Дарья Калинина
Рыцарь с буйной фантазией. Серийный бабник
Глава восьмая
Но следующий день начался для Мариши совсем не так, как она предполагала. Начать с того, что выспаться ей не дали. Уже в десять утра требовательно загудел мобильный телефон и разбудил свою хозяйку.
– Что там у них еще случилось? – прошептала Мариша, взглянув на экран мобильника и уяснив, что звонят ей из офиса «Казановы». – Очередное нашествие клиентов? Не верю.
– Ой, вы еще спите? – воскликнула Аня – ее вторая помощница. – Простите! Но вы же сказали, чтобы мы сразу же сообщили, если позвонят из Швеции.
– И что? – сон у Мариши мигом пропал. – Позвонили?
– Прислали письмо по «емеле».
– По электронной почте?
Мариша удивилась. Ну да, на ее визитке указан электронный адрес и даже сайт их агентства. Но лично она предпочитала все вопросы решать при личной встрече. Или на крайний случай по телефону. И уж никак не посредством писем, больше напоминающих служебные записки.
– Прочитать вам ее письмо?
– Да, да! Конечно!
Из письма Мариша уяснила для себя две вещи. Первое: Вера ее предложение, озвученное племянницей Лидой, выслушала, скушала и заинтересовалась им. А второе, и самое важное: она собиралась приехать в Россию уже завтра. Из Швеции на пароме до Хельсинки, а оттуда на поезде до Ладожского вокзала.
– Я ее обязательно встречу! – порывисто воскликнула Мариша. – Анечка, напиши ей, что я обязательно ее встречу. Пусть скажет, какой вагон и назовет номер поезда.
Аня послушно отправила письмо. И перезвонила Марише, чтобы поставить хозяйку в известность об итоге переговоров. Та к этому времени уже успела снова задремать и долго не могла понять, что от нее нужно Ане. Закончив объясняться с девушкой, Мариша попыталась снова заснуть. Да не тут-то было! Видно, кому-то на небесах было угодно, чтобы Мариша отлепилась от подушки и начала жить и действовать. Потому что поспать ей не дал звонок от Инны.
– Мы с Олегом уже в аэропорту, – энергично оповестила она подругу. – Что скажешь?
– Вопрос не в том, что скажу я. Вопрос в том, как отреагирует твой муж, – хмуро пробурчала злая Мариша. – И я тебе вчера на это уже неоднократно намекала.
– А что муж? Прошли те времена, когда он гонялся за мной по всему земному шару. Теперь ему все равно, где я, с кем я и куда собираюсь.
– Другими словами, он не возражает, что ты летишь в Сочи с посторонним мужчиной?
– Скажем так, он об этом не знает.
– Лишь бы ты знала, что делаешь, – проворчала в ответ Мариша.
– Мы с Олегом просто друзья.
– Ну да!
– У нас общее дело.
– Конечно!
– Мы ничего дурного не делаем. Туда и обратно.
– Охотно верю! Именно так и будет.
– Мариша, честное слово, ты брюзжишь, как старая дева! Иногда ты просто невыносима!
И разгневанная Инна бросила трубку. Мариша еще немного попыхтела, пытаясь поудобней устроиться на подушках, но весь сон у нее уже прошел. Просто так валяться в постели Мариша не любила. Ее прямо знобить начинало от кучи дел, которые она могла бы переделать, а вместо этого валяется без толку.
Хорошенько потянувшись, она выпрыгнула из кровати. Верней, попыталась выпрыгнуть. Одна нога запуталась в шелковой простыне, и Мариша с размаху грохнулась на пол. Хорошо еще, что падение смягчил мохнатый шерстяной ковер. Но все равно стены в квартире содрогнулись. А в дверях возник дед в кальсонах, с испачканной мыльной пеной наполовину побритой щекой и с перепуганным лицом.
– Детка, ты цела? – созерцая изнемогающую в неравной борьбе с простынями Маришу, произнес дед.
– Цела! А чего ты не спишь?
– Я всегда встаю в одно и то же время, могла бы и запомнить, – укорил ее дед. – Уже сварил кофе в твоей чудовищной машине. И пошел бриться в ванную. А тут грохот. Я подумал, что с тобой что-то случилось.
