нему на брюхе. Но мы выдержали. Научились жить без потерянного и с ощущением потери. Лишь один из нас поддался – тот, кто стал Зноем. Хотя… Пока это недоказуемо – что поддался. Может, его зачаровали. Мы смогли, и ты сможешь.
Я похлопала его по плечу и встала:
– Думай. Выбирай. Но запомни: обратной дороги не будет. Выберешь Стужу – назад не приму. Выберешь нас с Шамиром – не отпущу.
– В «потеряшке», что ли, спрячешь? – фыркнул Зим.
– Ценные яйца в одной корзине не хранят, – я заметила возбуждённую Вёртку. – Мне будешь помогать. Знаешь, дел сколько? Ух. Думай.
Знающий подскочил сразу:
– Каких дел?
Я ухмыльнулась:
– Ты пропустил много интересного, пока я ковырялась в памяти предков. Где-то в пределах спрятана правда – записи участников тех событий, которые породили Забытых. Наша цель – древний город Приозёрный или, на худой конец, город Алый. На карте их, конечно, нет – Приозёрный точно был уничтожен, но Светла должна помнить. Очнётся – узнаем. Пока мои наставители слишком устали – выстраивали для меня паутину дорог сюда.
– Ты… – Зим недоверчиво уставился на меня. – Ты что, за мной торопилась?
– Нет, спали тебя солнце, за Стужей… – я закатила глаза. – Чтобы убить его в одиночку. Конечно, за тобой. Боялась, что ты начудишь. И опоздать боялась. И, хвала Шамиру, успела. И наш зверь – тоже. Короче, ты понял, да? Плюнь на Стужу и айда за правдой. Шамир над тобой трясётся, как наседка над цыплёнком, а ты тут сопли разводишь – сбегу или не сбегу.
Вёртка тихо пискнула. Я повернулась к ней и устремилась на зов – в дальний, сумрачный угол пещеры. От жара Равса лёд и снег стаяли почти везде, но не в этом углу.
– А потом? – знающий не отставал. – После правды? Стужа?
– Нет, Стужа нам нужен в последнюю очередь.
– Почему?
– Потому что мы нужны ему в первую.
– Не понял… – протянул Зим.
– Погоди, выберемся – всё расскажу, – пообещала я. – Но если вкратце, то у него почти не осталось помощников. Как и силы – он её на стену Ясена потратил. Возможно, ты да я – его единственная опора.
– Тогда… – знающий на ходу поймал меня за левую руку и глянул на чёрную звезду. – Паутина дорог, да? Через неё зверь пришёл? И также появятся… остальные?
– И давно ты понял? – я удивлённо подняла брови.
– Когда зверя увидел, – Зим виновато улыбнулся. – Ещё в Тёплом. Этот знак так горел… Думал, ты поняла, но рассказывать не хочешь. И тоже смолчал. Это же подозрение было. Без доказательств.
– Я соображаю хуже, – признала мрачно. – А зверя зовут Рассвет. Равс, – вспомнила, и на душе сразу потеплело. – Да, это и паутина тоже. У Стужи сложная задачка. Как поймать и переманить нас, если за нами – искры прошлого, которые только и ждут подходящего момента. Он будет тянуть до последнего, набираясь сил. А мы тем временем сделаем все нужные дела.
Вёртка снова пискнула. Я отвернулась от знающего и обомлела.
– Вот те на… – присвистнул Зим.
Странник обрёл тело. Вернее, «тело» – форму. В ледяном закутке вертелся, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон, мелкий и непонятный зверёк. Острые уши, тупая мордочка, снежные усы, очень длинное тело и короткие лапы, пушистый хвост. А на спине – тонкие иглы гребня и совиные крылья. И вместо шерсти – снежный пух.
При виде нас Вьюж замер, задрал морду, и льдисто-голубые глаза сверкнули таким невероятным счастьем…
– Он нашёл здесь частичку себя, – перевела я писк Вёртки. – Она была таким же ветром, скованным льдами. Но когда ветер учуял другую часть себя, то очнулся, и вдвоём они сломали чары. И вот… слились.
– Стужа – такой же… – задумчиво кивнул знающий.
– И это наше второе дело, – подытожила я. – Найти все его огрызки. Узнать, сколько их всего, и уничтожить. Он вроде бы уже не сможет собраться в одно древнее существо… но кто его, заразу, знает. Придумал же, как сделать себя Забытым. На всякую гнусь горазд.
Зим присел на корточки и поманил к себе зверька. Вьюж застенчиво переступил с лапы на лапу и сделал один мягкий шажок. Другой. Третий. Вместо порывистого игривого ветерка – осторожный зверь. Он ещё многого о себе не помнит. Не знает. И заново осознаёт себя. Но всё-таки… он наш.
– Так, Вёрт? – переспросила на всякий случай.
Подруга важно кивнула. Точно, наш. Ни тени Стужи – ни одной подозрительной снежинки – в страннике нет. Это другой безлетный. Вероятно, враг Стужи – кого попало на безумных странников не рвут и по частям в своём логове не запирают. А значит, наш друг.
Зверёк прищурился на меня и улыбнулся. А потом легко вспорхнул на плечо к Зиму.
– Всё? – я посмотрела на Вёртку.
Она снова кивнула.
– Тогда уходим, – я поправила сумку. – Вернёмся в Долину тысячи ветров к нашим вещам, обсудим новости, позавтракаем…
– …и пообедаем, – поправил Зим, глянув на свой всезнающий снежок.
…и познакомимся. Заново. Как лучи одного солнца, а не люди с разных берегов.