И он помог Марише встать на ноги. Но вот принять душ, как она мечтала, ей не удалось. Дед плотно оккупировал ее ванную комнату. Брился, мылся, чистился, напевал себе под нос и чрезвычайно нервировал Маришу. Она уже успела выпить остывший кофе, похрустеть тоненьким тостом со слоем мармелада ровно в одну молекулу (пора было снова ограничивать себя в калориях) и даже от тоски выкурить сигаретку, хотя вообще-то не курила.
– Дед! – наконец не выдержала она. – Ты там скоро?
Но в ответ услышала только бравурное пение.
– Конец света! – проворчала Мариша. – Дед поет в ванной! Что еще в мире произошло чудесного, пока я спала?
И бодро поскакала звонить Артему.
– Слышу, ты уже не спишь, – уныло констатировал друг ее детства очевидный факт.
– Не сплю! – согласилась с ним Мариша. – А ты чего такой кислый?
– Мишины подружки устроили этой ночью под окнами настоящую манифестацию. Не мог ни работать, ни спать!
– Ну да?! И много их было?
– Достаточно. И до того все горластые, ты не поверишь. Сначала пели под окнами, соседи едва милицию не вызвали. Пришлось их впустить. Так они уходить не хотели.
– Может быть, он уже забыл свою Ниночку?
– Да ты что! Только о ней и говорит!
– С кем? Со своими новыми подружками? – не удержалась от колкости Мариша.
Но Артему было не до смеха.
– Ты не поверишь, но он с ними только о Ниночке и говорит. Мне бы уже сто раз дали по морде, а этому негодяю все с рук сходит. Они его же еще и жалеют! Он им говорит, как он ее любит, а они ему, что любят его. Как тебе это нравится?
Мариша сказала, что ей это не нравится.
– Вот и мне тоже, – вздохнул Артем.
– Еще поэт сказал: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей!» Тебе стоит попробовать этот метод.
– Пробовал.
В голосе Артема слышалось такое глубокое уныние, что Мариша даже удивилась.
– Ты еще совсем недавно был в полном восторге от Миши. Говорил, что жизнь в вашем доме наконец-то оживилась. Девушки там разные появились. В том числе и красивые.
– Только на меня они внимания не обращают. Их интересует только Миша. И даже мои собственные подружки переметнулись во вражеский лагерь.
– Так пусть убирается.
– Я не могу его прогнать. Он мой родственник. И у него личная драма. И потом, он же не виноват в том, что так привлекателен.
Марише стало жалко бедного приятеля. И за что человек страдает? Вроде бы все при нем. Пластическая хирургия в наше время способна творить чудеса. И обеднев на какие-то полмиллиона рублей, Артем стал выглядеть куда привлекательней, чем, скажем, в десятом классе.
И что? Помогло ему это обрести счастье или хотя бы женскую любовь? Ничуть не бывало. Женщины словно чуют, что с Артемом не все в порядке. И все равно упорно продолжают любить не его, а только его деньги. А вот парни вроде Миши пользуются бескорыстной женской любовью. Кстати, почему же все-таки Ниночка от него сбежала?
– Вы поговорили со старухой? – прочитав мысли Мариши, спросил Артем.
– С какой старухой?
– С бабкой этой Нины.
– А!
У самой Мариши язык бы не повернулся назвать бабушку Нины старухой. Но что взять с Артемки? За своим компьютером он совсем одичал. Да и не видел он эту даму.
– Она пока не говорит, где ее внучка. И почему она сбежала от Миши, тоже не говорит.
Артем помолчал, а потом спросил:
– Ты просто так звонишь? Или тоже с ним поговорить хочешь?
– Нет, с тобой.
– И чего ты от меня хочешь?
– Информацию.
– Хорошо, что не денег, – вздохнул Артем. – И что за информация?
Необходимую ей информацию Мариша получила. И прощаясь с Артемом, заверила того, что ждать ему осталось недолго. Скоро Миша воссоединится с Ниночкой. И жизнь Артема войдет в свою обычную колею.
– Скорей бы уж! Мало того что мой племянник отбивает у меня девушек, так он еще и готовит. Я растолстел уже на десять килограммов. И честно тебе скажу, меня это ничуть не красит.
И Мариша охотно ему поверила. Артема вообще мало что красило. Такая уж у него была несчастная планида. С удовольствием оглядев саму себя в зеркало, где она отражалась в полный рост, Мариша предприняла еще одну попытку прорваться в душ. Попытка была отбита стратегически лучше подготовленным дедом.
– Черт, похоже, не один Артем страдает, – пробормотала Мариша и отправилась на кухню, чтобы умыться над раковиной. – Родственники – словно зараза, передаются из дома в дом.
Когда она уже отчаялась и надеяться, что попадет сегодня в душ, двери ванной комнаты неожиданно отворились. И оттуда появился ее дед. Тщательно выбритый подбородок буквально сверкал. Прическа на голове была уложена волосок к волоску. От него пахло каким-то дорогим парфюмом (а иными Маришин дед и не пользовался) с горьковатым ароматом цитрусовых. А штатский костюм сидел так, что сразу же была видна многолетняя военная выправка, а стать – это не разные там модельные штучки-дрючки.
– Дед! – ахнула Мариша. – Да ты просто красавец!
– Отставить гнусную лесть! – гаркнул дед, но было видно, что он польщен и доволен.
Он даже осмотрел себя перед зеркалом, поворачиваясь то одним боком, то другим, то даже спиной.
– Дед, у меня на твой счет возникают кое-какие ассоциации, – улыбнулась Мариша. – Ты точно к своим знакомым идешь?
Ничего не ответив и подмигнув ей, дед торопливо выпил свою чашку кофе и исчез.
– Ну, дела, – недоуменно вздохнула Мариша.
И обнаружив, что наконец-то осталась в одиночестве, отправилась в душ. Из душа Мариша плавно переместилась в салон красоты. Она еще утром, сидя возле чашки кофе, заметила, что ее накладные ногти потеряли свой блеск, а один из них и вовсе сломался. Допустить подобную неопрятность Мариша не могла. И поэтому терпеливо сидела, пока мастер рисовала ей новые ногти – все в веселеньких цветочках. Весна и тут вступила в свои права. Настроение у маникюрши было самое оживленное и игривое, она то и дело поглядывала в окно и щебетала без умолку.
– А вы слышали, строители скелет мужчины из земли выкопали! Рыли котлован под фундамент нового торгового центра и вырыли. Говорят, тридцать лет в земле пролежал!
– Что? – дернулась Мариша. – Где?
– Ой! Ноготь смазали! – расстроилась девушка. – Ну что же вы в самом деле! Нельзя же так резко.
– Плевать на ноготь! Откуда вы про скелет знаете?
– Так в газете сегодня прочитала.
И она кивнула в сторону подоконника, где в самом деле лениво шевелились на весеннем ветерке газетные листы. Свободной рукой (одну цепко держала в своих лапках маникюрша) Мариша схватила газету. На первой же странице ей в глаза бросилась фотография Варфоломея Городового. А рядом то, что от него осталось.
Мариша впилась глазами в газетные строчки, надеясь вычитать из статьи что-нибудь новенькое. Но быстро поняла, что все это она уже знает и сама. Про шпагу тоже было сказано, что ее вернут законному владельцу. Правда, имя и фамилия деда не указывались.
– Уже хорошо, – проворчала Мариша.
И отложив газету, погрузилась в задумчивость. Имя автора статьи было ей незнакомо. Ее написала какая-то Р. Веретенникова. Но ведь это мог быть псевдоним? И потом, автор статьи был слишком хорошо информирован. Такие подробности знали только сами участники расследования.
– Кто же из наших друзей постарался? – задумалась Мариша.
Затем она все так же, одной рукой, набрала номер Жаннин. Но та про газету слышала впервые. Заинтересовалась, но поклялась всеми своими родственниками, что никому про расследование не рассказывала.
– Да ты что? Я сама себе не враг. А стоит моей маме узнать, что за дела творятся у нас на стройке, она себе вообразит бог весть какие ужасы. И будет меня за ручку водить.
За себя и свою ближайшую подругу Мариша тоже была уверена. Значит, проболтался кто-то из архитекторов.
– Хм! Веретенникова. Девица, похоже…
И Мариша ощутила нечто вроде ревности. Статья вышла сегодня утром. Значит, вчера или позавчера кто-то из мужчин встречался с этой Веретенниковой. Возможно, что даже это был Саша. И вероятней всего, что он встречался с этой особой в вечернее или даже ночное время. И не сказал об этой встрече, потому что она носила интимный характер. А стало быть, напрасно она себе вообразила, будто бы он так уж заинтересовался ее персоной. Не говоря уже о том, что сам он нравится Жаннин.
Ощутив одновременно обиду за себя и за свою подругу, Мариша просидела остаток процедуры как на иголках. Ей не терпелось мчаться в редакцию «Феррум» – так называлась эта газета, чтобы взглянуть в глаза этой бесстыжей журналистке. Почему-то Мариша не сомневалась, что это будет страшноватая девица с облупленным маникюром, давно немытыми волосами и несвежим дыханием сигаретного дыма изо рта.
В принципе все так и оказалось. Ошиблась Мариша лишь в одном. И теперь она с недоумением созерцала здоровенного детину, на которого ей указали, когда она спросила Р. Веретенникову.
– Ну, я это, – кивнул головой детина, причем Маришу чуть с ног не свалило исходящее от него амбре. Сигареты плюс пиво. – А в чем дело?
– В чем дело?! Это вы мне скажите, в чем дело! Зачем вы женским именем подписываетесь? Людей только в заблуждение вводите!
Детина похлопал глазами.
– Знаете, вы первая, кого в моих статьях не устраивает именно это обстоятельство.
– Меня и другое не устраивает! Зачем вы про этот скелет всему городу разболтали?
– Мы и в Москве продаемся, – с гордостью просветил ее «Р. Веретенникова». – И в регионах тоже. Кстати, будем знакомы – Максим!
Мариша пожала протянутую ей руку, машинально отметив, что та явно нуждается в мыле, горячей воде и хорошей жесткой щетке, чтобы отчистить грязь под ногтями.
– И кто вам слил информацию?
Макс приосанился.
– Это служебная тайна!
Мариша прикинула. Кто из троих больше подходил на роль приятеля Макса? Олег – сущий живчик, но он за рулем и почти не пьет. Гена – жуткий зануда, не пьет из принципа. Остается красавчик Саша. В принципе тот обладал легким характером. И мог сойтись даже с таким колоритным типом, каким, бесспорно, был журналист.
– Ну да, – разинул рот Макс. – Он мне эту историю рассказал. А зачем вы тогда спрашивали, если сами все знаете?
– А фотографии тоже он предоставил?
– Не-а. Фотографии – это уже я сам. Может, по пивку?
От пива Мариша отказалась. Но с журналистом в кафе за компанию посидела.
– С красивой девушкой и таранька за воблу сойдет, – мотивировал свое предложение Макс, забавно блестя глазами на Маришу.
Та лишь кокетливо поправила волосы. Сдался ей этот грязнуля.
– Ну так вот, – говорил Макс, заедая водянистое пиво солеными сухими рыбками.
Они были посыпаны пряностями. И воняли так сильно, что временами перешибали даже собственный аромат Макса. В такие минуты Мариша терялась, обмахиваясь надушенным платочком.
– Шурик быстро напился, – рассказывал Макс. – Ему ведь с непривычки много не надо. А я потихоньку из его телефона эти фотки и перекачал. Как чувствовал, что пригодится! Нет, что ни говори, а мастерство не пропьешь!
Мариша загадочно улыбнулась. Открыть рот она была не в силах, потому что в этот момент Макс достал пачку «Беломора», дым которого органично соединился с перегаром, вонючей рыбешкой и запахом чего-то подгоревшего из кухни кафе, где они сидели. Получился неповторимый сложный аромат, в своей отвратительности даже чем-то завораживающий.
– Честно говоря, я сначала этот материал в номер давать не собирался. Но очень уж ночь бурная выдалась. Утром прихожу, а главный статью какую-то спрашивает. Я и забыл совсем, что еще вчера ее сдать должен был. И вижу, не прокатит, если я ему чего-нибудь не влеплю. Ну и дал этот материалец. А чего? По-моему, неплохо получилось.
Мариша пожала плечами. Настроение у нее заметно улучшилось. Ревность совершенно покинула ее сердце. Только последний извращенец был способен заподозрить в давно немытом Максе объект для сексуального вожделения. Хотя, если его помыть и почистить, то, возможно, под слоем грязи и обнаружится что-то приличное. Но пока Мариша решила оставить журналиста «про запас». На самое голодное зимнее время, когда все другие кавалеры будут уже «съедены». В конце концов тогда можно и Макса попытаться отмыть.
К тому же она обратила внимание, что патлатый Макс пользуется повышенным вниманием представительниц женского пола. Кафе находилось в самой редакции, в полуподвальном помещении. И к Максу то и дело подходили какие-то девушки, явно заигрывая с ним. Маришу это изумляло.
Может быть, она просто чего-то не понимает? И Макс грязнуля не по неаккуратности, а это его стиль. Что же, Мариша должна была признаться самой себе: чем бы ни руководствовался Макс в выборе своего имиджа, на женский пол он действовал.
– Максик, зайдешь ко мне? – пропела одна из красавиц. – Вместе выберем место, куда твою статью поставить. Есть место на второй полосе, но в центре. Или на последней в самом низу. Так зайдешь?
– Обязательно, Светик. Вот пиво с девушкой допью и поднимусь.
Светик стрельнула в сторону Мариши откровенно злым взглядом. И Мариша поняла, что девушка ревнует. Она еще раз внимательно посмотрела на Макса. Да, пожалуй, если отмочить его в ванне, то… Но ее мысли прервало гудение телефона. Ей пришло сообщение от Артема – несколько цифр в строчку. Без труда догадавшись, что это ей послан номер сотового телефона Никиты, Мариша радостно набрала эти цифры.
– Никита? – произнесла она. – Здравствуйте. Нет, вы меня не знаете. Я вам звоню по поводу картины. Какой картины? Ну той, которую я у вас хотела купить. Могу я прямо сейчас за ней подъехать?
Она рассчитывала на то, что Никита не слишком знаменит. И потому охотно клюнет на эту приманку. И оказалась права. Художник охотно продиктовал ей адрес своей мастерской.
– До пяти вечера я никуда не уйду, – заверил он Маришу. – Меня собирается посетить одна моя муза. А так как я ей кое-чем обязан, то буду ее дожидаться. Ах, вот и она! Девушка, можете не очень торопиться. Приходите через часок. Никак не раньше.
Мариша не успела удивиться странным отношениям художника и одной из его муз. И как это вообще получается? У него их, этих муз, что, десяток? Тогда Никита должен быть просто гениален. Или у художников, как у тех самых семи нянек, у которых несчастное дитя без глазу?
Но все эти подробности Мариша решила выяснить уже на месте. И потому по истечении двадцати минут поднялась из-за стола, ей было уже пора. Макс начал протестовать. Ему явно понравилось общество Мариши. Да и кому бы не понравилось общество хорошенькой девушки, да еще после двух часов, проведенных в салоне красоты?! Мариша и сама себе нравилась. И вполне понимала Макса, который никак не мог решиться и отпустить ее. А между тем за его спиной кружил уже настоящий осиный рой обозленных девушек. В кафе их набилось видимо-невидимо.
– Проводи меня до выхода, – предложила Мариша журналисту.
Хотя она и не хотела признаваться, но взгляды, которые метали на нее поклонницы Макса, заставили ее занервничать. Но проводить ее Макс успел только до половины пути. Дальше его перехватил толстый авантажный дядечка в дорогом костюме и увлек за собой. Тот только и успел, что шепнуть Марише на ухо:
– Это наш главный. Я тебе позвоню!
После чего Макс исчез, а Мариша оказалась в окружении раздраженных особей женского пола. Видя, что задерживаться в редакции газеты ей не стоит, Мариша поспешила к художнику. Но, видимо, двигалась она все же недостаточно быстро. Потому что, когда она позвонила в нужную дверь, ей никто не ответил.
– Ну вот! – расстроилась Мариша. – Ушел! И что за необязательный народ эти художники!
У нее еще оставалась надежда, что ушел Потемкин недалеко. Например, мог пойти в гости к своим соседям – таким же непризнанным гениям, как и он сам. Потому что проживал Никита Потемкин в хорошо известном всему Питеру странном доме по адресу: Пушкинская, 10. В этом огромном холодном доме в центре города обитала целая коммуна питерских художников. Тут были их квартиры, их мастерские и даже выставочные залы.
Дом представлял собой целый запутанный лабиринт из длинных узких коридоров с многочисленными дверями и редкими указателями, поясняющими, куда следует идти посетителям этого жутковатого местечка, чтобы выйти в нужном направлении. Впрочем, в ясный майский денек тут было совсем неплохо. Даже отсутствие электрического света, выключенного за неуплату, переживалось как забавная шутка. Зимой, когда тут частенько выключали отопление и горячую воду, наверное, было не так весело.
Но сейчас царила теплая весна, почти заменяющая лето, и в старом запущенном доме вполне можно было скоротать время. В ожидании художника Мариша прогулялась по коридорам, прокатилась на лифте, осмотрела две или три выставки и выяснила, что Никиту Потемкина сегодня никто из встретившихся ей на пути аборигенов не видел.
Тогда Мариша принялась обстукивать двери его ближайших соседей, надеясь, что поднятый ею шум заставит непунктуального гения выглянуть. Зряшное дело! Из дверей выглядывали кто угодно, но только не Никита Потемкин. Маришу не меньше пяти раз пригласили присоединиться к застолью, которое у здешних художников, похоже, заменяло собой сам творческий процесс.
– Заходите и сами увидите, что его у нас нет! – говорили ей доброжелательные бородатые лица.
Впрочем, как бы Мариша его узнала, если бы даже и увидела? Ей только оставалось верить другим художникам на слово. А все они в один голос твердили, что Никиты среди них нет. И они его сегодня даже не видели.
– Я к нему заходил, звал к нам, – сказал один из бородачей. – У меня сегодня юбилей. Да еще выставка в следующем месяце намечается. Вот мы и хотели это отметить.
Мариша решила не высказывать свое мнение. Хотя ей казалось, что четыре часа дня – это для праздника еще рановато. Да и если выставка только в следующем месяце, то заранее ее обмывать вообще странно. Но тут царили свои порядки.
– И Никиту я звал, – продолжал рассказывать сосед Никиты. – Стучал. И в стенку стучал, и в дверь.
– А он?
– Сказал, что у него гости. И что попозже зайдет.
– И когда это было?
Художники стали шумно выяснять и быстро пришли к мнению, что это было около двух часов назад. В принципе они Марише понравились. Милые интеллигентные люди, несущие в жизнь красоту. Жаль только, что несли ее лишь единицы, а подавляющее большинство просто филонило, изображая гениев, которые вот-вот что-то та-акое создадут, что мир содрогнется и возликует. Но время шло, а они так ничего и не создавали. Ни гениального, ни просто удобоваримого.
От размышлений Маришу отвлек чей-то голос:
– А вам, девушка, Никита сам нужен или его работы посмотреть желаете?
Мариша вспомнила, что по легенде она богатая покупательница, и охотно закивала головой.
– Так я вам открою, – предложил тот же симпатяга – хозяин соседской с Никитиной квартиры. – Будем знакомы – Борода. А ключ от квартиры Потемкина у меня есть. Пойдемте!
И взяв с вбитого в стену гвоздика ключ на серой унылой веревочке, мужчина грузно затопал впереди. Мариша скользнула за ним следом. И через минуту они оказались в квартире Никиты.
– Что-то тут темновато, – заметила Мариша, споткнувшись прямо в крохотном отсеке, который заменял в здешних квартирках прихожую.
И в самом деле, шторы на окне были задернуты. Свет, как уже говорилось, не включался. И пока бородатый художник не прошел к окну, Мариша стояла на месте, не решаясь сделать ни шагу. Наконец тяжелые покрытые толстым слоем пыли шторы разъехались в разные стороны. И солнечный свет залил комнату.
– Дьявол! – выругался Борода. – Никитка! Что тут притаился? Спишь, что ли?
Мариша расширившимися от удивления глазами смотрела на кровать, на которой лежал мужчина. Он был укрыт рваненьким одеялом до подбородка. Лежал он на спине, глаза у него были закрыты, в лице не было ни кровинки. Под глазами залегли такие глубокие тени, что Мариша сразу поняла: нет, не спит этот человек.
Борода подобной наблюдательностью не отличался. Даром что был художником. Он решительно подошел к приятелю и потряс его.
– Хватит притворяться! – воскликнул он. – Посмотри, к тебе тут красивая девушка пришла. А ты шутки шутить вздумал.
С этими словами он откинул одеяло и шарахнулся в сторону, прорычав сдавленное проклятие. После этого в комнате надолго воцарилась тишина, прерываемая только тяжелым дыханием Бороды. Мариша тоже молчала и смотрела на грудь Потемкина, из которой торчала рукоятка ножа. Кровь стекла по густым черным волосам на его теле на матрас, в который и впиталась. На пол не упало ни капли.
– Его уб-били? – заикаясь, спросил Борода почему-то у Мариши.
– Похоже. Если только он сам не вздумал покончить с жизнью.
– Никита? Потемкин? Да вы что! Никогда!
Похоже, Потемкин был большим жизнелюбом. Даже сейчас, когда смерть уже запечатала навеки черты его лица, он производил впечатление человека веселого. В углах глаз залегли расходящимися лучиками тонкие морщинки. Видно, что при жизни Никита любил повеселиться и побалагурить. Черты лица у него были правильные. И даже возраст и смерть не смогли окончательно уничтожить его привлекательности.
– У него было много женщин? – почему-то шепотом спросила Мариша.
– Да, – тоже шепотом произнес Борода. – Он их любил. И они его тоже.
Мариша окинула взглядом постель. Потемкин, насколько она могла видеть, лежал в ней обнаженным. Даже если на нем и были плавки, это дела не меняло. Похоже, он ждал, когда к нему присоединится прекрасная гостья. Но вместо нее получил удар ножом в грудь.
– Какая гнусность! – неожиданно воскликнул Борода. – Кому могло понадобиться убивать Никиту?
Этого Мариша не знала. Но ей не давала покоя мысль, что смерть художника как-то связана со скелетом, найденным на пустыре. И не только с ним, но и со шпагой, которая когда-то попала в руки ее деда и которую он не смог удержать. Почему она так подумала? Да все потому, что стоило начать искать убийцу Варфоломея и выйти на свидетеля, как этот свидетель исчезал.
– Надо вызвать милицию, – наконец произнес Борода.
Мариша извлекла из сумочки телефон и позвонила. Разговор с милицией взял на себя Борода. А Мариша пока осторожно обошла квартиру. Да, она не ошиблась. Потемкин в самом деле перед смертью принимал у себя женщину. Наверное, ту самую музу. Если так, то его муза любила заложить за воротник.
На столе стояла недопитая бутылка кагора и какого-то испанского вина, судя по этикетке, довольно дорогого. В холодильнике сиротливо стояла одна-единственная бутылка с минеральной водой. В пепельнице лежали окурки, один из которых был весь в ярко-алой помаде. Но вот в мусорном ведре, куда Мариша также заглянула, она обнаружила пакетик из-под презервативов. Это было странно. Он лежал на самом верху. Выходило, что жрица любви, она же муза, сначала удовлетворила Потемкина. А потом уже убила его.
Где-то Мариша про такое слышала. Ах да! В древних культах практиковались подобные жертвоприношения. Мужчину убивали на высшем пике наслаждения, принося в жертву темной богине. Но это было давно. И происходило в храмах, а не в замызганном жилище холостяка, служившем ему, по всей видимости, одновременно еще и мастерской.
С ритуальным убийством также не вязалось и орудие, которое использовал преступник. Это был обычный кухонный нож. Мариша осторожно, чтобы не оставить своих собственных отпечатков пальцев, открыла ящик стола. Ну да! Вот и еще три ножа из того же набора. Хорошие массивные ножи с черной прорезиненной рукояткой и тяжелым острым лезвием. Самого большого не хватало. И Мариша почти не сомневалась, что это он и торчит в груди Потемкина.
– Ах, как это все ужасно, – пробормотала Мариша, убирая в сумочку платок, с помощью которого она только что открывала дверцы. – Что мне стоило прийти на полчаса пораньше?
И что тогда, дурочка? Внутренний голос отозвался с неожиданным здравомыслием. Пришла бы ты, и было бы сейчас тут на один труп больше. Убийца не захотел бы оставлять после себя свидетельницу, способную опознать его.
Мариша еще раз обошла квартиру художника, но больше ничего подозрительного не обнаружила. Обычный творческий беспорядок. Кисти, краски, наполовину загрунтованные холсты, какие-то наброски на кусках бумаги или картона. По большей части сюжеты и сами полотна оставались за гранью понимания того, что на них изображено. Какие-то извилистые червячки ползали на бумаге, оставляя за собой причудливые узоры, в которых можно было усмотреть что угодно. Была бы фантазия.
Девушка разложила перед собой несколько рисунков и принялась их сравнивать, пытаясь понять душу погибшего художника.
– Минуточку! – вздрогнула она неожиданно. – А вот это лицо мне знакомо!
И Мариша извлекла из груды набросков, сделанных цветной пастелью или чем-то в этом духе (Мариша в живописи разбиралась не очень), только один. Посредством извилистых линий и штрихов на нем был изображен человек. И чем дольше приглядывалась Мариша, тем отчетливей понимала, что этот человек не кто иной, как погибший Варфоломей. Но против ожидания на бумаге он выглядел повзрослевшим и каким-то заматеревшим. Словно бы человек этот продолжал жить, полнеть и обзаводиться пороками, и словно бы не его тело мирно гнило все эти годы на пустыре.
– Очень интересно, – пробормотала Мариша.
На рисунке Варфоломей ей совсем не понравился. Раньше она видела только его фотографию. А теперь увидела оригинал. Похоже, он был вовсе не тем херувимом, каким казался. Черты лица на рисунке тяжелые, глаза отекли. Губы кривила злая ухмылка, как у опереточного черта. И даже остатки волос на голове стояли дыбом наподобие рожек. Вместо ног – копытца. А сзади змеился тонкий хвост с жалом.
Где-то под хвостом этого сатира художник пристроил маленькую женскую фигурку. Выглядела она жалко и как-то неопрятно. Растрепанные длинные волосы, маленький нос с темным пятнышком на переносице, большие испуганные глаза. Рядом с этой женщиной художник изобразил еще одну. Фигура представляла собой схематический набросок. Как показалось Марише, художник вообще пытался уничтожить его. До конца не стер, но и разглядеть черты лица не представлялось возможным. Однако художник придал фигурке до того скорбную позу, что волны отчаяния, казалось, раскатывались по бумаге.
Одним словом, на дружеский шарж эта картинка никак не походила. Рисунок был сделан совсем недавно, бумага не успела пожелтеть. Может быть, за несколько дней до смерти. Или даже за несколько часов. Почему-то эта мысль заставила Маришу содрогнуться. Но странный рисунок она не выбросила. Наоборот, аккуратно его сложила и сунула в сумочку.
– Что же, – вздохнула Мариша. – Одно ясно определенно: погибший художник лично знал Варфоломея. И сдается мне, что познакомились эти двое в гостях все у той же Верки.
Мысль об этой женщине, которая завтра прибывает поездом из Хельсинки, заставила Маришу встрепенуться. А вдруг и ей грозит опасность? Вдруг неведомый преступник, убивший Варфоломея, планомерно уничтожает всех свидетелей? Сначала убил Никиту. А дождавшись, когда в город приедет Вера, доберется и до нее.
Нет! Этого нельзя допустить ни в коем случае! Если понадобится, она организует для Верки круглосуточную охрану. По крайней мере до тех пор, пока та не даст показаний. Но на этом месте ход Маришиных мыслей прервался. Потому что приехала следственная бригада.
